Ник приводит Карли домой и тут же укладывает её в кровать. Она дрожит, словно в лихорадке, шепчет какую-то неразбериху. Перед глазами прыгают точки, внутри крутится, переворачиваясь, огромный горячий ком смолы. Образ грязного фермера, собирающего трупы сбитых животных, преследует её с тех пор, как они покинули колледж.

Он знает, где они! Он приехал специально, чтобы отомстить…

Карли вздрагивает и, заскулив, утыкается носом в подушку, давя рвущиеся из груди рыдания. Указательный палец с отрезанной фалангой начинает безудержно чесаться, губы печёт, словно на них снова щедро выдавливают супер-клей из маленького тюбика.

Ник оказывается рядом, едва услышав тихие всхлипы. Он присаживается на кровать, выше подтягивает сползшее одеяло и осторожно гладит трясущиеся плечи. Карли стискивает руку в кулак, пряча пульсирующий фантомной болью изувеченный палец, и поворачивается к нему лицом.

— Ты как? — хмуро спрашивает Ник, прекрасно зная ответ.

Карли качает головой. Она проводит по мокрому от слёз лицу ладонью, чтобы убрать налипшие волосы, и замирает, вспомнив, что из-за проклятого воска у неё теперь слишком короткая стрижка для этого. Невесёлый смех застревает в горле, придавленный очередным всплеском сухих рыданий.

— Я схожу с ума, Ник, — глухо шепчет Карли, откинувшись на подушку. Саднящие губы искривляет усмешка.

Ник придвигается, нависает над ней, заглядывая в лицо. В его глазах испуг напополам с беспокойством, а ещё — что-то мрачное, неподдающееся описанию.

Карли сглатывает, пытаясь взять себя в руки и перестать комкать в руках простынь.

— Я видела его, — хрипло говорит она.

Ник ошарашено моргает.

— Кого ты имеешь в виду?

— Фермера из Эмброуза, помнишь? — Карли приподнимается на локтях. — Он водит пикап и собирает сбитых животных на дороге. Я видела его сегодня в колледже.

Ник замирает, погрузившись в воспоминания, после чего поджимает губы и хмурится, явно поняв, о ком она говорит.

Он смотрит на неё долгим испытующим взглядом.

— Ты уверена?

Карли истово кивает. Она садится и хватает Ника за плечо, блестящими глазами вглядываясь в его лицо.

— Он преследовал меня в парке и… и приходил сюда! Когда я спала, а ты был… ты где-то в другом месте был. Он стоял за окном и смотрел на меня! — проглатывая буквы, выдавливает она. — Могу поспорить, что то сообщение от Пэйдж тоже его рук дело. И ещё кафе… — Она осекается и изумлённо моргает. — Ты ведь… тоже был в кафе.

— Карли. — Ник сжимает ладонями её плечи, но она, отмахнувшись, отползает, испуганно глядя на него.

— Ты приходил в студенческое кафе в то же время, что назначила мне Пэйдж, — шепчет она, сжав пальцами край одеяла.

— Что? — опешив, переспрашивает Ник.

— Тебя видел Крис — он работает там официантом в вечернюю смену. Он сказал, что ты приходил в шесть и сидел за нашим любимым столиком. — Карли запинается, подавившись воздухом, и несколько секунд судорожно кашляет.

Ник заметно напрягается, но возражать или оправдываться не торопится — он смотрит на Карли, заглядывая сквозь испуганные глаза прямо в душу. Кажется, он что-то знает, но упорно не хочет этим делиться, что вызывает новый приступ паники.

Карли зарывается пальцами в волосы и нервно чешет голову, стараясь подавить истеричный смех.

— Что происходит, Ник? — растеряно спрашивает она. — Что, чёрт возьми, происходит?

Слёзы обжигают глаза, Карли громко всхлипывает. Она зажимает рот ладонью и беспомощно смотрит на Ника, мало различая, где правда, а где — больное воображение. Её страшит мысль о сумасшествии, но ещё больший ужас вызывает то, что Ник может быть как-то замешан в творящейся вокруг чертовщине.

«Этого не может быть!» — судорожно думает Карли, кусая губы.

Ник смотрит на неё в ответ открыто и спокойно.

— Надо позвонить в полицию, — безжизненно роняет она, опустив голову. — Они должны поймать этого ублюдка, пока он окончательно не свёл меня с ума.

Ник вздыхает. Он упирается локтями в колени и хмуро смотрит в окно, за которым сгущается непогода: тучи низко нависают над городом, касаясь крыш, издалека слышится смутный звук, похожий на гром.

— Ты уверена, что видела его? — спрашивает он после паузы.

Карли прожигает его возмущённым взглядом. Негодование, перемешиваясь со страхом, ударяет в голову.

— Конечно уверена! — восклицает она. Макушка и виски начинают нестерпимо чесаться, она снова зарывается пальцами в волосы. — Он гнался за мной в парке в тот вечер, когда ты был… когда ты познакомил меня с Дейзи. — Карли ядовито выделяет последнюю фразу и с мрачным торжеством улыбается, видя, что Ника это немного задевает.

— Почему ты мне ничего не рассказывала? — Он накрывает лицо ладонью.

— Хочешь сказать, ты выслушал бы меня? — горько отзывается она и вздыхает, подтянув колени к подбородку.

Обида глушит панику, поэтому Карли сосредотачивается на ней, старательно заминая тему с причастностью Ника к происходящему. Ей по-прежнему не хочется в это верить.

Ник поворачивается к ней и открывает рот, чтобы возразить, но, подумав, лишь качает головой. Карли надеется, что ему хоть немного совестно, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Достаточно того, что он не оправдывает своё наплевательское отношение.

— Извини, — тихо произносит Ник.

Карли дёргается, не веря своим ушам. Она изумлённо моргает, глядя на напряжённую спину брата, затем фыркает и тихо смеётся. Получается не весело — скорее, вымученно.

— Ник, — выдавливает она, вытирая непонятно из-за чего выступившие слёзы, — я боюсь. Я в самом деле до ужаса боюсь. Вдруг он решит взяться за тебя, чтобы отомстить?

— Почему ты так думаешь?

Карли пожимает плечами. Мало ли что у этих психов на уме.

Ник осторожно придвигается, протягивает руку. Карли несколько мгновений борется с желанием отпрянуть, но когда горячие, слегка шершавые пальцы касаются запястья, она сдаётся. Поддавшись порыву, она соскальзывает с места и всем телом прижимается к Нику, уже не скрывая крупной дрожи, волнами расходящейся по телу. Он гладит её по волосам, говорит что-то успокаивающее, касается губами виска, заряжая своей силой и верой, что всё обязательно будет хорошо. Карли сжимается в его руках, чувствуя себя маленькой, кусает щёки изнутри, чтобы снова не расплакаться. Вопрос про кафе так и висит между ними, оставшись без объяснения, но сейчас Карли вряд ли хочет слышать ответ, ведь он может ей не понравиться — она чувствует это. Не зря же Ник уверен, что они не такие уж разные.

— Давай завтра с самого утра позвоним в полицию, и ты им всё расскажешь? — говорит он, чуть отодвинувшись, чтобы можно было видеть её глаза.

Карли кивает, стараясь поверить той твёрдости, что растёт в ней, крепнет с каждой минутой. Ник не может быть к этому причастен. Он её брат. Он любит её, в конце концов.

Карли отводит взгляд и краснеет, вспомнив о случившемся под лестницей.

— Умница. — Ник мимолётно касается её щеки губами и отстраняется, вызвав внутри всплеск разочарования.

Карли едва сдерживает изумлённый вдох, когда понимает, что ждала иных действий с его стороны. Она ловит себя на том, что ждала других поцелуев.

Ник поворачивается, чтобы встать с кровати, но Карли хватает его за руку и горячо выпаливает:

— Ник!

И на этом запинается, не зная, что сказать дальше. У неё столько вопросов, что они не помещаются в голове, но задать их мешает целый ряд причин, первая из которых — жгучий стыд.

Карли растеряно смотрит по сторонами и молчит, подбирая нужные слова. К счастью, Ник понимает всё сам. Фыркнув и окончательно смешав мысли Карли, он подтягивает её к себе. Она подныривает под его подбородок, упирается лбом в ключицу. Постепенно выветривающийся запах туалетной воды, исходящий от его кожи, приятно щекочет ноздри.

— Хочешь поговорить? — интересуется он таким будничным тоном, словно они не поделили очередную тетрадку с нарисованными щенками.

Карли поджимает губы.

— Хочу. Но не знаю, с чего начать.

Она чувствует заклокотавший в его груди смех.

«Задница! Какая же ты всё-таки задница!»

— Начать мне? — Карли кивает. — Хорошо. Правда, нового я тебе всё равно ничего не скажу. Целовал я тебя в здравом уме и твёрдой памяти, списать это на порыв и помутнение рассудка не получится. И я готов повторить каждое сказанное сегодня слово, если ты в чём-то сомневаешься.

Карли съёживается от его официального, граничащего с деловым тона. Она изнывает от новых эмоций, не зная, что они с ней делают: то ли намеренно ранят, то ли втыкают иголки, пришивая крылья. А он ведёт себя так, будто всё это уже пережил и теперь смирно наблюдает за её ломкой со стороны.

Хотя… может, так оно и есть?

— Я догадываюсь, что ты сейчас испытываешь, но, увы, ничем помочь не могу. — Ник сглатывает, сжимает зубы — Карли слышит, как они тихо скрипят. — Мне в своё время тоже пришлось туго, но, как видишь, трудности закаляют.

Она задерживает дыхание, словно перед погружением в воду, а потом едва слышно произносит:

— Но как же так, Ник? Мы же… Мы же брат с сестрой.

— Это должно как-то останавливать природу? — Ник усмехается. — Ты часть меня. Лучшая часть, которую я хочу вобрать обратно, чтобы стать целым. Я не говорю, что это нормально, но, с другой стороны, почему это кажется тебе ненормальным?

Карли снова кусает губы, пытаясь найти ответ. Они вместе появились на свет, вместе выросли, вместе преодолевали трудности и радовались успехам. У неё нет ни одного воспоминания, где присутствие Ника было бы лишним и обременительным. Он такая же часть неё.

— Я не знаю, — сдаётся она. — Нормы морали порицают такие… привязанности.

— Так нахер их, эти нормы. Если общество считает меня психом, я покажу этому обществу средний палец и буду дальше заниматься своими делами. Оно меня никогда не поддерживало, а значит, не имеет права и осуждать. Или я не прав?

Карли подавленно молчит. А что ей возразить, в каком-то отношении Ник прав. Ему плевать на мнение окружающих, если оно идёт вразрез с его точкой зрения, поэтому над ним не имеют власти навязанные правила. Карли сомневается, что это делает его супергероем вне закона, но в то же время она не может отрицать, что в некоторых вопросах он куда счастливее неё, живущей по всем канонам.

— И, заметь, ты не оттолкнула меня там, в колледже. — В голосе Ника проскальзывает самодовольство. Карли зажмуривается. — Может, тебе всё-таки есть, что сказать?

— Я не знаю, — выдавливает она. — Это был необъяснимый порыв.

— Порыв к чему? — поддевает Ник.

Карли хмурится, ощупывая себя изнутри. Она не понимает, как это выразить словами. В тот момент ей показалось, что поцелуй — это необходимый шаг, закономерный, с которым следовало смириться, которому нужно было поддаться. И Ник прекрасно знал об этом, когда подначивал её.

Карли обессиленно стонет, не зная, как облечь мысли в слова.

— А я в этом Аду уже четвёртый год, — доверительно говорит Ник. — Сложно придумать себе оправдание, когда невыносимо тянет к запретному. Правда?

Карли шумно втягивает носом воздух.

— Ник, — бормочет она, стараясь отстраниться, — это не самая хорошая идея.

— Разве? — Он подхватывает её подбородок пальцем, надавливает на него, заставляя посмотреть себе в глаза. — Значит, мне уйти?

Карли беспомощно кривится. Она не хочет, чтобы он уходил — это сто процентов.

— Мне нужно подумать, — сдавшись, заключает она.

Ник с улыбкой разводит руками, выпуская её.

— А я тогда схожу на перекур.

Карли прищуривается.

— Ты уверен, что я так быстро приму решение?

— Сестрёнка, — фыркает Ник, стягивая через голову плотную толстовку с капюшоном. Карли видит, как задирается находящаяся под ней майка, оголяя крепкие мышцы живота, и невольно сглатывает. И почему она раньше не замечала, как прекрасно сложен её брат? — Даже если ты будешь думать следующие лет пятнадцать, ситуацию это не поменяет. Мои нервы за время ожидания превратились в стальные канаты. А твои? — Он подмигивает, кидает толстовку на кровать и выходит.

Карли чувствует, как вспыхивают щёки.

***

Чайник весело насвистывает, вырвав Карли из глубокой задумчивости. Она моргает, постепенно осознавая, что сидит за столом на кухне, затем тянется назад и на ощупь поворачивает вентиль плиты. Неспешно поднявшись, она достаёт пузатую керамическую кружку с нарисованной большой сонной черепахой, аккуратно наливает заварку, бросает ложку сахара и заливает кипятком. Ароматный пар заставляет в блаженстве прикрыть глаза. Она любит зелёный чай, он действует на неё успокаивающе.

Карли снова садится за стол и, грея руки о горячие бока кружки, хмурится. Последнее время с ней творится какая-то ерунда, бросающая её из одной крайности в другую. Ей надоедало бояться всего, включая собственную тень, однако единственный, кто может её от этого состояния спасти, теперь сам делает так, что она чувствует себя полусумасшедшей бабкой в обнимку с двустволкой, не знающей — то ли сыграть в крикет, то ли застрелиться.

Карли кусает губы и вздыхает, отпив из кружки. С одной проблемой она, как выяснилось, худо-бедно справится при помощи полиции, куда позвонит завтра же утром. Но что делать с другой, которая курит сейчас на балконе уже третью или четвёртую сигарету подряд?

Карли зажмуривается и мотает головой. Да, Ник переигрывает, да, он эгоистично концентрируется на себе, забыв про Карли и то, что у неё есть свои чувства, но… Но как объяснить, что она не испытывает ни малейшего отвращения ни к нему, ни к тому, что он ей так упорно навязывает?

— Бред! — Карли сердито стукает донышком кружки по столешнице и встаёт.

Она любит Ника — без сомнений, но эта любовь не распространяется на такие вещи, ведь это… неправильно, наверное, противоестественно. Как можно желать того, с кем делил пелёнки и соски? Хотя, с другой стороны, как-то же живут пары, которые посредством дружбы родителей провели бок о бок всю жизнь. Они ведь тоже не сильно отличаются от родственников.

«Но в тоже время ими не являются!» — додумывает Карли, вылив остатки чая в раковину.

В этом-то и проблема.

Она ставит кружку в сушилку и замирает, всей кожей ощущая присутствие ещё одного человека. Однако это не пугает, наоборот — заставляет цепенеть от волнительного предвкушения, потому что момент, когда все точки будут расставлены, неумолимо приближается.

Карли оглядывается на Ника, снова чувствует, как щёки начинают гореть. Он стоит расслабленно, сунув руки в карманы джинсов и вопросительно склонив голову набок. Не принуждает, не требует — спокойно ждёт, словно готов к любому вердикту.

Карли с трудом сглатывает, до рези в глазах вглядываясь в его лицо. Губы Ника трогает довольная ухмылка.

— Сделаешь мне чаю? — спрашивает он и, развернув ногой стул, присаживается.

Карли напряжённо кивает и отворачивается к не успевшему остыть чайнику. Она чувствует взгляд Ника, который скользит по её шее вниз — к лопаткам, потом — к талии и ниже. Руки трясутся, когда она берёт всё ту же кружку, заварка едва не проливается.

— Тебе с травами? Или чёрный? — тщетно пытаясь выровнять интонацию, спрашивает она.

— М-м? На твой выбор, какой вкуснее.

Карли поворачивается, чтобы обжечь его сердитым взглядом, но, нарвавшись на ту же кривоватую улыбку, спешно возвращается к кружке и чайнику. Ложка выпадает из пальцев, просыпав сахар, Карли ругается сквозь зубы, рассердившись на себя за неадекватную реакцию. Однако это превращается в сплошное ничто, когда Ник встаёт — скрип ножек стула отдаётся в ушах протяжным зудящим звуком — и, приблизившись, замирает за спиной Карли. Он наклоняется, нависнув над её плечом, и цыкает.

— Растяпа, — ласково говорит он. — Может, тебе помочь?

Карли давится языком, особенно когда носа касается чуть припозднившийся запах сигарет. Он заполняет собой всё пространство, и если раньше Карли до чесотки в горле не нравился пропитанный табачным дымом воздух, теперь ей хочется вдохнуть его полной грудью.

— Ты мешаешь, — сквозь зубы говорит она, изо всех сил сдерживаясь.

«Это неправильно! — колотится в голове. — Это ненормально!»

— Заметь, сахар ты рассыпала самостоятельно. — В голосе Ника слышна насмешка. — И, смотри-ка, заварку тоже пролила без моего участия.

— Ник!

Карли двигается назад, чтобы отпихнуть его, но получается только хуже: она упирается лопатками в его грудь, макушку тут же опаляет выдох, в котором всё ещё чувствуется запах табака. Карли вдруг явственно чувствует горький вкус сигарет, который наверняка до сих пор держится на его губах.

— Да брось, сестрёнка, давай я сам, пока ты всю посуду не переколотила, — смеётся Ник, обхватив её плечи ладонями.

Карли съёживается, пряча нервную дрожь, отмахивается от его рук, теперь уже по-настоящему разозлившись.

— Да сколько можно?! — выпаливает она, резко повернувшись, и лишь затем понимает, как крупно облажалась: взгляд натыкается на убегающую под вырез майки линию ключиц, в горле тут же начинает першить.

— Сердишься на меня? — Ник лукаво прищуривается. — Или на себя?

Карли преувеличенно безразлично фыркает, хотя внутри всё подпрыгивает. Она с ужасом понимает, что внизу живота разрастается что-то тяжёлое и липкое, а между ног появляется тёплый зуд, из-за которого нестерпимо хочется сжать бёдра.

Ник, придвинувшись, упирается ладонями в столешницу позади неё, его улыбка становится шире.

«Хорошие девочки любят плохих мальчиков», — раздаётся в голове назойливый шёпот.

«В таком случае он просто воплощение зла», — нервно думает Карли, не отводя взгляда от глаз напротив.

— Это… — Запнувшись, она суетливо облизывает губы.

— Неправильно? — охотно подсказывает Ник. — Хорошо. Тогда почему ты так сильно ревнуешь меня к остальным?

— Вовсе нет! — Карли ошеломлённо моргает. — Я никогда… В смысле, это не моё дело, где ты и с кем! Хоть сутки напролёт шляйся — мне всё равно!

— Вот именно. — Ник усмехается, двинувшись вперёд. Край столешницы ощутимо впивается в бёдра, Карли вздрагивает от этого ощущения. — Я могу шляться, где захочу, но если ты видишь кого-то в моих объятиях, тебя это бесит. Или я ошибаюсь?

Возмущённый возглас застревает в горле. Карли пыхтит, пытаясь возразить, но не может выдавить ни слова, потому что Ник прав. Не отдавая себе отчёта, она действительно каждый раз срывается, когда видит его с кем-то.

— Ты же мой брат, — нервно отзывается Карли. — Вполне естественно, что я за тебя переживаю. Венерические заболевания не редкость, а ты постоянно связываешься с сомнительными девицами.

— Но ты ведь разрешаешь мне с ними связываться, если это выходит за поле твоего зрения, так? — Ник наклоняется, разумно оставив между их лицами достаточное расстояние. — Скажи, а если я приведу сюда отличницу-девственницу из параллельной группы и запрусь с ней в своей комнате, ты будешь спокойна?

У Карли пропадает голос. Да он же на всю голову больной извращенец!

— Можешь её хоть на обеденном столе трахать — слова не скажу! — выплёвывает она. Зуд между ног превращается в занудное жжение, сопровождающееся томными спазмами внизу живота.

— Договорились.

Ник отстраняется так резко, что ворвавшийся в лёгкие поток свежего воздуха почти сбивает с ног. Чтобы сохранить равновесие, Карли приходится упереться локтями в столешницу.

Ник отходит на пару шагов, достаёт из кармана телефон и набирает номер. Сердце замирает в груди, когда Карли понимает, что он не шутит. У её брата вообще весьма грустно обстоит дело с чувством юмора, особенно когда оно касается чужих шуток. Поэтому если он сказал, что приведёт ту помешанную на учёбе девчонку домой и будет заниматься с ней непотребствами — значит, он так и сделает.

Карли сглатывает, покрывшись красными пятнами.

— Привет, Майли. — Ник подмигивает ей и, отвернувшись, медленно направляется в свою комнату. — Это Ник Джонс. Да? Ха, угадала. Какие планы на сегодня?