На второй день «Мегаспорт» ещё сильнее напоминал потревоженный муравейник. Ещё бы: отбор в финал Гран-При на последнем этапе обещал неожиданный исход. Внезапно снявшийся фаворит у мужчин, сразу несколько сильнейших пар мира, у каждой из которых уже было по пятнадцать баллов в рейтинге, два самых успешных танцевальных дуэта и, конечно, уже ставшее обыденным жёсткое соперничество у женщин, среди которых было сразу четыре потенциальных финалистки —всё это был собрано в одном месте, объективно маленьком для таких страстей.

В лучших традициях клишированных драм, воздух впору было ножницами резать — настолько он был осязаемым и густым.

Сегодня они стояли с другой стороны от выхода на лёд. Алина буквально силой потащила Нейтана туда, заверяя, что здесь, дескать, видно будет лучше. Нейтан не особо сопротивлялся, ему, в целом, всё равно было, с какой локации не отличать ни один прыжок.

— Сегодня их будет ещё больше, — пробормотала Алина, тяжело вздохнув. — Готовься, скорее всего, придётся с кем-нибудь подраться.

— Мы с тобой цивилизованные взрослые люди, — ответил Нейтан. — Ни с кем мы драться не будем.

Алина закатила глаза. На самом деле, в своих словах Нейтан был не особенно уверен.

Тогда после короткой его основательно просветили относительно неразумных блогеров и прочих личностей, охочих до скандалов. Читать бесчисленные «непредвзятые» блоги ему порядком надоело, но гораздо сильнее хотелось, чтобы авторам таких слов прилетело кармой. И было даже не очень важно, кого там поносили: «блатную» Медведеву, «деревянную» Трусову или «грибного» Коляду — врезать от души хотелось всем. Но Нейтан помнил про карму, потому мысли о драке старался гнать подальше. Получалось не очень, но желание кого-нибудь поколотить на время отступало.

— Если здесь будет «Ледокол» — нам с тобой может не поздоровиться, — сказала вдруг Алина, выдёргивая Нейтана из нерадостных дум про околожурналистов.

— Чего это? — поинтересовался он, всё ещё думая про блогеров и поэтому не до конца понимая, о чём говорит Алина.

— Ну они же неуравновешенные, — пожала она плечами. — Регулярно доводят до слёз тех, кто не болеет за их драгоценных девочек из Хрусталя. А потом слухи начинают распускать, что их драгоценных травят и вообще во всём виновата… Угадай, кто?

— М-м-м… дай-ка подумать… плохая блатная Медведева с отдельной калиткой? — предположил Нейтан, делая вид, что этот ответ пришёл к нему после долгих и напряжённых размышлений.

— Ты совершенно прав, друг мой! — воскликнула Алина и продолжила уже почти шёпотом: — По слухам, это всё заказуха, а они на зарплате сидят.

— Это у кого это? — удивился Нейтан.

Алина огляделась и как можно тише пробормотала:

— Есть тут у нас одна обиженка. Так профессионально обижается, что никто уже не верит.

С этими словами она отвернулась, давая понять, что больше на эту тему разговаривать не собирается. Нейтан пожал плечами, ничего не понял, но решил на всякий случай пока поверить Алине на слово, а потом, уже после соревнований, расспросить поподробнее. В конце концов, главное, что до него дошло после вчерашнего ознакомления с личностями околопорядочными — Алине можно доверять в этом вопросе вообще без каких-либо сомнений. Она уж точно не была человеком, который искал бы выгоду в публичном оскорблении других спортсменов. А что уж она позволяла себе говорить в личной беседе — так это было не так уж и важно, если не просачивалось в медийное пространство. И ещё бы просочилось: у будущей журналистки и протеже Арутюняна-то!

Впрочем, относительно расспросов о «Ледоколе» он не был уверен. Вчерашний экскурс в удивительный мир не прошёл бесследно, и Нейтану не особенно хотелось погружаться туда снова. По крайней мере, не в ближайшее время.

Так что этот разговор он решил пока отложить. Тем более, то, что происходило на льду, было кратно интереснее. Мироздание решило, видимо, сжалиться над ним, оставив такое же расписание, как и в день короткой. По крайней мере, объект самых сильных его переживаний катал в числе первых, а подавляющее большинство остальных спортсменов было уже не так интересно.

— Слышал, что Алиев вчера на пресске выдал? — услышал вдруг Нейтан рядом с собой. Он обернулся на голос, но, как выяснилось, разговаривали не с ним.

Буквально в паре шагов по телефону очень громко трещал какой-то щупленький мужчинка в очочках с аккредитацией журналиста. Алина покосилась на него и поморщилась.

— Даже не думай опять спрашивать, на кого я так смотрю, — пригрозила она, заметив, что Нейтан уже почти открыл рот для очередного вопроса. — Не здесь. В общаге я тебе всё расскажу.

Нейтан послушно закивал, но голос всё равно подал:

— Я не об этом, — сказал он. — Была пресс-конференция?

— Ну была, — равнодушно бросила Алина.

— А почему мы там не были?

Алина замерла и настороженно обернулась.

— А чего мы там забыли? Запись выложат, а терпеть Кузней в одном помещении с собой лишние десять минут я не планирую, — заявила она.

— Лин, это непрофессионально.

Алина возмущённо засопела.

— А меня это волновать должно?

— Лин, тебе ещё работать в этой сфере, — терпеливо пояснил Нейтан. — Если ты так будешь делать постоянно, то когда-нибудь ты упустишь что-нибудь важное.

— Для того, чтобы ничего не упустить, есть новостные каналы, — возразила Алина. — если будет что-то интересное, узнаю… Да вон хотя бы у него в телеге! — она кивнула в сторону щупленького мужчинки в очочках.

— Да ты же сама должна быть новостным каналом! — воскликнул Нейтан. — Ты журналистка… Окей, будущая журналистка, не будешь же собирать аудиторию исключительно на скандалах, игнорируя новости и людей, с которыми тебе может быть не очень комфортно общаться?

— Но они же мерзкие!

— И тем не менее, работать с ними придётся, — вздохнул Нейтан. — Не контактируй с ними, если тебе противно, но находиться в одном помещении и слушать конференции тебе придётся, иначе можешь смело выписываться из журналистов и записываться в блогеры. Тогда тебе точно можно будет фильтровать своё окружение, только о проходах под трибуны можешь забыть. Ну, разве что, пойдёшь путём нашей общей знакомой Елены, только такой путь тебе явно не по душе, — добавил он, заметив, как Алина поморщилась от одного упоминания противной тётки.

— Но я правда не могу!

— Тебе придётся, — безапелляционно заявил Нейтан. — Иначе о какой работе может идти речь.

Алина обиженно отвернулась.

— Слушай, я понимаю, что тебе тяжело, но некоторые вещи придётся делать, несмотря на то, что очень не хочется. Попробуй относиться к этому как… — Нейтан задумался. — Как к уборке, например. Есть очень грязный и пыльный угол, в который совсем неохота лезть, потому что потом вода будет очень грязная, там волосы, всякий мелкий мусор, луковая шелуха, мёртвые мухи, всё это потом налипнет на руки, и будет противно. Но если ты этот угол не вычистишь, то вся гадость оттуда полетит по всей комнате прямо тебе под ноги, и ты от этого только сильнее пострадаешь, потому что пол мыть придётся чаще. Не проще ли будет один раз перебороть отвращение и вычистить всех мёртвых мух, чем потом ещё не один месяц на них случайно наступать?

— А какое отношение это имеет к людям без мозгов? — огрызнулась Алина.

— А такое, что если ты посидишь с Кузнями десять минут в одной комнате, то сможешь записать всё, что нужно, сразу и задать вопросы, которые тебя интересуют, а не собирать потом информацию по всяким «Спорт-Экспрессам», на которых ещё не факт, что будет написана правда. Лучше единоразово потерпеть, чем потом тратить больше времени и рисковать написать какую-нибудь ересь.

Алина в очередной раз поморщилась.

— Да знаю я, — сердито отметила она. — Ну можно хотя бы в этот раз мы никуда не пойдём?

Нейтан закатил глаза.

— Ладно, но когда мы поедем в Нижний Новгород, то отсидим все восемь конференций.

Алина обречённо кивнула.

— И жеребьёвку! — добавил Нейтан.

— Так, вот на это я не…

— Алина Ильназовна!

— Да чё Ильназовна-то сразу? Я уже девятнадцать лет Ильназовна… Ладно, и жеребьёвку тоже — пробурчала Алина. — Но с тебя мороженое!

Нейтан только покачал головой с усмешкой. Алина поняла это по-своему.

— Ну вот и чего ты ржёшь? Могу я рассчитывать хотя бы на минимальную компенсацию моих страданий или не… — она не договорила, а застыла на месте. — А сегодня он что здесь забыл?

Нейтан покосился в точку, куда уставилась сердитая Алина. В этой точке обнаружилась Женя и незнакомый Нейтану парень. Наверное, Ханю, на которого так эмоционально жаловалась Алина. Она вроде даже фотографии показывала, но, если честно, Нейтан почти не обратил внимания, считая, что если человек так сильно бесит Алину, то лучше не уделять ему внимания, чтобы он как можно реже появлялся в их разговорах и хоть где-то ей было чуть комфортнее. Но всё же, такое колоритное лицо сложно не запомнить вообще.

Наверное, в другой вселенной, если бы Нейтан встретил его раньше, эта сцена могла стать прекрасным началом романтической комедии. Но… Нейтан покосился на выход на лёд, где как раз собирался выходить один человек, которого даже после одного дня знакомства хотелось защитить от ушлых Кузнецовых и прочих акул клавиатуры и который за один разговор стал дороже всего на свете и понял — не судьба.

Простите, Юзуру Брайанович или как там вашего отца зовут, нам с вами не по пути и вообще вы мне не нравитесь, отойдите. А вот Евгения нравится, она добрая и Луной поделилась, так что шли бы вы от неё подальше, тем более вам и замена имеется. И какая замена! Прекрасная замена!

Ханю что-то там говорил, но Нейтан не прислушивался, хоть разобрать было несложно, благо стояло колоритное лицо недалеко и почему-то до сих пор не заметило Алину. Либо не хотело замечать, потому что для того, чтобы их заметить, лицу стоило всего лишь напрячь боковое зрение. А вот Алина уставилась на Ханю прямо в упор и жадно слушала каждое его слово. Невольно, наблюдая за ней, Нейтан тоже начал прислушиваться.

—…Только если не поеду в Китай или не попаду там на пьедестал, — равнодушно сказал Ханю. — А если получу медаль — то о чём мне дальше мечтать и к чему стремиться?

Алина издала какой-то странный звук.

— Да и, — продолжал Ханю. — Я боюсь, что после этой травмы с трудом восстановлюсь. Ещё одного такого сезона я не выдержу.

Второй звук, который издала Алина, напоминал свист закипевшего чайника.

— Так, сюда иди, псина немотивированная! — воскликнула она, направляясь к Ханю. Тот испуганно обернулся на неё, будто и правда не заметил её с самого начала.

— O… ohimesama… Ka o gen tte ru noka bun kara nai*…

— Ну так иди нахуй, получается, я-то тебя прекрасно понимаю, — Алину было не остановить. Недавний всплеск эмоций относительно Кузнецовых, казалось, только прибавил ей сил. — Сюда подошёл, или я откушу тебе лицо!

Нейтан тяжело вздохнул. Понятия профессиональной этики для Алины всё ещё не существовало, она была слишком взбалмошной, чтобы думать о своей репутации. Спортсменов-то она могла считать своими друзьяшками, с которыми можно хоть матом, хоть проклятиями, но вокруг же другие журналисты, которые на друзьяшек точно не потянут, а на любителей скандала — очень даже. Да и вездесущий Кирилл Благов со своими операторами тоже никуда не делся, а у неё опять тормоза срывает!

Краем глаза Нейтан пытался наблюдать за перепалкой Алины и Ханю относительно его карьеры, но скоро происходящее на льду стало интереснее этой ссоры.

— Ой, ну и пошёл в жопу тогда, раз не понимаешь! — услышал он. Обиженная Алина, которая только что экспрессивно доказывала Ханю, что о завершении карьеры нужно объявлять, хоть частично подготовив фанатов (и опустим тот факт, что она сама о его планах услышала случайно), теперь стояла рядом с Нейтаном и демонстративно смотрела на лёд, где как раз готовился к выступлению Коляда.

Алина бегло оглядела Михаила, его костюм и сосредоточенно-злое выражение лица, и удовлетворённо кивнула.

— Ну всё, — вздохнула она. — Через четыре минуты будет минус один Нейтан.

Нейтан только пожал плечами. Не будет же он говорить, что «минус» случился ещё вчера, а всё, что было потом, это последствия? Куда уж сильнее?

Он был не прав.

С самых первых нот Нейтан понял, что на самом деле называется «минусом». Это было похоже на мгновенный и очень мощный гипноз, настолько быстро он потерялся в том, на что теперь смотрел, не отрываясь. Казалось, начнись сейчас атомная война или случись землетрясение — Нейтан если и отреагирует, то с большим опозданием, уже либо придавленный завалом, либо распадающийся в пепел.

В какой-то момент зал взревел. Алина издала какой-то невнятный писк и, кажется, упала в обморок. Нейтан просто смотрел на лёд и, кажется, чуть-чуть умер.

Неужели это должно происходить вот так? Неужели сейчас от него действительно ничего не останется? Все желания, все обещания, все цели — всё будет там, на льду, от души исполосовано коньками этого обаятельного засранца. А душа… а что душа? Душа, как и все эмоции остались под этими лезвиями ещё вчера. И не жалко ни капли. Кромсай, режь, уничтожай, только не отворачивайся. И позволь за тебя держаться, раз уж больше ничего не оставишь.

А потом музыка внезапно закончилась. И Михаил застыл в центре арены, смотря ему прямо в глаза. Наверное, в этом и заключался коварный план Алины под названием «отсюда лучше видно». Но Нейтана сейчас это не заботило.

Так, наверное, выглядит связь родственных душ? Ну, метафорическая, разумеется. Когда для полноценной беседы говорить не нужно, а несколько секунд зрительного контакта дают ответы на все беспокоящие вопросы. Кромсать не будет. И резать тоже не будет. Будет беречь и того же требовать в ответ.

Нейтану хотелось верить, что всё так и есть.

— Ты это видел? — воскликнула Алина, повиснув на его рукаве. — Я, конечно, догадывалась, что он будет вставлять лутц, но ты видел, какой он классный? Это же произведение искусства, его поставить в музей и любоваться! Я, правда, не знаю, как поставить в музей прыжок, но это детали… Нейтан? Нейтан, ты меня слушаешь?

Нейтан будто очнулся. Он неопределённо помотал головой. Способность ясно мыслить и излагать свои мысли к нему ещё только возвращалась.

— Ты как? — обеспокоенно спросила Алина. — Может, тебе присесть лучше? Пойдём в вестибюль, давай, пойдём.

— Чувствую себя выебанным, — ответил Нейтан, с трудом шевеля губами. Да что же с ним делает этот человек, что даже думать связно после его выступления не получается?

— А я тебя предупреждала, — фыркнула Алина, — что будет минус Нейтан. У Коляды и так каждое выступление — это шедевр, а если смотреть вживую, да ещё и так близко… ну, сам понимаешь.

— А чего ж тогда меня вчера так не жмыхнуло?

— А того, что вчера ты включил своего внутреннего скептика и не выключал, пока баллы не увидел! Вот и не жмыхнуло. Да и вообще — кто ж знал, что на тебя это вот так вот сильно подействует?

Нейтан покачал головой. Думать всё ещё было сложно, хоть уже и чуть проще, чем полминуты назад.

На экране надо льдом мерцали баллы. Нейтан, конечно, не был экспертом, но там точно было очень большое число. А судя по тому, что Алина снова невнятно запищала, смотря на повтор некоторых элементов, полностью заслуженное очень большое число.

— Выиграет, — уверенно заявила Алина.

— Думаешь? — засомневался Нейтан. — Там же ещё Денис последним…

— Слушай, при всей моей любви к Васильеву, тут он может бороться разве что компонентами, — ответила Алина. — Сложность он такую не вытянет, да и федра у него слабая, много не поставят. Так что не беспокойся, завтра можешь попросить золотую медальку погонять и в соцсети сфоткаться. А теперь пойдём тебя откачивать, пока ты окончательно в обморок не хлопнулся.

Нейтан неопределённо покивал и позволил утащить себя в вестибюль арены. Там, в огромном, почти не отапливаемом коридоре было несколько прохладнее, чем у льда. Алина буквально запихнула ему в руки уже, кажется, бессмертный термос и заставила пить, пригрозив, что пока в нём не окажется минимум две крышки чая, они никуда не уйдут.

Нейтану было паршиво. Хотелось лечь и разрыдаться прямо в «Мегаспорте». Он абсолютно потерялся во времени и не понимал, сколько уже они сидели в этом коридоре. Где-то у него за спиной, за дверью на арену, не на жизнь, а насмерть рубились девушки. Наверное, Алина предпочла бы быть там, а не успокаивать его здесь.

— На свидание пойдёте? — спросила Алина.

Нейтан посмотрел на неё, как на умалишённую.

— На какое ещё свидание?

Алина кивнула в неизвестном направлении.

— Вон твоего принца на белых коньках принесло. Не иначе как опять на гулянку тебя потащит.

Нейтан обернулся. Там действительно стоял Коляда: с рюкзаком на одно плечо, очень неприметно одетый, ещё и в очках. Если не приглядываться и не знать, кто стоит перед тобой, то и не предположишь, что этот человек только что довёл одного несчастного будущего журналиста почти до нервного срыва своим прокатом.

— Ну что, пойдём? — спросил он, протягивая Нейтану руку. — Если ты хочешь, конечно.

Нейтан, разумеется, хотел.

Михаил потащил его к пандусу под какой-то условно-напутствующий крик Алины. Кажется, она сказала «предохраняйтесь, дети мои». С какого бы рожна ей называть своими детьми мужчин на три и семь лет старше её, было неясно. А Нейтан просто надеялся, что если в коридоре и есть видеонаблюдение, то звук оно не пишет, потому что тогда получится слишком очевидный компромат.

И всё-таки, границ она не видит совершенно. Не аукнулось бы это в самый неподходящий момент.

— Я надеюсь, ты не против, если мы сначала сходим за кофе? — спросил Михаил. — В Авиа есть очень хорошее место и…

— Я не против, пойдём, — ответил Нейтан. Он не видел своего лица, но готов был поклясться, что сейчас он по-идиотски улыбается.

«Авиапарк» — хорошее место, на самом деле. С одним крохотным «но».

Если ты идёшь туда в компании человека, в которого влюблён по уши и с которым увлечённо обсуждаешь его кота — заблудиться на крытой парковке ты сможешь за несколько минут.

Спустя ещё пару минут блужданий среди машин и бетонных опор пришлось прийти к неутешительному выводу: они заблудились. И заблудились основательно так.

Людей вокруг почти не было, а если кто-то и встречался, то спешил пройти мимо и не контактировать с двумя подозрительными лицами мужского пола. Да и доверять тем, кто умудрился забрести в такую отдалённую часть парковки, было сложновато.

— Будем искать выход, значит, — резюмировал Нейтан, старательно отгоняя подальше мысли о том, что они, по большому счёту, остались наедине, кроме того, Алина назвала это свиданием, поэтому чисто теоретически… — Не до конца жизни же нам здесь торчать?

— Точно, пойдём, — ответил Михаил. — Только пока мы ещё не вышли в цивилизацию, можно я кое-что узнаю?

Нейтан пожал плечами.

— Ну хорошо, — отозвался он. — Только после этого я тоже кое-что узнаю.

Ну чисто теоретически же…

— Слушай, я ни к чему не собираюсь тебя принуждать, — начал Михаил.

Нейтан насторожился.

— И я пойму, если после этого ты не захочешь со мной общаться.

Нейтан насторожился сильнее.

— В конце концов, я сам буду виноват: наверное, мне не стоит делать ничего подобного, но я тебе доверяю и надеюсь, что ты не будешь использовать это против меня даже в худшем случае. И если тебе станет противно, можешь меня ударить, это будет честно.

Нейтану стало чуть спокойнее.

— Надеюсь, ты не хочешь рассказать мне о том, что в перерывах между тренировками душишь котят, — нарочито небрежно заявил он.

Вся серьёзность моментально слетела с лица Михаила, а сам он картинно закатил глаза.

— Нет, конечно! — ответил он. — Это же отвратительно!

— Ну тогда и не бойся, — сказал Нейтан, притягивая Коляду ближе.

— Ты рушишь серьёзный момент. Я эту речь несколько часов придумывал!

В ответ на это Нейтан только усмехнулся и, решив, что вот сейчас ему терять нечего, зажмурился и вслепую ткнулся губами в губы Михаила.

Ну вот правда. Если уж нельзя по-настоящему, то хотя бы чисто теоретически.