Холод. Сырость. Тишина давит на мозг. Драко сидел на небольшой койке и смотрел свозь решетку. Он точно не знал, сколько времени прошло. Может, час. Может, три, может день. Драко задрал голову вверх, на серый шершавый потолок. Казалось, что ему должно быть просто скучно, ибо ничего не происходило, он словно был оторван от жизни, замурован в каменном мешке под землёй, без доступа на поверхность. Но парень был напряжён, как звенящая струна, его нервы растянулись и были готовы порваться в любую секунду. А всё потому, что он не знал… Не знал, что теперь с ним будет, не знал, что с его родителями, не знал долго ли ещё сможет терпеть эту тихую пытку.
Резко поднявшись на ноги, он начал ходить из угла в угол, чуть ли не касаясь лбом холодных стен. Подобный маятнику, туда и обратно, бессмысленно, бездумно, бесполезно. Хотелось закричать, вцепиться в толстые прутья, разодрать руки в кровь, сделать хоть что-то. Но он не мог. Палочку у него отобрали, на трансгрессию наложили магический запрет. Бессильный, загнанный в угол, пожирающий сам себя.
Драко коснулся носа. Тот ответил ему саднящей болью. Естественно, никто не собирался оказывать ему медицинскую помощь. Тонкими пальцами парень аккуратно прощупал хрящ, а затем перешел на кость и понял, что его нос сломан в одном месте, когда ощутил явный выступ. Сначала в голову пришла шальная мысль вправить кусок кости вручную, но стоило лишь слегка надавить, как резкая боль в одно мгновение переубедила его это делать.
Привычным движением Малфой коснулся воротника уже не белой рубашки и заметил, что он испачкан кровью. Его кровью. Драко бы предпочёл увидеть на ней кровь своих врагов. Хотя предполагать, что парень смог бы в одиночку одолеть целый отряд мракоборцев, было бы глупо. Но шанс сбежать всё же был. Снова и снова возвращаясь в тот момент, Драко пытался понять в какой момент сделал ошибку и как нужно было действовать. Бесполезное занятие, но хоть что-то, что могло отвлечь от гнетущей пустоты вокруг. Он боялся, что в какой-то момент свыкнется с тишиной и растворится в ней. Было страшно представить, что на него найдет ощущение, будто разум подводит, что личность исчезнет в каменном мешке. Больше всего Драко боялся, что потеряет себя.
Время тянулось мучительно медленно. Кажется, что оно застыло, и его больше не существует. Есть только стена напротив, решетка, койка и он. Закусив до боли губу, парень сел прямо на пол и схватился за голову. Находиться здесь было невыносимо, мучительно, неподобающе его статусу. Постепенно начали просыпаться мысли-паразиты, которые как тысячи голосов обвиняли во всех грехах, которые как голодные псы драли его душу на части, которые сводили с ума.
Драко с силой ударил кулаком в стену, пытаясь отогнать их. Парень пытался взять себя в руки, вспомнить о чувстве собственного достоинства, снова почувствовать себя важным. В конце концов он не какой-то там отброс. Драко чистокровный маг, которому с самого рождения говорили, что он особенный. Именно поэтому сейчас он не сломается. Именно поэтому выпускник Слизерина с достоинством вынесет все испытания и станет ещё сильнее назло всему миру, который только и жаждет его погрести заживо.
Поёжившись, Малфой понял, что замёрз сидеть на холодном полу и поднялся. Размяв плечи, он выпрямился, демонстрируя идеальную осанку, и приподнял голову. Аристократ зачесал пепельные волосы привычным жестом и вдохнул полной грудью. Он определённо всё это переживёт. С ним всё будет в порядке. Нужно лишь не забывать, кто он такой. Он Драко Малфой — выпускник Слизерина, один из самых молодых и талантливых магов, которого отметил сам Тёмный Лорд, тот, кто не привык проигрывать и уж точно не собирается сдаваться.
Серость и мрак. Кажется, что солнца здесь не было никогда. Одиночество и холод. Покинутое всеми светлыми и тёплыми чувствами место. Клетка, изолированная от всех глаз. Камера, не слышимая ни одним ухом. Пустота, звенящая внутри одной черепной коробки. Отчаянье в каждой пылинке. Отчуждение в каждом камне. Тугой кисель из мыслей, который уже сам переварил себя.
Внезапно раздаётся шорох. Драко моментально реагирует на него, повернувшись. Надежда в сердце вздрагивает, как лист от порыва ветра. Но парень усмиряет её, понимая, что это могут быть начавшиеся галлюцинации. Стук. Звук шуршания подошвы по камню. К горлу подступает ком. Шум приближается, и он уже отчётливо слышен. Кто-то идёт. Сейчас кто-то вдребезги разобьёт кокон одиночества, который душил его неизмеримое количество времени.
Драко не выдерживает и порывается к решётке, хватаясь бледными холодными пальцами за металл. И его сердце замирает, когда он видит, кто идёт. Она. Каштановые волосы, карие глаза, но в этот раз с ней нет улыбки. Она грустна и задумчива. Хочется просочиться сквозь прутья, коснуться нежной кожи, почувствовать запах и обнять, крепко прижимая к себе худое тело девушки. Молиться на неё, стоя, как в храме, на коленях. Просить простить, рыдать как ребёнок у подола матери, излить душу, чтобы опустошить чашу с ядом, который уже начал травить свой сосуд, проникая в его поры.
Гермиона подошла ближе, старательно избегая взглядов в его сторону. Он видел, как ей тяжело здесь находиться, что она чувствует себя неуютно и лишней. Безумно хотелось коснуться её плеча, приободрить, сказать какую-нибудь успокаивающую глупость. Но чёртова решётка разделяла их. Впрочем, их всю жизнь что-то разделяло. Девушка молчала, уставившись в пол. Она была бледна, как призрак и отстранена, словно мысленно находилась не здесь.
— Гермиона, — хрипло сказал он и ужаснулся от своего голоса.
Он скрипел, как на старых не смазанных шарнирах, словно связки заржавели и разучились воспроизводить звук.
Она вздрогнула и мельком посмотрела на него. Он прочёл в её глазах страх, беспокойство и удивление. Возможно, это было связано с его внешним видом. Потрёпанная рубашка больше была похожа на половую тряпку, на лице неряшливая щетина, волосы засалены и торчат в разные стороны, глаза, с большими тёмными кругами, и абсолютно безумный потерянный взгляд. Но зрачки пока ещё горят и жадно поглощают изображение, которое наконец нарушило монотонность серых стен.
— Скажи хоть что-то, — прошептал он, боясь, что голос снова сорвётся.
Она отрицательно покачала головой, коснувшись губ указательным пальцем.
— Как долго я тут? — продолжил шептать он, закусывая сухую кожу на губе.
Она снова отрицательно покачала головой, не выражая на лице ни одной эмоции.
— Милая, я очень виноват, понимаю, но поговори со мной. Я так больше не могу, — неистово прошептал он, иногда превышая допустимую громкость и уходя в хрип.
Гермиона прикрыла глаза и отстранилась, словно отходя в тень.
— Не уходи! — крикнул он вытягивая руку вперёд за прутья. — Не бросай меня!
Его голос отражался от каменных сводов и расходился эхом. Но ответа не последовало. Драко разозлился и, с силой сжав железо пальцами, прокричал:
— Зачем ты меня мучаешь? Зачем давать надежду, чтобы потом отнять? Ты мне мстишь? Да, мне далеко до хорошего человека, и, скорее всего, я тебя не достоин, но не смей, слышишь, не смей играть мной! — надрывно кричал он, вновь обретая контроль над связками.
Образ Гермионы задрожал, она начала блекнуть и растворяться в воздухе, но перед тем, как исчезнуть, протянула к нему руки, словно хотела дотянуться до него. Драко ринулся вперёд, словно его ничего не могло сдержать, словно он мог игнорировать жёсткие прутья, больно впивающиеся в рёбра. Но её уже не было…
Драко резко сел на койке. Голова гудела. «Всего лишь сон?!» — пронеслась мысль в голове. Это было ещё ужаснее, чем одиночество. Мысли о той, которую он больше никогда не увидит. Навряд ли она придёт навестить его, а когда путёвка в Азкабан будет подписана судом, то тогда можно будет забыть совершенно обо всех, кого он знал. В груди противно защемило. Он коснулся лица, провёл по щекам пальцами и понял, что по ним струятся слёзы. Утерев их рукавом, Драко подумал, что сон был настолько реален по ощущениям, что его последствия проступили в реальности. Страх вернулся, пуская леденящие обрубки в затылок. «А что, если я схожу с ума?»
Погрузившись в глубокие размышления он не сразу заметил, что находится уже не один. Вздрогнув, когда решётка отворилась, Драко с удивлением уставился на своего конвоира, который приказал ему подняться. Парень, кажется, полностью потерял связь с реальностью, но суровый работник министерства быстро вернул его в чувства, лёгким электрическим разрядом из палочки. Судорога пронзила тело, Драко вскрикнул и тут же поднялся, поняв, что лучше сразу исполнять все указания этого недружелюбного человека. Проделав все подготовительные процедуры вроде осмотра, надевание магических наручников и инструктажу, как вести себя на суде, Драко вывели из камеры. Он с интересом осматривал коридор, который показался ему картиной эпохи Возрождения после каждой изученной и приевшейся трещины своей камеры.
Поэтому он испытал настоящий, но не совсем здоровый, восторг, когда оказался перед Визенгамотом. Его подвели к небольшому стулу в центре зала, и сняли магические оковы. Драко сел, и тут же запястья сковали цепи, больно впиваясь в мягкую аристократическую кожу. Парень почти проигнорировал жжение холодного метала с интересом разглядывая зал, словно дикарь, которому, наконец, удалось добраться до людей. Первым делом он заметил большой герб, на котором были вышиты слова «Незнание закона не может служить оправданием». Он знал этот девиз, который грозно развевался в зале, в котором проходило резонансное дело Пожирателей Смерти. И пусть сейчас Визенгамот был не в полном составе, но выглядел также внушающе. Судьи в сливовых накидках готовились к заседанию. Кто-то с интересом всматривался в его лицо, кто-то копался в своих бумагах, а кто-то со скучающим видом пытался устроиться поудобнее. Наконец, Верховный чародей подал знак и начал заседание.
— Итак, сегодня мы рассматриваем дело Драко Люциуса Малфоя, который обвиняется в пособничестве изменникам и террористам, угрожающим всему магическому миру.
Лицо Драко от удивления вытянулось. Обвинение в измене он слышал. Но терроризм?
— Драко Малфой, скажите, как Вы связаны с Люциусом и Нарциссой Малфой? — задал совершенно глупый, по мнению парня, вопрос один из судей.
— Они мои родители, — коротко с хрипотцой ответил Драко.
— Знали ли Вы об их злом умысле? — резко переключилась одна из судей, решив, что не вынесет ещё одного длинного заседания.
— Нет, мне об этом ничего не известно, — честно ответил Малфой.
— Вы же знаете, что усугубляете своё положение ложью? — уточнила женщина, что-то помечая пером в пергаменте.
— Мне это известно, — ответил Драко и скулы непроизвольно свело.
— Тогда предлагаю Вам сотрудничать с судом и не отпираться. Так что Вам известно о заговоре?
— Ничего, — ответил парень, смотря ей прямо в глаза своими серыми бездонными дырами, которые не видели ничего кроме мрачных стен на протяжении целой недели.
Судья невольно поёжилась, но попыталась вернуть себе решимость, откашлявшись.
Допрос продолжался несколько часов, которые совершенно вымотали Драко. Когда его поднимали на ноги, он чуть не рухнул на своего конвоира, потому что конечности затекли от нахождения в одном положения. Единственное, что вызывало на его лице безумную улыбку это то, что они не смогли заставить его себя оклеветать. Поэтому Визенгамот со скрипом был вынужден признать, что Драко не причастен к измене министерству. Но судьи вцепились в нападение на мракоборцев и укрывание преступников от сил правопорядка.
В голове ещё звенела та катастрофическая сумма, которую ему назначили выплатить в качестве штрафа. Драко понимал, что разорён. Единственное, что его смущало во всей этой истории это то, что никто из членов суда даже не заикнулся об использовании им непростительного заклятья. Неужели Уизли не пожаловался остальным аврорам? Или у этого есть на это какие-то причины?
Его буквально вышвырнули на поверхность, всучив в руки письменное решение суда. Улица вокруг шумела и кипела жизнью. Драко дезориентировал такой резкий переход, и голова отозвалась ноющей болью от количества шума, который на него обрушился. Он понял, что больше не вынесет, и трансгрессировал.
Кажется, что в последний раз он тут был вечность назад. Помещение выглядело нежилым и заброшенным, хотя Малфои покинули своё поместье всего семь дней назад. Внутри резанула тоска по тому, что когда-то было родным, а теперь пустует. Проведя рукой по столешнице в гостиной Драко вспоминал семейные вечера. В его памяти всплывали рассуждения отца и заботливые вопросы матери. Где они теперь? Одно было ясно точно — им не удалось скрыться. Потому что Визенгамот даже не пытался узнать их местонахождение. Это говорило о том, что такая информация им больше не нужна.
Дыхание перехватило, к горлу подступил ком. Драко сжал пальцы в кулак, и, закусив пересохшие губы, попытался успокоить нахлынувшие эмоции. Боль накрывала с головой. Он боялся, что больше никогда не увидит их. Что больше не сможет поговорить с отцом, что больше не ощутит руки матери на своём плече. По щеке покатилась солёная капля и разбилась о гладкую твердь столешницы из дорогого дерева. Судорожно вздохнув, Драко оттолкнулся от поверхности и запрокинул голову. Сейчас его эмоции никак не могли помочь и были только во вред. Нужно как можно скорее приходить в себя и пытаться хоть что-то изменить.
Пускай ситуация выглядит неразрешимой, но он не позволит себе размякнуть. Только не сейчас. Тряхнув головой, Драко решил, что сейчас нужно принять душ, залечить раны и привести свой внешний вид в порядок. Затем он займётся финансовыми проблемами, ибо его палочка всё ещё находилась в министерстве. Визенгамот оставил её в качестве залога до того момента, пока Драко не выплатит штраф. Жестокая, но действенная мера. Потому как любой волшебник без своей палочки чувствовал себя беззащитным.
Включив воду, Драко встал под тёплые струи и вздрогнул от их прикосновения. Как же долго он был этого лишён. После заточения Малфой многое пересмотрит в своей жизни и, наверное, ещё ближайшие несколько дней будет удивляться таким привычным до этого радостям. Чтобы выйти из состояния оцепенения парень решил принять контрастный душ. Включая холодную воду, он сначала отскочил в сторону, но затем полностью погрузился в её поток, желая, чтобы ледяные объятия вынесли всю боль из его тела, которое мучилось несколько дней в агонии.