Молитва

Доктору Блэку очень знакомо понятие поклонение чему-то Высшему, неизвестному и чтения мольб. В месте, что когда был его домом, поклоняются Великому Арниру — Богу, даровавшим им магию и печать в надежде в правильном его использование. В честь него были возвышенные храмы, что стоят до сих дней, храня в себе историю тысяч лет и раскаяния бесчисленных количества существ, были созданы праздники, во время которых были самые лучшие подношения в благодарность. Многие читали молитву, прося у него и моля об благополучии, состоянии, любви и сострадания. И его родители также поклонялись Арниру, в детстве часто перечитывая ему легенды, водя на праздники и объясняя все детали ритуалов подношения.

Сам Блэк в существование Арнира верил не до конца своей сути как желали этого от него родители. Наука и магия стали теми, кто утолял жажду знаний, давал ему страсть и интерес, заставляя искать ещё больше и дальше за горизонт, тяня за собой хоть на край света, лишь бы узнать малейшую часть неизведанного. Печать Света была для него артефактом, который хранил в себе огромный запас магии, неиссякающий вот уже более тысячи лет. И наука объясняла это тем, что Печать была самой первой вещью, когда зарождалась сама магия, забрав в себя многую силу, но спрятанную для разумных существ, и именно Арнир был тем, кто отыскал её.

Верующие — не все конечно, лишь часть — не были согласны с этим объяснением, всячески протестуя этим фактам, громко утверждая что их достигнет кара за обесчестие его имени. Блэк не спорил с ними, понимая, что это всё является частью культуры их великого города, изредка подноша дары в качестве обычая.

В Арнире он начал сомневаться, когда разразилась чума, унеся за собой большую часть населения без разбора — под её безжалостную хватку попадали и старцы, и дети, родители и родные, совсем молодые, и чахлые старики. Обезумевшие от горя жители потеряли надежду в храмах и нашли её в Печати. Безумие забрало не только их родных и близких, но и всё сострадание — казалось бы, разумные существа стоящие выше остальных, были голодны до чужой крови хуже монстров обитающих по разным вселенным.

После потери Печати, Арнир перестал верить в своего бога — где же он был в столь трудное время? Почему же он не услышал мольбы стольких душ? Для чего он допустил кражу священной реликвии? Храмы не трогали — хотя, во время чумы рушилось всё без разбору — праздники оставили только назвав их другими именами, а подношений становилось всё меньше, пока и вовсе не перестали появляться.

Вместе с Печатью Света ушёл и Бог Арнир, оставив после себя лишь имя. Блэк, чудом никак не тронутый, покинул город спустя несколько лет.

Но теперь, было странно смотреть как молятся перед иконой чужого бога — их был безликим — с зажжённой свечой, шепча молитвословие на неизвестном и чудно-звучащим для него языке. Было странно, как тишина и покой требуемые на этом моменте, осели на лице и теле вечно-энергичного человека, словно смирив его.

Лололошка хоть и слышал как он вошёл, виду своего не подал, явно отдавая предпочтение молитве — тому, кого возможно и нет, тому, который и не услышит — сильнее сосредоточившись и сжав пальцы. О своей вере он никому до этого не говорил, и это стало сюрпризом для всех в карманном измерении — мимолётным, подготовка к финальной битве вновь обратила всеобщее внимание. Герой — если его можно назвать таковым — молился на победу, на мизерный шанс обойтись без кровопролития, что очернит его руки. Он знает, он понимает, что Варнер само зло, которое погубит их всех, но… убивать его он страшился и не желал.

Прошептав конечные слова молитвы — Лололошка надеется что не последней — он сдувает свечу, прижимается лбом к иконе, губами сказав безмолвное: «Аминь», встаёт на ноги. Надежда на хороший исход для всех — даже для Варнера — теплится в груди.

— Ты готов?

Лололошка вздыхает, пальцами касается груди, где под толстовкой был его оберег и решительно кивает, мысленно прокручивая молитву, словно вооружаясь ею.

— Да.