Ощущать то, что ты находишься в отношениях было странно, тем более, что подобное не было привилегией Архонтов. Понимать, что ты в отношениях со смертным, было ещё более странно, но одновременно пугающе-грустно. Барбатос понимал: рано или поздно он очень сильно пожалеет о своем выборе, о том, что когда-то не оттолкнул. Венти же, маленький поганец, хотел забыться и просто плыть по течению, наслаждаясь моментом. Как оказалось, с потерей Сердца Бога, Венти стал преобладать. Что творилось в этот момент в голове Дилюка, он мог только предполагать.

Мондштадт на удивление быстро оправился от вреда, причиненного Ужасом Бури. Жители города Свободы всегда казались Венти слегка легкомысленными, но, когда уже через неделю-две после последней атаки на хиличурлов дети приветливо махали пролетающей высоко в небе синей тени, даже он удивился. Впрочем, такое спокойствие горожан позволяло Архонту с чистой совестью вернуться к мелким пакостям церкви имени Его и выстраиванию собственных отношений. Чем он и занялся.

Эти самые отношения стали для обоих мужчин отдушиной после тяжёлого дня. И во время тяжёлого дня. Кажется, они либо выглядели слишком счастливыми, либо слишком много времени стали проводить вместе, потому что уже скоро полгорода за кружкой пива обсуждало странный выбор главного холостяка Мондштадта. Или то, что у самого Венти просто настолько не хватало денег для оплаты долгов в таверне, от последнего предложения у барда внутри все передернулось. Бррр, и когда он таким по их мнению занимался? На удивление новость узнавали все, кому не надо, но те, кому хотелось бы сказать во избежание последующих неловких диалогов, упорно игнорировали существование сплетен. Так на прошлой неделе Кейа отметил, что Венти, видимо, первый настоящий ДРУГ его брата, раз последний ещё не вышвырнул его за дверь. Очень хороший друг хотел убиться головой о столик. В тот же вечер бард встретил по пути до винокурни плачущую Донну, та с радостью послала его во все и на все места, куда смогла предложить ее фантазия на данный момент, и Венти скрылся раньше, чем она смогла придумать ещё, хотя ему показалось, что это не последняя их встреча.

Жизнь налаживалась, будто после того поцелуя в таверне должны были пойти финальные титры и заиграть музыка.

Одной из любимых вещей у Венти за последнее время стали совместные утра в поместье.

Яркое утреннее солнце пробивалось сквозь плотные портьеры спальни, почти незаметно движимые проникающим в комнату сквозь открытое окно ветерком. Хотя ещё бы его тут не было. Само воплощение Анемо стихии сейчас мирно сопело в подушку рядом с Рагнвиндером. Молодой человек оторвал взгляд от любовника и посмотрел на полоску света на полу. Жизнь любит подкидывать ему сюрпризы. Архонт под боком тому доказательство. Но не сказать, что Дилюк был таким стечением обстоятельств расстроен. Он снова ощущал себя взволнованным подростком, впервые целовавшим девчонку, каждый раз от осознания своих чувств и их взаимности у него перехватывали дыхание. Вряд-ли это нормально для взрослого уверенного (уже не очень) в себе мужчины, ну и пусть. К черту.

Человек рядом засопел и повернулся набок, чтобы потянуть затёкшие за ночь руки. Дилюку нравилось наблюдать, как Венти во сне выглядел на несколько лет старше: уходило ребячество и разглаживалось лицо, приобретая строгость, присущую кому-то, наверное, с его жизненным опытом. Барбатос наконец открыл глаза и несколько раз моргнул, разлепляя веки.

— Доброе утро, — голос парня был хриплым и более низким чем обычно. Он зевнул.

— Доброе, любовь моя.

— М-м. У нас сегодня романтичное настроение. Где тогда завтрак в постель? — сам пошутил, сам тихонько посмеялся. Обычный Венти тоже просыпался.

— После одного случая, увы и ах, Аделинда не пускает меня на кухню, как-нибудь потом расскажу.

— Чтож, желаю это услышать.

Они вместе шли до города. Когда была смена Дилюка в таверне, а Венти было особо нечего делать, он просто ошивался где-то рядом, играя на лире и опустошая кладовые с вином. Сегодня не было исключением.

Днём в таверне людей не было. Солнце, падающее в помещение освещало пустые столы и кружащуюся в воздухе пыль. Бард помог собрать со столов оставшиеся после ночной пьянки кружки и тарелки и сидел над текстом очередной баллады для вечерней публики. Винодел вытащил на близлежащие поверхности содержимое подсобки для переучета: что-то считал себе под нос, записывая на обратной стороне какого-то документа с винокурни.

Венти залюбовался на красивые руки, выводящие ряды цифр. С Дилюком было приятно даже молчать. Или смотреть. И слушать тоже: низкий вкрадчивый шепот или звучный тенор в большей компании — Барбатосу нравился голос любовника. Из хвоста алых волос, собранного на затылке, выбилась одна прядка. Она болталась перед глазами у Рагнвиндера, но тот, занятый расчетами, инстинктивно заправлял ее за ухо, прядка выпадала вновь и снова мешала владельцу. Окончательно отвлекшись от песни Венти потянулся через барную стойку, чтобы заправить непослушные волосы назад в причёску. Едва он дотронулся до макушки мужчины, тот резко дёрнул головой от неожиданности.

— А? Извини, — они на секунду пересеклись взглядами и щеки Дилюка порозовели.

— Ничего, — Венти улыбнулся, но руки не отнимал. Всё-таки убрал волосы назад. — У тебя прядка выбилась. Ты так с ней воевал, что я захотел помочь.

— Что бы я без вас делал, мой рыцарь, — парни посмеялись. В помещении повисла недолгая тишина. Бард сильнее нагнулся через стойку и только он дотронулся губами до губ напротив, как дверь в таверну резко распахнулась.

— Мастер Дилюк! — на входе стояла никто иная, как сестра Барбара. Ее взгляд упал на людей за стойкой. — Чт… Что происходит?

Венти как ошпаренный отскочил от возлюбленного, сам не зная чего так смутился. Впрочем, второй участник сцены был смущён не меньше.

— Кхм, сестра, что вам понадобилось в таверне? — Дилюк постарался сразу перевести тему.

Девушка такими же стеклянными глазами посмотрела на пару.

— Я-я зашла попросить записи на счёт Нимрода, — она замялась как-то грозно смотря на мужчин. — Но разве так можно? А как же учения церкви?

У Венти в груди всколыхнулся порыв гнева. Да какое ей вообще дело? Но он тут же успокоил себя мыслью, что он совершенно не хочет ссориться с Барбарой.

— Да можно. Считай, я атеист.

— И это в городе Анемо Архонта? — кажется пасторшу больше не волновал факт неправильных отношений этих двоих.

— Именно! Что, Розарии можно, а мне нельзя? И вообще Барбатос — Бог Свободы! — бард обернулся к девушке. Их разговор переходил на повышенные тона.

— Венти… — шикнул рядом Дилюк. Не помогло.

Барбара застыла в шоке. Втянула воздух и выдала.

— Розария?! Да она сестра в церкви! Как ты смеешь такое говорить. Ты ее оскорбил!

— Поверь, не оскорбил! Она даже не может запомнить имя вашего Бога!

Кажется, у Барбары больше не осталось аргументов. Она несколько раз беззвучно открыла рот, будто надуваясь от возмущения и вылетела из таверны, хлопнув дверью.

— Ты заработал себе проблем, — Рагнвиндер оставался на удивление спокойным.

— Не больше, чем после частушек.

— Ну да… А про Розарию правда?

— Ага, — Венти тихо усмехнулся. — В последний раз она назвала меня Барбарисом. Мне иногда думается, что она нарочно.

***

Остаток дня прошел без происшествий. Бард довольно быстро разобрался с текстом баллады, но не стал подбирать ноты, чтобы не мешать Дилюку разбирать бумаги. На закате, когда открылась таверна, пришел Чарльз, чтобы обслуживать посетителей, а винодел мог быть свободен.

Вечерний Мондштадт был совершенно непохож на утренний. На улицах и площадях появились толпы людей, все шумело, стучало пивными кружками, и даже дух Свободы казался каким-то другим. Когда пара вышла на главную улицу, Дилюк свернул от ворот вглубь города, ответив на немой вопрос Венти:

— Мне надо занести Джинн кое-какие бумаги. Зайдешь со мной?

Архонт молча пожал плечами. Мол: «Почему бы и нет».

Штаб Ордо Фавониус, на контрасте с остальным городом, встретил мужчин звенящей тишиной. Скорее всего, все уже ушли на заслуженный отдых. Лишь действующий магистр почти со стопроцентной вероятностью была на месте. Винодел постучал в тяжёлую резную дверь. Из-за нее раздалось приглашение войти.

В кабинете было как обычно тихо. Мерно тикали часы. Так же тихо сидела на краю стола Барбара. Наверное ждала сестру-трудоголика. Она окинула взглядом присутствующих и заметила свою головную боль.

— Опять этот бард, — раздражённо на грани слышимости пробубнела пасторша. Венти показал ей язык.

— Здравствуйте, — поздоровалась с вошедшими Джинн. Дилюк подал ей бумаги и она принялась листать, время от времени кивая. — Что у вас опять случилось, Барбара.

Этот вопрос определенно был ошибкой.

— Что случилось? Да этот бард оскорбил сестру Розарию! — девушка вскинула руки в неудовлетворительном жесте. Магистр удивлённо оторвала взгляд от работы, посмотрела на Венти, потом на сестру, потом опять на Венти.

— И чем же, кхм, Венти обидел Розарию?

— Он сказал, что она в церкви не из-за веры.

Джинн покачала головой. Ментально она была согласна с бардом, но говорить это вслух сейчас было опасно для жизни.

— Я такого не говорил! Я уверен, что она из-за веры. Веры в деньги!

Барбара была взбешена. Она соскочила со стола и продолжила.

— Ты вообще не уважаешь мондштадтские традиции! Никакие! Я не только про все его пренебрежительные выходки относительно церкви. Они целовались, Джинн! Это… Это.

Барбара не договорила, поняв, что сболтнула лишнего, но она была так зла на барда, что не особо беспокоилась о чувствах Дилюка, которого тоже стали задевать эти разборки. Вышеупомянутый мужчина спрятал краснеющее лицо в ладонь, силясь не смотреть на Джинн. Возможно, они с подругой юности поговорит об этом позже.

Магистр закашлялась и снова посмотрела на Венти вопросительным взглядом.

— Вот надо тебе влезть! — он был зол на Барбару. Уже даже не на церковь Свободы (ага, иронично) в общем, а на конкретного человека.

— Я… я.

На фоне разгорающегося спора дверь открылась ещё раз, впустив в помещение капитана кавалерии, на которого никто из присутствующих не обратил внимания.

— Ты сказал, что ты атеист! — Барбара произнесла это так, будто это самое серьезное преступление в истории города. Магистр ещё выразительнее посмотрела на Барбатоса со смесью непонимания и ужаса.

— Да какое это отношение вообще имеет!

— Ты меня доконать пытаешься!

— Ага, сплю и вижу!

Джинн надоело. Джинн устала, у нее болит голова и она совершенно не хочет разбираться с этой бесконечной войной.

— Хватит, — как по команде оба спорящих замерли, повернув головы к рыцарю Одуванчику. — Как вы мне надоели. За несколько месяцев вашего пребывания в Мондштадте, кхм, Венти, вы успели поссориться с церковью и украсть оттуда Лиру.

— Вот-вот! — подала голос пасторша.

— И ты тоже, — Джинн осекла сестру на новом витке обвинений. — Вы оба взрослые люди, могли бы сами разобраться.

— Но как же… Магистр, я думаю ему стоит законодательно запретить приближаться к святилищу! Каждый раз это полная катастрофа.

Джинн сложила руки в молитвенном жесте и глубоко вздохнула. Посчитала до трёх. Это не помогло.

— Да Боже… Барбара, Венти — это Барбатос. Делай с этой информацией, что хочешь!

В кабинете повисла звенящая тишина. Только часы тикали у стены.

— Что? — подал голос всеми забытый Кейа, до сих пор стоящий у двери.

Четыре пары глаз обратили свое внимание на присутствие капитана. Архонт с протяжным стоном уронил голову на стол.

Занавес…