– Я не шучу и не вру, – Осаму говорит как-никогда серьёзно. Даже отчаянно. А в глазах застыла такая боль, что невозможно описать словами. Боль, мастерски скрываемая под маской беспечности, но в этот раз давшая ощутимую трещину. Трещину, которой не укрыться от одарённого детектива.

– Знаю, – Ранпо, не моргая, самодовольно смотрит на Дазая, вертя на кончике указательного пальца яблочную полупрозрачную карамель. – Я давно научился распознавать ложь в твоих словах и действиях. И сейчас, – ловкое движение пальцев, и круглая карамель взмывает вверх, отражаясь зелеными бликами в стеклах очков детектива, что так же ловко извлекаются из нагрудного кармана пончо, – я вижу на горизонте занимательное дельце.

Очки нахлобучиваются на лицо, свободная рука с детским озорством ловит карамель, отправляя лакомство в рот. Пришло время поработать.

Ранпо с Дазаем заперлись вдвоём в кабинете для совещаний, пользуясь отсутствием Куникиды и занятостью директора. Остальные сюда и не торопились попасть. Пока что.

– Значит, – клацнул зубами, разгрызая карамель, – ты проживаешь сегодняшний день уже больше недели на пару с Мистером Модной Шляпкой, но он этого совершенно не помнит.

– Отчасти, – задумчиво чешет щеку, – иногда создаётся впечатление, что в его взгляде проскальзывают двоякие эмоции. Словно…

– Словно испытывает чувство дежавю.

– Именно, – кивок. Осаму опускает руку, ёрзает на стуле, забираясь на сидение с ногами и, немного повозившись, успокаивается. Ненадолго. Внутри всё так и свербит, подгоняя к действиям. Вот только к каким? За прошедшее время он многое перепробовал, и идеи, признаться, понемногу иссекают. Нужен трезвый взгляд со стороны. – И, – продолжает Осаму, – если на меня все эти повторы никак не влияют, – Эдогава бы поспорил на этот счет, но не стал. Дазай взрослый мальчик, и со своим внутренним эмоциональным состоянием вполне может справится сам, – то с каждым «новым» днём… вернее, с каждой «новой» смертью, – поправляет сам себя, – Чуя немного истощается.

– То, – Ранпо роется в бумагах на столе, которые где-то раздобыл Дазай перед тем, как прийти в офис, – что происходило с Азимовым. Его бодрый вид во вторник, и измученный в среду… Сколько смертей он пережил, чтобы стать похожим на ходячий труп? Могу с уверенностью сказать, что не меньше пятидесяти. Нет, гораздо… гораздо больше. К тому же, – указывает пальцем на обречённый взгляд на осунувшемся лице, заметно исхудавшим и, Осаму бы сказал, постаревшим, – здесь, он всё прекрасно помнит о своих повторах. Вопрос времени, когда Мистер Шляпка вспомнит и осознает свою смерть.

– Хочешь сказать, что, – Осаму прерывает сам себя, резко замолчав. Прислушивается к голосам за дверью. – Погоди, – поднимает руку под непонимающий взгляд Ранпо, и в следующую секунду за стенкой раздаётся душераздирающий вопль Танизаки. – Наверное, – давит слабую усмешку, – стоило предупредить его не подходить к дверям.

– Занятно, – не без удовольствия улыбается Эдогава, в очередной раз убеждаясь, что Дазай не врёт о своей проблеме. Не то, чтобы детектив сомневался в словах своего коллеге.

Ранпо снова перекладывает фотографии, рассматривая их, пока одну из них из общей кучи не вытаскивает Осаму:

– Это, – показывает кровавое недопослание, оставленное погибшим. – Ты сказал, что расшифровал послание, но отказался говорить, пока не убедишься на сто процентов в своей правоте. Поэтому, – вытаскивает из кармана сложенный в несколько раз листок, – на пятом повторе, я уточнил у тебя, что требуется для доказательства, – протягивает письмо другу, – и ты потребовал любой отчёт, написанный Азимовым от руки.

– Всё, что я хотел, это сверить цифры, – разворачивает листок, бегло просматривая взглядом. И, о да, внимание привлекает числовая запись, содержащая злосчастную восьмёрку, – как я и думал, – кладёт листок на стол рядом с фото надписи. Проводит кончиком указательного пальца по начертанным кровавым символам, – недописанный иероглиф обозначает «ночь».

– Восьмая ночь…

– Почти, – качает головой Ранпо, – символ, что мы принимаем за «восьмёрку», является знаком «бесконечность». «Бесконечная ночь».

– Название способности Пьера Були, – завершает мысль Дазай, и Ранпо согласно кивает. – Ацуши предположил, что Азимов прожил восемь повтором, прежде чем умер. Ошибочно. По его состоянию понятно, что «умирал» он гораздо больше. Бесконечное множество раз. Могу предположить, что количество повтором варьируется каждый раз, как Буля выбирает себе новую жертву.

– Каждая жертва имеет свой лимит, – отодвигает отчёт Айзека в сторону. Подтягивает фото с меткой на ключице. Выжженная на коже цифра ноль. – Количество дней отображается на теле жертвы, показывая, сколько ей осталось прожить, – хмурится, вертя фото в руках. – Лимит Айзека исчерпан. «Ноль» означает «смерть». Ты проверял метку на Накахаре?

– Нет, – длинные ноги медленно опускаются со стула на пол. Кровь Дазая снова кипит, не давая и минуты ровно высидеть на одном месте, – пока он жив, это не так просто. А когда... когда умирает, не остаётся времени. Я пробовал перед заданием, но, – мрачно начинает он, но на мгновение его лицо окрашивается усмешкой, – он разбил мне нос. А потом сломал руку за попытку раздеть его перед Ацуши и Акутагавой.

Дазай прикрывает глаза, раскачиваясь на стуле, и вспоминает, как буквально «вчера» Чуя согнул его в три погибели, перехватив за руку и смачно приложив головой о каменную плитку набережной. Рыжеволосый не поскупился использовать всю свою физическую силу, с отборным матом надавливая тяжелым ботинком на позвоночник своего напарника, чудом не ломая последнего. Чего не скажешь о вывернутой руке.

Вот чем закончилась попытка Осаму расстегнуть пару пуговиц на рубашке Накахары. Провальная, к слову, попытка.

– Следовало ожидать, – фыркает Ранпо, – и всё же стоит постараться посмотреть количество дней. Так ты хотя бы будешь знать, на что тебе ориентироваться и сколько в запасе дней ты имеешь.

– Знаю, – тянется вверх, похрустывая позвонками, затем вытягивает руки вперёд, сгребая со стола всё, что принёс. Другие не должны этого видеть, а время уже поджимает. Скоро вернётся Куникида и начнётся собрание. – Хочу попробовать изменить ход дня и не пускать Чую на задание, – убирает все фотографии и бумаги в карман, – перехватить его до того, как мы встретимся на набережной, и увести по ложному следу. Как можно дальше от Були. Постараться пережить этот день.

– Сомневаюсь, что всё пойдёт по плану.

Осаму и сам сомневается, Ранпо видит это по его глазам, по нервным движениям рук, по слабой дрожи в теле.

– Так или иначе, – вкрадчиво продолжает Эдогава, искоса наблюдая за сборами товарища, – день будет вести Накахару к неминуемой гибели. Будь аккуратнее, Дазай, иначе рискуешь умереть вслед за Мистером Шляпкой.

– Может я этого и добиваюсь, – смеётся детектив, закрываясь очередной маской. А после, отвернувшись к двери, тихо, почти не слышно, добавляет. – Без него я и так жить не собираюсь…

Уже возле двери, едва успевает дотронуться до ручки, как та выскальзывает из руки. Только подушечки пальцев коснулись гладкой поверхности. На пороге замер взвинченный и явно чем-то недовольный Куникида.

– Вот ты где, – небрежно чеканит Доппо, перегородив проход Дазаю. – У нас экстренный сбор, уйди с дороги и прижми свою задницу на место.

– Увы, Куникидушка, – ловко изворачивается, проскальзывая под рукой идеалиста, не позволяя тому себя поймать, – но у меня совершенно иные планы на грядущий день.

– Дазай! Снова твои идиотские шуточки! – трясёт бумагами в воздухе, намереваясь стукнуть ими нерадивого коллегу по затылку. – Ты вообще представляешь, – скрипит зубами от негодования. Осаму снова уворачивается, отпрыгнув к шкафу, – насколько важно новое задание?!

– Ещё бы, – бурчит себе под нос, натягивая пальто. И уже громче добавляет, – я прекрасно осведомлен о новом задании и обо всём, что связано со смертью Айзека Азимова.

Куникида так и замирает, с поднятой над темноволосой головой папкой. Откуда он?

– Ацуши и Акутагава прекрасно справятся с делом и без меня, так что, – игриво подмигивает застывшему Куникиде и Накаджиме, – сегодня я вне вашей игры.

– Стоять! Даз…

На плечо опускается чья-то рука, заставив Доппо перевести своё внимание на Ранпо.

– Оставь его, – хмурясь, произносит детектив, – Дазай знает, что делает. Сейчас он нужнее в другом месте.

***

«Наше место. Срочно! Жду»

Чуя обреченно выдыхает, закатывая глаза, и откладывает телефон подальше от себя на стол экраном вниз. Вот только этого ему сейчас не хватало. Мало того, что бинтованный идиот разбудил его ранним утром своим звонком, пошутив что-то про «живучих слизняков», бросая трубку сразу же, как Чуя ответил, так теперь от важной работы отвлекает. Что, к слову, более странно, ведь, по плану, они и так должны увидеться меньше, чем через час. Но, видимо, в планы Дазая не входят лишние уши. 

– Что ты задумал? – настороженно косится на телефон. Чувствует, не к добру оно всё.

«Послать? Или…»

Усталый вздох слетает с губ. Выбора, по сути, у Накахары и нет. Дазай идиот, сомнений нет, как и нет сомнений в том, что подобное сообщение из-за глупости писать он тоже не станет. «Наше место». Чуя вновь смеряет сообщение неодобрительным взглядом, но покорно встаёт из-за стола, чуть придерживаясь за спинку стула рукой. Голова с утра немного кружится, а от резких движений перед глазами пляшут тёмные пятна. Трёт виски, выпрямляется, убирает телефон в карман брюк, предварительно сообщив Акутагаве, чтобы не ждал его и шёл один: «Я догоню, как только проверю новую информацию».

– Может, – бормочет, поправляя шляпу на взлохмаченной голове, – сестрица права, и мне действительно нужно будет взять выходной, как только убью Булю.

Каких-то полчаса требуется повелителю гравитации, чтобы добраться до места встречи с Дазаем. Место, которое стало «их местом» ещё с тех времён, когда Дазай был одним из исполнителей Портовой Мафии. Тех времён, когда они были настоящими напарниками, бьющимися с врагом плечом к плечу, а не разрозненными по разные стороны из-за несовпадающих идеалов их организаций.

Убежище представляет собой подземный бункер, скрытый от глаз любопытных зевак, куда попасть можно через люк на заброшенном складе безлюдного крыла порта. Далее идёт лестница с несколькими пролетами с такими трамплинами и выбоинами в потолке и стенах, что добраться до цели то ещё испытание, учитывая все ловушки, расставленные предусмотрительным Дазаем, которые нужно обогнуть, вспомнив их месторасположение.

Чуя медленно спускается вниз и вновь испытывает головокружение. Хватается рукой за голову, в попытке притупить боль трением висков, забывает о возникшей на пути преграды в виде деревянной балки. В последний момент уклоняется от удара, пригнувшись, но дезориентация из-за мельтешащих перед глазами чёрных точек выбивает юношу из равновесия. Пятки предательски соскальзывают с края ступеней, и Чуя, зажмурившись, летит вниз, падая прямо в руки вовремя подоспевшему к нему Дазаю.

Осаму хочет пошутить. Хочет, и с его языка почти срывается едкое замечание о возникшем недоразумении, вот только… Чуя цепко сжимает в ладонях бежевое пальто детектива, жмурит болезненно глаза, упирается лбом в плечо Дазая, ища в напарнике опору.

Шутки явно будут не уместными. Не сейчас. Не в данную минуту.

– Выглядишь не очень, слизень, – Осаму старается придать голосу как можно больше беззаботности и привычной насмешливости. Выходит фальшиво. Но Чуя не замечает. – У кого-то, погляжу, вчера был бурный вечер?..

– Отъебись, – фырчит, но рук не разжимает. Головокружение постепенно стихает, однако Накахара не старается отстраниться от напарника.

– И всё же, Чуя, – на плечи мафиози опускаются широкие ладони, несильно сжимая, – чем ты занимался вчера?

Накахара медленно поднимает взгляд на Дазая. Смотрит пристально, словно заглядывает в самую душу, стараясь отыскать там истинную личину проклятого напарника. И увиденное его явно не радует.

Боится?..

– У меня создаётся впечатление, скумбрия, – усмехается, выпрямляясь, – что ты не первый раз задаёшь мне подобный вопрос.

– Ты помнишь? – с надеждой, но в голубых глазах лишь искреннее непонимание. – Забудь, – отстраняется, заранее удостоверившись, что Накахара твёрдо стоит на ногах. Отходит в сторону.

– Мне сейчас нет дела до твоих глупых игр, – проходит вглубь маленькой комнатки и усаживается на одно из кресел, стоящих возле журнального столика, – говори, – предупреждающий взгляд, – зачем вызвал меня сюда?

– Не догадываешься? – не отводит взгляд, принимая игру в гляделки.

– Буля?

– В точку, – удовлетворенный кивок. И, уже более серьёзно, продолжает, – мне доложили, что Пьер Буля резко поменял своё место дислокации и, если мы хотим его поймать, нам необходимо действовать. Велика вероятность, что мы успеем его перехватить до того, как он покинет границу Йокогамы.

– С чего такая уверенность? – недоверчиво. – Откуда информация?

– Из надежного источника, – склоняет голову чуть вбок, растягивая губы в плутовской улыбке и вызывая у напарника желание одним точным ударом в челюсть стереть эту противную ухмылку с раздражающего лица, – очень надежного.

– Дазай? Откуда?

– Увы, – разводит руками, – но в этот раз я не могу выдать своего информатора.

«В противном случае, – думает детектив, –  ты со мной не пойдешь… Ну же, Чуя, доверься мне»

– Сколько у нас времени? – Дазай не может сдержат победной усмешки. Верная собачка, всё же, заглотила косточку. Какая умница.

– Не больше двух часов.

«Ведь через полтора часа ты погибнешь. Нет, – встряхивает головой, не замечая недоумение в голубых глазах, – я не позволю…»

– Мы должны добраться до границы Дзуси раньше Були и тогда…

– Сможем быстро и без свидетелей пустить ему пулю в лоб, – довольная улыбка, едва заметная из-за смертельной усталости. – Такой вариант меня устраивает. Тогда, – поднимается на ноги, – вперёд, – движется к выходу, – быстрее уничтожу одного ублюдка, быстрее избавлюсь и от второго.

– Сделаю вид, что не услышал, – игриво пропускает, словно даму, напарника вперед и ловко уворачивается от подзатыльника, – а то мог бы и обидеться…

***

– Тебе не кажется, – тигр вырубает экипированного бандита одним ударом когтистой лапы, – что мы слишком легко и быстро справились?

– Не могу не согласиться, – Рюноскэ путами Расёмона лишает сознания одновременно двоих, оплетая их черными лентами и перекрывая поток кислорода, – подозрительно быстро.

На поляне, возле забытого полуразрушенного храма, Акутагаву и Накаджиму ждала небольшая засада, с которой напарники справились на удивление без каких-либо проблем. У обоих складывается впечатление, что их тут ждали только ради отвода глаз.

– Может, – предполагает Ацуши, – мы и не являлись их целью? Как считаешь? – замечает, что Акутагава направляется ко входу в храм. – Осторожно, – обеспокоенно, – Дазай предупредил, что в храме заложена взрывчатка.

Рюноскэ резко останавливается.

– Взрывчатка? – мафиози на миг задумывается, а затем, направляет путы Расёмона внутрь строения. Если внутри действительно есть бомба, она среагирует на его способность. Но… ничего не происходит. – Пусто, – выносит вердикт парень, дезактивировав способность.

– Видимо, – неловкая усмешка, – Дазай всё-таки ошибся.

– Не думаю, – качает головой, – что-то неладное во всём происходящем. Знаешь ли ты, тигр, что именно похитил Буля?

– Нет. Господин Фукудзава сказал, что вы отказались делиться с нами этой информацией. Что?..

– Я думаю, – перебивает, намеренно игнорируя не озвученный вопрос, – что, если кого-то тут и ждали, то явно не нас с тобой.

Мафиози скрывается в храме, обследуя его изнутри. Ацуши, тем временем, разглядывает окрестность снаружи. Внимание юного эспера привлекает едва-ощутимый запах пороха, тянущийся откуда-то из-под земли. Детектив приседает на корточки против подозрительного места, принюхивается, преобразует одну руку в тигриную лапу и начинает копать, быстро извлекая из недр земли спрятанную взрывчатку.

– Что за? – Накаджима вертит находку в руках. Если чутьё его не обманывает, по всему периметру поляны, прилегающей к храму, спрятаны десятки подобных штуковин. – Почему, – оглядывается по сторонам, – они не сработали?..

– Потому что пульт управления находится в другом месте, - на ветхом крыльце появляется Акутагава, держа в руках подобную взрывчатку, но большую по размеру. Такой хватило бы, чтобы одной взрывной волной снести весь храм. – Они не активируются, пока «хозяин не пожелает».

– Хочешь сказать, они продукт чьей-то способности?

– Именно, – сжимает руку, ломая находку, которая тут же обломками падает к ногам мафиози, – видишь, – пинает обломок, – без владельца простая пустышка. 

– Где тогда сам владелец, – Ацуши следует примеру напарника и так же уничтожает свою находку. Затем взглядом очерчивает поляну, показывая, что, – всё пространство усеяно этими приспособлениями.

Акутагава кивает, быстро догадываясь, к чему клонит детектив. Черные путы мгновенно впиваются в землю, уничтожая все ловушки, чтобы они не сработали в будущем.

Пока Рюноскэ разбирается с потенциальной угрозой, Ацуши подходит к табличке возле храма. Часть букв стёрта, остальные едва различимы из-за потрескавшегося дерева. И всё, что может прочитать детектив, это:

«Ар…х…ки»

– Ар… арх…ки?

– Арахабаки, – неожиданно раздается совсем рядом, – храм «Арахабаки», – добавляет Акутагава, прокашлявшись, – полагаю, именно так оно читается.

– Никогда раньше не слышал о таком божестве.

Акутагава только усмехается, ничего не говоря в ответ. «Никогда не слышал, но прекрасно знаком с ним». Если Дазай не рассказал своему ученику об личности Арахабаки, то и он не будет раскрывать секрет, который оберегает Накахара.

– Совпадение ли...

– О чем ты?

– Неважно, – качает головой. – Лучше будь внимателен, здесь еще могут оставаться ловушки.

Они тратят ещё около часа, внимательно обыскивая территорию. Ничего. Никаких зацепок.

– Бесполезно, – устало выдыхает Ацуши. Поднимает голову и от безысходности гипнотизирует небо. Словно подсказки можно найти где-то там, – здесь ничего не…

Замолкает. Небо, где-то в другой части города, словно полыхает алым пламенем. Накаджима сосредотачивает всё своё внимание на одной единственной цели, усиливая зрение тигриными глазами, и улавливает едва заметное колебание воздуха от взрывных волн.

– Погода меняется? – предполагает юноша, но тут же одергивает сам себя, – нет, – прищуривается, – это не естественное происхождение. Больше похоже на…

– Способность, – подсказывает Акутагава, и детектив согласно кивает. – Что именно ты видишь?

– Огненные вихри вперемежку с молниями. Там… идёт битва.

– Значит, и Дазай с Накахарой тоже там.

– Уверен? Если так, нам нужно срочно туда, чтобы…

– Нет, – резко, мигом отрезвляя панический энтузиазм Ацуши, – сейчас, мы станем только помехой. Никогда не вмешивайся в битву с Накахарой, если увидишь подобное свечение. Оно никого не оставит в живых: ни своих, ни чужих. Запомни это.

***

С первым звонком телефон безжалостно отправляется на встречу со стеной, разбиваясь вдребезги. Плевать, всё равно от него никакого толку, кроме как в очередной раз напоминать о том, что у Дазая ничего не вышло.

Детектив садится на футоне, впивается пальцами в волосы, оттягивая тёмные пряди, нарочно причиняя себе боль. Он сам не понимает, как так получилось, до конца не осознаёт, но их с Чуей умудрились перехватить на полпути в Дзуси подчиненные Були. При любых других обстоятельствах напарникам не составило бы труда расправится с нежданными преследователями, да только сейчас всё по-другому.

Их ждали.

– Новый план.

Дазай подрывается на ноги, быстро собирается, вылетает из квартиры, припечатав дверью лицо не вовремя подошедшего Ацуши и скрывается за поворотом в неизвестном для юного коллеги направлении.

Теперь Осаму решает действовать наверняка. Раз убежать от смерти не получается, нужно обхитрить её по-другому.

Телефон сломан, значит, никто из детективного агентства сегодня не будет его донимать. Отлично, самое то для исполнение нового плана. Главное, чтобы ключевая фигура дала себя поймать и не сопротивлялась шибко сильно. Всё-таки Чуя куда сильнее Дазая в физическом плане.

Спящий Чуя выглядит до безобразия невинно и беззащитно. У Осаму так и чешутся руки заснять на камеру это беззаботное, не обременённое рабочей рутиной лицо. И почему он раньше не додумался прокрасться в квартиру спящего напарника? Надо бы взять на заметку. Но потом, на будущее, которое обязательно наступит после того, как они оба выберутся из этого повторяющегося ада.

Осаму тихо подкрадывается к кровати, осторожно, чтобы не разбудить, склоняется над спящим юношей, но… Опасный хищник, даже будучи раненным и измученным, остаётся хищником. Острое лезвие кинжала неожиданно сверкнуло перед глазами. Мгновение, и холодная, острая сталь прижимается к забинтованной шее, а на обнаглевшего вторженца устремляется сонный голубой взгляд.

– Крошка-Чуя настолько одинок, что делит свою постель с оружием?

– Какого чёрта ты забыл у меня дома? – вторженца опознают сразу, да только кинжал убирать не спешат. – Нашел новый способ самоубийства?

– Возможно когда-нибудь я и воспользуюсь твоим предложением, но, – беззаботная улыбка испаряется слишком быстро. От столь резкой смены физиономии напарника, Чуя непроизвольно опускает кинжал, – сейчас речь пойдет не о моей, а о твоей жизни.

– Пришёл мне угрожать?

– Скорее спасти.

– Смеёшься? – мафиози выбирается из постели, ступая босыми ступнями по гладкому паркету и скрывается на кухне. Детектив следует за ним. – И от чего же, – машинально включает кофе-машину, – по-твоему меня нужно спасать? Не соизволишь, – оборачивается к незваному гостю, облокотившись поясницей о столешницу, – просветить?

– Сегодня ты умрёшь.

Слова, слетевшие с уст проклятого суицидника звучат настолько тихо, что Накахара не сразу понимает, что не ослышался.

– Что за чушь ты сейчас сморозил?

– Ты используешь Порчу, а я не успею её остановить, и ты умрёшь на моих руках, – руки сами собой сжимаются в кулаки, всё тело трясет крупной дрожью, что не укрывается от взгляда мафиози. А Дазай продолжает. – Я проживал этот сценарий ни один раз. И ни один раз держал в руках твоё бездыханное тело. Ты ведь чувствуешь? Чувствуешь недомогание, которое не мог испытывать «вчера»? – подходит к напарнику, хватает его за плечи, слегка встряхивая. – Чувствуешь, что с твоим телом что-то не так?

– Ты бредишь, Осаму.

Чуя бьёт по забинтованным рукам, выбираясь из чужого захвата. Отходит в сторону, тянется за телефоном, что вовремя засветился входящим вызовом от босса, но ответить на звонок Накахаре не позволяют. Дазай вырывает телефон из рук напарника и со всей силы бросает гаджет в стену, разбивая.

– В край мозги подрастерял?!

– Сегодня ты на работе не появишься, – тон Дазая пробирает до костей. Обычно, именно так он разговаривает с жертвой, которую собирается убить.

– С хрена ты за меня решать удумал? – хватает за грудки и резко тянет на себя, опуская до уровня своего роста. – Какое тебе вообще дело до моей жизни? Предупредил о смерти, спасибо, но дальше я справлюсь как-нибудь без тебя.

– Не выйдет, – спокойно, словно и не стоит сейчас на полусогнутых ногах в нелепом положении перед взъерошенным напарником. – Способность Пьера Були сильна. Твой день заведомо запрограммирован на неминуемую гибель. Единственный способ постараться этого избежать – остаться дома в безопасности, ничего не делать и не выходить ни с кем на связь.

– Значит надо найти Булю и уничтожить, а не сидеть здесь сложа руки.

– Ты не понимаешь Чуя, – мафиози вздрагивает, – я устал видеть твою смерть. Ты думаешь, я не пытался вычислить Булю и обнулить его способность? – Накахара молчит, лишь сильнее стискивает пальцами ворот бежевого пальто детектива. – Мы несколько раз с тобой ловили Булю, вот только всё оказывалось обыкновенной иллюзией. Каждый раз идём по ложному следу, и каждая наша миссия заканчивается одним и тем же: ты умираешь, а я ничего не могу с этим сделать. Я даже к Йосано обратиться не могу, потому что её нет сейчас в городе.

– Ладно, – разжимает пальцы, успокаивающе скользит ладонями по груди напарника к плечам, – допустим, я тебе верю. И что дальше?

– До того, как поймать тебя в свою способность, точно таким же образом Буля избавился от Азимова. Ты ведь уже слышал о нём?

– Да, мне сообщили об этом вчера вечером.

– На теле трупа была найдена выжженная метка, – детектив указывает пальцем себе на ключицу, – остаточное явление от способности Були. Метка указывает количество дней, которое человеку осталось прожить прежде, чем круг повторов оборвётся.

– Намекаешь, – Чуя оттягивает ворот домашней футболки, заглядывая под одежду, – что метка есть и у меня?

– Мне нужно знать, сколько дней мы имеем в запас-

– Пусто…

– Что?

– Пусто, – хватается пальцами за край футболки и задирает до самого подбородка, оголяя грудь, – видишь? – ворчливо. – Никакой метки на мне и в помине нет.

– Быть не может, – Осаму не верит. Он подходит к напарнику и осторожно, словно боясь навредить, касается кончиками пальцев оголенной кожи мафиози. Горячая. Ни такая, какая была всякий раз, как Накахара оказывался в руках Дазая.

Чуя непроизвольно задерживает дыхание и замирает, когда его ключицу накрывает ладонь напарника. Он внимательно следит, как Осаму жадно ощупывает бледное тело, как буквально пожирает его взглядом, и не может не задуматься о том, как всё-таки сильно дрожат чужие руки.

Дазай и не пытается скрывать своего неуравновешенного состояния. Он ведёт ладонью вдоль мускулистой груди напарника, плавно перемещается на подтянутый живот, слегка царапая кожу короткими ногтями. Чуя машинально напрягает мышцы живота, чувствуя, что еще немного, и дело примет куда более неловкий оборот. Юноша делает шаг назад, стараясь сбежать от чужих прикосновений, да только Осаму не отстаёт.

– Дазай, – предупреждение. Но детективу всё равно. Он невесомо хлопает напарника по боку, и тот послушно поворачивается к Осаму спиной.

Футболка задирается до шеи, придерживается свободной рукой, тогда как вторая продолжает исследовать открывшиеся участки тела. Снова пусто. Никакой метки, только едва заметные витиеватые следы от Порчи, что слишком часто проявлялась за последнее время.

– Ну как? – изворачивается, уходя от чужого прикосновения. Нервно поправляет футболку, чувствуя, как внизу живота разливается тягуче-сладостное тепло, а пах непроизвольно наливается кровью. Херово, блять. Лишь бы не заметил. – Убедился, что никакой метки нет?

Дазай растерян. Он бесцельно смотрит на свои ладони, потом на Чую, снова на ладони. Перед глазами в очередной раз проносятся обрывки кровавых воспоминаний последних «дней», черная метка на трупе Азимова… Ошибки быть не может. Но почему тогда нет метки? Проявляется после смерти носителя?

– Я не знаю, что именно с тобой происходит, Осаму, – вкрадчиво произносит Накахара, не сводя с Дазая настороженного взгляда, – но, так уж и быть, обещаю, что сегодня не стану высовываться из здания организации. А сейчас, – проходит мимо напарника, направляясь к выходу с кухни, – мне нужно собираться на работу. Советую и тебе провал-

Резкая колющая боль в районе шеи. Сознание стремительно уплывает, как и пол под ногами. Накахара безвольно обмякает в руках Дазая, который тут же бережно прижимает юношу к себе.

– Прости меня, Чу, – на пол падает пустой шприц, – пока ты спишь, точно не погибнешь.

Осаму переносит спящего Накахару в их личное убежище, где решает запереться вместе с напарником до следующего утра. Спящий Чуя не сбежит, а, значит, и не пострадает от чужих рук или от влияния собственной способности. И завтра утром обязательно наступит то самое «завтра», которое так давно маячить на горизонте. «Завтра», которое настанет для них обоих.

Время тянется мучительно медленно. Секунды кажутся часами, часы – сутками. Осаму сидит на полу, против дивана, где безмятежно отдыхает Накахара, и не сводит с напарника глаз. Наблюдает за дыханием Чуи, за поднимающейся грудной клеткой, ловит редкие эмоции на родном лице, что проявляются под влиянием сна. Ближе к вечеру, как только Накахара начинает просыпаться, Осаму не задумываясь вкалывает ему новую порцию сильнодействующего снотворного.

– Ещё рано вставать, – с нежностью проводит тыльной стороной ладони по щеке юноши, – твоё «завтра» ещё не наступило.

Минутная стрелка настенных часов отправляется на новый круг. Время медленно подступает к семи вечера. Осаму стоически оберегает сон дорого напарника, ни на секунду не смыкая глаз. Конечности от долгого сидения в одной позе начинают неприятно ныть, но парень почти не обращает на это внимание. Пристально смотрит на вздымающуюся в такт дыхания грудь и… ему кажется, или дыхание Накахары действительно замедляется?

Какого черта?

Дазай мгновенно оказывается возле Чуи, хватает его руку, зажимает пальцами чужое запястье. Пульс слабый. Настолько слабый, что едва определяется. Только не…

Парень бросается к журнальному столику, где остались пустые ампулы и шприц. Неужели переборщил с дозировкой? Бред какой-то. Хватает использованную ампулу, читает инструкцию. Все верно. Или?..

Темнота наступает мгновенно.

Открыв глаза, Осаму снова оказывается в своей постели в общажной квартирке детективного агентства. Под ухом противно трезвонит телефон, который вновь постигает трагическая кончина от встречи со стеной.

– Неужели, – тело бьёт дрожь, глаза увлажняются. Осаму прячет лицо в дрожащих ладонях и впервые за всё время даёт выход съедающей изнутри боли. – Убил… самолично убил…

Осаму и подумать не мог, что ослабленное после неоднократных смертей сердце Чуи не справится с дозировкой снотворного и остановится, вновь забирая у него единственную причину жить.

Все следующие попытки не дают никаких результатов. Итог остается неизменным.

Дазай стоит на краю крыши высотного здания Йокогамы со справочником самоубийства в руках и совершено не знает, что ему делать. Он постоянно, с подростковых лет, играется со смертью, идёт с ней рука об руку, испытывая удачу на собственной шкуре, желая как можно быстрее и безболезнее покинуть этот мир. Но Чуя? Почему именно Чуя – тот, кто всегда, сколько помнит Дазай, хватается за свою жизнь, буквально собирая себя по кусочкам после каждого применения своей смертоносной способности. Тот, кто любит и ценит свою жизнь как никто другой. Почему именно он в итоге оказывается заложником ада, в который его кинула чужая способность?

Детектив горько усмехается. Гнилая несправедливость гребанного мира.

Дазай расставляет руки в сторону, зажимает страницу любимого справочника меж пальцами, закрывает глаза и слушает, как свободные листы шелестят от слабых потоков ветра. Один шаг вперед – и он закончит свои страдания. Всего один шаг, и больше ему не придется переживать тот кошмар, что преследует его последние «девятнадцать дней».

Один шаг…

…и Осаму делает его…

Небольшая, красная книжка стремительно летит вниз, провожаемая уставшим взглядом своего хозяина, который сделал шаг в обратную сторону, отступая от края. Нет, он не может позволить себе так просто сдаться и уйти, пока не вытащит Чую из этого ада. Дазай обещал, а обещания перед напарником он всегда выполняет. Пусть Чуя и не помнит об этом.