«…признать оправданным,» — эти слова ещё эхом звенели в ушах, когда Малфой оказался на улице.

      Лондон встретил его моросящим дождём. Подняв голову, он глубоко вздохнул и ощутил, как холодные мелкие капли, покрывают лицо и, медленно собираясь вместе, скатываются вниз по грязной шее. Нужно было срочно принять ванную.

Вытерев тыльной стороной ладони щеку, мужчина представил свою комнату в фамильном особняке и, буквально выуживая последние силы из осыпающегося от усталости разума, трансгрессировал.

      Оказавшись в знакомой обстановке, Драко с облегчением выдохнул и, не в силах удержаться на ногах, рухнул на пол. Боли его тело уже не чувствовало, оно словно окаменело. Холодная поверхность приятно касалась лба, спина, наконец, расслабилась после многочасовой пытки, руки и ноги распластались в стороны. Глаза сами собой закрывались, сознание мутнело и угасало.

      Когда Драко очнулся, то долго не мог понять, где находится. С кряхтением поднявшись, словно дряхлый старик, мужчина сел на полу и ощутил лёгкую дымку перед глазами и небольшое головокружение. Зато пропала невыносимая боль в висках и чувство сжимающегося раскалённого обруча. Потянувшись, Драко хрустнул шеей и аккуратно встал на ноги.

      Грязная рубашка раздражала одним только своим видом, не говоря уже о запахе. Поэтому Драко решительно направился в ванную, чтобы смыть следы своего пребывания в тюремной камере. Включив горячую воду, мужчина не без удовольствия избавился от грязной одежды и погрузился в источающую пар ванну. Голова удобно лежала на бортике, веки сами слипались, всё тело оказалось, словно в тёплом коконе из воды.

      Малфой позволил себе расслабиться, выпадая из реального мира, но тот в свою очередь не желал его отпускать. Вспомнились грозно сверкнувшие очки Верховного чародея, перед тем как он сказал: «Вы находитесь под следствием до выяснения обстоятельств в связи с заявлением о применении непростительного заклятья.» Драко поёжился от осознания того, что на него уже завели третье по счёту дело. В то, что маг выйдет и на этот раз сухим из воды, верилось мало, потому как в третий раз так повезти просто не могло. Это значило лишь одно: нужно подаваться в бега, пока министерство не опомнилось и не посадило снова за решётку.

      Было удивительно, что Малфоя вообще отпустили домой после суда. Возможно, они решили, что он сейчас не в состоянии что-либо предпринять, а может, установили за ним слежку, чтобы найти больше улик или же палочку.

      Глубоко вздохнув, Драко задержал дыхание и полностью погрузился под воду. В ушах зашумело, как в ракушке, найденной на берегу моря. Эмоции внутри сжались в тугой ком, который тянул на дно, как камень. Внутри, словно сорняк на клумбе, прорастал страх, вытесняя всё остальное. Страх и отчаянье заполняли его тёмную душу, которая уже измоталась от постоянных передряг и утрат. Грудную клетку сжало знакомое чувство, которое он не испытывал давно. Удушье. Резко сев, Драко с брызгами поднялся из воды и судорожно вздохнул.

      Жадно глотая кислород, он чувствовал, что не всё ещё потеряно. Чувствовал, что ещё жив. Сначала тише, а потом громче Малфой начал смеяться. Тихий истерический смех перешёл в хохот, а затем в неконтролируемый поток слёз. Нервы не выдержали давления и напряжения, нужно было как-то высвободить эмоции, которые бушевали внутри долгое время, под гнётом расчётливого разума. И вот они хлынули разом, как сошедшая лавина, сметая всё на своём пути, перемалывая и превращая в ничто.

      Немного позже, успокоившись, Драко поднялся на ноги, механически помылся, вытерся полотенцем, зашёл в свою комнату, надел кипено-белую рубашку, поправил манжеты и воротник, надел брюки и носки, расчесал перед зеркалом волосы, вглядываясь в усталые серые глаза. Закончив, Малфой достал старый дорожный чемодан и, открыв платяной шкаф, стал собирать самые необходимые вещи.

      Драко понимал, что нужно бежать, и чем скорее, тем лучше. Он уедет куда-нибудь далеко, затеряется среди толпы, а затем появится под новой личностью и с совершенно новой жизнью и репутацией. Возможно, он никогда больше не вернётся в Англию… Малфой вспомнил о сыне, который сейчас проходил обучение в Хогвартсе. Может ли он вырывать своего отпрыска из привычной для него среды, чтобы увезти в непонятном направлении? Что будет хуже: жизнь без отца или постоянные скитания? Задумавшись, он не услышал шагов за дверью и насторожился лишь только тогда, когда она отворилась.

— Я никого не жду. Уходите, — сказал он, закидывая чемодан в платяной шкаф.

— Даже меня? — раздался до боли знакомый женский голос.

— Гермиона? — обернулся Драко, и вопросительно на неё посмотрел.

— Куда-то собираешься?

— Нет, — он заметил её неодобрительный взгляд. — Да, сама понимаешь, времена у меня сейчас не лучшие.

— И ты решил просто сбежать? — она скрестила руки на груди.

— А что мне ещё остаётся? — с надрывом спросил он.

— Ну, может, хотя бы с кем-то посоветоваться.

— Зачем? Советами тут не поможешь, — пожал плечами Драко, извлекая чемодан и направляясь к письменному столу.

— Ну, иногда бывает полезно разговаривать с людьми. Информацию там разную получать, — фыркнула женщина, наблюдая за его нервными сборами.

— Да? У тебя есть новости о том, что меня оправдают? Нет. Ну, тогда не мешай, — ядовито отозвался он, упаковывая чернильницу, чтобы не растеклось содержимое.

— И куда же ты собрался? — вздернула бровь она.

— Не знаю. И навряд ли тебе скажу. Мне не нужна слежка от министерства.

— Ты думаешь, что я буду за тобой следить? — возмутилась Гермиона. — Драко, приди в себя, ты разговариваешь как сумасшедший!

— Я не сумасшедший, — огрызнулся он, собрав в охапку перья для письма.

— Послушай, понимаю, что ты сейчас на взводе, но не мог бы ты оторваться от своего увлекательного занятия и уделить мне немного внимания? Мне нужно кое-что тебе рассказать.

      Драко заметил, что его пальцы начали дрожать, а паника внутри только нарастала. Глубоко вздохнув, он хлопнул ладонями о столешницу, пытаясь унять тревогу и посмотрел на Гермиону.

— Ладно. У тебя есть несколько минут. Но, если меня поймают, это будет на твоей совести.

— Хорошо. Даже не знаю с чего начать, — она замялась под осуждающим взглядом мужчины. — Ты же помнишь, тот случай с тёмным артефактом, из-за которого и был создан мой отдел?

— Если честно, то не очень.

— Если вкратце, то женщина из благополучного района погибла, раздувшись, как от аллергии, из-за тёмного артефакта, который ей подарили.

— Что-то такое слышал, — задумчиво произнёс Драко, поглядывая на часы.

— Так вот, оказалось, что эта женщина напрямую связана с министром. Даже мне не известно, на каком уровне они взаимодействовали, но это событие подорвало планы министерства, которые строились на протяжении года. Уже тогда министр понял, что есть какая-то подпольная сеть, которая ведёт преступную деятельность против него.

— И? — нетерпеливо спросил блондин.

— В общем, все последующие громкие убийства с помощью артефактов были также направлены против самого министра. Ты же помнишь, почему твоих родителей посадили в Азкабан?

— Да, — поморщился Драко.

— Извини, — смягчилась она, поняв, что задела больное. — Так вот, тот фолиант, который обнаружили у Люциуса Малфоя предназначался одному из приближенных к министру, а тот в свою очередь мог перенести проклятье и на него самого. То есть это почти что прямое покушение на Министра Магии.

— Какое отношение эти дела имеют ко мне?

— Сейчас я к этому перейду. Как ты понял, все эти дела и последующие убийства при помощи артефактов были совершены одним человеком и ровно для одной цели. Альфред Грейнгорт хотел захватить власть в министерстве, убирая неугодных и ставя на их место своих людей, а конечная его цель была — самому занять место Министра Магии.

      Драко удивленно фыркнул. Он не ожидал, что притязания его тестя будут настолько высоки. Тем не менее это было в духе скользкого и расчётливого гада по фамилии Грейнгорт.

— Итак, теперь перейдем к тебе. Министерство учло твои заслуги и поступки, поэтому решило отпустить и не сажать в тюрьму. Единственное, что заявление Миланьи насчёт использования Круциатуса само по себе нуждается в проверке. Поэтому министерство просто обязано это расследовать. Но это же ложь, чтобы досадить тому, кто по сути предал её семью. Или я ошибаюсь?

— Гермиона, я… — протянул он, опустив взгляд.

— Нет! Неужели? Чёрт, Драко, ты не мог! — всплеснула руками она.

— К сожалению, мог, — до боли закусил губу он.

— Говорил же мне Рон, — тихо выдохнула женщина.

— Что тебе ещё он говорил? — разозлился Малфой.

— Ничего. Я просто не могла поверить, что ты использовал непростительное заклятье. Ты же прекрасно знаешь, чем это грозит.

— Знаю. Но я не принц на белом коне, и не герой, так что не надо от меня ничего ожидать!

— Наверное, ты прав. Зря я сюда пришла! — в сердцах выпалила она.

— Тебе вообще не следует совать нос в мои дела. Возвращайся к своей прекрасной жизни.

— Ты же знаешь, что министерство так просто не отпустит. Ты же головой лезешь в капкан, — с досадой сказала она, чувствуя, как сердце становится тяжёлым.

— У меня нет выбора, Грейнджер. У меня никогда его не было! В отличие от тебя! — прошипел он, сверля её взглядом.

— Всегда есть выбор. Просто нужно иметь мужество, чтобы его принять, — топнула ногой она.

— Да, и что ты предлагаешь?

— Я предлагаю остаться.

— И сесть в Азкабан на всю жизнь? — язвительно продолжил он.

— Нет. Можно что-нибудь придумать.

— Что? — с паническими нотками спросил он, чувствуя, как страх и отчаянье нарастают, как ураган над заливом.

— Хоть что-то, — задумалась она. — Министерство сейчас не особо заинтересовано в том, чтобы заниматься твоим делом. Можно подтасовать улики… палочка… можно подбросить её в тот особняк, предварительно очистив от памяти заклинаний…

— Такое возможно? — удивился Драко.

— Я где-то об этом читала. Кажется, даже помню, где лежит эта книга.

— Ты сейчас серьёзно?

— Да, а что? — тряхнула кудрями женщина.

— Я точно плохо на тебя влияю, — усмехнулся Малфой.

— Это не твоё влияние. Возможно, я просто тоже не та, какой меня считают.

— Зачем тебе всё это? — склонив голову набок, спросил он.

— Не знаю, мне кажется это важным, — на её щеках проступил едва видимый румянец.

      Он поставил чемодан на пол и подошёл ближе, всматриваясь в то, как меняется её лицо, становясь более смущённым. Карие глаза блестели и бегали из стороны в сторону, грудная клетка быстро вздымалась, словно внутри билась о прутья пташка, желающая вырваться на волю, руки были сцеплены в замок, а пальцы побелели от напряжения и волнения. Драко остановился в шаге, не смея нарушить невидимую преграду.

— Почему ты здесь, Грейнджер? — спросил он, одновременно и желая, и боясь услышать ответ.

— Я… — замялась она и раскраснелась, как маков цвет.

— Ты знаешь, что дорога мне, но я понимаю, что не могу получить взаимности. Ты же ведь чётко это дала понять, — Драко говорил эти слова, и сердце сжималось от боли и обиды.

      Она молчала, опустив взгляд, чувствуя, что стоит на тонком льду и любое неверное движение может грозить гибелью. Но самое страшное, что она не знала, какое именно движение может стать фатальным. Приходилось идти в слепую, на ощупь, интуитивно предугадывая куда поставить ногу и как повернуться. Гермиона могла ориентироваться только на свои ощущения и чувства, которые привели её к пропасти. И она не знала, что будет, если она сделает следующий шаг. Упадёт или обретёт крылья? Одно было известно точно, что больше качаться на краю нельзя. Либо возвращаться обратно в дремучий лес, в котором она чувствовала себя чужой, но в безопасности, либо шагнуть навстречу неизвестности. Гермиона собралась с духом и выбрала второе.

— Ты не прав.

— Что? — спросил он, а что-то внутри встрепенулось от лучика надежды.

— Ты не прав в том, что это не взаимно. Знаешь, я долго колебалась. С одной стороны, у меня есть семья, дети, спокойная размеренная жизнь, но с другой, такое ощущение, что я живу не свою жизнь, она чья-то чужая. Мне порой кажется, что я ошиблась и дальше существую просто по инерции. Не сказать, что мне плохо с Роном, просто кажется, что нужен кто-то другой. Он отличный человек, очень добрый и весёлый, и было бы честно с моей стороны сказать ему, что я его не люблю. Только недавно я, наконец, поняла, что все эти годы это была привычка. Да, я привыкла к нему и уже просто не представляла, что может быть по-другому. Но потом появился ты, и всё изменилось. Ты, Драко Малфой, показал мне, как это может быть по-другому. Когда ты рядом, я чувствую… Не знаю, как это описать. Словно я встретила часть себя, которую когда-то потеряла. Рядом с тобой мне спокойно и хорошо. Тогда, в кабинете на втором этаже. Этот поцелуй… у меня никогда такого не было…

      Драко слушал, затаив дыхание, словно боясь спугнуть дикую лань.

— Не знаю, зачем я всё это тебе говорю… Ты же уже всё решил. Ты опять решил за нас обоих, — она тихо всхлипнула, прикрыв рот рукой.

— Я не думал, что ты… — отрывисто сказал он, инстинктивно утерев её слезу. — Не плачь. Я не могу на это смотреть.

— А что мне ещё делать? — спросила она, посмотрев на него полными слёз глазами.

— Грейнджер, ты меня убиваешь, — он крепко обнял её, нежно гладя по волосам. — Куда же я от тебя уеду, — усмехнулся он.

— Не знаю. Ты собирался в бега, — шмыгнув носом, прогнусавила она.

— Было бы глупо с моей стороны предложить сбежать вместе, да? — посмеявшись над абсурдностью предложения, сказал Драко.

— Это было бы романтично, но абсолютно глупо, — согласилась Гермиона.

— Ладно, мы что-нибудь придумаем. В принципе, твоя идея с палочкой не такая уж бредовая. Если подшлифовать парочку моментов, то моя выходка с Круциатусом может сойти с рук.

— Пообещай мне, что никогда больше не будешь пользоваться непростительными проклятиями, — отстранилась Гермиона и посмотрела на него, сдвинув брови.

— Обещаю, — улыбнулся он уголком губ. — Ты забавная, когда сердишься.

— А ты оболтус безответственный! — нахохлилась она.

      Усмехнувшись, Драко притянул её к себе за талию и нежно коснулся лица, отодвигая непослушные вьющиеся волосы. Гермиона от неожиданности приоткрыла рот, но не посмела возмутиться. Малфой склонился ниже и коснулся её губ почти невесомым и лёгким, как крылья бабочки, поцелуем. Она прикрыла глаза и обвила руками его шею, поддаваясь, как мягкий пластилин. Драко углубил поцелуй, сминая пальцами её офисную блузку, которая была аккуратно наглажена с утра. Гермиона издала едва слышный стон, от которого у Малфоя снесло плотину, спасающую его рациональный разум от потока чувств.

      Подхватив её, словно пушинку, он начал медленно пятиться в сторону кровати. Она закинула ноги ему на бёдра, чтобы не соскользнуть вниз. Туфли на небольшом каблуке со стуком упали на пол. Драко наклонился и уложил её на свежую постель, которая долго пустовала. Жадно осыпая поцелуями, он начал расстёгивать пуговицы на блузке, от нетерпения почти что вырывая их. Лёгкая волна смущения тут же улетучилась, и Гермиона резким движением распахнула его рубашку, которая со скрежетом и разлетающимися во все стороны пуговицами оголила торс.

— Поаккуратнее, нетерпеливая бестия, — улыбнулся Драко. — Это рубашка стоит…

— Плевать, — бросила Гермиона, притянув его за шею и впившись в губы поцелуем.

      Драко буквально тонул в ощущениях. Обжигающее пламя страсти, тёплая обволакивающая нежность, искрящееся, бурлящее, как шампанское, разливающееся по бокалам, желание, сводящее с ума, доводящее до исступления.

      Стащив с неё такую ненужную сейчас блузку, он откинул её в сторону и провёл кончиком носа по ключице, щекоча едва ощущаемым прикосновением нежную смуглую кожу. Гермиона поёжилась и запустила пальцы в его волосы, приятно массируя кожу головы. Запустив руки под спину, Драко расстегнул застёжку лифчика, и он отправился в полёт, куда-то в ту же сторону, что и блузка. Гермиона инстинктивно прикрылась рукой, озарив щёки багрянцем.

      Малфой усмехнулся и коснулся её губ своими, отстраняясь, словно дразня. Она схватила его за шею обеими руками и снова притянула к себе. Драко прижался, углубляя поцелуй. Близко. Кожа к коже. Почти единое целое. Сердца бешено бьются в унисон. Вздох-выдох-стон. Изогнувшись, Малфой освободил одну руку и начал на ощупь расстёгивать её брюки. Она взялась за его плечи и стащила то, что когда-то называли рубашкой, откинув в сторону. Проводя подушечками пальцев от скул вниз по пульсирующим жилкам на шее, ниже до белых, как мрамор, ключиц, переходя на грудь, из которой буквально рвалось наружу сердце, дальше на живот, вздрагивающий от щекотки, до пряжки ремня.

      Едва найдя в себе силы, чтобы отстраниться Драко снял с неё брюки и тут же вернулся обратно, словно утопающий к спасительному плоту. Ощущения обострились. Любое прикосновение, как электрический разряд, который отдавался в низу живота, растекаясь и скучиваясь в узел. Дыхание обжигало, как жар от открытого огня. Поцелуи, рассыпающиеся по оголённому телу, вызывали дрожь в каждой клеточке, превращаясь в нечто, схожее с землетрясением.

      Почувствовав, что он ослабил хватку, Гермиона перевернулась, обхватив его, и оказалась сверху. Драко сначала растерялся, а затем расслабился, подставляя шею и плечи под её жаркие поцелуи. Расстегнув железную пряжку ремня, она кое-как дрожащими руками справилась с пуговицей и молнией.

      Он приподнялся на локтях и поцеловал её в нахмуренный от сосредоточенности лоб. Она удивлённо заморгала, посмотрев на то, как Драко расплывается в довольной улыбке. Без лишних слов Малфой опять перехватил инициативу, опрокидывая Грейнджер на мягкие подушки.

      То, что случилось потом, сложно передать словами. Две души слились воедино, мерцая и переливаясь. Такие разные и такие похожие. Свет и тьма. Словно отражение в кривом зеркале: решительность, напористость, пылкость и осторожность, предусмотрительность, хладнокровие. Ало-золотой и зелено-серебристый. Храбрость, благородство и честность против хитрости, честолюбия и изворотливости. Объединились, перетекая друг в друга, как два сосуда, смешиваясь, насыщаясь друг другом и становясь целостнее. И не смотря на все различия, в одном были черты другого: Гермионе был не чужд холодный расчёт, а Драко мог поддасться порыву чувств и ринуться в бой, Грейнджер всегда хотела, чтобы её признали в магическом мире, как сильную волшебницу, точно с такой же силой, как и Малфой стремился завоевать всеобщее внимание и уважение. Разное, но похожее, разделённое, но единое, Инь и Ян.

      Выгибая спину, сплетаясь и утопая друг в друге, они теряли ощущение реальности. Белые простыни, томящаяся нега, сладко разливающаяся по всему телу с лёгким приятным покалыванием, вздохи и стоны, вибрирующие в наэлектризованном воздухе. Нежность и страстность, на грани безумия. Весь мир словно исчез, схлопнулся и сжался до размеров одной комнаты. Карие и серые глаза, с жадностью и вожделением смотрящие друг на друга. Каштановые волосы разметались по подушкам, как корни красивого ветвистого дерева на высоком холме. Гермиона изогнулась, вскрикнув, ощущая, как напряжение взрывается внутри и расходится волнами удовольствия и наслаждения. Драко почувствовал, как она задрожала, словно натянутая тонкая струна, и не смог удержаться, отдавая всего себя ей.

      Откинувшись рядом на подушки, он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, пока мир плыл кругами перед глазами, а сердце всё никак не могло успокоиться, гулом шумя в ушах. Приятная усталость растекалась по телу. Хотелось просто закрыть глаза, обнять её, почувствовать пряный запах, провести по гладкой коже, поцеловать в раскрасневшиеся губы, заглянуть в искрящиеся глаза и больше никогда не отпускать. Всегда быть рядом.

      Драко захотел откинуть непослушную каштановую прядь в сторону, но его левая рука была перехвачена.

— Что такое? — с лёгкой хрипотцой в голосе спросил он.

— Странно. У тебя это всегда было? — разглядывая его запястье спросила она.

— Что? — не понял он.

— Виноградная лоза. Это какая-то татуировка?

— Ты шутишь надо мной? — встревоженно спросил Драко и посмотрел на свою руку.

      Рядом с голубой извилистой веной красовалась коричневая лоза винограда, которую он прежде никогда не видел. Малфой пальцем начал растирать место, но метка не желала покидать его кожу.

— Это очень странно, — фыркнул он.

— А, знаешь, что ещё странно? — спросила Гермиона, показывая своё левое запястье, которое теперь тоже не было пустым.

— Боярышник? — спросил он, аккуратно ощупывая изображение ветви дерева, из которого была изготовлена его волшебная палочка.

— Кажется, да. Это мне напоминает одну вещь. Я как-то читала о метках, которые появляются на теле в виде родимых пятен. Что-то вроде древней духовной связи.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Драко.

— Это что-то вроде… не знаю, как сказать. Может, проклятья, которое связывает людей, заставляя их искать друг друга.

— Проклятье? — хмыкнул он. — Нет, Грейнджер, ты уж точно не проклятье. Ты нечто другое.

— Что же?

— Ты моё счастье. Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, не смотря на то, что ты порой бываешь заносчивой занудой.

— Кто бы говорил, изворотливый хорёк, — рассмеялась она.

— О нет, только не это прозвище! — театрально закатил глаза Малфой.

— Мне кажется, оно идеально подходит. Теперь только так тебя и буду называть, — дразнила Гермиона.

— Не буди во мне зверя, — понизив голос, сказал он, угрожающе посмотрев.

— А я хорьков не боюсь, — показала язык она.

      Он схватил её в охапку и под заливистый смех начал целовать и щекотать одновременно.

      За окном завывал ветер, срывая оставшиеся листья с деревьев. Облака на темнеющем небе складывались в причудливые завитки. Солнце клонилось к закату, освещая алыми лучами комнату, в которой двое человек, пройдя испытания, боль и лишения, наконец, смогли обрести друг друга.