Утро в кои-то веке началось спокойно и размеренно, как и должно начинаться обычное утро. Упрямый луч солнца пробился между штор в любезно выделенной Венти комнате и упал ему прямо на глаза. Веки дернулись, парень попытался спрятать лицо поглубже в одеяло, но продлилось это недолго. Пора вставать. Барбатос резким движением скинул с себя одеяло и развалился на простынях звёздочкой, тупо уставившись в белый потолок.
Вчера они с Дилюком попали под ливень на самом подходе к таверне, промокли. Когда мужчины оказались в поместье, уже было далеко за полночь, пришлось перебиться чаем с хлебом, развесить одежду у камина и отправиться спать. С чего вдруг в мрачном владельце винокурни проснулась такая щедрость, Венти не знал. Но он определенно был ей рад. Даже не из-за самого факта крыши над головой. Просто. При общении с юным Рагнвиндером божество чувствовало себя как-то особенно.
Но сейчас особенно остро стоял вопрос одежды. Его плащ, шорты и рубашка остались около огня на первом этаже, сам же Венти в компании чулков, висящих на стуле рядом с кроватью, находился на втором. Щеголять в чем ветер создал по чужому дому как-то не хотелось. Он, конечно, мог просто создать иллюзию новой одежды, но тогда возникнут вопросы. Легче всего было залезть в шкаф, находящийся в углу комнаты, в надежде потешить свою наглость.
В шкафу и правда оказалось не пусто, не ворох шуб и портал, конечно, но большущей, относительно барда, рубашке последний был вполне рад. Белая ткань падала с его плеч лёгкой струёй и приятно холодила кожу. Подол доставал ему до середины бедра, даже может ниже, если не поднимать руки. Бард наученным движением заплел две косы и перемотал каждую синей лентой, на ноги натянул чулки, чтобы не мёрзли ступни.
— Как бордельная девка, честное слово, — Барбатос хмыкнул своему отражению в зеркале и вышел в коридор.
***
Дилюк Рагнвиндер всегда был спокойным и, как ни иронично, холодным. И поэтому совершенно не знал, что на него вчера нашло. Ушел искать вора винограда вечером, а вернулся с прицепом в виде полупьяного барда почти что под утро. И самое страшное: он не мог сказать, что расстроен таким поворотом событий. Сначала он оправдал себя тем, что не смог бы оставить беднягу ночью на улице под ливнем, но стоило признать: в этом юноше было что-то паранормальное, что-то, что не давало ему покоя. Ночью Венти снился ему. И это уже точно выходило за рамки «приютил бродяжку по доброте душевной». Дилюку пришлось признать, что после того злополучного выступления Барбары на площади, между ними все изменилось. А ещё винодел прощал ему долги в таверне, хоть и не все, но это о чем-то говорило.
За подобными размышлениями его и застал стук в дверь.
— Кто там? — голос после ночи слегка хрипел, и повысить его, чтобы дозваться до человека за дверью было сложно.
— Это я. Можно? — и не дожидаясь приглашения бард собственной персоной скользнул в полутемное помещение. Надо признать, что выглядел он, мягко говоря необычно. Дилюк почувствовал, как по ушам ползет румянец, но Венти, абсолютно не стесняясь своего внешнего вида, уселся на угол кровати, поджав под себя ноги. — Прикинь, одежда до сих пор не досохла. Видимо, огонь ночью погас. Я хотел приготовить нам завтрак, но не смог найти на вашей супер-большой кухне даже хлеб, и Аделинда удостоила меня лишь права пойти позвать вас вниз, Мастер Рагнвиндер.
Ещё к его списку наблюдений добавилось, что бард мило морщит нос, абсолютно бесполезная информация, если так просмотреть.
— Да. Сейчас спущусь, — сейчас это всё, что он мог сказать. В какой-то степени, Дилюк надеялся, что Венти сейчас уйдет, но большая часть его естества хотела попросить остаться. Непонятно зачем. — Дай мне одеться.
Бард послушал его и так же тихо, как ветрик, юркнул назад в дверь. У него удивительно тонкие ноги. Винодел был близок к тому, чтобы сойтись цветом лица со своими волосами, обессиленно уткнулся лицом в подушку.
За столом они сидели молча. Венти с аппетитом митачурла поглощал яичницу, ей богу, будто неделю не ел, хотя может так и было. Кто знает. Прислуга оставила их вдвоем и это пожалуй было худшим, что могло произойти. Дилюк медленно колупал вилкой еду и понятия не имел куда деться от смущения.
— Я собираюсь осмотреть посевы после вчерашнего ливня, — Рагнвиндер кашлянул в кулак, привлекая внимание сидящего напротив. — Если хочешь, можешь пойти со мной.
— Мгм, — бард промычал что-то нечленораздельное в ответ и активно закивал головой. — С чего вдруг такое дружелюбие, Мастер Рагнвиндер?
И хитро улыбнулся.
А Мастер Рагнвиндер и сам не знал.
***
Они медленно шли между лозами и деревянными подставками, все больше отдаляясь от поместья. Венти нашел в какой-то повозке яблоко и радостно жевал его, наблюдая за тем как Дилюк кропотливо осматривает побитые грозой кусты.
При виде этого смертного, в его закаменелой после многих потерь груди, становилось теплее. Неужели он влюбился. И Барбатоса это пугало. Ведь это как-то неправильно и… Больше оправданий он придумать не мог, но обязательно попробует ещё, чуть позже.
Над головой не было ни тучки, солнце бликовало в ещё не высохших лужах, грело непокрытую макушку. Бард всё-таки надел свои шорты, но остался в чужой большой рубашке. Он в ней тонул, особенно без корсета, досыхающего в гостиной в компании плаща и берета.
Особняк уже начинал скрываться за деревьями. Они оказались в блаженной тени и остановились. Венти кожей чувствовал напряжение предстоящего диалога, ещё до того, как были произнесены первые слова или до того, как они вообще вышли из дома.
Архонт был уверен в том, что его чувства взаимны, за многолетнюю жизнь он научился разбираться даже в самых закрытых людях. Но сейчас все как-то по-другому. Дилюка Рагнвиндера не хочется обманывать. Ничего же страшного не случится если он ему скажет? Во всяком случае, сейчас намного страшнее было предать его доверие, ведь в конечном итоге он все равно узнает.
Они начинают говорить практически одновременно. Затем молчание.
— Давай ты первый, — Дилюк заправляет порядку красных волос за ухо, собирается с мыслями.
— Дело в том, — Венти благодарен что он даёт ему слово первым. Вряд-ли мужчина захочет договорить после того, как узнает кто он, — что я-
Внезапно слова Архонта прерывает рев откуда-то сверху. Почему-то кажется, что это Селестия летит вмешаться в его необдуманный поступок. Но небо одномоментно заволакивает тучами, ветер вздымает с земли сухую листву, крутит ее в воздухе.
Из-за леса показывается большая синяя тень. Этого не может быть. Ужас Бури. Двалин.
Барбатос словно жаба хлопает ртом, произносит какие-то нечленораздельные звуки. Ему срочно надо бежать разбираться. Если в Мондштадте снова объявился сошедший с ума дракон, то ничем хорошим это не грозит.
— Слушай, — Венти наконец обращает внимание на собеседника. Договорить прямо сейчас уже не вариант.
— Это дракон?! — Дилюк тычет пальцем в небо, старается перекричать ветер и впервые на памяти божества открыто выказывает удивление.
— Да, нет времени объяснять, — он мнется и мотает головой. — Я, ээ, читал в одной балладе о нем, это Ужас Бури! Просто иди назад под крышу. Мне надо кое куда сбегать.
Рагнвиндер не выказывает удивления. Просто предлагает пойти с ним в поместье, но Венти сейчас не до этого.
***
Когда бард добирается до леса, где видели Двалина, буря уже, конечно, стихает.
***
Следующие несколько недель уходят на слежку за драконом. В Шепчущем лесу темно и безветренно. Двалин практически спокоен, кажется даже слова Венти на него действуют успокаивающе.
Венти слишком увлечен драконом, чтобы заметить угрозу, подкравшуюся сзади. Ужас Бури, как Венти ни не нравилось это имя, превращается назад в себя, звереет. Перед тем как исчезнуть в анемо свечении, краем глаза Архонт видит светловолосую девушку на краю поляны.
***
То что рыцари Ордо Фавониус наведываются в храмы четырех ветров, Дилюк узнает абсолютно случайно. Ему надо понять что происходит и как в этом замешан Венти, ибо Рагнвиндер уже не уверен, что бард только прибыл в Мондштадт. Он явно скрывает что-то серьезное.
В одном из Храмов ему везёт: тяжёлые двери, вмонтированные в скалу оказываются приоткрытыми и у него получается проскользнуть внутрь.
В первое помещение пробивается солнечный свет с улицы, чем дальше Дилюк идёт, тем темнее и сырее становятся комнаты, появляются трупы хиличурлов. Вдруг впереди он слышит звук шагов, готовит меч, но шаги сопровождаются голосом. Красноволосый прячется за колонну, когда мимо него проходит странно одетая светловолосая девушка, она слишком увлечена болтовней своей маленькой компаньонки, чтобы заметить его. Они не могли прийти сюда без рыцарей, поэтому он идёт дальше. И успевает вовремя, прерывая стычку Кэйи и Мага Бездны.
Огонь срывается с меча, пульсирует жаром в венах, но эйфория длится недолго. Маг бездыханно падает на пол.
— Поздравляю, ты уничтожил потенциального подозреваемого, — Кэйа скрещивает руки на груди и смотрит единственным глазом с укором.
— Не думаю, что он сказал бы тебе что-то дельное, но вред принести мог.
— Ой, так это братская забота.
— Его нельзя было отпускать, он мог напасть на город, — как ни в чем не бывало продолжает винодел. Кэйа в ответ лишь хмурит брови. — Объясни, что происходит, кто эта девушка?
— Я думал, ты отошёл от дел, — не давая Рагнвиндеру возмутиться, Альберих поднимает руки в примирительном жесте, — Эта путешественница, она утверждает, что прибыла из другого мира.
В ответ на такое заявление Дилюк только фыркает. Вот ей прекрасный компаньон — прошлонедельный сумасшедший из куста.
— Не спеши не верить, — капитан прерывает его череду размышлений. — Она может пользоваться Анемо без глаза бога. Или без глаза порчи, — чуть приглушённо добавляет он.
— А что с драконом?
***
В следующий раз Дилюк пересекается с путешественницей в Доле Ангелов. И с Венти тоже. Эти двое, уже успели познакомиться, влетают к нему и просят укрыть от стражи. Буквально влетают. На планере. Рагнвиндер берет с них обещание объяснить, за что Ордо Фавониус открыли охоту на ту, с кем недавно чистили энергетические потоки, и отправляет на второй этаж.
Из слов солдат он узнает, что они обвиняются в похищении Небесной Лиры. Дилюка как водой окатило. Кажется, Венти в своем противостоянии с церковью влез в реально серьезные проблемы.
И Венти рассказывает.
***
Думать о том, что бездомный бард, который пел матерные частушки под окнами Собора Барбатоса, это и есть сам Барбатос, времени особенно не выдалось. А ещё хуже, думать о том, что делать со своими чувствами к этому человеку, а человеку ли?
Когда они падают вниз, в водоворот урагана, становится настолько все равно, что плакать хочется. А потом сомненья где-то в глубине души возвращаются, вместе с опорой под ногами. Они летят на драконе, хорошо… Что ещё ему преподнесет этот месяц?
***
В следующий раз после битвы с Двалином они пересекаются в таверне.
Венти, Барбатос, приходит уже после закрытия и молча садится перед Дилюком, стягивая с головы берет. Он выглядит почему-то ещё более побитым, чем до возвращения Лиры в Собор. У винодела в голове невольно возникает образ рассерженной Барбары.
— Ты Анемо Архонт, — Дилюк первым начинает диалог, скорее констатируя факт, чем спрашивая, с удивлением не отмечая перемен в собственном тоне.
— Уже нет, — Барбатос понуро смотрит в гладь стола и выглядит как человек, потерявший многое и усердно пытающийся это скрывать. — Синьора, восьмая предвестница Фатуи забрала мое Сердце Бога.
— Но это не отменяет того факта, что ты Барбатос, бог свободы.
— Возможно, — Венти поднимает взгляд и смотрит прямо в глаза. У него ужасно проницательный взгляд. Впервые в глазах Дилюка он выглядит уязвимым, но винодел быстро гонит эту мысль прочь.
— Мне все равно, — признание срывается с губ абсолютно непредсказуемо, будто кто-то выпихнул силой эти слова из его рта. — Я тебя люблю, Венти, или Барбатос.
И Венти улыбается, не широко, но искренне.
Губы у барда мягкие и теплые, немного обветренные. Он льнет в объятия всем телом, целуется самозабвенно, высказывая не словами все, что накопилось за последние месяцы. Венти отстраняется, садится на барную стойку и долго-долго обнимает его, положив голову на плечо.
— Я тебя тоже люблю.