Тёплое солнце слепило в единственный глаз, заставляя капитана кавалерии жмуриться. Казалось, будто бы весь город приветствовал мужчину, а он лишь улыбался в ответ, то коротко отвечая, то размахивая собственной ладонью.

      Городские стены стали родным местом для молодого капитана. Успехи в службе и любовь народа лишь сильнее поддерживали образ примерного рыцаря. Тяжелые двери штаба быстро впустили Кэйу в самое сердце Ордо Фавониус. Светлый коридор, в котором без дела слонялись парочка солдат, встречал с привычным шумом. Вот в сторонке малышка Кли вышагивала вдоль стен, видимо ожидая вечно занятую Джинн. Альбедо, подзывая Сахарозу, быстрым шагом направлялся в сторону выхода. Лиза, выглядывая из своей любимой библиотеки, напоследок напоминала алхимикам о том, что взятые книги стоит вернуть. Казалось, что жизнь кипит. А ведь так и вправду было. Только, будто бы Кэйа вновь, подобно павлину, не вписывался в привычный устой.

      Рядовые рыцари, заприметив капитана кавалерии, сразу же отдали тому честь. И Кэйа замедлился, чтобы спросить про задания на день, не случилось ли чего нового, да хотя бы про погоду. Просто, не хотелось идти в кабинет. Будто что-то тормозило мужчину. Что-то, о чём знал один лишь он.

      Из мыслей и пустых разговоров Кэйу выбила врезавшаяся в него девчушка в красном. Эмбер что-то увлечённо рассказывала, не смотря вперёд, из-за чего и случилась такая нелепая оплошность. Эола, что шла прямо за младшей, лишь недовольно вздохнула, пока Эмбер извинялась. Будь Лоуренс на месте Кэйи — юный скаут уже в очередной бы раз оказалась в списке мести. И как же они смогли найти общий язык, чтобы такое поведение больше не злило такую холодную девушку.

      Кэйе же оставалось лишь наблюдать за происходящим, понимая, что ему стоит дойти до собственного кабинета — работа его ждёт. Он уверен, что очередная перевязанная кипа с бумагами уже лежала под дверью, ожидая, пока неторопливый капитан доберётся до своего рабочего места.

      Небольшой кабинет. Высокие открытые шкафы, на полках которых хранились старые пыльные книги, которые иногда даже пригождались. Рядом же ютились стопки с различными документами и отчётами — подобие некого архива. Большое окно зашторено персиковой органзой. Как бы капитан кавалерии не желал бы поменять их на что-то более плотное, подобное у него не удавалось.

      На рабочем столе царил настоящий хаос. Кипы прошлых отчётов, которые ему ещё стоило сдать, так и лежали, ожидая своего нескорого часа. Среди бумаг хранилась и старая разбитая рамка. Её, молодой капитан так же не менял, хоть и по совсем иным причинам. Фотография с когда-то семьёй. Жалкое зрелище, заставляющее Кэйу лишь сильнее хандрить и отбивать желание работать.

      Да что уж таить. Весь кабинет так и кричал о прошлом капитане, что пробыл здесь не так уж и долго. Едко втеревшись в самую подкорку, воспоминания так и подкидывали моменты, когда Дилюк только получил эту должность. Яркие искры в глазах, громкий смех и тёплые надежды о лучшем будущем.

      Всё это было чем-то и вовсе далёким. Будто бы такого никогда и не было. Возвращаясь из тёплых воспоминаний, Кэйа сжимался, обнимая себя своими руками. Ощущение, будто бы ему совсем холодно. Холодно от понимания того, что он просто играет чужую роль, попусту занимает место человека, которому оно было уготовлено. Да и улыбка была не его. Не искренняя, чужая.

      Быстро оглядев список поручений, капитан выбежал на улицу. Прочь от воспоминаний, что так сбивали молодого Альбериха.

— Побудь актёром ещё хоть день... — тяжело дыша, мужчина всё же успокаивался, натягивая привычную улыбку и доброжелательный взгляд. Будто бы всё вновь хорошо.

***

      Шелест листьев заглушался гулом людей. Каждый был занят собственными делами или работой. Кэйа медленно прогуливался, греясь под лучами солнца. Монетка удобно лежала в ладони, готовая к очередным подкидываниям. Мужчина старался успокоиться. Собственные слабости нельзя было показывать.

      Ровный шаг, приветствия со всех сторон. Кэйа спокойно махал рукой, показывая, что дела в Ордо Фавониус идут гладко и спокойно. Нельзя даже намёка дать на проблемы ордена бездны. О таком мог знать лишь малый круг людей как из рыцарей, так и из других жителей Мондштадта.

      К высокому мужчине быстро подбегает невысокий бард. Кэйа видит лишь макушку бирюзового берета, пока его владелец не поднял собственную голову. Тот выглядел беззаботным, как и всегда. Казалось нет человека свободней на землях Мондштадта. Казалось, что его глаз бога был получен при наипрекраснейших обстоятельствах. И лишь парочка людей в городе знали настоящую историю молодого барда.

— Розария уже донесла мне последние слухи. А ведь и вправду, ситуация накаляется. — с лёгкой досадой начинает он.

— Будь у нас постоянная защита архонта — всё было бы чуточку легче. — Кэйа ухмылялся, смотря на чужое недовольное лицо.

— Он и так старается как может... Сам не знаешь что ли? — Венти понимал, что над ним опять подшучивают, ведь вот каков истинный архонт — бард-бродяжка, часто играющий с местными детьми, а в лучшие времена осушающий очередную кружку вина.

— Знаю. Но было бы немного полегче. Сам точно так же знаешь. — мужчина шагал вперёд, будучи уверенным, что молодой бард сразу же побежит за ним.

— Конечно спасибо за совет, но лучше скажи... Тот самый угрюмый винодел, что такое у вас случилось, чтобы его так шатало? Выглядит взволнованным.

— Не думаю, что у нас могло хоть что-то случится, учитывая, что мы уже давно даже толком не разговаривали. — стараясь не выдавать собственной обиды, говорит Кэйа. — Думаю, ты и сам о многом знаешь... Тогда явно был ветер. В нём же слышатся отрывки чужих разговоров, верно?

— Никогда не следил людьми. Всё же это Мондштадт... Не Инадзума. Никакого контроля. Но, мне кажется он и сам не рад происходящему.

— Конечно не рад. Не каждый будет счастлив, зная, что все твои секреты знает пригретая на шее змея. А вся эта излишняя угрюмость? Да такого актёра ещё поискать надо. — верхняя губа чуть подрагивала от отвращения. Только не по отношению к наследнику Рагнвиндру. К самому себе.

      До ужаса больно ощущать на себе озлобленный взгляд и холодную речь. Дилюк же никогда не был таким. Особенно рядом с Кэйей. Всегда общительный и улыбчивый Дилюк Рагнвиндр стал обычной тенью себя. Вся напускная сдержанность и неизвестно откуда взявшийся оценивающий взгляд. Всё же Альберих и вправду такое заслужил. Стал ужасным сыном, неверным другом, никудышным шпионом и нечестным рыцарем. Ему всего двадцать два, а репутация до жути запятнана.

      Жаль, что за четыре года так и не нашлось ситуации, в которой бы он смог тихо уйти, исчезнуть. Будто бы его никогда и не было здесь. Молодой капитан даже знал и верил то, что никто бы о нём и не вспомнил. Никто бы не искал чей-то труп, устраивая уютное местечко на кладбище. И он это заслужил. Самое жестокое наказание. Только вот кто ж знал, что ему придется занять чужое место на четыре года, а дальше лишь просто продолжать играть чужую роль.

      Одинокая слеза быстро скатилась по щеке, разбиваясь маленькой льдинкой о землю. Повязка не смогла сдержать столь сильные эмоции.

— Знал бы только он о том, как я раскаиваюсь.

— Не узнает, если не скажешь. — тихо, стараясь не спугнуть, говорит Венти.

— Думаю, мне не стоит больше травить чужую жизнь своим желанием помириться. Я больше не в праве так губить его жизнь. Лучше уж и вправду продолжать делать вид, что мы не знакомы. — Кэйа переключил своё внимание на одну из монашек, что беспокойно носилась из стороны в сторону.

      Одно из заданий на сегодня было связано именно с ней, из-за чего мужчина явно дал понять барду всем своим видом, что он больше не настроен на разговор. Венти лишь недовольно нахмурил брови, уходя дальше по своим делам. А ведь он просто хотел помочь. Хотя, кто знал на что он надеется? Кэйа явно был не из тех, кто бы мог попросить о помощи.

***

      Голова сильно кружилась. Кэйа ненавидел частые приступы с внезапными воспоминаниями. Казалось, что он просыпался от долгого сна.

      Частые поездки из семейного особняка в Мондштадт вместе с Крепусом и Дилюком всегда радовали маленького Кэйу. Мальчишке нравилось резвиться в неизвестных ему парках, слушая очередные истории от Дилюка. А каждый поход в «Хороший охотник» заканчивался тем, что Дилюк предлагал попробовать ему «Однажды в Мондштадте» — его любимое блюдо. Подобная привычка со стороны рыжеволосого юноши оставалась почти до самого восемнадцатилетия. И ведь никто не мог поверить в то, что всё когда-нибудь закончится.

      Дилюк, шагающий в противоположную сторону от капитана, никогда не обернётся, чтобы даже просто поздороваться. А все когда-то сказанные тёплые слова будут лишь тихим шёпотом раздаваться в голове.

— А ведь он до сих пор чувствует ко мне отвращение... Жаль, что тогда я просто поддался эмоциям. — думал про себя Дилюк, следя за удаляющейся фигурой молодого капитана кавалерии.

      И ведь он так далёк и холоден от Дилюка, прямо как и глаз бога, что был дарован в самый тяжёлый момент.