Все хорошо. Настолько, что Нил до сих пор не верит, что это все происходит в его собственной жизни, и ему ни черта из этого всего не снится. Зато ему все еще снятся кошмары — яркие всполохи огня, едкий дым и кровь. Даже во сне он может почувствовать жженый запах плоти в воздухе и металлический привкус на губах. Тогда он просыпается в холодном поту в кромешной тьме и судорожно шарит рукой под подушкой под размеренное дыхание Кевина, крепко спящего на верхнем ярусе кровати. Он сжимает в ладони единственное, как ему кажется в ночи, доказательство того, что все давным-давно закончилось — связку ключей от места, которое он может назвать домом. Сколько раз резьба, впивающаяся в пальцы, ладони, отрезвляла его, заставляла вернутся в реальность.

Но все хорошо. Возможно, однажды кошмары перестанут сниться, а, возможно, и нет. Нилу плевать: он готов платить любую цену, чтобы быть здесь со своей семьей. И с ним. Он приподнимается на локтях и слышит какое-то движение в гостиной: чайная ложка мерно стучит по краям чашки — аккуратно, медленно, чтобы, вероятно, никого не разбудить. Нил тянется за телефоном, чтобы посмотреть на время, но тот, как всегда, оказывается разряжен. Он переводит взгляд на окно, сквозь тонкие щели жалюзи понимает, что еще не рассвело.

Нил медленно поднимается с постели, все еще до конца не оправившись от неприятного сна и не проснувшись, лениво плетется в гостиную, точно зная, что там Эндрю, еще до того, как обнаружил его пустую кровать.

Нил осторожно прикрывает за собой двери, старается без скрипа, но все равно не выходит. Эндрю стоит у дальней стены гостиной, облокотившись бедрами о стол, и пьет горячий кофе, скучающе глядя в приоткрытое окно. Тот не вздрагивает, не оборачивается на скрип двери и продолжает неподвижно стоять на месте, как ни в чем не бывало. Нила это нисколько не удивляет, поэтому он спокойно подходит к столу и достает свою кружку с полки. Тишина уже давно не напрягает. Нилу действительно хватает знать, что Эндрю где-то поблизости. Он встает рядом, не совсем близко, но достаточно, чтобы чувствовать исходящее от того тепло, и прослеживает за тем, куда тот смотрит. Нил теряет счет времени, прежде чем Эндрю отрывает взгляд от окна и ставит кружку на стол, обращая на него свое внимание. Он не видит в глазах и проблеска чего-то, что можно расценить как живую человеческую эмоцию, но это его не беспокоит. Он и так все знает. Эндрю такой, какой он и есть, и этого больше, чем даже можно было себе представить когда-то до.

— Да или нет? — спрашивает тот осевшим голосом.

— Да.

Нил едва успевает отставить свою кружку в сторону, проливая немного кофе себе на руки, когда тяжелый взгляд Эндрю смещается к подбородку, ладони смыкаются на его бедрах и вжимают в столешницу. Нилу же только остается зарыться пальцами в светлых волосах, аккуратно оттягивая их, проводя носом по линии скулы, вдыхая такой знакомый запах кофе и сигарет. Руки Эндрю скользят под футболкой, очерчивая каждый выступающий шрам на его спине, каждый ожог, напоминающий о том, через что им обоим пришлось пройти, прежде чем оказаться здесь, в относительной безопасности хотя бы на ближайшие несколько лет. Нил практически физически может ощущать жжение в кончиках пальцев от желания опустить свои ладони ниже, коснуться его плеч, теплой кожи под футболкой. Он жмурится, пытаясь себя контролировать, но с каждым разом становится все труднее. Но он должен. Ни Эндрю, ни он сам к такому еще не готовы. Однажды обязательно.

Эндрю, будто почувствовав неладное, резко отстраняется, и смотрит на Нила потемневшим мутным взглядом, после чего просто разворачивается и идет по направлению в спальню.

— Нужно поспать еще.

Нил послушно плетется следом, так и не допив свой кофе.