Софа открывает глаза под бесконечный вой и чьё-то писклявое кряхтение, а на деле обнаруживает Кощея с огнетушителем в обнимку и парой банок пива, скатившихся на пол с громким лязгом. А ещё орущим магнитофоном, в котором кассета стоит, и протяжным голосом Цоя твердит, что сердца требуют перемен. Не стоит удивляться, что настрой музыканта Мальцева не разделила, ввиду своего отчаянного состояния, выражавшегося головной болью и диким желанием выпить хотя бы пару глоточков воды.

— Какого чёрта твоя шарманка с самого утра мне уши обрывает? — Сергею, определённо, повезло, что его хорошая подруга не могла повышать голос, не то сам бы оглох.

— Сонечка, прости!

— Сколько раз повторять, чтобы ты, эгоист долбанный, меня иначе называл?

— Премногоуважаемая госпожа?

— Подлиза, блин…

Раньше Софка улыбалась от его шуток, но этим утром ей явно не до жизнерадостности. Друг это подмечает, не зря удостоился подобного звания в её жизни, а потому рядом садится.

— Булки подвинь!

— Может, тебе ещё гречи сбацать? — ей тоже не нужно гадать о его личности, как и о любви, сложившейся почему-то именно к этому простому продукту пищи.

— Ты, так-то, на моей территории.

— Нет проблем, — Софа никогда не стала бы утверждать, что Кощей укажет ей на дверь, скорее, наоборот, — Что-то не устраивает — собрал манатки и свалил, хата твоих родителей отличное логово для отсидки вдали от меня, злой и нелюбезной.

И знает же ведь, что не уйдёт. По крайней мере, пока не убедится, что с ней в действительности всё в порядке и что в его помощи она не нуждается, потому что сама хрен попросит порой, гордая же.

— На, попей.

— Благодарочка, — язвит ещё, стерва. Верёвки из него вьёт.

— Что-то мне подсказывает, что ты в молчанку играешь, Софа, — и уже эту фразу он произносит вполне серьёзно, заставляя её, хлещущую воду, на него глянуть. И от бутылки отстраниться спустя пару секунд, закручивая крышечкой горлышко.

— Кощей, я, вообще-то, из песочницы выросла. Детские игры закончились.

— Соф.

Интонация, взгляд. Упрямство в тоне голоса. И чёртова дюжина лет дружбы за плечами — всё это сейчас говорит в нём, что она его не обманет. Мальцева и сама знает, что Кощевский не поверит этим её уловкам, но отчего-то пытается, врубая ответную стойкость и силу сломленного наполовину духа.

— Серёж, закроем тему, — она не собирается распинаться перед ним в своих болезненных речах, — Тачку я тебе пригнала? Пригнала. Дальше вы сами справитесь, а свои деньги я хочу получить в ближайшее время.

— Да ты в таком состоянии была, что сам чёрт бы пригнал вместо тебя, и то лучше.

— Упрёки — это не твоё, — Софу мало волновали его слова, она знала, что всё равно водит хорошо, в любом состоянии. Опытом и годами проверено, хоть и молодая ещё, всего лишь двадцать один год…

— Кто тебя за провода там дёргает? — друг трубу передаёт и девушка отчётливо на экране «Витя» видит. Сбрасывает, — Новый герой-любовник?

— Иди в задницу, понял?

Софе и старой истории отношений хватило, равно как и понимания, что Сергей тоже свою руку там приложил, и слово вставил нехилое.

Август 93-го

Всё это похоже на сказку, в которую Софа уже и не надеялась когда-либо поверить. Да, Мальцева в принципе не фанатка слезливых историй, но её саму жизнь помотала, будь здоров, а здесь и сейчас она впервые чувствует себя в полной безопасности в компании всего лишь одного человека, Алика Волкова, командира афганцев.

Их шутки уже почти месяц звучат в такт друг другу, колкостями обмениваются на каждом шагу, но при всём этом Софа чувствует нечто родное, связываемое её только с этим человеком, и ни с кем другим. Даже Витя не был ей так близок по духу и общению, как Алик, хотя с ним они быстрее нашли общий язык.

Первое впечатление часто обманчиво, и воспоминания от встречи, случившейся почти полтора месяца назад, уже стали теряться в своей важности и упоминаниях.

Вечер подкрался незаметно и Алик сам вызвался проводить Софу. У Эльзы подруга приехала из Америки и та укатила к ней на встречу, и Мальцева не стала возражать, наслаждаясь обществом Волкова и в глубине души коря себя за то, как поступает в данной ситуации, но всё, что она могла предположить твёрдо и конкретно — это то, что ничего не будет. Просто потому, что таким, как она, не светит.

— Приехали, — Волков мотор глушит, вытаскивая её из размышлений и завороженного процесса наблюдения, как всё мимо быстрым ходом проносится. А теперь, вот, они посреди гаражей стоят, сидя на мотоцикле, где Софа ещё секунду назад прижималась к нему, обнимая руками, чтобы не свалиться, — С тебя двести баксов.

— За такие расценки лучше пешком буду в следующий раз брести, свежий воздух и все дела, — Софа слезает, несмотря на то, что ей хотелось бы сейчас где-нибудь ещё покататься, а не возвращаться в пустой гараж, — Может, зайдёшь?

— На чашечку чая? — ехидно интересуется Алик.

— Ну, чай не обещаю, а вот пирожки с маком — в самый раз, — Софа только сегодня купила целый пакет в ларьке, и ей кажется, что угостить товарища — не худшая идея, но Алик отказывается.

— Прости, я больше с вишней люблю.

Тут их вкусы, увы, не совпали.

— Кислятина.

— Просто надо знать секрет. Вот зайдёшь ко мне как-то раз в гости, я тебя угощу, пальчики оближешь.

— Ну заинтриговал, ловлю на слове.

Она улыбается ему и такую же улыбку в ответ получает, как вдруг их одиночество прерывают. Дверь гаража с лязгом открывается и оттуда голова Кощея показывается.

— Не понял, — произносит он, глядя на Алика, улыбка у которого съезжает с лица, — Ты чё здесь забыл, афганец?

— Тебя спросить, где мне ездить.

— Спросил? Отвечу: шуруй отсюда, — Софа неудобный взгляд с Алика переводит на Сергея, превращая его в недовольный, — А ты давай, заходи, бродишь посреди ночи непонятно с кем и неизвестно где…

— Серый…

— Ладно, Соф, не кипишуй, — Алик в их разговор вмешивается, видимо, не желая ссорить. В курсе же теперь, что для Софки значит Кощевский, — А дружок твой прав, и вправду, иди спать, отдыхать, поздно уже. До завтра, — заводится и уезжает, оставляя её одну посреди дороги между гаражами в компании друга детства.

— Смотрите-ка, какой понятливый, — произносит Сергей, провожая его взглядом в темноте по гулу мотоцикла.

— Кощей, — Мальцева на себя внимание обращает, и глаза суживает, жаждя подробностей, — А вот я вообще не въехала, это что за предъява сейчас была с твоей стороны?

Сергей ближе подходит, глазами шаря по её взгляду. И серьёзным выглядит.

— А это, Соф, тонкий намёк, что тебе с ним ловить нечего.

И тем самым заставляет её ещё больше щурится. Знает же прекрасно, что она не любит подобную тактику поведения по отношению к ней.

— А давай я сама решу за себя, ладно? Займись своими делами и не суй нос в мою личную жизнь, — Софа уже в гараж хочет зайти, но её вопрос друга останавливает в нескольких шагах от двери. Кощей оборачивается.

— Давно твоя личная жизнь стала касаться тех, у кого девушка есть? — уколол, так уколол, ничего не скажешь, — Ты же не по этой части, Софик, — более благоразумно твердит, — Не станешь отбивать у бывшей нашей одноклассницы паренька её. Эльза тебе этого уж точно не простит, да и ты сама не успокоишься потом, я прав?

— У тебя паранойя, — уверенности Софе не занимать, но Сергею кажется иначе.

— Слепой только не заметит, как ты на него пялилась только что и ворковала, — сам своим догадкам кивает и это её ещё больше из себя выводит.

— Всё, закрыли тему! Надеюсь, ты меня услышал и уж тем более не станешь лишний раз кому-то трепаться о таком, — она первая уходит в гараж, оставляя его одного и пытаясь усмирить свой пыл эмоций, поднявшийся недовольством после неприятного вмешательства со стороны.

Ноябрь 93-го

— Кощей, — поразмыслив, Мальцева таки к другу обращается, не обращая внимания на шутки, — Мне твоя помощь нужна.

— Кого четвертовать?

— Себя можешь, не об этом речь, — конечно, условия проживания в гараже никакие, но Софа каким-то образом уживается. Голову, только что помытую в тазике, полотенцем обматывает, и снова на друга взгляд бросает, — Ты на колёсах?

— А что, тебе куда-то срочно понадобилось?

Раньше Софа обращалась к Алику или Вите, потому что своего транспортного средства у неё не было, как выразился бы Волков, «эта дама рассекает исключительно на угнанных тачках», но теперь такой возможности не было, и она снова вспомнила о своём старом школьном товарище.

— Да в одно место съездить не мешало бы, — Софе не улыбается перспектива пешком идти, потому что на улице холодрыга, и Мальцевой кажется, что температура там явно не меньше минус пятнадцати.

Интуиция её не обманывает, когда, спустя полчаса она выходит из гаража к другу, ожидавшему её на улице. Сергей сидит за рулём собственной «ока», слегка тарабаня пальцами по рулю, и девушка благодарна ему за то, что он включил печку заранее. Салон до её прихода хотя бы немного нагрелся.

Снегом всё сплошь и вокруг засыпает, как будто не ноябрь, а уже устоявшийся январь. В детстве Софа, наблюдая такую погоду, всегда мечтала о новогоднем празднике или ещё о каких-то чудесах, а когда выросла, осознание, что чудес не бывает, ударило всей своей необратимостью. И всё-таки, она надеялась на это чудо в глубине своей души.

— Ну, говори, куда тебе, — едва она села, Кощевский мотор завёл, выжидая подробных инструкций.

— К школе нашей, — решительно рапортует Мальцева. А фраза эта заставляет друга удивиться.

— Зачем это? Решила восполнить пробелы в знаниях? Или любовника своего навестить? — шуточки у него, конечно, дурацкие, но Софа и таким своего друга любит, он же её закидоны терпит, — Нет, Соф, я серьёзно, — добавляет, замечая кивок и настроенность.

— Куда серьёзнее, раскусил ты меня, Кощеюшка, — пожалуй, только она имела право называть его вот так, наблюдая за тем, как от этого ласкательного варианта его прозвища у Сергея на лице недовольство проскакивает вперемешку с ухмылкой. Знает же, что бесполезно запрещать, — Присмотрела я себе в женихи одного первоклассника, поедем сейчас за ним, а потом сразу в ЗАГС, я договорилась. Давай, гони, пока родители на продлёнку не явились.

— Большие секреты у тебя появились, что ли? Не ожидал, — он не полный идиот, чтобы поверить в сказочку, навязываемую подругой, и чтобы не понять, что что-то тут нечисто.

— Серёж, давай без расспросов, ладно? Сам же знаешь историю про Варвару, — отмахивается, как может, и на этот раз её метод оказывается действенным, потому что друг кивает и педаль газа в пол вдавливает, направляясь к выезду из гаражного кооператива.

***

Заснеженная улица по душе Софе, как и прохладный ветер. Девушка уже минут пятнадцать стоит около здания одной из Тульских школ, выжидая одного из учеников и периодически трубку сбрасывая, потому как на телефон ей наяривал не кто-то, а сам командир афганцев нынешний. Разговаривать с Витей не хотелось, и Мальцева нажимала раз за разом «отклонить», вот только этот чертяка упёртый всё равно добивался своего, сумев взбесить её на восьмой попытке.

— Чего тебе? — резко спрашивает так, без предисловий и приветствий.

А Витя, поняв, что его, наконец, услышали, тараторит:

— Соф, я поговорить хочу! Ты только трубку не бросай, дай объяснить!

Мальцева усмешку не сдерживает.

— Не нужно ничего объяснять, ты мне уже и так всё популярно изъяснил, — ей не хочется лишний раз бередить эту тему и слушать оправдания, от которых не будет толку, — А если исповедаться захотел, так в церковь сходи, пускай тебя батюшка выслушает, — глазами Софа ловит фигуру, спускающуюся по лестнице, и осознание приходит в кратчайший срок, — Всё, извини, не могу говорить! — сбрасывает, шаг ускоряя по направлению, и чем ближе, тем более отчётливо Софа замечает рядом с парнишкой фигурку какой-то девчонки рыжей, — Привет, — первая здоровается, подходя к ним и внимание на себе перетаскивая.

— Привет, — в ответ Санька роняет, пытаясь понять, что происходит.

Рыжая девчонка в сторону Софки косится.

— Отойдём? Поговорить надо, — поясняет. И добавляет, как только замечает, что рыжая за ними направляется, — Прости, но разговор тет-а-тет, — ей это явно не нравится, ну а Софе плевать.

Так что они с Саньком отдаляются шагов на семь и, остановившись, Рябинин первым задаёт вопрос.

— О чём?

— Я — Софа… подруга твоего дяди, — кажется, это выражение подойдёт лучше других, хоть и двусмысленное.

— Я помню тебя, — Саньке ни к чему лишние уточнения. Носом дёргает, признавая, что на улице слишком холодно для длительных разговоров, — Виделись. Ты на базе была, он мне рассказывал, что ещё машину угнать у него хотела.

— Было дело, — вспоминать былое ей сейчас совсем не хочется и понимая, что отвлекает чей-то размеренный ритм жизни, Мальцева вопрос задаёт, который её интересовал и ради которого она, собственно, здесь и сейчас стоит, — Я просто статью видела на днях. И была там… ну, когда машину его доставали, — по лицу Саньки видно, что эти слова для него что-то значат.

Он в смятении каком-то.

Взгляд от неё отводит, на белёсый снег глядя.

— Решила соболезнования выразить?

— Считаю, что рано ещё, — Софа не привыкла заранее хоронить людей, особенно такого, как Алик, — Просто узнать хотела. Может, ты знаешь что или слышал?

Да, Санька знал.

Да, Санька слышал.

Одно имя — «Витя» вымораживало его больше всего остального. Но он не был уверен, что стоит рассказывать об этом той, что считала его своим другом и вряд ли поверит Саньке, обычному подростку без весомых доказательств. Но Рябинин знал, кто стоит за убийством Эльзы и как минимум исчезновением Алика. Хотя, мог ли он всерьёз верить в то, что его дядя жив?

Если отец видел, как в того стрелял лучший друг…

От неприятных мыслей и воспоминаний хочется сбежать куда подальше, и Саня обрубает резко, не желая возвращаться к этой теме.

— Знаю не больше, чем ты, так что зря ты сюда приехала.

— Сань, погоди, — у Софы нет сомнений в том, что мальчишка от неё что-то скрывает, она это видит по глазам одним, но понимает, что выпытывать бесполезно. Не скажет, пошлёт только куда подальше. Поэтому Мальцева из кармана куртки заранее приготовленный листок вытаскивает, протягивая его ему, — Вот, держи. Это мой номер. Если ты вдруг что-то вспомнишь или тебе понадобится какая-то помощь… звони, не стесняйся. В любое время, правда.

Санька с пару секунд мешкает, но всё же принимает.

— Это всё?

— Нет, — Софа в карман куртки рукой лезет и конверт оттуда достаёт. Небольшой такой, с вместившимися внутрь купюрами, — Это… В общем, найдёшь, куда применить, — ей помочь ему хочется. Хотя бы финансово, потому что, к сожалению, это всё, что она может сделать помимо моральной поддержки, за которой мальчуган к ней точно не побежит. Мальцева таки добавляет, не в силах ничего с собой поделать, — Важна каждая зацепка, Сань. Я очень хочу найти твоего дядю и я верю, что если тело не нашли — значит, он жив.

Нелегко подобные слова слышать, когда другой, родной человек твердил обратное. Да и сам Витя военный жетон предъявил в качестве доказательства, и тот до сих пор у Саньки в рюкзаке лежит. Не может он с ним расстаться никак. Вот такая вот добивающая память.

— Прости, что отняла твоё время, — искренности ей не занимать. Санька по голосу слышит и ему даже жаль её становится. Ещё больше, чем себя, но только на секунду, прежде чем он вспоминает кто она и что сама такой выбор сделала.

— Надеюсь, больше ты меня не побеспокоишь, — он и сам в шоке был бы от того, как резко эту фразу выдаёт, и таким безразличным тоном, что сам воздух в лёд может превратиться.

А у Софы — странное дежавю, подмечает ведь сходство характеров племянника и дядьки. Пускай и не стопроцентное, но всё же, от этих воспоминаний тоже пробирает.

— Да, можешь идти. И, кстати, любопытная у тебя спутница, — она бросает взгляд ещё раз на Лилю, дожидавшуюся одноклассника, а вот сам Рябинин не успевает ничего толком возразить, как Мальцева уходит, и ему тоже приходится вернуться.

— Кто это был? — спрашивает Лиля.

И этот вопрос Саньке совершенно не нравится.

— Никто.

— Ты просто такой задумчивый, — поясняет Грачёва, и тут же становится более кроткой под его взглядом, — Извини, что лезу не в своё дело.

— Проехали… — коротко отвечает парень, и они вдвоём стартуют от школы вдоль стадиона, не замечая появившихся на крыльце друзей, провожающих их взглядами.

— Ну нифига себе, — комментирует Вовка, — Это он чё, с Грачёвой что ли? А как же Женька?

— Похоже, расстались, — констатирует Илюша, которого тоже удивляет подобная перемена, ведь раньше Санька не был замечен ни в чьей женской компании, если не считать матери или младшей сестрёнки.

— Мда, дела-а-а… О, смотри, вон, фифа какая! — пацан указывает на девушку, идущую к машине неподалёку от них, отличный обзор с их местоположения, — Стопе, а мы случайно её на базе не видели?

— Не знаю, — Илье нет никакого дела до тех, кого они видели на базе у афганцев, мысли его заняты совсем другим сейчас, — Ладно, мне бежать надо. Увидимся.

— Давай, — Вовка удивляется, не припоминая, чтобы друг предупреждал о своих неотложных делах, а сам, глядя на «оку», выезжающую со двора школы, вопросом задаётся, — И чё она от него хотела?

***

Софа носу из гаража не кажет несколько дней, не желая с кем-либо пересекаться. Забивает большой болт на планы, которые построила себе ещё недавно, да на звонки не отвечает, никого видеть не хочет. И первый в списке — афганец, до которого, как оказалось, не сразу допёрло.

В дверь долбил так, что у неё чуть инфаркт не случился, а стоило ей открыть, как он вместо беспокойства на её лице гнев замечает. И Софа двери назад закрыть хочет, но Витя ногу в проём просовывает, мешая ей это сделать.

— Сгинь, — Мальцева его оттолкнуть пытается, но Павленко ровным счётом никак не реагирует на её уловки. И, кажется, в тысячный раз, юбилейный, просит:

— Слушай, ты так и будешь из себя обиженную девочку корчить, или мы поговорим нормально?! — даже голос повышает, чтоб показать, что его это всё достало. То ли на жалость давит, то ли на благоразумие Софьино.

Срабатывает, но лишь потому, что ей уже надоела вся эта ситуация, и хочется окончательно точку поставить.

— Ладно, поговорим.

— Впустишь? На морозе как-то не ахти.

— Смотрите, какой бедный мальчик, замёрз, — но всё же в сторону отходит, пропуская афганца внутрь. Даже чаю предлагает, свежезаваренного и горячего ещё, кивая на одно из кресел в углу, — У тебя ровно пять минут, потому что скоро придут ребята, а тебе с ними лучше не пересекаться.

Вите долго не надо объяснять, кого Софа под «ребятами» подразумевает, но и он не виноват, что найти её оказалось возможным только здесь.

— Соф, — не зная, с чего начать, Павленко сплошную банальность толкует, — Понимаешь, не хотел я тебя расстраивать…

— Не понимаю, Витя, — честно, как на духу, отвечает Мальцева, не подозревая, что друга её колотит сейчас не столько из-за потери, сколько из-за причины всего происходящего теперь, но в своей вине он не мог ей открыться, потому что тогда ему точно не видать никакого прощения, — Ты, что, думал, я на другой планете живу, и никогда не узнаю о том, что случилось?

Витя голову руками закрывает, пытаясь понять, как бы правильнее ответить. И мысли добивают, собственные.

— Я не знаю, — отвечает он, и этот ответ можно в действительности полагать искренним. Он не знает, на что надеялся и о чём думал. Потому что теперь, когда весомая часть всплыла, по-настоящему понимает, что не могло быть иначе. А, может, он просто боялся, что Софа по горячим следам копать начнёт и узнает, что в том он сам замешан, потому и смолчал, рассказав только афганцам.

— Ещё и остальных, небось, подговорил, чтоб мне правду никто не сказал? — Софа не знает, что и думать, но цепочка выстраивается нехилая.

Если бы её не остановили ГАИ, она бы не поехала в тот лес менять номера, и не узнала бы о случившемся, до сих пор ходила бы с лапшой на ушах и в розовых очках.

А человек, которого она считала своим другом, просто молчал бы, задаваясь вопросом при ней же, а почему Алик не пишет и не звонит!

— Как ты вообще обо всём узнал? — вот единственный вопрос, который её сейчас интересует. И всё становится ясно, как Божий день, стоит мужчине вытащить из кармана куртки армейский жетон.

— Его, — только и произносит.

А Софа уже понимает, что да, потому что видела на шее у Алика не раз.

И повисшую гнетущую тишину мужской голос прерывает.

— Ты, конечно, имеешь право на меня обижаться, — несмотря ни на что, Витя бы не осмелился отрицать этот факт, — Но, Софк, — грустно усмехается, так что внутри неё всё не может оставаться спокойным и беспристрастным, — Я друга потерял. И даже не одного, двух. Эльза… — запинается, а спустя секунду всё же говорит, — Она ж мне как сестра была.

И если до этого Софа злилась, то после таких слов и подобной картины её эмоции сами собой улеглись. Жалко ей его стало. Ещё больше, чем себя, потому что в одном Витя был прав точно — он знал Алика куда больше, чем она, да и Эльзу ближе. А Мальцева всего за несколько месяцев себе эту мозоль загнала под кожу, так, что теперь не выдворишь.

Но, как ни крути, не ей тяжелее всех. И, наверное, даже не самому Вите.

В голове образ Саньки всплывает и Софа знает, что племянник Алика сейчас точно переживает не лучшие времена.

— Простишь? — когда он отрывает её от размышлений, ответ уже точно бьётся в девичьей голове, никак иначе, — Завтра похороны, Эльзу хоронить будем… Наши на базе с утра соберутся.

Порой кажется, что всё вокруг — сплошная насмешка, чья-то злая и не очень удачная, но изменить что-либо оказывается не под силу в этой ситуации. Софа знает, что единственное, что она может сделать в память об Эльзе, это просто проводить её в последний путь. Возможно, ей и самой станет легче. Виноватой ведь себя чувствовала перед ней.

— Я приду.

Витя кивает и, так и не притронувшись к кружке с чаем, из кресла поднимается. Уже у самой двери останавливается и на Софу, сидящую на месте напротив того, где только что сидел он, смотрит.

— Спасибо, Соф. Ты настоящая подруга, — и кулак вздёргивает. А она так и не решается что-то ответить, и Павленко уходит, оставляя её одну с осознанием, что часть этой истории совсем скоро закончится.

Уже завтра.

***

На кладбище тихо. Церемония уже началась. Проводить Эльзу в последний путь пришло немного человек — в основном, афганцы. Понурый Гриша стоял рядом с Витей, который был не в силах отвести взгляда от красного гроба, опускающегося вниз. Как будто воспоминание заело с этим чёртовым цветом, добивая окончательно. В щепки уничтожая всё то, чем он пытался себя успокаивать все эти три месяца и забыть.

Софа стояла по другую сторону от Вити, но тоже смотрела вниз, на гроб. И по щекам её спускались тихо влажные дорожки от слёз. В руках Мальцева держала две розы. Красные. Эльза любила красный цвет, как и любила розы. Она была похожа чем-то на них: тоже красивая, и с шипами в характере.

Вся такая разная, для кого-то добрая, для кого-то не очень, но настоящая. И сейчас только это имело значение для Софы. Опуская со временем на землю цветы, мысленно произнося всего лишь два кратких слова.

«Мне жаль».

Вот только что даст теперь эта жалость? Кому она нужна?

Софа отчасти была рада, что не встретила сегодня среди толпы пришедших племянника Алика, Саньку. Ни к чему ему быть здесь, лишний раз душу себе бередить мыслями о дядьке.

Взгляд Мальцевой приковывал старик в строгом сером костюме, с непроницаемым выражением лица и такими же двумя розами в руках. Видимо, он тоже знал Эльзу, и довольно неплохо. Однако, по возрасту к афганцам точно не относился.

— Девушка, разрешите? — вежливо поинтересовался он, протискиваясь к гуще цветов. И Софа пропустила его, обернувшись.

Мужчина опустил цветы на свежую землю и на мгновение глянул на фотографию. Эльза улыбалась, выглядела счастливой. Кажется, этой фотографии около четырёх месяцев, и сделал её Витя в один из вечеров, когда они отдыхали все вместе.

Осторожно погладив краешек с чёрной меткой, он выровнялся, встречаясь взглядом с Мальцевой.

— Вы тоже знали покойную? — зачем-то спрашивает очевидное. Интересно, потому что среди родни у Эльзы была только бабушка, да и той не стало года четыре назад по её рассказам.

Практически всё время девушка была в компании афганцев, а тут — этот незнакомец, вводящий Софу в ступор.

— Знал, — коротко отвечает тот и уточняет, как бы между прочим, — Эльза была дочерью моего друга, и моей крестницей.

— А мы с ней учились вместе. Примите мои соболезнования, — Софа не знает, почему именно это срывается с языка, но, по сути, из каких-то родственников только этот дед сегодня.

— Спасибо. Вы тоже, держитесь, — казалось, старик хотел произнести ещё что-то и от этого у Софы возникло стойкое ощущение неловкого ожидания, но их прервали.

— Соф, ты идёшь? — Витя, появившийся неожиданно, выглядел не лучшим образом. Опухший нос и глаза, тихий голос. Встретившись взглядом с крёстным Эльзы, Павленко лишь кивнул, получив такой же осторожный кивок в ответ, — Там наши на базе собираются, помянуть…

— Может, вы с нами? — спрашивает Софа у старика, но тот головой отрицательно качает.

— Благодарю, но у меня другие планы. Удачи вам, ребята, — и если что-то и осталось недосказанным, то быстрые шаги уходящего старика заставляют Софу и дальше томиться в тихом недоумении. Витя тоже наблюдает за ней, пытаясь понять, в чём пауза.

— Соф?

— Да, — Мальцева кивает и бросает последний взгляд на могилу, мысленно прося прощения у Эльзы. Вряд ли только мёртвые прощать умеют, — Пойдём… — под руку его берёт, уводя с территории кладбища.

В одиночестве остаётся свежая могила, с фотографии на которой улыбается молодая девушка с каштановыми волнистыми волосами и карими манящими глазами. У неё были свои планы на жизнь, свои мечты, которым было не суждено сбыться.

Ты уйдёшь, но приходит злая ночь,

Ты её, признайся, дочь…

***

Свет. Назойливый такой, проникающий под самые веки к глазным яблокам. Он ворочается, не хочет просыпаться и совсем рядом гулким стуком отдаётся звук упавшей трости.

Внутри сердце колотится быстро быстро, а в ушах голос мелькает. Женский, вперемешку со смехом.

Алик! Алик!

Эльза. Смотрит на него и в воду убегает. А он догнать её пытается, и уже почти в объятьях сцепляет, разворачивая к себе, чтобы поцеловать, как вместо улыбчивого лица девушки ему открывается совершенно другая картина.

Открытые глаза, смотрящие на него так глубоко, что аж задохнуться можно, и зияющая дыра во лбу, делающая этот самый взгляд безжизненным. А губы, которые он собирался поцеловать, синевой отливают.

И запах разлагающегося тела, который Алик уже в Афгане словил не раз, в ноздри ударяет.

Как так-то, блять?!

Он её трясет за плечи, в чувства привести пытается, но бесполезно. Эльза, как тряпичная кукла, в руках у него болтается, а голова её уже вниз свисает, и губы слегка приоткрываются.

Точно сказать хотят.

Отпусти.

Он ведь не отпустил её. Хотя мог бы. И тогда она улетела бы в Америку, и тоже была бы живой.

Сука. Он сам во всём виноват, нахуй ему жить-то теперь?

С этим осознанием Алик глаза открывает таки, и голос, уже другой, в уши пробивается. Мужской, с хрипотцой и летним возрастом в связках.

— Очнулся наконец?

— Где я… — эта фраза неосознанно слетает с его языка, и Алик подвестись пытается, глазами оценивая окружающую обстановку. Протирает их даже, потому что кажется, что всё мерещится.

Белая плитка на стенах, каталки с телами, накрытыми одеялами. И мужик какой-то в белом халате, в котором он не сразу узнаёт знакомого.

— В морге, — чеканят в ответ.

И от этой фразы Алик чувствует, как на лице проявляется улыбка, перетекающая в нервный смех.

Псих.

Он стал психом.

Совсем свихнулся, крыша потекла и уехала, ручкой махая, на которой колечко было, схожее с обручальным. Эльзе он такое дарил, почти перед самой поездкой.

Блять…

Алик понимает, что что-то не то, когда в руку укол чувствует. И спустя пару секунд глаза сами собой закрываются, заставляя его провалиться в небытие.