Проснувшись раньше, чем вымотавшийся на работе Какаши, Обито занимался теперь любимым делом: приподнявшись на локте, подперев голову рукой, любовался видом спящего любовника. Тот умиротворенно растянулся во весь рост на животе, обнимая подушку, и только лицо было повернуто к Учихе.

Обито обратил внимание на мелко подрагивающие ресницы и задержался взглядом на глубоком шраме, вертикальной чертой пересекающем левый глаз. Бесспорно, он обожал в Какаши всё, но больше всего его привлекал именно этот шрам. Учиха испытывал к нему особую нежность, но не потому, что тот украшал Какаши или придавал ему особый шарм, вовсе нет. Шрамы в мире шиноби не были редкостью. Но в их быстротечной и полной опасностей жизни они служили доказательством того, что человек выжил, даже несмотря на то, что его пытались убить.

— Спасибо, — еле слышно прошептал Обито и, наклонившись, аккуратно, совсем невесомо коснулся губами линии шрама под глазом, надеясь не разбудить любимого.

Какаши не проснулся. Тогда Учиха решился продолжить и отрывисто прочертил линию шрама поцелуями по веку и вверх, уже мысленно повторяя слова благодарности неизвестно кому за то, что он может просыпаться в одной постели с любимым мужчиной.

— Обито? — Какаши приоткрыл правый глаз, инстинктивно жмурясь вторым, которого ещё касались губы Обито.

— Да, любимый? — улыбнувшись, Обито слегка отстранился.

Какаши сонно поморщился, протирая глаза, чтобы взгляд стал яснее, а затем внимательно посмотрел на Обито, чтобы понять, что тот только что делал. Но стоило ему встретиться взглядом с Учихой, как он понял всё без слов. Иначе зачем ещё ему притягивать лицо Обито к себе, чтобы иметь возможность, не поднимаясь, прижаться губами к тонкой паутинке шрамов на щеке Учихи?

Да, он тоже был счастлив проснуться от поцелуя любимого мужчины.