Рыжик лежал на мягкой верхушке когтеточки, ставшей его своеобразным троном. Он лениво вылизывал лапу, проводил ей за разодранными ушами, с улыбкой ощущая вязкий вкус страха, витавшего в воздухе, на языке. Внизу столпились домашние коты, ожидая, когда их новый повелитель даст разрешение сделать хоть один глоток из мисок его Высочества. Их лапы дрожали, глаза постоянно озирались, они подпрыгивали при каждом резком движении. Так кто теперь жмётся в угол от страха, надеясь, что перепадёт хоть небольшой кусок? Обиженный готов обижать, показывать, насколько несладка была его жизнь среди злобных чужаков.

       С блестящей победы жалкого деревенского котёнка прошло несколько дней и вот после недолгой реабилитации он готов снова преподать урок любому. К счастью, повиновение пока держалось на страхе, ведь Рыжик сам не понимал, как смог выжить в той неравной схватке, а домашние и того поражались. Он еле приполз к хозяину, залитый своей и чужой кровью. Дальше провал. А потом он просыпается, и гром гремит за окном, предвещая нечто ужасное, домашние поняли этот знак и посторонились, выстраивая только что открывшему глаза бойцу проход к месту, с которого он начинал свой путь. Теперь Рыжик не прячется наверху — он сверху правит.

       Удивительно, как его не выкинули на улицу после обнаружения двух трупов элитной породы, чья благородная кровь испортила ковёр. Им не суждено было выжить, они перешли дорогу Рыжику или Смертоносному, как его теперь звали за глаза.

       Видимо, посчитали достойным продолжателем рода, раз тот обладал такой несокрушимой силой.

       Рыжик закончил умывание и положил лапу на лапу, выпятив грудь, показывая самую гордую и прямую осанку на свете.

       — Можете есть, — высокомерно произнёс кот с высоты Двуногого. Пусть сам он был маленький, но верх когтеточки придавал внушительность его словам и приказам.

       Коты различных пород мгновенно накинулись на то, что осталось в мисках после их повелителя. Как обычно возникла драка, ведь еды не хватало, потому что жестокий, обиженный на мир за столь грубое с ним отношение в прошлом, выбрасывал целые миски коричневых катышков за дверь, в окно или куда ещё придётся, а воду проливал. Тарелки оказались вылизанными до блеска за секунду, при этом Рыжик мог отчётливо слышать урчание чужого живота, несмотря на то, что он лишился раковин, помогавших улавливать мельчайшие звуки.

       — Можете пить, — продолжал командовать Рыжик. Ему нравилось отдавать приказы, ведь кот совсем недавно почувствовал вкус власти, и ему доставляло удовольствие могущество, разливающееся по лапам.

       Коты, кошки и котята налетели на питьё, даже те, чьи желудки уже заполнены едой, ведь никто больше не знает, когда Смертоносный разрешит попить в следующий раз. Рыжик рассчитывал, что надоедливые, снующие под лапами котята загнутся первыми, но матери ловко пропихивали своих детей к порции.

       И весь этот кошмар котик устроил в первый день своего правления — первая реформа в беспечной жизни домашних. Они не оценили, но противиться не стали, так как видели, что может произойти. Либо беспрекословное повиновение, либо страшная, мучительная смерть.

       А стоило завалить всего одного здоровяка, чтобы показать силу, и одного котёнка для демонстрации жестокости. Рыжик ни разу не жалел о том, что сотворил, а спал как котёнок без всяких кошмаров о том, как он тонет в чужой крови, без видений с пустыми, мёртвыми глазами. И наяву никакие озлобленные призраки не беспокоили. Потому что он не чувствовал своей вины. Это они! Они напали, заставили выпустить когти и драться! Он считал, что в событиях того вечера сам был жертвой. Просто защищался.

       — Цезарь, — позвал Рыжик своего подчинённого, в который раз удивляясь нелепости местных имён.

       Котик спрыгнул на землю, заставляя породистых разбежаться в сторону. Цезарь — тощий пятнистый некрупный кот, которого Рыжик мог легко одолеть в случае чего, с яркими зелёными глазами, которые напоминали ему о сестре с таким же странным именем, как у местных. Этот кот быстро занял место у подножия когтеточки, стал своего рода докладчиком из нижнего мира. Голубоглазый котик хотел спросить у него не только о Клеопатре, но и обстановке в целом. Рыжик знает, что когда коты недовольны, то они затевают драки против того, кто не пришёлся по вкусу. Их он как раз хотел избежать, как хороший правитель. Только он не знал, что хороший правитель держит поданных на своей стороне за счёт любви и уважения, а не страха крови.

       — Какое имя мне дали Двуногие? — спросил Рыжик у кота, которому едва дотягивался до плеч, когда они вышли из комнаты, ловко подцепив когтем дверь.

       — Александр, — коротко ответил Цезарь, работающий тайным осведомителем за гарантированную порцию еды и питья.

       — Александр, — тихо повторил Рыжик, пробуя странное имя на вкус, ещё не зная как относится к нему — с гордостью или презрением. — А как меня зовут среди ваших? — поинтересовался котик, присаживаясь в укромном уголке между комнат.

       — Смертоносный, — это имя предводителю понравилось больше.

       У Цезаря был один минус: он никогда не рассказывал никаких подробностей, если его об этом конкретно не спросить. Зато у него была превосходная память, кот считается невидимкой среди остальных, поэтому может легко подслушивать сплетни, а также недостаточно крепко сложен, чтобы противостоять Рыжику.

       — Неужели меня боятся?

       — Да.

       «Это хорошо», — с упоением подумал кот, обернув хвост вокруг лап.

       — Нет храбрецов, готовых мне противостоять?

       — Нет.

       Рыжик и не думал, что всё идёт так хорошо.

       — Любимчики знают, что они растеряли всё уважение?

       Любимчиками здесь звали Елизавету и её пару — Филиппа, которые постоянно находились подле хозяйских ног, получали больше внимания, ласки и еды за то, что рожали здоровых котят для чужих семей. Рыжику пришлось быстро влиться во все названия, имена и местные заморочки, чтобы понять, как теперь удержать в страхе столько котов.

       — Они слышали о том, что произошло на верхних этажах, но, кажется, не придали этому особого значения.

       Очень жаль, ведь по каким-то непонятным причинам эти размножающиеся подобно кроликам коты всегда были в почёте у других. Но хорошо ещё, что они постоянно гуляли по нижнему этажу, с которым комната Рыжика почти не контактировала. Не смогут пробудить в местных ностальгию и желание драться за былое.

       — Что насчёт котов других комнат? — не унимался котик.

       — Они слышали о ваших… — он запнулся, подбирая любое слово кроме «убийство», — деяниях. Они напуганы и постоянно держат котят при себе.

       — Превосходно! — Рыжик не смог сдержать злостного восторга.

       Котик сидел, размышляя, о чём ещё нужно спросить у информатора, чтобы не отвлекать его от работы сегодня. Пятнистый кот же сам побаивался этого на вид безобидного, но покрытого боевыми шрамами котёнка. Он был там, когда происходила бойня, вжался в угол, как трус, когда мог бы помочь тем, с кем рос. Кот не мог ровно сидеть на месте, его подрагивающие лапы готовы дать дёру в любой момент. Зато голос был твёрд, а морда выражала поддельное спокойствие, несмотря на слегка взволнованный кончик хвоста, незаметный за спиной.

       — Цезарь, — с холодным интересом обратился голубоглазый Рыжик, так, что у кота дрожь пробежала по коже, — слышал ли ты о кошечке с именем Клеопатра? — вспомнил котик главный вопрос, заглянув в испуганные глаза собеседника.

       Зеленоглазый отвёл взгляд и задумался.

       — Я слышал о ней.

       Отлично. Значит, Рыжик был прав, когда посчитал её имя достойным этого места?

       — Что ты о ней знаешь?

       — Кажется, Филипп был её отцом, но я могу узнать поточнее. Её потом отдали другим людям.

       Филипп? Мурка говорила, что они с Клео и Белоснежкой кровные родственники и их отца звали Снегопад. Кто неправ? Где ложь? Ладно, этот мышеголовый ошибается, ведь не будет же мать так долго врать своим детям. Котик ещё не до конца лишился детской наивности, поэтому особенно эта тема была щепетильна в плане семьи. Кому ещё верить, если не близким?

       — Нет, нет, Цезарь, ты ошибаешься, — приближаясь и в задумчивости опуская взгляд, заявил Рыжик с поднятым хвостом и неуверенностью в голосе. — У Филиппа не было других имён? Скажем, Снегопадом его никто не называл?

       А насчёт окраса? Мурка говорила о белоснежном коте, а Филипп тёмный. Может, всё это было настолько давно, что мать просто забылась и перепутала?

       — Я… мне ничего не известно об этом, — информатор отступил, опасаясь обжигающего пламенем дыхания.

       — Будь добр узнать, — Рыжик сел, давая Цезарю место для вздоха. Что-то не складывалось в истории Мурки. Как Клео могла появиться в снегу рядом с их домом? — Узнай о Клеопатре как можно больше. Кто её родители? Куда она пропала из этого дома? Где она сейчас?

       Котик чувствовал, что какая-то тайна внезапно всплыла и окутала его семью, и это детское любопытство не давало ему оставить всё как есть — скрытым и забытым.

       — Помнишь, со мной прибыли ещё две белые кошки?

       — Помню, — ответил Цезарь, считая секунды, когда же всё уже закончится.

       — Их зовут Мурка и Белоснежка. Узнай, куда их отправили.

       Главаря интересовало местонахождение семьи, им завладела мысль её поиска, какое-то странное желание воссоединения охватило Рыжика. Котик скучает по родным тёплым бокам в корзинке, нежным отношениям, играм, любви и поддержке матери, поэтому требовал практически невозможных знаний, вызывая у Цезаря тяжёлый вздох. Где он должен раздобыть эти сведения? Может, стоит что-нибудь выдумать?

       — На этом всё, — с коварной улыбкой сказал Рыжик. — Вперёд навстречу знаниям. Если не узнаешь, хоть что-нибудь, что мне нужно — шкуру спущу, — он сказал это улыбаясь, чтобы выглядело пугающе. Иногда мотивацию котам нужно давать угрозами.

       Голубоглазый повернулся спиной и гордо пошёл обратно в комнату, оставляя Цезаря одного в задумчивости. Стоят ли такие труды небольшой крошки еды и капли воды? Правда ли кот настолько боится потерять шкуру, дорога ли такая жизнь под диктаторством котёнка?

       Рыжик зашёл в комнату, где держал власть из-за того, что продемонстрировал свою силу в драке и стойкость в борьбе за жизнь после ранений. Домашние расступились и поджали хвосты, но не смели зашипеть или показать когти. Молодой главарь быстро вскочил на своё место и оглядел комнату, подыскивая идеального подопытного для новой забавы Рыжика. Ему нужен был кто-то сильный и прыткий, кто-то, кто смог бы за себя постоять. Он искал достойного соперника.

       — Даю вам ровно пару секунд, чтобы прижать зады к ковру.

       Коты мигом сели по приказу главного. Они даже не стали приближаться или как-то двигаться — просто сели там, где стояли. Эта картина немного напоминала Рыжику мамины рассказы о выступлениях предводителей перед племенем. Котик всегда мечтал оказаться частью этой истории и вот у него уже есть некрепкая, не закалённая в битвах шайка домашних неженок. Зато они беспрекословно слушаются любых приказов, потому что они очень напуганы и готовы сделать, что угодно, лишь бы избежать новых нападений сильнейшего.

       — Я знаю, — начал Рыжик с высоты своего пьедестала, накрыв лапы плотным кольцом хвоста, — у меня много имён. Наверное, вы гадаете, как же меня звать? — котик сам об этом думал. Теперь, когда у него был выбор, стоило назвать подчинённым одно, наиболее предпочтительное и устрашающее, чтобы вселять дополнительный ужас в сердца местных котов и чтобы эта кличка разнеслась по всем улицам. — Моим старым именем — Рыжик? Только если хотите лишиться глаза. Что насчёт Смертоносного? — кот ожидал перешёптываний, но не ожидал, что до такой тишины запугал котов. — Да, я знаю, как вы зовёте меня за моей спиной. Что же я не против, а вот Александр — имя, данное мне хозяином, я бы предпочёл, чтобы вы произносили его как Алый под цвет вашей крови, что так легко может запачкать наш драгоценный ковёр. Ну, это мы знаем по примеру Графа и Наполеона, так ведь? — некоторые коты скорбно опустили головы. — Грязный ковёр расстраивает хозяина. Не ведите себя так, чтобы я расстраивал хозяина грязным ковром.

       Он внушал ужас в толпу холодными разговорами о крови и угрозами смерти. Матери прижимали к себе котят, продолжая не верить, что боятся ровесника своих детей. Взрослые коты, огромные гордые саванны и широкие плоскомордые британцы стыдились своего страха перед малышом, но тоже предпочитали отсиживаться, и им даже в голову не приходила мысль драться за безопасность своих семей. По крайней мере, не пришёл ещё достаточно смелый и просветлённый кот, способный одолеть маленькую зазнавшуюся крысу на верху когтеточки.

       — И чтобы вы не скучали, — продолжал Рыжик с энтузиазмом, — я приготовил кое-что новенькое для ваших серых жизней. Встречайте, обязательный отбой после заката! Теперь у ваших котят не будет возможности заснуть позже, — теперь у Алого будет больше тихого времени для своих козней, — если они заиграются с мячиком, иначе им придётся ощутить на собственной шкурке то, что чувствовал Граф. Все помнят того наглого сынка Аннабель? Надеюсь, никому не надо наглядно напоминать ту картину?

       Всё это время Рыжик улыбался, ведь ему совсем не был мерзок труп маленького котёнка и вкус его крови на языке. Ему вообще ничто не доставляло отвращения или ужаса. Ни смерть, ни кровь, ни трупы, ни чужая боль, ни вид растерзанной плоти с закатившимися глазами никак не смущали существование Алого. Наоборот, смерть — избавление, боль — путь к избавлению.

       Да, возможно, его сильно стукнули головой в последней битве. Мурка бы ни за что не узнала своё дитя, которое она воспитывала как умного и сильного кота для защиты слабых, а не убийства сильных и возмещения своей обиды на покорных.

       — Свободны, — наконец, после долгого холодного, пронизывающего взгляда, что окинул каждого, Рыжик дал немного воли своим драгоценным обидчикам. — Надеюсь, все детки вовремя сомкнут глазки.

       С последними словами Алый быстрыми прыжками покинул когтеточку и направился к коту, которого заранее выбрал.

       — Как тебя зовут? — спросил Рыжик, подойдя сзади, отчего кот подпрыгнул и выпустил когти. Хороший знак — готов драться.

       Он мигом успокоился, втянул когти и пригладил шерсть, увидев, что его спрашивает сам Алый, но остался в ступоре. Страх сковал горло.

       — Отвечай или я потеряю терпение, — голубоглазый яростно ударил хвостом по бокам. — А когда я потеряю терпение, то ненароком расстрою хозяина новой лужей крови. Хочешь расстроить хозяина?

       — Нет, — под натиском выдавил из себя безымянный кот. — Моё имя Шекспир.

       — Давай прогуляемся, Шекспир.

       Рыжик поманил нового знакомого хвостом. Высокий кот из рода бенгальских еле преодолел оцепенение и сделал шаг. Он боялся, что если сейчас покинет комнату, то его тихо, без свидетелей, прикончат. Алый всегда ходил с такой коварной ухмылкой, что все кошмары Шекспира, казалось, могли с лёгкостью воплотиться в реальность.

       Главарь наслаждался густым страхом, исходившим от кота сзади, пока они покидали комнату.

       — Итак, поздравляю, — начал Алый, присаживаясь в тот же угол, где ранее беседовал с Цезарем, — тебе выпал шанс заработать гарантированную порцию еды.

       — Как? — Шекспир знал, что всё неспроста, но он был голоден, как и его пара. — Что я должен сделать?

       — О, всё просто. Ты будешь моим оппонентом.

       — Ч-что это значит? — Шекспир заикнулся, но уже знал, что ему придётся быть котиком для битья.

       — Я нападаю, ты отбиваешься. Простой бой. Видишь ли, — Рыжик встал и начал огибать кота по дуге, — мне нужны тренировки.

       Голубоглазый не должен останавливаться на приёмах, которым его научила мать, если не хочет лишиться не только ушей, но и хвоста. Нужно выучить что-нибудь новое, чтобы в нужный момент наказать провинившегося, доказать, что сможет повторить кровавую бойню.

       Шекспир глазами следил за Алым.

       Рыжик со змеиной скоростью прыгнул на кота с выпущенными когтями.