Нейтан скрылся под трибуной под оглушительные аплодисменты. Алина обернулась на лёд. Да, так и есть. Паганини выехала с лутца. Алина тоже похлопала, больше из вежливости, у бортика ведь стоит, у всех на виду. Самого прыжка-то она всё равно не видела.

Не совсем так она себе представляла свои первые соревнования, проведённые не на трибунах, а под ними. Совсем не так. Лучший друг куда-то ушёл в самый неподходящий момент, так некстати напомнив о проблемах в личной жизни (опустим тот факт, что она сама попросила его удалиться чуть ли не в ультимативной форме), не самые воспитанные блогеры каким-то неведомым образом пробрались к спортсменам. То есть, как они попали сюда — она прекрасно понимала, в конце концов, добиться аккредитации от федры сложно только тем, кто не хочет наживаться на скандалах. Да и, если уж совсем честно — и они с Нейтаном могли находиться под трибунами только потому, что у Рафика связи, а не благодаря каким-то выдающимся способностям или аномальной активности среди своих будущих коллег.

Всё равно такие личности вселяли в неё желание как минимум уйти подальше, как максимум — подраться. То, казалось бы, мимолётное желание отчислиться по-быстрому и от души навалять каждому, у кого хватает невоспитанности на то, чтобы нести ересь про спортсменов непосредственно в месте их пребывания, уже давно стало постоянным её спутником на всех околофигурных мероприятиях, на которые она доставала проходки.

— Gokaku sa sete kudasai, — услышала она вдруг краем уха. — Sumimasen*.

Алину передёрнуло. Ей не надо было даже поворачиваться, чтобы понять, кто внезапно явился туда, где вот совсем точно не должен был быть.

Голос был ей прекрасно знаком. Убийственное в своём упрямстве нежелание разговаривать хотя бы на английском, которое здесь, в России не наблюдалось даже у командировочных журналистов — тем более.

Нет, она честно старалась сохранять самообладание. Видимо, у Вселенной сегодня были на неё другие планы. Иначе не объяснить было, почему поломанный во всех местах и совершенно точно вынужденный сидеть в Канаде Ханю прикатил в Москву и сейчас околачивался буквально в нескольких шагах?

И почему она отправила Нейтана разгребать его внезапные односторонние отношения? Почему не уговорила остаться до конца прокатов? Сейчас, без единственного человека, который мог хотя бы заставить её понизить градус психования, было тяжко. Но пришлось как-то выкручиваться.

Слава богу, Ханю её не заметил и исчез так же внезапно, как и появился. Сначала она даже подумала, что ей просто послышалось, и это оказался очередной не в меру гордый своим происхождением журналист, но нет. Судя по тому, как восторженно зашептался стафф, на капу действительно занесло эту звёздочку ясную олимпийскую. И по тому, какой испуганный вопль издала какая-то спортсменка, он притащился ещё и без костылей. Это в гипсе-то, и с переломом!

Со вздохом Алина снова посмотрела на лёд, но происходящее там больше не радовало. Осознание того, что все её попытки наладить личную жизнь сейчас в очередной раз с треском разобьются об этот вот японский айсберг, отбивало всё желание наблюдать за рубиловом, основная часть которого только начиналась. И даже тот факт, что она впервые в жизни стоит настолько близко ко льду, ситуацию не спасал.

Результаты она всё равно потом узнает. А нервы нужно беречь, правильно?

Вот и Алина посчитала, что правильно, и поспешно вернулась в фойе. Впрочем, и там она надолго не задержалась, справедливо решив, что раз приехал Ханю, значит, они с Женей точно уедут вместе. А Женя, пока своих обожаемых Бойкову с Козловским не посмотрит, даже переодеваться не пойдёт. Она ведь девушка такая, постоянно то с танцорами, то с парниками дружбу водит. Только Алина успела обрадоваться исчезновению с соревнований постоянно присутствующей преграды в виде Бобровой, возомнившей себя телохранительницей, так тут эти… Кисики обожаемые. Впрочем, Ханю можно было только пожалеть: обожаемые в любом случае будут присутствовать в Жениной жизни, равно как и Костов, и Браун, и остальные многочисленные её друзья. Хотя Ханю может и не быть таким ревнивым, как Алина уже успела навоображать.

А до обожаемых ещё целых две разминки танцев и полторы разминки пар. Значит, нужно пойти погулять, чтобы, не дай бог, не наткнуться на Ханю и его фальшивое дружелюбие. И с чего он вообще взял, что Алина при каждой встрече так рада его видеть, что аж из колготок выпрыгивает? Иначе не объяснить было его постоянную лыбу до ушей и тошнотворно-радостное «ya, ohimesama**» каждый раз, когда она появлялась в поле его зрения.

Кому скажи, что от неё умиляется двукратный олимпийский чемпион, который в обычное время выглядит непрошибаемой каменной глыбой — не поверят ведь. А потом порадуются за Алину, которой так повезло заполучить расположение такого человека. Ага, повезло! С таким везением и неудач не нужно.

Алина поёжилась от внезапно накатившего чувства отвращения и направилась к пандусу.

— Да что это за соревнования такие, с которых журналисты бегут? — пробормотал себе под нос стюард, помогая Алине пройти через турникет.

Значит, Нейтан тоже здесь выходил. И тоже не догадался спрятать аккредитацию.

Да уж, это не Кузни два брата-акробата, а Алина и Нейтан. Мало того, что сбежали с соревнований (причём чёрт с ним, с Нейтаном, он свой очерк про Коляду напишет, а больше от него ничего и не требовалось), так ещё и через один и тот же выход и оба забыли снять аккреды. Подобное Рафик точно не оценит, это ведь скажется, в первую очередь, на нём.

Погружённая в свои мысли, Алина не заметила, что уже покинула территорию арены и направлялась уверенно мимо «Авиапарка», к Ходынскому полю. Так же, не возвращаясь в реальность, она с размаху налетела на каких-то людей.

— Простите, пожалуйста, я просто… — начала она, поднимая глаза и пытаясь понять, в кого она вообще врезалась.

Нет, ну они с Нейтаном точно два брата-акробата. Иначе не объяснить того факта, что она только что чуть не сбила с ног Васильева, который тихо-мирно совершал постсоревновательный променад с кофеёчком в обнимочку со своим тренером.

Васильев уставился на Алину как на привидение. Она ответила ему тем же. Неизвестно, сколько бы они простояли, так удивлённо друг друга созерцая, если бы Ламбьель не утащил Васильева куда подальше через несколько минут их гляделок.

Глядя на то, как они перешёптываются, уходя куда-то в сторону метро, Алина как будто очнулась. Она уже отошла от арены на довольно приличное расстояние и умудрилась этого даже не заметить, в красках представляя, каким карам египетским их подвергнет Рафик за побег с практики. Вздохнув, она повернула к «Авиапарку». Если уж и коротать где-то несколько часов, то уж точно не в «Мегаспорте», особенно если она оттуда сбежала.

Телефон пиликнул телеграммным уведомлением. А учитывая, что уведомления ей приходили только от Нейтана и одного новостного канала, посмотреть стоило. Впрочем, тут было два варианта: либо она отвлечётся от переживаний о внезапном появлении Ханю, либо увидит результаты женской короткой и погрузится в нервозность ещё сильнее.

Это, ожидаемо, был не Нейтан, а результаты женской короткой. Нейт, кстати, даже в сети не появлялся с того момента, как ушёл. Интересно, что там с ним сейчас делают? Скорее всего, только разговаривают, но это ещё интереснее. Насколько он вообще сможет разговорить эту глыбу ледяную? Но это она, если что, может выяснить и позже.

Скролля от скуки канал с результатами, она наткнулась на одну из афишек кубка. Афишки ей, в основном, нравились, по крайней мере, они были лучше, тем те, которые делали в ИСУ перед их дурацкой премией. С другой стороны, сделать хуже, чем в ИСУ, было сложно, и этот факт заставлял немного поумерить восторги.

На «мужской» афише был изображён уже порядком намозоливший глаза сегодня Коляда. Традиционно в прошлогоднем костюме от произвольной за неимением хороших фотографий с главных стартов нынешнего сезона.

Внезапное осознание заставило её замереть прямо посреди дороги. Перед глазами вместо Ходынского бульвара зависла страница из Википедии, которую она в своё время прошерстила от и до, чтобы хоть немного понимать, о чём там трещит Нейтан.

— Да ты свалишь или нет? Сколько можно проход загораживать?

Алина недоуменно посмотрела в спину только что толкнувшего её парня и мысленно пожелала ему геморроя. Нашёлся, видите ли, торопыга. Тротуар полтора метра шириной, мог и обойти, если так спешит. У неё тут, между прочим, потрясение! Она тут родственных душ нашла.

На то, чтобы сформулировать мысль, у неё ушло полминуты. На то, чтобы добежать до «Авиапарка» и увязнуть в толпе на эскалаторе, ещё две.

Конечно, о таких вещах нужно рассказывать в лицо. Хотя бы потому, что равнодушным после такой новости остаться сложно. Но «рассказать в лицо» значило повременить с рассказом минимум до приезда в общежитие. А до него довольно далеко, не говоря уже о том, что Алине нужно как минимум досидеть до конца выступлений пар. Её же просто распирало от желания поскорее этим поделиться, поэтому ждать было вообще не вариантом.

Но Нейтан, как назло, не отвечал на сообщение и даже не прочитал его. Не то чтобы Алина не могла высказать всё и так, не дожидаясь ответа (всё равно ведь прочитает рано или поздно), но вот так вот — знать, что с другой стороны тебя читают в реальном времени, и иметь возможность потребовать моментальной реакции — уж точно было интереснее. Но конкретно сейчас не представлялось возможным.

Алина отправила ещё несколько сообщений подряд в надежде, что постоянные уведомления всё-таки заставят Нейтана отвлечься от своего предмета воздыханий и прочитать то, что она планировала написать.

Не заставили. Ну и ладно, ну и пожалуйста. Она вот сейчас дойдёт до фудкорта и тогда всё отправит, и плевать, сразу Нейтан прочитает или не сразу. Рассказать-то всё равно хочется, а терпеть до возвращения — это в данной ситуации немного невозможно.

На четвёртом этаже толпа была никак не меньше, чем на эскалаторе. Найти хоть одно свободное место представлялось заданием из разряда поиска иголки в связке соломы. До стога сена тут, конечно, было далековато, однако задачу этот факт не сильно упрощал. Впрочем, вселенной, видимо, недостаточно было её страданий.

— Ohimesama!

Алина чуть не подскочила от неожиданности и настороженно обернулась. На неё неумолимо надвигался Ханю, с трудом протискиваясь сквозь плотную толпу. Лицо его, как обычно, было растянуто в какой-то бешено радостной и совсем не тянущей на искреннюю улыбке.

— Я думал, мне показалось, — заявил он на ломаном английском. — Мы с Женей-тян… Мы тебя искали.

— Это ещё зачем? — машинально спросила Алина на русском. На самом деле, она хотела задать другой вопрос, с тем же смыслом, но в одно слово, но сдержалась. И хорошо, иначе бдительные фанючки порвали бы её на японский флаг за развращение невинного двадцатисемилетнего персичка.

Ханю ничего не ответил и, продолжая глупо лыбиться, хлопал глазами.

— Ай, блин… зачем вы меня искали? — повторила Алина уже по-английски.

— Watashi to kite***, — сказал Ханю и, прежде чем Алина успела опомниться, исчез в неизвестном направлении.

Видит бог, Алина не хотела за ним идти. Нет. Вообще не хотела. Но любопытство было сильнее. Что там им от неё нужно, что прямым текстом не скажешь? Или просто у Ханю не закончились беды с языками и он решил просто не заморачиваться и накрутить интриги? Да и бродить одной уже стало скучно. А Нейтану она и потом напишет. Он, может, к тому времени, в сеть зайдёт, а так даже лучше будет.

— Ohimesama, ты идёшь или тебя за руку отвести? — возмущённо спросил Ханю, снова появляясь ниоткуда. Нет, ну он точно не человек! Не бывает таких людей, которые и исчезают, и появляются настолько внезапно!

Алина сдалась и протянула руку, всё равно она за ним не успеет.

— Тащи меня, мой верный конь! — скомандовала она. — Пойдём-пойдём, — добавила, глядя на недоуменно вытянувшееся лицо напротив.

Женя уже их ждала.

— Я увидела, что твой друг ушёл, — начала она вместо приветствия. — И подумала, что тебе может быть одиноко. Надеюсь, ты не против нашей компании?

— Я не против, — отозвалась Алина. — И мне вправду стало немного одиноко.

«Хотя если бы твоего парня тут не было, я была бы гораздо более радостной», — мысленно добавила она. И зачем вообще согласилась? Ладно, хоть побесит Ханю своим присутствием и тем, что сможет разговаривать с Женей на её родном языке.

Но побесить Ханю всё никак не получалось: в их небольшой компании в основном говорила Женя. Алина отвечала на английском и односложно, а Ханю вообще молчал и, не моргая, смотрел на них.

Вдруг Женю будто осенило.

— А твой друг… — она наклонилась поближе и перешла на заговорщический шёпот. — Натаниэль, правильно?

— Нейтан, — поправила Алина. — И что с ним такое?

Женя глубоко вдохнула, будто собираясь с мыслями.

— Что у него с Мишей? — выпалила она, зажмурившись. — Если тебе не хочется об этом говорить, то не надо, просто я уже четыре года Мишу таким воодушевлённым не видела, и катался он сегодня лучше, чем на контрольных… я никому не расскажу!

— Так вы меня только для этого искали? — спросила Алина обиженно.

— Нет, конечно, ты что! — поспешно возразила Женя. — Это бонус. Просто я сейчас вспомнила, что он разговаривал с твоим другом, и они собирались уходить вместе, и я подумала, что ты что-нибудь знаешь.

— Не знаю, — ответила Алина со вздохом. — Хотя очень хотела бы знать. Как раз планировала сегодня выяснить.

«да ладно, ты так и не проверил соцсети», — отправила она Нейтану, всё ещё слушая Женину болтовню вполуха и пытаясь отвечать невпопад. Ей всё ещё было немного неловко находится рядом с этой парочкой.

«неужели тебе там настолько интересно?» — добавила спустя ещё несколько комплиментов Канаде и Костову и одну ревнивую гримасу от Ханю.

Ханю ушёл за чаем. Алина, убедившись, что Женя отвлеклась, принялась печатать как можно быстрее. Если вдруг Нейтан зайдёт в Телеграм вот прямо сейчас, у неё появится шанс сбежать.

Но Нейтан, зараза, не заходил. Да что там, мёдом ему намазано? А если у неё проблемы?

«почему вы такие соулмейты, что угораете по любовникам, даже будучи незнакомыми?»

Отправив последнее сообщение, она поспешно забросила телефон в рюкзак и сбежала, сославшись на необходимость посмотреть выступления пар с самого начала. Однако возвращаться в «Мегаспорт» она не собиралась. Слишком уж привыкла за этот день, что рядом Нейтан, с которым можно и поговорить на любую тему, и не бояться почувствовать себя идиоткой. Всё-таки правильно она сделала, что попросила Рафика разрешить ей ездить на все соревнования с Нейтаном. Однозначно правильно. И всё-таки очень сложно было раньше, когда она везде ходила одна.

По дороге к выходу она встретила Игнатова и запоздало вспомнила, что ей даже нечем похвастаться перед фолловерами в соцсетях, она ведь ни с кем так и не сфотографировалась, решив устроить Нейтану допрос.

Уломать Игнатова на десяток фотографий оказалось несложно. Гораздо сложнее было заставить себя подойти к нему и попросить сфотографироваться.

Постила все эти фото она, уже подходя к метро. Ей срочно нужно было моральное утешение перед возвращением в общежитие. Утешение в виде мороженого, естественно. Вишнёвого. И полного отсутствия активности в соцсетях хотя бы на пару часов.

Первое, что она увидела, выйдя из метро рядом с университетом и решив, что с неё достаточно социальной неактивности, это сообщение Нейтана. Одно-единственное.

«Я сделал самую большую глупость в своей жизни. Ты будешь зла, когда узнаешь.»

То есть, это чудо в перьях осталось одно всего на несколько часов и уже успело начудить.

С другой стороны, не то чтобы это было очень уж удивительно.