Йен Галлагер не возражал быть частью офисного планктона.

Поскольку он работал в индустрии, где ценится безликая рабочая масса (ряды безымянных фигур с приятными голосами, сидящих в одинаковых кабинках с тонкими перегородками, создающими видимость уединения в общем пространстве опен спейса), то такое отношение вероятно было на пользу. Как бы там ни было, данное положение вещей его устраивало. Всю свою жизнь он чем-то отличался и как-то выделялся на фоне других. Теперь всё, чего он хотел, это слиться с толпой, стать одним из многих, незаметным и ничем не примечательным.

Колл-центр компании «Коллекционные предметы Бержерона», расположенный в заурядном здании из светлого кирпича в северном Бродвее, стал идеальным местом для этого. Йен сидел за столом в тихом уголке. У него был телефон, наушники, вечно тормозящий компьютер (железяка ненавидела его до глубины души), несколько фотографий семьи и военных героев, и пара-тройка безделушек на полке открытого шкафа над монитором, включая маленького синего медведя, смотрящего на него сверху обвиняющим (как казалось Йену) взглядом. И он не мог по-настоящему винить медведя за то, что тот выглядел постоянно раздражённым. Психотерапевт вручил ему игрушку после того, как предложил приобрести несколько стрессболов, чтобы сосредоточить беспокойные руки Йена на одном объекте. Резинового, наполненного воздухом медведя сжимали такое количество раз, что на обеих его лапах образовались дыры, а глаза полностью стёрлись. Спустя некоторое время Йен почувствовал себя виноватым из-за этого, нанёс краской новую пару глаз для медведя и поставил игрушку на верхнюю полку шкафа, где она находилась в безопасности от его суетливых пальцев. После этого он поклялся никогда не сжимать то, у чего есть лицо… во всяком случае, если это не человек.

Название компании, в которой работал Йен, звучало гораздо более престижно, чем их реальная деятельность. «Коллекционные предметы Бержерона» являлась не более чем перепродавцом, скупающим оптом все виды дешёвых товаров иностранного производства от одежды до вычурных чайников, маркируя их своим логотипом и продавая онлайн и по каталогам.

Йену оставалось несколько месяцев до отметки в один год работы в фирме. Его смены состояли из принятия заказов и рассмотрения жалоб. Это была без конца повторяющаяся унизительная деятельность, не требующая большого ума. Большинство его коллег ненавидели эту работу с яростью на грани закипания, а Йена она устраивала. Конечно, он не хотел заниматься этим всю оставшуюся жизнь, но ему едва исполнилось двадцать. Это было подходящее место, чтобы некоторое время просто перевести дыхание, поднакопить немного денег и попытаться определиться, что делать дальше со своей жизнью.

Его семья была с этим согласна. В частности, его старшая сестра Фиона считала, что найти эту работу было настоящей удачей для Йена, — шаг вперёд от минимальной заработной платы. Фирма предоставляла медицинскую страховку и имела программу финансовой помощи на оплату обучения в колледже. Йен не знал, был ли он готов к этому. От мысли о том, чтобы проводить так много времени в непосредственной близости от людей своего возраста, пытаясь вести себя как один из них, его пробирал пот. Кроме того, поступление в колледж означало наличие хотя бы общего представления о том, чего вы хотите достичь в жизни, а прямо сейчас у Йена не было ни малейшего понятия на этот счёт, за исключением того, как просто пережить каждый новый день.

В этот понедельник Йен впервые почувствовал себя почти таким же сварливым, как и остальные его коллеги. На дворе стоял поздний август, но день выдался хмурым и прохладным из-за угрозы дождя. К тому же он ещё не совсем пришёл в себя после выходных, чуть не сломав будильник, когда тот наконец вывел его из ступора.

Короче говоря, он действительно был не в настроении для синего экрана смерти, который его монитор демонстрировал прямо сейчас.

— Ну же, ты, бесполезный долбанный кусок дерьма, — пробормотал он, перезапуская компьютер в третий раз.

— Доброе утро, дорогой!

Подавив гримасу, вызванную таким обращением, Йен поднял глаза и увидел свою начальницу Жасмин, направляющуюся к нему. Жасмин имела склонность разговаривать с ним как с пятилетним ребёнком. Возможно, причина заключалась в её многолетней дружбе с Фионой, благодаря которой Жасмин была в курсе некоторых крупных неудач в жизни Йена. Тем не менее, она была ему хорошим руководителем, главным образом потому что предоставляла его самому себе, зная, что чрезмерная назойливость напрягает его.

— У меня для тебя кое-что есть, — Жасмин остановилась рядом и протянула ему маленькую игрушку в пластиковой упаковке. Сбитый с толку, Йен открыл её и увидел фигурку футболиста со стандартной улыбкой на лице. Он посмотрел на Жасмин, подняв брови.

— Это за, как минимум, десять продаж во время промо-акции блендера «Бержерон», которую мы провели в прошлом месяце, — объяснила Жасмин, — ну, знаешь, футбол, потому что ты сделал тачдаун продаж… — она усмехнулась, увидев выражение его лица. — Эй, не я придумала эту дурацкую систему вознаграждений. Это гениальная идея какого-то вышестоящего придурка, который зарабатывает в десять раз больше, чем любой из нас, воображая, что каким-то образом пенопластовые фигурки — именно тот стимул, который нам нужен, чтобы выполнить план продаж.

— В любом случае, — в её голосе зазвучали извиняющиеся нотки, которые Йен ненавидел, зная, что она никогда не использует такой тон с другими своими сотрудниками, — рабочее время уже началось, так что мне действительно нужно, чтобы ты взялся за телефон… О! Опять?

Йен безропотно пожал плечами. Если она собиралась относиться к нему иначе, он мог воспользоваться этим.

— Я отправлю заявку айтишникам. Просто будь тут и старайся выглядеть занятым, — Жасмин вздохнула.

Через несколько секунд после того, как она исчезла в конце прохода, кто-то произнёс его имя. Йен поднял глаза и увидел одного из своих наименее любимых людей, Дастина Стюарта, стоящего в конце ряда кабинок с блондинкой, которая выглядела едва старше подросткового возраста. Он быстро опустил взгляд на свою клавиатуру. Попытки завязать разговор с Дастином, как он быстро понял, были крайне бессмысленны и обычно вызывали у него желание что-нибудь разбить.

Он ходил с этим парнем в одну школу, и Дастин был глубоко озлоблен, потому что предполагалось, что он станет футбольным дарованием, но после того, как его слишком часто ловили за вождение в нетрезвом виде, вербовщики перестали звонить, и он оказался в «Бержерон», как и все остальные неудачники из их района. Единственное, что казалось, делало парня счастливым в эти дни, — трахать новеньких сотрудниц и оскорблять любого, кто попадался ему на глаза. Йен был его любимой и частой мишенью.

— Знаешь, — говорил он своей теперешней пассии, — хотел бы я ранние смены, никогда не беспокоиться о том, что моё расписание изменится и гарантированные выходные, как у некоторых здесь, — он сурово посмотрел на Йена.

Блондинка проследила за его взглядом.

— Думала, нужно годами нарабатывать стаж или типа того, чтобы получить такие привилегии, — изрекла его новая и, несомненно, временная подружка.

— Ага. Или ты можешь быть такой же сумасшедшей со справкой, как Галлагер вон там. Быть эротическим сном психиатра — хорошо для всех видов особого отношения, — громко рассмеялся Дастин. Девушка смущённо посмотрела на Йена, а затем нервно отвела взгляд, когда увидела, что он смотрит на неё в ответ. Йен густо покраснел, когда Дастин ухмыльнулся и, положив руку на свою супер-красотку в излишне защищающем жесте, повёл её прочь.

Йен привык к такому, но легче от этого не становилось. У него была недолгая фантазия, что «Бержерон» станет местом, где он сможет начать всё сначала, особенно после того, как его брат Лип, который и устроил Йена туда, уволился, поступив в университет. Перешёптывания начались почти сразу, как Йена приняли в штат, но даже тогда он продолжал надеяться. Текучка на фирме была такая, что Йен думал, его репутация быстро умрёт, но он недооценил сплетников колл-центра и людей вроде Дастина, которые не оставляли его в покое. Как следствие, даже постоянные вновь прибывающие сотрудники обычно слышали истории о Йене ещё до того, как познакомиться с ним. С такой раздачей, складывающейся явно не в его пользу, Йен давно отказался от любой надежды завести друзей на работе, и удовлетворился тем, что держался тише воды, ниже травы.

Покачав головой, Йен развернул футболиста и поставил его рядом с медведем, вероятно, немного слишком близко, потому что медведь тут же оказался прижатым к промежности футболиста весьма небиблейским образом.

— Грубо! — воскликнул медведь. — Мы с ним даже не знакомы!

— Извини, — пробормотал Йен и отодвинул футболиста на более приемлемое социальное расстояние.

Несколько минут спустя он лениво нажимал случайные кнопки на клавиатуре и пытался игнорировать продолжающееся ворчание, доносившееся со стороны медведя, когда рядом с его ухом раздался голос.

— Что у тебя стряслось, Галлагер?

Йен чуть не выпрыгнул из своей кожи, когда увидел, кто стоит рядом с ним.

Конечно, он знал, кто такой Микки Милкович. Помимо того, что они были коллегами в самом широком смысле этого слова, поскольку Микки работал в IT-отделе и редко появлялся на их этаже, они жили в одном районе до того, как дядя Патрик выселил Йена и его семью. Милковичи пользовалась дурной славой, и Йен знал о них достаточно, чтобы обходить стороной. Из того, что было ему известно, весь клан представлял собой группу жестоких людей, и частые слухи о том, что они получали удовольствие поколачивая геев, добавляли ему стимула держаться подальше.

Хотя единственная девушка, Мэнди, была достаточно милой, насколько он помнил. Они были партнёрами в нескольких школьных проектах и странным образом, она оказалась самым близким человеком, с которым он когда-либо дружил в школе.

Микки громко откашлялся, вырывая Йена из его мыслей, и нетерпеливо махнул рукой, призывая Йена к ответу.

— Я, эм-м… — Йен сильно прикусил язык, чтобы не заикаться. — А где Мэтти? — спросил он, имея в виду IT-специалиста, который обычно занимался его рабочим местом.

Микки только хмыкнул.

— За последние три месяца мы получили восемь заявок по поводу твоего компьютера. Я захотел проверить его лично, — он вновь нетерпеливо махнул Йену, чтобы тот отстранился и не мешал, и выдвинул стул с соседнего пустующего рабочего места.

— Господи, — пробормотал он, глядя на синий экран, — какого хрена ты натворил на этот раз?

— Я ничего не делал! — выпалил Йен, защищаясь. — Я просто включил его, и увидел вот это.

Микки не ответил, но его шокирующе выразительные брови скептически приподнялись.

— Ты можешь просто дать мне новый? — спросил Йен, скрестив руки на груди, его нервозность сменилась раздражением. — Я имею в виду, что восемь заявок за три месяца должны о чём-то говорить, верно?

Микки уже вовсю колотил по клавишам, но на мгновение поднял глаза на Йена.

— Ты же знаешь о здешней ёбаной бюрократии. Мы не можем менять дерьмо без чертовски веской причины. Мы уже каждое возможное сканирование запускали, и дважды полностью восстановили операционную систему. Каждый раз, когда мы тестируем твой комп, он отлично работает. Так и о чём же это нам говорит?

— О том, что он ненавидит меня, — пробормотал Йен, скорее себе под нос, откидываясь на спинку стула.

— Он тебя ненавидит, — закатил глаза Микки, — благодарю за этот экспертный анализ.

— Компьютеры могут запускать несколько программ одновременно, анализировать и обрабатывать миллионы бит данных в секунду, диагностировать болезни и контролировать ядерные боеголовки, и ты не думаешь, что один из них может решить ненавидеть человека, если захочет? — потребовал ответа Йен.

Микки только покачал головой, сосредоточенно нахмурив брови, посмотрел на экран и вернулся к нажатию клавиш.

— Не могу сказать, что такой вариант когда-либо приходил мне в голову, — пробормотал он, выглядя совершенно незаинтересованным.

Наблюдать за работой Микки оказалось странным образом залипательно. Йен поймал себя на том, что скользит по нему взглядом, пока пальцы Микки летают над клавиатурой, и окна программ на мониторе начинают складываться с молниеносной скоростью. В их офисе не было строгого дресс-кода — джинсы и футболки были обычным явлением — и всё же, казалось, Микки клал даже на эти довольно слабые стандарты, с его растрёпанными волосами, рваными джинсами, рубашкой без рукавов и перчатками без пальцев. Хотя, окинув взглядом хорошо сложенные плечи Микки, Йен не мог сказать, что не доволен видом.

Спохватившись, он покраснел от собственных мыслей. Боже, из всех возможных людей, начать заводиться от…

Слишком быстро Микки оттолкнулся от стола и встал.

— Всё готово. Постарайся больше не злить его, ладно?

Прежде чем Йен успел что-то сказать, Микки уже зашагал по проходу и исчез из виду. Йен смотрел ему вслед со странным чувством сожаления, прежде чем сесть и приступить к работе. Всё как всегда…

Как и любой понедельник, этот тянулся мучительно медленно. По крайней мере, хорошо, что звонков было не много, поскольку Йен вряд ли был в настроении слушать какую-то сердитую домохозяйку, орущую ему в ухо про сломанную фигурку кошки. Плохо только, что от этого день казался и вовсе бесконечным. Старший менеджер, наконец, заскучал достаточно, чтобы вывести на телевизионный монитор, обычно используемый для обновления системы, повтор игры «Медведей», проходившей днём ранее. Йен осторожно расположил футболиста так, чтобы тот мог видеть весь экран, полагая, что ему следует хотя бы мельком взглянуть на своих сородичей. Когда медведь ревниво заворчал, Йен передвинул и его.

Он разговаривал по телефону с клиентом, оформляющим заказ на специальный DVD ретро-выпуск Памелы Андерсон, нетерпеливо постукивая пальцами, пока тот ходил за своей кредиткой, когда человечек-футболист испустил громкий вздох.

— Посмотрите на мой прототип, — печально сказал он, когда футболисты бросились друг на друга, оказавшись в потной куче. — Это то, чему я должен был воздать должное? Это мачо- гомо- эротическое представление о нашем культурном прошлом?

Йен нажал кнопку отключения звука на своём микрофоне.

— Гомо- что?

— За что мне такая участь? — продолжал человечек. — А если я не хочу участвовать в этом примитивном проявлении сверх мужественности? Почему я не мог быть создан в образе художника или поэта? Неужели все мы обречены лишь воссоздавать те роли, которые нам приписали другие?

— Ради бога… как нас угораздило оказаться с этим философом с пустым лицом? — спросил медведь. — Ты сделан из плотной пены!

— О-о, — задумчиво протянул футболист, — ну, думаю, что я, возможно, создан из частично переработанных материалов. Мне кажется, у меня есть очень много перспектив из самых разных источников.

— Да неужели? С моей точки зрения, жаль, что тебя не превратили в игрушку-грызунок для собак, — рявкнул медведь.

— Это невежливо, — фыркнул футболист.

Клиент Йена снова заговорил, но Йен его не расслышал из-за ворчания медведя и футболиста.

— Одну минуту, пожалуйста, мистер Клирвотер, — Йен снова нажал кнопку отключения звука и наклонился к медведю. — Если вы двое не заткнётесь, я запру вас в ящике, клянусь Бо…

На его стол упала тень. — Йен?

Вздрогнув, Йен поднял глаза и увидел Неда Лишмана, директора центра, который проходил мимо с парой менеджеров высшего звена, знакомых Йену достаточно для того, чтобы кивнуть им. Он остановился рядом с Йеном, вопросительно глядя на него.

— У тебя всё в порядке? — Нед улыбнулся, но его вежливое выражение не скрывало настороженности в глазах.

— О, прекрасно, — поспешно сказал Йен, возвращаясь к телефону. — У меня просто клиент на линии, так что я…

— Конечно, — слабо улыбнулся Нед, но это не скрыло обеспокоенного выражения его лица, и Йен внутренне поморщился. Директор кивнул своим коллегам, и они двинулись дальше.

Вот чёрт. Из всех людей, которые могли застать его за чем-то… Ну, Йен даже не знал, какое использовать слово. Единственное, что он знал, так это то, что ему нужно быть осторожным с Недом. Этот человек не был безупречным счастливым семьянином, за которого себя выдавал. Йен знал это слишком хорошо, учитывая их трехмесячный роман после того, как однажды вечером Нед появился в клубе, где Йен танцевал.

Какое-то время это было приятно. Ему льстило, что кто-то хочет его, тайные свидания будоражили. Как и секс в дорогих гостиничных номерах. Они даже время от времени пробирались в кабинет Неда, чтобы посмотреть, что им сойдёт с рук за закрытыми жалюзи. Но вскоре стыд начал просачиваться в каждую минуту, проведённую вместе. Особенно учитывая, что жена Неда, Кэнди, тоже работала в их колл-центре одним из топ-менеджеров. Она всегда была добра к Йену; по сути, это она помогала ему получить работу, сделав одолжение Липу. Вскоре наступил момент, когда он уже не мог справиться с чувством вины.

Йен порвал с Недом, и тот, казалось, воспринял это спокойно, но в последнее время в отношении его бывшего любовника появилась некоторая шероховатость, заставляющая Йена волноваться. Он обещал Неду, что никогда не расскажет про их роман, и твёрдо намеревался сдержать своё обещание, но с недавних пор ему стало интересно, не волновался ли Нед в любом случае. В таких местах, как это, слухи распространялись подобно лесному пожару — один намёк на Йена и Неда, когда-либо просочившийся наружу, и Кэнди услышит об этом ещё до конца рабочего дня, а глава компании вскоре после этого. Конечно, Йена и раньше обвиняли в паранойе, но он не мог не задаться вопросом, не радует ли Неда репутация Йена как неуравновешенного чудика. В этом случае было бы намного легче дискредитировать его, если бы слухи действительно поползли.

Сразу после обеда на экране Йена всплыло окно сообщения. Оно было от Аманды, представителя отдела кадров: «Не мог бы ты зайти ко мне в кабинет, пожалуйста?». Йен громко вздохнул. Похоже, его подозрения были не так уж далеки от истины.

Через несколько минут Аманда уже махала ему рукой, когда он завис на пороге её кабинета, пока она разговаривала по стационарному телефону.

— Извини, — сказала она и повесила трубку. — Спасибо, что заглянул.

— Без проблем, — Йен неловко заёрзал, — в чём дело?

— Просто небольшая проверка, — улыбка Аманды напомнила ему мягкие, ободряющие улыбки терапевтов в Грандвью, когда он лежал в больнице. — Как у тебя дела?

— Отлично, — пожал плечами Йен. — Всё в порядке.

— Хорошо, хорошо… — Аманда заколебалась, жестом приглашая его сесть, прежде чем продолжить. — Послушай, Йен, кое-кто выразил мне свои опасения, сказав, что, возможно, ты проявляешь признаки стресса, будучи рассеянным и разговаривая сам с собой…

Йен уставился в угол стола, не в силах встретиться с ней взглядом. Он чувствовал, как жар поднимается по лицу, как напрягаются мышцы. Она продолжала говорить, но он блокировал её речь, прислушиваясь к голосу психотерапевта в своей голове, говорящему ему: «Дыши».

— Йен? — голос Аманды прорвался сквозь его внутреннее монотонное повторение одного этого слова.

— Тут у всех стресс. Все на что-то отвлекаются и иногда разговаривают сами с собой, — взорвался он. — Что во мне такого особенного? Я имею в виду, вы же ходите иногда по рядам и слышите, что люди говорят сами себе или друг другу? Кто-то кричит, что лучше выстрелить себе в голову, чем слушать клиента ещё хоть минуту, и все вокруг смеются. Или они говорят о том, как бы им хотелось дотянуться до клиента через телефонную линию и надавать ему по морде. Но никто не принимает это всерьёз!

— Я понимаю, Йен, — тихо ответила Аманда. — Но давай будем честными. Не все сталкиваются с теми же… трудностями, которые есть у тебя. Мы должны принимать во внимание то, что случилось в твоём прошлом.

— Я никогда в жизни не причинил вреда другому человеку, — Йен поднял голову и посмотрел прямо на неё. — Вы знаете, что тут не все могут сказать то же самое. И вы не тащите людей в свой кабинет каждый раз, когда они бормочут себе под нос, правда?

Он не осознавал, что встал, что повысил голос, пока Аманда тоже не встала, подняв руки в жесте капитуляции.

— Йен. Успокойся, пожалуйста.

Отлично. Теперь он это сделал. Йен глубоко вздохнул и тяжело опустился на стул. Блядь. Его наверняка уволят. Фиона будет так разочарована… Боже. В последние несколько месяцев казалось, что у него всё складывается. Он чувствовал себя лучше и увереннее, чем когда-либо в своей жизни. Впервые он подумал, что, возможно, действительно добьётся успеха,что у него появится шанс на будущее, в котором он сможет позаботиться о себе сам. Работа в «Бержерон» была большой составляющей частью этого, а теперь он всё испортил. Он испытывал отвращение к самому себе. Неужели нельзя было постараться сильнее? Справиться лучше, по крайней мере, притворяясь нормальным?

Аманда тоже снова села и долго смотрела на него через стол. Несмотря на деловой костюм и очки в прямоугольной оправе, она внезапно стала выглядеть намного моложе, и Йен вдруг вспомнил, что она не намного старше его. На самом деле, она встречалась с его братом Липом какое-то время.

— Ты прав, — сказала она наконец, и Йен удивлённо моргнул. — Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы ты чувствовал, будто тебя выделяют.

— Ну, так вы и сделали, — Йен уставился на свои ботинки, боясь, что если он встретится с ней взглядом, то может выкинуть что-то действительно чертовски глупое, например снова взорваться.

— Знаю. Послушай, Йен, дело в том, что у людей есть свои предрассудки. Я хотела сказать, что я не одна из них, но думаю, просто дала понять, что я не исключение. Это займёт некоторое время. Ты отлично справляешься здесь, правда. Просто потерпи немного.

— Прошло уже восемь месяцев, — сказал Йен, не в силах скрыть горечь. Конечно, его коллеги не будут утруждать себя тем, чтобы разглядеть в нём кого-то ещё, кроме парня, у которого с головой не всё в порядке — тикающей бомбы замедленного действия — после всего лишь восьми месяцев. В конце концов, его собственная семья всё ещё видела его таким.

Аманда вздохнула.

— Йен, тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, ты сам не позволяешь никому видеть тебя иначе? Я заметила, что ты ни с кем не общаешься. Сидеть в углу с опущенной головой и разговаривать с самим собой — это, пожалуй, не лучший способ открыться кому-то.

Лицо Йена снова зарделось, соответствуя вспышке гнева внутри. Ей легко говорить. Просто подними голову и заведи разговор. Как будто это мгновенно заставит всех здесь забыть, что он урод.

Она сразу продолжила мягким голосом.

— Давай договоримся, ладно? Обещаю, что больше не вызову тебя сюда без очень веской причины. А взамен ты пообещаешь мне, что если тебе что-нибудь понадобится, что угодно, то ты обратишься ко мне. Вот для чего я здесь.

— Конечно, — слабо улыбнулся Йен, вставая и принимая протянутую Амандой руку. На мгновение он подумал, что, возможно, ему следует сказать ей, что это не так просто; она не может относиться к нему как к дефективному в одну минуту, а в следующую сказать, что он может рассчитывать на её поддержку. Но какой в этом смысл? По крайней мере, она пыталась.

Иногда в этой жизни это всё, о чем можно просить.

◤▽◥