Громкий крик отчаяния пронзает вмиг воцарившуюся тишину. До Дазая не сразу доходит, что кричит он сам. Все мысли в один момент становятся такими ненужными, словно само течение времени остановилось вокруг него.
Так же, как и сердце человека, безжизненной куклой распластавшегося подле него.
Он не успел. Не успел на какие-то жалкие секунды остановить бушующий здесь ранее хаос, и теперь всё, что ему остаётся, это обессиленно упасть на колени перед тем, кого всю жизнь тщательно отталкивал от себя. И делал вид, что ненавидит.
Трясущиеся руки тянутся к окровавленному лицу, нежно проводят ладонью по щеке, стирая грязь, подушечкой пальца очерчивают контур сомкнутый навеки губ. Соскальзывают на шею, надавливают на артерию, в очередной раз убеждаясь: пульса нет.
Не отдавая себе отчёта, Дазай сгребает мёртвое тело в охапку, крепко прижимает к своей груди и качает. Убаюкивает, как маленького ребёнка, не сдерживая более стекающих по щекам слёз. Он не хочет верить в происходящее и желает проснуться, как можно скорее. Его собственная одежда давно пропиталась чужой кровью, и Осаму отдал бы всё на свете, лишь бы была возможность поменяться сейчас с погибшим местами.
Он склоняется к бледному лицу, убирает со лба слипшиеся пряди и касается открывшегося места губами.
– Прости меня…
…Чуя…
Дазай резко распахивает глаза и поднимается на кровати, разбуженный не то кошмаром, не то трезвонящим под ухом телефоном. Слишком реалистичный сон до сих пор заставляет тело нервно потряхивать и обливаться холодным потом от пережитых эмоций.
Просто сон…
Разрывающийся от звонка телефон давит на мозги, и у Осаму возникает непомерное желание разбить его о стенку, только бы тот заткнулся поскорее. Однако, вопреки желанию, парень продолжает вслушиваться в приевшуюся мелодию, усердно потирая пальцами виски, словно прогоняя из сознания остаток кошмара.
«Чуя не из тех, кто позволит себе умереть» – напоминает детектив, опустошённым взглядом гипнотизируя светящийся экран смартфона.
Куникида сегодня упрямый. Он продолжает звонить снова и снова. Дазай готов поклясться, что, где бы сейчас не находился идеалист, он уже во всю проклинает своего коллегу за то, что тот тратить его драгоценное время полным игнорированием телефонных звонков.
Слабая, но искренняя улыбка расползается на не выспавшемся лице. Осаму прекрасно помнит, как когда-то, когда они с Чуей еще делили одну квартиру на двоих, будучи напарниками, Накахара вваливался в его комнату и с грубым ругательством буквально выпинывал любящего поваляться в постели подольше подростка на пол.
В какой-то степени, Дазай даже скучал по тем временам. Или, вернее сказать, он скучал по Чуе…
Ноги лениво свешиваются с кровати. Рука тянется за телефоном, наконец-то принимая вызов, и на Дазая вываливается весь скопившийся за время ожидания негатив Доппо, который обещает чуть ли не похоронить нерадивого детектива, если тот не явится сегодня на работу вовремя. Что ж, не в первой. Дазая даже в какой-то степени радует прерогатива быть похороненным, о чём он и спешит сообщить Куникиде. Да только Доппо тоже не так прост. Он обещает не просто смерть, а мучительную пытку, с чем Осаму согласиться не может.
Пообещав явиться в срок с опозданием максимум на пару часов, Дазай поспешно бросает трубку, не желая больше выслушивать словесный поток идеалиста о его испорченном графике. Осаму нравится испытывать терпение людей, что окружают его. Будь то враги, друзья или обычные прохожие. Осаму испытывает чисто садистское удовольствие всякий раз, как ему удаётся сыграть на струнах чьей-то души. И нервах. Это так великолепно: предугадывать реакцию людей на свои слова, «случайно» брошенные в разговоре.
Приняв душ и собравшись, Дазай сталкивается в дверях с взволнованным Накаджимой. Юноша так и замирает с протянутой к двери рукой. Не ожидал, что та откроется так внезапно.
– Ацуши?
– Куникида сказал, что, раз мы соседи, я обязан проследить за тем, чтобы ты вовремя явился сегодня в офис, – отступая на шаг назад, скороговоркой тараторит Накаджима. Затем делает глубокий вдох, выдох, и уже спокойнее добавляет. – Кажется, поступило какое-то серьёзное дело для нас. Куникида упомянул что-то про убийство важного человека из Министерства внутренних дел, и сейчас он направляется туда за дополнительной информацией.
– Убийство одного из членов министерства, значит, – Осаму задумчиво хмыкает. Закрывает дверь на ключ и идёт к лестнице. Ацуши семенит следом. «Уж не один ли из дружков Анго». – У таких людей полно врагов, но и убить их не так просто. Не удивительно, что дело поручили Вооруженному Детективному Агентству.
– Думаешь, всё настолько серьёзно?
– Кто знает, Ацуши, – задумчиво, – кто знает…
В глазах на мгновение темнеет, и единственное, что видит Осаму – окровавленное тело Накахары, что замертво падает на землю. Детектив останавливается, чуть ссутулившись и прикрывая лицо ладонью. Что-то не так. Во всей этой ситуации, в кошмарном сне и словах Ацуши – что-то не так.
– Дазай? – Накаджима обеспокоенно хватает парня за плечо, и детектив вздрагивает от резкого хлопка поверх пальто. Сознание проясняется, кровавые картинки рассеиваются, словно их и не было.
Не было…
Дазай начинает сомневаться в последнем.
– Все в порядке, – единственное, что бросает он. Шутливо отмахивается от Ацуши и ловко переводит тему, начиная трещать о новом прочитанном способе самоубийства и о том, что обязательно его опробует в ближайшее время.
Говорить о чём угодно, хоть о работе, только бы снова не видеть ту кровавую картинку перед глазами.
***
В офисе довольно тихо. Сонно. Пока Куникида не вернулся, каждый занят тем, что пытается восполнить недостаток сна или же всеми силами пытается проснуться.
Осаму особо не церемонится. Переступив порог офиса, он сразу направляется в сторону дивана, на ходу стаскивая с себя пальто и отправляя его на вешалку. Удовлетворенно потягивается, устраивается поудобнее и прикрывает глаза, имитируя сон. Так удобнее всего слушать редкую утреннюю болтовню коллег, что, словно зомби, слоняются где-то рядом.
За столом, возле окна, забравшись на широкий мягкий стул с ногами, Ранпо беззаботно раскладывает пасьянс, краем уха слушая новости из старого приёмника, который для него специально настроил Катай, подключив неприметный на вид гаджет к секретной волне полиции. Благо, способность затворника позволяет. Удобная вещь.
Иногда, развалившись в кресле и поглощая бесчисленное количество сладостей, Эдогава любит комментировать ошибки в работе инспектора, высмеивая чересчур узкий обзор мыслей мужчины. И, если дело принимает серьезный поворот, где на грани оказываются жизни людей, звонит и предлагает свою помощь, не без гордости напоминая, что «Я ведь гениальный детектив, так что предвидел ваш провал с самого начала. Готовы принять мою помощь?».
Собственно, ради таких моментов Куникида и предложил когда-то Эдогаве обратиться к Катаю за помощью с приёмником.
Ацуши честно пытается настроиться на работу. Чиркает что-то в старых заметках, исправляет. Ищет несостыковки в показаниях свидетелей, сверяясь со старыми записями, в то время, как рядом с ним, распластавшись на столе, дремлет Джуничиро, подложив под голову руки. Ему не мешает ни неудобная поза, ни шипящий приёмник, ни бубнящий над ухом друг. Ацуши искренне не понимает, как можно так беспечно дрыхнуть на рабочем месте, но… Переводит взгляд в сторону вечно бездельничающего Дазая и понимает: можно.
Накаджима лениво поднимается с места и плетётся к шкафу с документацией. Наоми минут десять назад ушла делать для коллег кофе, желая хоть немного взбодрить угрюмых друзей, и Ацуши с нетерпением ожидает её возвращения. Он убирает законченный отчёт в папку в твёрдом переплёте и ставит ее на полочку с завершенными делами, уже предчувствуя этот приятный аромат кофейных зёрен. Чувствительный нюх тигра позволяет учуять любые запахи раньше остальных. Наоми возвращается, поэтому юноша спешит открыть для девушки дверь, чтобы пропустить внутрь. Знает, что с подносом на руках, заполненном несколькими чашками горячего напитка, это будет сделать проблематично.
Наоми улыбается и благодарит за помощь, стоит двери открыться как раз в тот момент, когда она подходит к ней почти вплотную. Ацуши кивает, пропускает девушку, чуть отойдя в сторону, закрывает за ней двери, делает шаг вперед и… неудачно запинается о тянущийся через половину офиса шнур от удлинителя.
Парень буквально летит вперёд, прыгая на одной ноге, второй утаскивая за собой провод. Вытягивает перед собой руки, в надежде отыскать опору, врезается раскрытыми ладонями в спину Наоми, сбивая с ног и девушку. Громко взвизгнув от неожиданности удара и падения, Танизаки-младшая теряет равновесие. Руки с подносом опускаются, роняя горячие бокалы на спящего брата.
Упс…
Крики бодрого пробуждения были слышны даже посетителям кофе на первом этаже. Сон, как рукой сняло. Зато на смену приходит нестерпимое жжение и адская боль, в прямом смысле опалившая несчастного парня кипятком по спине.
Херово, учитывая, что Йосано на ближайшую неделю вместе с Кёкой и Кенджи отправилась в малоизвестное захолустье, где не только цивилизации толком нет, так ещё и связь не ловит. «Постарайтесь не умереть до моего возвращения» – с насмешкой произнесла врач, покидая офис в компании младших коллег.
Ацуши подскакивает с пола чересчур резво, по новой путаясь ногами в проводе, через секунду целуясь с полом снова. Сегодня явно не его день. Наоми первая оказывается рядом с братом, желая оказать тому первую помощь. Извиняется, стягивая мокрую и липкую от кофе водолазку с парня, и охает: левое плечо стремительно краснеет.
На крик в офис заглядывают Сакура с директором. Удостоверившись, что всё относительно в порядке, Фукудзава советует Наоми поискать в кабинете Акико аптечку и лёд:
– Если сразу обработать повреждения, – кивок на стонущего от боли парня, – то осложнений не будет. В морозильной камере должна лежать мазь, которая вам подойдёт.
Девушка кивнула и, перехватив здоровую руку брата, повела его в медицинский кабинет. Сакура, извинившись перед директором, спешит помочь им, утаскивая за собой следом и взъерошенного Ацуши с окровавленным носом. Зря переживает, регенерация тигра быстро восстановит столь незначительное повреждение. Уборка устроенного беспорядка и то больше времени займёт, невольно подмечает Накаджима вслух, но всё равно послушно позволяет себя увести. Ладно. За пару минут ничего страшного не случится.
– Куникида ещё не пришел?
Фукудзава оборачивается в сторону Ранпо и Дазая. Оба чем были заняты изначально, тем и продолжают заниматься. Непробиваемые личности.
Осаму молчит, словно и не слышит вопрос директора. Но он всё прекрасно слышал, Юкичи уверен: Дазай чем-то озадачен. Эдогава отрицательно качает головой, опуская на стол очередную карту, дополняя разложенный пасьянс.
– Сообщите мне сразу, как он вернётся, – Эдогава кивает и провожает директора взглядом до тех пор, пока за мужчиной не закрывается дверь. Ранпо подмечает, что Фукудзава нервничает.
Погибший был его знакомым. Нет. Другом.
Дазай сидит на диване, свесив одну ногу на пол. Второй, согнув в колене, опирается в подлокотник, опустив на колено руку. Он гипнотизирует взглядом разбросанные по полу осколки бокалов и пролитый кофе и мрачнеет на глазах, что не скрывается от внимательного Ранпо.
Шальная мысль вертится в голове, сдавливая виски и лишая дара речи. Осаму не торопится озвучивать свои догадки, не хочет делиться с остальными и сеять панику, в которой и сам то до конца не разобрался. Вот только…
Всё это уже было:
в его сне…
Куникида появляется на пороге спустя час.
Он вваливается в офис растрепанным и взвинченным, размахивает перед коллегами принесёнными с собой бумагами и неустанно твердит об экстренном сборе:
– И даже не пытайся снова выпрыгнуть в окно, чёртов суицидник! – гневно чеканит Доппо, прожигая Дазая многообещающим взглядом. Осаму, ухмыляясь, безмятежно пожимает плечами, мол, и в мыслях не было. Как ты мог такое обо мне подумать, Куникида?
Однако, стоит Доппо отвернуться, от былой безмятежности и простодушности не остаётся и следа. Дазаю ни к чему спешить: он уже догадывается, о чём будет говорить Куникида. Предугадывает каждый шаг, каждое слово, каждое движение всех, кто находится сегодня в его окружении. И не потому, что он великий стратег. Он просто знает.
Знает почти всё, кроме завершения. И это напрягает и пугает одновременно, ведь… кошмар завершился одним из худших сценариев, приоткрывая самый потаённый страх бродячего пса…
Отчего же обычный сон так правдоподобно, до малейших деталей, сбывается в грядущем дне?
– Все на месте? – Куникида окидывает взглядом небольшой кабинет, где собрались свободные от заданий сотрудники во главе с директором. Стучит корешком картонного планшета по поверхности стола, привлекая к себе внимание. Собирается с мыслями.
Дело чрезвычайно серьезное. И весьма запутанное. Права на ошибку у них нет.
Пока Сакура, по просьбе Куникиды, настраивает проектор, сам идеалист, поправляя очки, осматривает коллег. Фукудзава с самого возвращения своего сотрудника принялся за изучение предоставленного ему материала: необычное убийство, куча несопоставимых друг с другом фактов и полное истощение здорового днём раннее человека, обладающего силой достаточной для того, чтобы защитить себя. Юкичи лично знал убитого: и тот почти не уступал ему по силе. Как-никак, из одного круга общества вышли, хоть и пошли позже разными дорогами. Не такими разными, как с Мори, но всё же…
Напротив Фукудзавы качается на стуле Ранпо, до сих пор чудом не улетевший затылком о пол. Ему скучно. Он пришёл вслед за остальными чисто ради галочки, и не собирается притрагиваться к разложенным на столе бумажкам, пока его об этом лично не попросят. Ему достаточно будет сейчас просто выслушать доклад Куникиды, чтобы сложить примерную картину произошедшего, а там уже решить: стоит это дело его внимания, или нет. Куда больше гениального детектива волнует то, что он забыл прихватить с собой забытое на столе в офисе печенье, и всерьез думает о том, чтобы вернуться. Уважение к директору не способствует к проявлению такой наглости.
Рядом с Эдогава сидит Джуничиро, облокотившись руками на стол. Младший коллега привлекает к себе внимание Доппо больше остальных: верхняя часть спины туго перетянута бинтами, пропитанными зеленоватой маслянистой мазью с резким запахом трав. Толстовка парня висит позади, на спинке стула: бинты единственное, что сейчас скрывает торс Танизаки. Однако замечаний никто не делает. Понимают.
Джуничиро старается не шевелиться лишний раз, и ни на что не опираться спиной. Ожег жутко болит и горит, пусть охлаждающая мазь и знатно облегчает весь дискомфорт, полностью не устраняет его.
Да уж, крайне неудачное начало рабочего дня.
Ацуши мнётся возле друга, ёрзая на стуле, и чувствует себя неуютно. Если бы не его неуклюжесть, утреннего инцидента с кофе бы не произошло. Его собственные ссадины на лице уже успели затянуться, хвала способности, но отлеплять от здоровой кожи пластыри не спешит. Чешет временами кончиком пальца зудящее от клейкого слоя место под тканевой поверхностью, но не снимает. Терпит. Сам не знает почему.
Дазай опускается на стул возле директора и тянется за одной из фотографий, лежащей в центре стола с изображением жертвы. Внешне детектив спокоен. Ничто не выдает в нём легкую панику и растерянность. Снова полное попадание: то самое задание, та самая жертва.
«Что за чёрт?..»
Аппаратура подключена. На экране появляется фотография с места преступления. Убитый мужчина лежит на полу в собственной квартире. Худое, осунувшееся тело с многочисленными кожными повреждениями. Длинные, черные волосы растрепаны, хаотично разметавшись по залитому кровью полу. Убитый лежит боком, с вытянутой в сторону рукой. Предположительно, по направлению, где мог стоять убийца. Под пальцами той самой руки начерченный символ «8» и иероглиф: горизонтальная линия с маленьким выступом посредине – «крышка», и снизу, с левого края, обрывающаяся наклонная прямая. Не успел дописать.
– Перед вами, – прокашлявшись, Доппо начинает доклад, – Айзек Азимов. Член Министерства внутренних дел, сотрудник отдела по изучению людей со сверхспособностями. Найден ночью уборщицей, предположительно через несколько часов после смерти. Смерть наступила из-за большой потери крови от пулевого ранения. По заключению судмедэкспертов, полное истощение организма только ускорило остановку сердца.
– Неудивительно, – хмыкает Танизаки, приподнимая голову и подпирая ее ладонью. – Его ж пытали, как минимум, месяц, судя по фото. Любой нормальный человек не выдержит такой нагрузки.
– Но если его пытали в течении месяца, то он должен был числиться в списке пропавших. Разве нет? – Ацуши с недоумением смотрит сначала на экран монитора, затем на Куникиду. Переводит взгляд на Ранпо и остальных присутствующих. Он ведь не говорит глупостей? Нет? – Или, – уже менее уверено, – быть объявленным похищенным.
– В том-то и проблема, – Куникида вздыхает. И совершенно не злится на вопрос Ацуши. Напротив, щелкает пультом, сменяя слайд на экране. – Эта фотография сделана за день до убийства одной из камер слежения в главном холле здания министерства. Как вы можете заметить по этому человеку, нет и намёка на то, что его кто-то пытает или убивает.
И правда, человек на слайде – солидный, презентабельный мужчина средних лет. Нет и намека на предполагаемое насилие со стороны. Словно два разных человека: он и жертва.
– Уверен, что не ошибка техники? – интересуется Танизаки. Ранпо рядом с ним прекращает раскачивать стул и медленно лезет в карман за футляром. Что-то интересное.
– Исключено. Эти кадры добыл Катай, – возражает Доппо, поправляя очки указательным пальцем. – Азимов покинул место работы во вторник в девять пятьдесят. В среду, вчерашним днём, камеры засекли его появление с одиннадцати двадцати семи до четырнадцати сорока, – смен слайда. И теперь с экрана видно измученного, исхудавшего сгорбленного мужчину с растрепанными, неухоженными волосами, осунувшимся лицом, впалыми щеками и огромными мешками под глазами. – Чем он занимался в кабинете – неизвестно. Поздним вечером был найден мёртвым в собственной квартире.
– Есть подозреваемые? – Фукудзава откладывает бумаги и поднимает взгляд на сотрудника.
– Официально нет. Азимов занимался отслеживанием иностранных эсперов, прибывающих в Йокогаму по всевозможным вопросам. Последним его подопечным числится француз Пьер Буля. Он же был в прошлом месяце замечен в сотрудничестве с Портовой Мафией.
Оп-па.
Все оживленно переводят внимание на Доппо, оторвавшись от разглядывания предоставленных документов и фотографий. Встрепенулся и Дазай. Портовая мафия. Если и дальше пойдёт «по сценарию», встреча со старыми знакомыми не заставить себя долго ждать.
«Чуя…»
В глазах темнеет, виски сдавливает, и Осаму машинально хватается за голову рукой, сжимая волосы у самых корней, чуть оттягивая. Неприятно. В который раз за день ему кажется, что его ударили чем-то тяжелым по голове. Но его не били.
Не били…
…даже во сне…
…или?..
Чем же всё закончилось в итоге? Воспоминания обрываются резко. Прямо как от… удара по голове…
Дазай усмехается собственным мыслям, чем привлекает к себе внимание сидящих напротив Джуничиро и Ацуши. На их вопросительные взгляды детектив лишь качает головой, натягивая на лицо вынужденную улыбку. Не стоит привлекать к себе внимание. Он и сам пока не знает, что за бред с ним происходит.
Он – Неполноценный человек, чья исповедь не позволяет другим эсперам влиять на него своей силой. Воздействие на него чьей-либо способности исключается из всех возможных причин происходящего. Ясновидящим себя Осаму тоже никогда не считал. Тогда… какого чёрта с ним происходит?..
– Тогда Портовая мафия, – выдвигает предположение Джуничиро, но его перебивает Фукудзава.
– Я связался сегодня с Мори, Азимов не был их целью, – Юкичи никак не реагирует на ворчание Танизаки о том, что «мафия не признается, даже если убьёт». Частично Джуничиро прав. С другой стороны, из-за мирного соглашения их организаций, Огаю не выгодно что-то утаивать от Фукудзавы, когда дело касается их общей работы. – Их цель – тот самый Пьер Буля.
– Почему? – Ацуши переводит взгляд на директора.
– Утечка информации. Буля похитил секретные данные. Какие именно – Мори раскрывать не стал.
– Тогда вероятность того, что наш убийца Буля только возрастает, – Осаму хмурится. Показывает Доппо фотографию, которую всё это время держал в руках. – Что это?
На изображении часть обнаженного тела – мужская ключица, с выжженной черной меткой в виде нуля или буквы «о».
– Эта отметина найдена на теле жертвы. Эксперты сказали, что она свежая. Значит…
– Остаточное явление от воздействия чужой способности, – Эдогава поправляет очки и забирает из рук Осаму фотографию, сканируя ее своим зорким взглядом профессионала. – Цифра ноль.
– Уверен? – уточняет Фукудзава.
– Без сомнения, – самодовольный тон. – Шёл отсчёт, и жизнь жертвы оборвалась с обнулением этого отсчёта.
– Какая способность у Були? – Ацуши перебирает разложенные на столе фотографии. Так много крови. Что же произошло с этим человеком. Что довело его до такого мучительного состояния.
– Неизвестно, – Куникиду положение дел тоже не устраивает. Зацепок почти нет, одни вопросы. – На серверах Министерства тоже ничего не удалось найти по этому поводу. Портовая мафия такими данными так же не располагает. Айзек должен был вычислить его способность и поставить на учет с подробным отчетом об ее действии. Однако…
– Вот вам и мотив, – Осаму хлопает по столу ладонью, понимаясь на ноги и разминая затекшую спину. – Цель определена. Можно приступать к работе.
– Я не закончил, – недовольный взгляд со стороны Куникиды заставляет притихнуть. Дазай и подзабыл с этой мигренью, что «знает» больше, чем другие. Опустив какую-то шутку о нудности лишней информации, Осаму садится обратно. Предстоящая встреча с Чуей не обеспечивает нервного спокойствия, лишь заводит сильнее и подстегивает сорваться с места и скорее пережить этот день.
– Что-то ещё? – лениво интересуется он.
– Рядом с трупом, как можете заметить, найдена неизвестная запись, – щелчок пультом, на экран возвращается первоначальное фото с места убийства. Еще щелчок, и изображение увеличивается, давая возможность лучше рассмотреть оставленную Айзеком надпись. – Что он хотел этим сказать, о чем предупредить – мы не знаем. Восьмёрка и недописанный иероглиф – это всё, что мы имеем из его предсмертного послания.
– Может тот отсчет, о котором говорил Ранпо, начинался с восьми? – предлагает Ацуши.
– Близко, – ухмыляется Эдогава. – В верном направлении мыслишь, Ацуши. Но, как подсказывает моя интуиция, твой ответ не полный. Хочу, – встает на ноги, отыскивает в груде бумаг фото с оставленным посланием и направляется к двери, – кое-что проверить.
– Что именно?
– Расскажу, как только буду уверен на сто процентов, а не на девяносто восемь. Я не приемлю приблизительность. Только полноценный факт. Меньшее не достойно моего ответа.
Эдогава ушел, плотно прикрыв за собой дверь, бросив напоследок, что ему требуется не больше двух часов. Все будет зависеть от того, как быстр Наоми принесёт ему необходимое.
– Дазай и Ацуши, – проводив Ранпо взглядом, Куникида обращается к коллегам. – Основная работа в текущем деле ляжет на вас двоих, так как придется сотрудничать с Портовой мафией. Через час вы должны встретиться с Накахарой и Акутагавой. Они знают, где Буля объявится в ближайшее время. Подробности узнаете на месте, – Доппо передаёт в руки Накаджимы папку. – Тут указано, где вас будут ждать. И постарайтесь в этот раз не устраивать разборки, – последнее больше относилось к Дазаю, что в прошлый раз в перепалке с Накахарой чуть не разрушили порт.
– Снова терпеть слизня в своем обществе, – недовольно кривится. – Не горю желанием с ним работать.
– Зли его поменьше, и проблем не будет, – Накаджима, поклонившись директору, направляется к двери, на ходу открывая папку и пробегая по написанному взглядом.
– Так не интересно, – лукавая улыбка. – Злить его, – тихо, так, чтобы смог услышать только Ацуши, – мое маленькое увлечение, от которого я никак не желаю отказываться.
***
– Опаздываем, скумбрия, – недовольное ворчание встречает детективов на набережной, – разучился ластами перебирать по суше?
Чуя смотрит недовольно, как и всегда, всем своим видом давая понять Дазаю, что его не устраивает данная ситуация, как и работа в компании заклятого напарника. Акутагава стоит чуть поодаль, облокотившись спиной на металлические перила, что тянутся вдоль набережной. Мафиози, завидев Ацуши и Дазая, кивает им в знак приветствия, и манит пальцем Накаджиму к себе, мол, не стоит вмешиваться в разборки этих идиотов.
За последнее время, часто работая вместе, эти двое смогли найти общий язык и держать свои отношения в адекватно-спокойном состоянии. Чего не скажешь о их наставниках…
– Мы прибыли точно в срок, слизняк, – парирует Осаму. – Спешка ни к чему хорошему не приведёт. Холодный расчет и капелька трезвости ума, вот залог успешного выполнения миссии. Разве я не говорил тебе этого раньше?
– Ох, прости, как-то выпустил из внимания весь тот бредовый словесный поток, что постоянно сочится из твоего рта, – одна рука упирается в бок, другая машет куда-то в сторону. – Не хочется захламлять мозги брехнёй пустозвона, который даже обещание-то не держит, – Чуя предусмотрительно прикусывает язык, чтобы не сболтнуть что-нибудь еще. Обещание… Он же поклялся себе, что никогда не напомнит Дазаю об этом.
Но Осаму, казалось, и не замечает оговорки. Или делает вид:
– Было бы что захламлять, – Дазай ловко отскакивает в сторону, ускользая от удара ногой напарника, к которому был заранее готов. Он довольно усмехается, не сводя взгляда от такого, по родному, недовольного лица, продолжая одаривать юношу едкими, но не обидными, комментариями.
– Они когда-нибудь начнут общаться нормально? – усталый вздох Ацуши. Они с Акутагавой стоят в стороне, наблюдая за наставниками и даже не думают вмешиваться. Бесполезно.
– Только если один из них умрёт, – безразлично. Хоть к тигру Акутагава и стал терпимее, все равно чувствует себя рядом с ним несколько скованно. – И то не факт, – спустя пару секунд, добавляет он уже менее уверенно.
Умрёт…
Дазай резко, чисто на автомате, перехватывает запястье Чуи, занесенное для удара, и крепко сжимает его в своей руке, чуть дёргая юношу на себя. Перед глазами в который раз за день рябит, и Осаму видит, как по замершему в недоумении лицу Накахары стекает кровь, оставляя на бледной щеке грязно-бордовые разводы.
– Это?..
Не ослабляя хватки, Осаму сильнее сжимает в ладони чужое запястье и тянется свободной рукой к лицу напарника, кончиками пальцев аккуратно очерчивает щеку, стирая кровь.
Чуя, замерев на месте, видит перед собой пустой взгляд карих глаз и не может заставить себя пошевелиться, словно парализован, от непривычно нежного прикосновения. Будто и не Дазай перед ним вовсе. То, что плещется на дне тёмных глаз, напоминает боль. Боль от потери, которую он уже видел однажды у этого человека.
«Почему он смотрит на меня так?..»
Чуе не нравится этот взгляд. В груди неприятно щемит и сдавливает рёбра, по коже пробегается холодок. Даже кровожадность Дазая не вызывает у мафиози столь бурной внутренней реакции, как необъяснимая боль человека, постоянно скрывающего своё настоящее лицо за многочисленными масками.
– Дазай, – тихо, с предупреждением, как хищник перед прыжком. Голос Накахары действует на затуманенный разум детектива отрезвляюще. Кровь исчезает так же внезапно и быстро, как и появилась до этого.
Очередная галлюцинация…
Осаму моргает, полностью возвращая себе понимание происходящего, и только сейчас замечает, что по-прежнему крепко держит руку Накахары, который, на удивление, до сих пор не спешит возвращать свою свободу.
Ступор длится недолго.
– Ничего не перепутал? – Накахара вопросительно приподнимает бровь. – Руки, так понимаю, лишними стали, раз разбрасываешь свои клешни не только на легкодоступных девиц.
– Неужели слизень завидует? Или, – хитрый блеск в глазах, – ревнуешь?
– Самомнение, как и прежде, выше небес, – ненавистный взгляд. Чуя резко вырывает руку из чужого захвата, не желая и дальше находится возле проклятого напарника. – Ревнуют тех, кого боятся потерять. Я же, – оскал, – мечтаю о твоей пропаже.
Накахара разворачивается и уходит, взмахом руки зовя за собой Ацуши и Рюноскэ. Что-то подсказывает Дазаю, что слова Чуи пропитаны ложью, но в груди все равно неприятно и болезненно что-то сжимается. Обиды нет, только тревога, что растет с каждым новым шагом. Ожидание неизвестного, как никогда прежде, пугает.
– А куда мы? – интересуется Ацуши после того, как они вышли за черту города, оказываясь в небольшой лесополосе. Напряжение между Чуей и Осаму повисло в воздухе и ощутимо давит даже на Ацуши и Рюноскэ, не говоря уже о Дазае, что молча плетется позади всех.
– В предполагаемое логово Пьера Були, – хрипло отзывается Акутагава.
– Наш информатор выяснил, что Буля прячется в старом заброшенном храме. До наступления ночи он точно не высунется из своего укрытия, учитывая, насколько важные документы он у нас похитил, – поясняет Чуя, идя впереди всех.
– И что же незарегистрированному иностранному эсперу понадобилось от Портовой Мафии? – вмешивается в разговор Дазай.
– А это уже не твоя забота.
– Если Мори так обеспокоен утечкой информации, что отправил на совместное с агентством задание вас двоих. Даже не по одиночке, а именно двоих, то могу предположить, что украденные данные имеют для него большое значение. Скорее всего, – наблюдает за реакцией Чуи, – похищена информация, или досье, на исполнительный комитет. Или схема тайных ходов офиса мафии. Или-
– Вы правы, – подаёт голос Акутагава, – у него на руках инф-
– Допустим, ты угадал, и что дальше? – Чуя жестом руки, махнув перед лицом Акутагавы, заставляет того замолчать. – Всё, что происходит внутри организации тебя не касается.
– Сейчас не тот случай, чтобы увиливать от ответа, Чуя, – Осаму хмурится, ему не нравится то, как Накахара ведет себя сейчас, хоть и понимает его, – от этого может зависеть результат миссии.
– Не беспокойся, я лично позабочусь об украденном. В конце концов, это моя прямая обязанность, – старается держаться подальше от Осаму и не смотреть ему в глаза. Чую что-то гложет, Дазай видит это, и старается вывести напарника на признание. И юноша, собрав себя в руки, добавляет. – Вчера, одиннадцатого марта, Пьер Буля убил сотрудника отдела по отслеживанию иностранных эсперов в его собственном доме. Это то, что вам уже известно, так? – кивок Ацуши и Дазая. – Затем он, каким-то образом, проник в информационный отдел Портовой Мафии, где похитил документы, не имеющие электронного носителя.
– Почему что-то важное не хранится в электронном виде? – не понимает Ацуши.
– Именно потому, что эти документы имеют статус «строго-секретно», – прохрипел Акутагава. – Даже мне не разрешено прикасаться к ним. Только исполнительный комитет и сам босс имеют на это право.
– Но разве?..
– Тебе ведь прекрасно известно, что любую сеть можно взломать, каким бы профессионалом не был создатель. Ведь именно на вашей стороне есть человек, который способен проникнуть в любое сетевое хранилище.
– И именно это человек может создать программу, которую никто не сможет взломать, – на позитиве отвечает Дазай. – Очень удобная способность, и очень выгодная для организаций, подобных нам. И все же, – позитив прошел, холодный взгляд устремляется на Накахару. – Чуя, что?..
– Мы на месте, – голос Акутагавы отвлекает от нового расспроса. Чуя облегчено выдыхает. Он не хочет говорить Дазаю, что именно попало в руки Були. Он сам должен с этим разобраться, без его помощи и вмешательства. На сколько это возможно. Непонятная тревога маячит в голове, но Накахара решает не заострять на этом внимание. Пока Осаму рядом, он может в любой момент использовать их главный козырь, а, значит, не стоит переживать о провале.
Хижина перед ним – сгнивший, давно заброшенный, никому уже не нужный молитвенный храм божества, имя которого Чуя даже и не знает. Табличка с именем иссохлась, а едва различимые нацарапанные иероглифы давно стерлись чьей-то грешной рукой. А может и самим временем.
– Будьте начеку, – единственное, что произносит Чуя, прежде чем двинуться вперед. Враг где-то поблизости, он чувствует это на уровне инстинктов, которые вопят об опасности, перекрикивая отдаленно звучащий голос собственного внутреннего божества.
Осаму идет следом, словно тень, не обгоняя, но и не думая отставать. Проклятый суицидник сегодня до невозможности странный. Чуя не может объяснить, что в поведении Осаму его напрягает больше, но то, как он смотрел на него, как прикасался к его лицу… Накахара трясет головой. Обычные подколы и шутки. Неизменное желание посмеяться над взрывным напарником, не более.
«Он не может по-настоящему бояться за меня…»
Тихий щелчок, а секундой позже оглушающий взрыв разносит несчастное ветхое строение. Ударная волна разбрасывает в разные стороны полусгнившие деревянные обломки, вырывает с корнями деревья. Чуя вовремя применяет Смутную печаль, защищая себя и Осаму, окутывая коконом контролируемой гравитации. Где-то в стороне, точно так же, прячутся под покровом Расёмона Акутагава и Накаджима.
Что ж, все целы и невредимы. Либо враг слишком глуп, используя подобные методы против таких, как они, либо это…
– Ловушка, – шепчет позади Дазай. Совсем близко, но не рискует прикасаться, – нас ждали. Взрыв отвлекает от, – оглядывается по сторонам, в попытке разглядеть что-то среди поднявшегося облака дыма и пыли, – побега. Они где-то, – слева мелькает чья-то тень, на которую оба напарника обращают внимание. – Чуя!
– Понял!
Прыжок вверх. Накахара взлетает над землей, окутанный красным свечением, замирает в воздухе над развеивающимся пыльным туманом и быстро отыскивает необходимый ему объект. Буля спешит вглубь леса, оглядываясь по сторонам. В противоположном направлении, в сторону города, бежит неизвестный мужчина с кейсом в руках.
– Акутагава, за ним! – В глазах Ацуши мелькает замешательство, поэтому Чуя добавляет. – Оба!
А после и сам скрывается с глаз, преследуя французского эспера.
Осаму провожает напарника взглядом, хмурясь. Что-то подсказывает, что нельзя его оставлять одного. Не сегодня.
Видимость вокруг закрывает облако пыли, что, оседая на землю, становится плотнее. Дазай хочет рвануть за Чуей, но… чувство дежавю заставляет его, вопреки задуманному, сделать пару шагов назад. Вовремя. В место, где ранее стоял Дазай, вонзается стальная бита. Кто-то промахнулся. А кто-то, напротив, избежал болезненного удара по голове.
Так его и вывели из строя в прошлый раз…
Новый враг гадко смеётся, поднимая с земли тяжелую биту и закидывая ее себе на плечо. Мерзкий тип. Из разряда чересчур самоуверенных, но, наверняка, ничего из себя не представляющих. Так, безмозглая гора мышц, тупо исполняющая приказы хозяина.
И именно он стал вынужденным противником Дазая.
Неудачный расклад, не в пользу детектива. Такого противника бы в руки Чуи, который вмиг бы разделался с бесполезным мусором, вставшим на его пути. Однако, выбирать не приходится. Чтобы добраться до Чуи, Дазаю необходимо разделаться с этим верзилой.
Пусть с трудом, используя ловкость и гибкость ума, у Осаму получается разобраться с противником спустя минут пятнадцать. Перешагнув через бессознательное тело, детектив мчится в ту сторону, где предположительно скрылся Чуя. Дазай не может предугадать, что произойдет дальше: это одновременно радует и тревожит.
Лишь бы успеть.
Громкий вопль Арахабаки раздаётся на всю округу. Дело плохо. Крайне отвратительно, мягко выражаясь. Дазай прибавляет шаг, видит Чую, окутанного красным светом, по телу которого ползут кровавые печати. Тянет к нему руку, не останавливаясь, но…Очередной вопль, и резкий удар энергетической сферой где-то совсем рядом. Детектива буквально сбивает с ног ударной волной, впечатывая спиной в дерево. Перед глазами всё плывет, а потом и вовсе темнеет, отдаваясь обжигающей болью в затылке.
Нельзя спать.
Осаму с трудом разлепляет глаза, машинально вплетаясь пальцами в собственные волосы. Под рукой влажно и липко. Больно. Пейзаж вокруг нечеткий, расплывающийся. Дазай не сразу осознает, что место перед ним разрушено до основания, а сам он лишь чудом не оказался под грудой камней и вырванных деревьев.
Гнев вышедшего из-под контроля божества поражает своей необузданной, всепоглощающей и разрушающей мощью.
Детектив, шатаясь, поднимается на ноги. Голова тяжелая, как и всё тело. Каждый новый шаг даётся с огромным трудом, но он не может больше медлить.
Успеть, успеть, успеть.
Не опоздать.
Он должен остановить Чую.
Стон умирающего бога слышен издалека. Осаму быстро отыскивает Накахару, хватает его за руку и запечатывает кровожадное божество своей исповедью, позволяя носителю вдохнуть свободно полной грудью. Но вместо ожидаемого облегчения из уст израненного юноши вырывается болезненный стон с кровью, которой мафиози захлебывается, заходясь в хриплом кашле. Он валится с ног, в руки удерживающего его напарника, и слабо усмехается.
«Всё-таки пришел» – хочется сказать, но вместо слов новый кашель, разрывающий горло. Тело горит в агонии, виски сдавливает тупая боль. Чуя прекрасно осознает, что долго не протянет, и ничего не может с этим поделать. Да и видеть это отчаяние в карих глазах перед собой не так радостно, как казалось ему раньше.
– Ос… – в горле перехватывает, и все, на что хватает юношу, это безмолвно раскрыть рот, шепча одними губами. «Не стоит смотреть на меня с такой рожей, тупая скумбрия. Тебе не к лицу» Накахара тянется ладонью к лицу Дазая, но сил не хватает и слабая ладонь падает обратно, пока ее не перехватывает горячая рука детектива.
– Чуя, – неверяще бормочет тот, аккуратно сжимая в своей ладони ослабленную кисть Накахары и прижимая ее к своей щеке, позволяя напарнику коснуться своего лица. Чуя ведь именно этого хотел? – Чуя? – на глаза против воли наворачиваются слезы, застывая в уголках глаз. Нет. Это не может быть правдой. Какого черта! – Чуя!
Некогда голубые глаза стремительно блекнут, угасает и жизнь в молодом теле, затихает и без того тяжелое дыхание. Накахара почти не чувствует, как на его лицо падают первые солоноватые капли, не видит, как эти же капли стекают по щекам Дазая, который отчаянно прижимает к себе окровавленную ладонь. Хочется сказать очень многое, о чем раньше молчал. Хочется открыть то, что верно хранил ото всех на протяжении многих лет, но… Судьба, видимо, не согласна с этим.
Голос Дазая отдаляется с каждой новой секундой, с каждым новым вздохом. А потом и вовсе смолкает.
Смолкает… Чтобы спустя мгновение, осознав, что сердце дорогого человека больше не бьётся, разразиться громким воплем отчаяния и боли. Дазай не отдаёт себе отчета, бездумно прижимает к себе безжизненное тело, укачивая на руках и причитая, прося, умоляя, чтобы Чуя очнулся.
От крика закладывает уши, перед глазами пляшут черные пятна, погружая сознание в темноту. Собственное тело немеет, земля уходит из-под ног. Даже проваливаясь во тьму, Осаму старается не отпускать из своих объятий чужого тела, цепляясь за него, как за последнюю надежду на призрачное спасение.
Пустота обволакивает. Туманит разум, и собственный крик уже не кажется таким близким, отдаваясь эхом где-то далеко, как сквозь толщу воды.
Из рук пропадает драгоценная ноша, как бы сильно Осаму не сжимал пальцами теперь уже пустоту, он не может отыскать Чую в этой тьме. Физической боли больше нет. Легкое головокружение, не более.
И трезвонящая на границе сознания приевшаяся мелодия собственного будильника.