Серёжа шипит, чертыхаясь, но, к счастью, все вокруг думают, что так и надо: гость одобрительно хихикает под сигнал зелёной кнопки, из зала раздаётся смех. Серёжа спешно возвращается на край сцены, освобождая место, и Арсений хлопает его по плечу, Паша зачитывает новый заход — всё в порядке, всё как обычно. Больше до конца мотора от него особо ничего не требуется, — там постоять, тут словцо ляпнуть — так что Серёжа позволяет себе чуть расслабиться. Он подпирает голову рукой, когда они с Димой садятся рядышком на край сцены, наблюдая за Арсом и Антоном в декорациях «Шокеров», и крепко задумывается.
Это происходит не в первый раз: как минимум дважды на любом моторе, будь то съёмки Импровизации, «Команд» или Ютуб-шоу, метку словно прожигает изнутри. Иногда это заставляет его просто вздрогнуть, иногда — остановиться на мгновение, глубоко дыша, а порой последствия чуть более… существенны, и тогда ему приходится молиться о перерыве, чтобы он мог привести себя в порядок.
Серёжа уверен, что это связано с Димой.
Нет, не так.
Он надеется, что это связано с Димой. Потому что, честно говоря, другого разумного объяснения просто нет.
Метка начала так трепетать после того, как они закрепили связь, и Серёжа, честно говоря, напрягся. В мыслях постоянно крутятся два варианта: либо это знак того, что их отношения крепнут, либо того, что он теряет Диму. И как только вторая мысль появилась, Серёжа понял, что не может от неё избавиться: он чувствует, что зря беспокоится, ведь всё более чем хорошо — великолепно, но сил обсудить это с Димой всё так и нет.
Но судьба ему в который раз благоволит. (Арс называет это глупой удачей, заставляя Серёжу закатывать глаза в ответ.) Он садится на пассажирское сидение Диминой машины, всё ещё наполовину в мыслях, и едва-едва успевает заметить, как Дима касается своей груди через рубашку — метку начинает покалывать, и Серёжа замирает.
— Сделай так ещё раз, — глухо просит он, не отрывая от Димы взгляда. — Коснись, — объясняет в ответ на непонятливый взгляд.
И Дима слушается — вновь прижимает кончики пальцев к метке. Серёжа закусывает губу, чувствуя растекающийся по коже жар.
— Так это ты! — воодушевлённо выдыхает он. Дима недоверчиво косится на него, выезжая с парковки на дорогу.
— Я что? — интересуется он. Серёжа кривится, подбирая слова — осторожно, мягко, чтобы не ошибиться, чтобы Дима понял.
— Ты трогаешь метку, — уже тише говорит он. — Когда я выхожу на сцену. Это… сбивает. Пиздец как сбивает, если честно.
Дима ничего не говорит, лишь усмехается, продолжая плавно вести. Вдоль широких улиц, потом по крошечным переулкам — Серёжа наблюдает, как в окне сменяются картинки, стараясь забыться, не думать ни о чём.
— Ты чувствуешь, — Серёжа останавливается в паре метров от двери в подъезд, когда Дима хватает его за рукав, ловит взгляд — тёплый, родной. — Я касаюсь её, когда думаю о тебе, но ты далеко, или когда я не могу подойти к тебе, — признаётся Дима. На его губах восхитительно нежная смущённая улыбка, и Серёже хочется стукнуть себя по лбу: дурак, ой, какой же он дурак! Он берёт Димину руку в свою, переплетая пальцы, и хихикает в ответ.
— А у меня каждый раз такое ощущение, как в тот день. Ну, когда мы познакомились, — говорит он, едва не вздрагивая от воспоминаний. — Дыхание перехватывает и все такое.
Дима склоняет голову к плечу, скользит взглядом вверх и вниз. Даже после всего времени, что они провели вместе, изучая друг друга, Серёжа не всегда может сказать, о чём Дима думает в такие моменты, поэтому он лишь терпеливо ждёт.
— Серёж, а ты можешь.? — просит Дима, указывая на свою метку. Серёжа поначалу хмурится, не понимая, чего от него хотят, но, как только до него доходит, он сразу же прижимает кончики пальцев свободной руки к своей груди, отодвинув ворот футболки. Димина реакция не заставляет себя ждать: он прикрывает глаза, сдавленно вздыхает, сильнее сжимая Серёжину ладонь в своей.
— Больше не буду, — шепчет Дима, чуть придя в себя. — На людях. Правда, есть у меня пара идей…
Дима украдкой — и как у него это выходит? Серёжа думает, что когда-нибудь Дима умудрится довести его до пика прямо на сцене так, что никто и не заметит — забирается под чужую футболку, чтобы коснуться метки — Серёжа протяжно скулит, хватаясь за его плечи. Жар от метки растекается по телу, сбивая дыхание, и Серёжа чувствует, как стремительно нарастает возбуждение.
— Пойдём, — молит он, дёргаясь в сторону двери. — Пойдём домой, Дим, пожалуйста…
***
— Как прошли выходные? — едва ли не кричит улыбающийся Арсений, залетая в гримёрку, и Серёжа морщится. Не сколько от громкости, — к подобным арсовским приколам он давно привык — сколько от содержания вопроса.
Потому что от воспоминаний дыхание перехватывает. Дима ловит его взгляд, прекрасно понимая, что мысли у них сходятся, и посылает хитрую улыбку, заставляя покраснеть — Арс явно, не скрываясь, хихикает, заметив, как Серёжа смутился.
А Серёжа лишь сползает чуть вниз по спинке дивана, чтобы прикрыть телефоном лицо, не вызывая особых подозрений, и мысленно возвращается в прошедшие выходные.
Дима его совсем измучил. Ему так хотелось изучить феномен вдоль и поперёк, понять самую суть, что Серёжа, сам того не подозревая, стал подопытным. Исследование чувствительности меток после закрепления связи соулмейтов, объект — Сергей Матвиенко, счастливый соулмейт порой безумного учёного.
Не то чтобы объект был против, конечно, но сути это не меняет.
Дима ворчанием добился того, что Серёжа снял футболку и не пытался больше её надеть (да блин, Серёж, ну пожалуйста, ну чего я там не видел, не прячься от меня). Постоянный доступ к объекту исследования, обязательный пункт — выполнено! Дима касался метки на своей груди, меняя характер прикосновения и силу нажатия, наблюдал за Серёжиной реакцией чуть-чуть издалека. Серёжа чертыхался, закусывал губу, иногда вполне серьёзно пытаясь унять подступающее возбуждение, и каждый раз ловил Димин взгляд — тягучий, довольный. Серёжа чувствовал, что вот-вот взорвётся, но как мог держал себя в руках — было интересно, к чему придёт Дима.
К полудню воскресенья Дима, видимо, окончательно удовлетворился результатами наблюдений. В очередной раз коснувшись своей метки и увидев, как остра была реакция Серёжи, он подошёл ближе и прижал своего мужчину к стене, придерживая за плечи, хищно улыбаясь.
Этап второй: сбор дополнительных данных.
Серёжа был счастлив, что выдержал весь предыдущий день, потому что после сладкой пытки любое Димино касание казалось просто крышесносным. Он спускался поцелуями по шее, цеплял зубами выступ кадыка и плавные линии ключиц, гладил обнаженные плечи. Когда Дима наконец коснулся кончиками пальцев его метки, их обоих словно покрыло маревом, и они прижались друг к другу теснее, вновь соединяя метки, словно в первый раз…
— Серёжкинс, — здоровается Антон, легонько толкая Серёжу в плечо. — Как выходные?
— Да ничего так, — Серёжа едва успевает вынырнуть из воспоминаний, чтобы ответить: метка снова сладко тянет, и Серёжа ловит Димин взгляд — конечно, он касается своей груди специально, желая, чтобы Серёжа на него посмотрел, и улыбается, подмигивая.
Изучение закончено, выводы сделаны, но Серёжа знает, что будет дальше: использование полученных данных в разных — кто знает, что придёт Диме в голову? — целях, новые и новые касания прямо во время съёмок и восхитительно тягучие взгляды. И пока Дима с такой любовью смотрит на него, пока его руки с трепетом касаются метки, Серёжа готов хоть сутками слушать ворчание Стаса и съёмочной группы, лишь бы Дима не прекращал.
Не прекращал быть его.