Счастье моё — возвращаться домой.
Время от времени что-то шло не по плану — а у врачей это бывало, пожалуй, даже чаще всего прочего. Приходилось, давя и пряча злость, подстраиваться под новые обстоятельства и порой возвращаться домой под полночь, а это, в свою очередь, превращалось в новую катастрофу и препятствие. Упрямая Элис, уж слишком сильно любящая отца, ни в какую не желала засыпать без его присутствия!
Только заслышались шаги на лестничкой площадке и топот ботинок, отряхивающих противный липкий снег, а девчонка уже вылезла из кровати в детской комнате и прибежала к входной двери. Сердито скрещенные руки, сведенные к переносице светлые бровки и наморщенный носик верно говорили Мори, что в чём-то он сильно-пресильно провинился и немедленно должен исправить грешок чем угодно. Сладостью, подарком, да можно и посиделками, которые продлятся дольше обычных на полчаса!
— А я говорила, что Элис не будет спать до твоего прихода, — кашлянула в кулак Коё, выглянув из-за угла и оперевшись плечом на дверной косяк.
— Простите, девочки, — Мори ещё не разделся, а уже присел и протянул руки вперёд, приглашая дочку сбросить обиды в мусорный бак и подойти к нему, — виноват.
Элис гордо задрала нос к потолку и топнула ногой о пол, хотя мягкий тапочек её жест превратил из грозного в совершенно безобидный. Впрочем, долго упрямиться и не поддаваться на уговоры отца холод её детской обиды не смог — он подтаял и сдал законное место радости ребёнка. Уже через пару мгновений Мори крепко сцепил руки за спиной дочери и прижал её светловолосую голову к плечу. Тут же и проявила себя сонливость девчушки, которую Огай ненароком перенял на себя, давя зевок.
— Ты холодный, — промычала Элис и пихнула отца в бок. — Фу.
— На улице зима, Элис, каким же ещё папе быть? — вновь дала знать о себе Коё. — А вот раздеться бы, — она бросила полный укоризны и недовольства взгляд на врача, — стоило бы, прежде чем лезть к ребёнку, ага?
— Ну вот опять! Ты скучная, мам, отстань.
Взрослые одновременно вздохнули, но больше ничего против не сказали, а только поторопились — Мори, к примеру, быстрее стянул перчатки и спрятал плотный пуховик за дверцей шкафа, а Озаки отлучилась в комнату и достала опрятную домашнюю одежду взамен его потрёпанной форме врача. Зная порядок действий родителей, Элис убежала в свою маленькую комнату и запрыгнула в постель будучи готовой ещё десять минут — ни больше и ни меньше — ожидать отца и его поцелуй перед сном.
Ждать так долго не пришлось. Мори появился на третьей минуте и обрадовал порядком расстроившуюся дочь стуком в приоткрытую дверь, и разрешили войти ему ещё до того, как он стукнул костяшками во второй раз, мол, хватит уже стучаться, я тебя давно жду!
Полумрак комнаты разбавляет ночник и перемигивание задорных гирлянд (их, однако, Огай решился выключить из соображений пожарной безопасности перед тем, как присесть на край детской постели и встрепать золотистые волосы дочери). При них Элис совсем не боится монстров и кошмаров, а спит долго и чутко — столько, сколько требуется подрастающему ребёнку. Да и, к тому же, чего только ей стоит бояться в окружении пары-тройки любимых плюшевых игрушек и, конечно же, папы? Тут-то девчонка защищена не то чтобы на сто, а не двести-триста процентов.
— Ринтаро, ты мне очень сильно задолжал, — капризничала Элис, крепко схватившись короткими пальцами за длинный рукав его спальной одежды. — Очень-очень сильно.
— М-м? — вроде бы непонимающе уточнил Мори. — Как же я так успел, если меня целый день не было дома? Чем задолжал?
— В этом и проблема, что не было! — Девочка насупилась. — Я хочу на ручки. И чтобы ты меня покатал меня по комнате!
— Поздновато для таких развлечений, милая.
— Не поздно, — обиделась Элис сильнее и надула губы, отодвигаясь от отца к стене и категорично скрещивая руки на груди. — Так бы и сказал, что не хочешь.
— Ох, Элис!.. — Врач прыснул бы со смеху и умилению, но вместо того получилась усталая, пусть и по-прежнему счастливая улыбка. — Ты права, ещё не поздно.
Ничуть не вредно иногда ребёнка усадить на собственную шею и позволить свесить ножки. Конечно, если говорить буквально — то нет, ничуть не вредно! Не вредно слышать беззлобные шутки и довольный хохот Элис, замечать отсутствующие в ярких голубых глазах грусть и показывать ей город с высоты многоэтажного здания. Не вредно, а очень даже здо́рово и здоро́во веселиться на ночь глядя вместе с ней, давая отдохнуть Коё от шумной дочери и подремать в соседней комнате на кресле.
Элис любит Огая, любит маму и любит дарит им радость. Не сказать, что осознанно, но ей определенно нравится забавлять их бойким характером и каждый день заставлять улыбаться. Любой человек, знавший их семью и в тёмные, и в самые светлые времена, с завистливым свистом называл её счастливой. Причем счастливой просто так, без особенных на то причин, и счастливой вместе — порознь их уже и невозможно вообразить! И он ничуть не ошибался с искренней характеристикой.
Постепенно усталость валила их с ног обоих, и задремала на плечах у Мори девочка — положив подбородок на взлохмаченные (её же, между прочим, стараниями) волосы, она расслабилась и засопела.
— Э-элис, тебе пора спать, — шепотом произнёс Мори и коснулся обхватившей его лоб ладошки. — Вот теперь точно поздно.
— Не, не хочу, — разом взбодрилась и замотала головой Элис. — Ваши «спать» слишком скучные, пф-ф...
Несмотря на гордые и смелые слова, девчонка всё равно клевала носом и держалась на одном только честном слове.
— Но тогда ты утром будешь сонная, и погулять у нас уже не получится.
— А ты?
— А что я?
— Ты тоже должен спать, а то будешь... сонным... — Осолевые глаза вновь прикрылись вместе с очередным широким зевком.
— Что, хочешь, чтобы я лёг с тобой? — Элис вяло покивала, пока её укладывали и накрывали тёплым одеялом до плеч. — А как же мама?
— Мама не обидится. Поспит одну ночку в одиночестве.
— Думаешь?
Элис молча подвинулась ближе к стене и указала на полностью свободное теперь место под боком, и отцу не осталось ничего кроме как повиноваться и спрятаться под одеялом вместе с ней. Ребёнок сразу же обхватил его, как смог, маленькими руками, и уткнулся личиком и грудь.