— Хён… Эй, чёртов ты сурок! Давай ты не будешь видеть свою тень, и у нас круглый год будет одна весна! — психует Пак, пихая Юнги в плечо.

 — Да что ты бесишься-то? Ну вытащил я тебя на лыжный курорт, и что с того? Ты мог бы спокойно остаться с Тэхёном в Сеуле и спокойно попивать чаёк, а не шататься здесь со мной — наотрез говорит Мин, забывая, с кем разговаривает.

Чимин смотрит на него как на идиота, разворачивается, хмыкая, и уходит к их домику, который они заказали на два дня и три ночи.

Пак дуется, это не сложно понять, но, цитирую: «Ты на столько недалёкий, что, постучи о твой лоб, будет деревянный отклик». Хосок потом, конечно, отхватил за это пиздюлей, но факт остаётся фактом.

Юнги сложный временами, но Чимин его хорошо понимает, может, поэтому они вместе? У них, конечно же, в отношениях были крики, ссоры, слёзы. Возможно, с этого уже стоило задуматься, а точно ли у них всё хорошо.

Мин не идёт за ним. У него на сегодня определенный план действий, который нужно выполнить до темноты, а потом, по возможности, извиниться перед Чимином и угостить его кружкой горячего какао с маленькими зефирками, возможно, посидеть ночью у костра, погреться и поговорить о разном.

Юнги проводит половину дня на лыжном склоне и после идёт на обед. Ближе к вечеру он заканчивает с развлечениями и направляется в домик, предварительно оставив свое снаряжение в специальном ящике.

Мин открывает дверь, и его встречает коридорная темнота, но в глубине есть небольшой проблеск каминного света. Юнги улыбается уголками губ и раздевается, после тихо идя по коридору.

В гостиной веет теплом и уютом. Чимин, спящий в кресле под пледом напротив камина. Видимо, вымотался за сегодняшний день, ведь поездка на поезде была не из приятных. Тому стало плохо, и пришлось после высадки сводить мальчика в медпункт.

Мин смотрит полуприкрытыми глазами, после подхватывает Чимина на руки и несёт в спальню, укладывая того на кровать. Пак реагирует на это и приоткрывает сонные глаза, фокусируя взгляд на Юнги.

 — Прости, я разбудил тебя? — Мин смотрит, подтягивая одеяло к ногами Чимина.

Пак смотрит молча несколько секунд и резко тянет Юнги на себя за шею. Тот падает рядом и молчит, смаргивая небольшую мазь на глазах.

Чимин обнимает Юнги за талию и жмётся слишком близко, утыкаясь тому в ключицы.

 — Я не заметил, как ты надел футболку, хён. Ты можешь заболеть, а лечить тебя будет некому, — Чимин бурчит в грудь Мина, а тот, кажется, улетает с орбиты, но вовремя возвращается.

Юнги загребает назад чёлку Чимина и трогает его лоб ладонью, а потом свой.

 — Он у тебя какой-то горячий. Ты не заболел случаем? — спрашивает Мин, обеспокоенный состоянием младшего.

 — Да. Любовь называется, слышал о такой? — Пак по-детски смеётся и прижимается ещё ближе.

 — На самом деле, это ты холодный, а не я горячий.

 — Вау, Пак Чимин глаголит мне истину, о которой я и сам знаю.

 — Дурак ты, Юнги-хён. Я тебя между прочим очень люблю, а ты сегодня со мной обошёлся как последний кретин. Я тебя ждал, а ты пришёл лишь под вечер, — последнее предложение Чимин сказал шёпотом и шмыгнул носом.

 — Прости меня, ладно? Постараюсь в следующий раз быть аккуратным в словах, а то ты у меня такой цветочек ранимый, — Юнги смеётся своим привычным хрипом и приподнимает лицо Чимина, целуя того в манящие губки.

— Постарайся…

На этом Чимин вновь утыкается в ключицы Мина, вдыхая приятный запах мужского одеколона. Юнги накрывает их одеялом, выключая надкроватный светильник, и они вместе проваливаются в сладкое царство Морфея.

Следующий день они проводят так, как хочет Чимин, но скучнее он от этого не становится. Вечером они сидят у себя в домике, Юнги читает книгу, а Пак пьёт какао, смотря на пургу за окном.