Белая офисная кружка с неприлично громким для этого помещения хлопком ударяется о старую деревянную столешницу рабочего стола. От удара, случайным образом разбрызгивается пара тёмных капель, образующих хаотичный узор. Хаос - это то, что точно несвойственно человеку, который этим утром нарушил тишину кабинета своей простой, но удобной посудой. Слишком громкий и резкий выдох, в сочетании со звуком, похожим на тихое несдержанное рычание, прерывается скрипнувшим под весом тела стулом. Напиток в покалеченной чашке продолжал выпускать вверх формой облака полупрозрачный пар. На его чёрной поверхности было, что-то вроде пенки, однако, что ещё следует ожидать от дешёвого кофе, купленного вечером в истощенном состоянии. Несмотря на свою низкую цену, запах от напитка разносился по всему помещению, заставляя сидящую за столом девушку сглотнуть подступившую слюну. Завтрак был умышленно пропущен, и голодный организм отчаянно боролся за право затолкать в себя хотя бы немного питательных или не очень веществ. Однако внимание девушки было направленно на более важный, по её рациональному мнению, объект. Глаза постепенно, медленно, внимательно скользили от одной статьи к другой. Крепко сжатая тонкими пальцами газета на мгновение опустилась на стол, и читающая позволила себе закрыть глаза, размышляя над чем-то важным, что было только прочитано, прежде чем вновь с уже большим интересом вернуться к столичному изданию.

По плотно сжатым губам, нахмуренным бровями и напряжённым мышцами лица было понятно, что от прочитанного человек явно не в восторге. 

- Черт бы побрал это основное берлинское отделение, такие громкие преступления, и ни одно не раскрыто в срок, зато фотографиями и отчётностью поделиться успевают всегда, - тихо проворчала девушка, готовясь закрыть монохромный разворот, однако к её удивлению внимание удержалось случайным образом на последней странице, пестрящей тонкими колонками гороскопа и рекламными баннерами. 

- Видимо я совсем с ума сошла на дополнительных сменах, раз заинтересовалась подобным, а ведь говорила мне Барбара брать хотя бы раз в месяц выходные -.

Борясь с внутренним недоверием и приобретенным с возрастом скепсисом, героиня перешла к нужному зодиакальному знаку, прочитав возможные пророчества на ближайший месяц. Разочаровавшись в предвещании ей успеха на личном фронте, ненавистная утренняя пресса была аккуратным образом сложена и отставлена в угол рабочего стола. 

- Что ж, не верила в гороскопы, нечего и начинать - 

Откинувшись на спинку стула, девушка посмотрела на небольшие настенные часы, обычно донимавшие её коллегу к концу рабочего дня. Стекло циферблата сверкнуло от первых солнечных лучей, отразив в себе молодую полицейскую. Джинн Гуннхильдр, только вступившая в должность капитана местной доблестной полиции города Лейпциг, начала рассматривать помещение, в котором отработала или как её не унывающий друг любит говорить "отпахала" последний год своей жизни. До начала рабочего дня оставалось чуть больше десяти минут, и капитан решила все-таки позволить себе насладиться чудесным дешёвым кофе и от скуки ещё раз оглядеть привычные стены. Её взору открывался классический для их отделения кабинет с бежевыми пластиковыми панелями. Всё помещение было меблировано парой твёрдых примитивных деревянных столов, поверхность которых была заполнена ноутбуками, компьютерами, стопками очевидно безумно важных бумаг. К слову, с течением времени, все эти документы только увеличивались в своих объёмах, создавая визуальный шум и ощущение захламлённости кабинета. Поверхность стен также украшали пробковые доски, на которых были прикреплены различного вида стикеры, фотографии и остального рода заметки. Ко всему прочему, по всему периметру кабинета, можно было заметить около дюжины грамот и благодарственных писем в чёрных тонких рамках. Если присмотреться, большая часть из них была адресована мисс Гуннхильдр. Офисные стеллажи, возвышающиеся к потолку были забиты разноцветными папками, набитыми кучей всевозможных дел и рапортов. Иногда женщине казалось, что в следующем месяце им точно не хватит места, чтобы положить туда, что-то новое, но вопреки ожиданиям, оно волшебным образом находилось. Подозрения в появлении свободного места списывались на лейтенанта Альберих. Служащий, несмотря на свой ветряный образ, исправно выполнял работу и регулярно относил документы и папки в архив. Кабинет мог бы показаться бездушным и слишком строгим, если бы не растительность на подоконнике, являющаяся единственным напоминанием о существование жизни в офисной империи. Взгляд Джинн, блуждающий до этого от угла к углу, неожиданно остановился на чёрном экране ноутбука, отражавшего уставшее худое лицо. Капитан не была из тех людей, кто мог любоваться собой. Главная её забота о внешнем виде обычно заключалась в том, чтобы выглядеть чисто и опрятно, обязательно в соответствии с корпоративной и рабочей этикой. Выбирать себе одежду, также никогда не было любимым занятием девушки, и чаще всего большинство её повседневных вещей было куплено и подобрано её младшей сестрой. Старшей же, куда комфортнее и привычнее было носить то, что выдавали в организации, будь то школьная форма или полюбившееся за это время полицейское обмундирование. Джинн внимательно следила за состоянием своей формы и даже сейчас, подумав об этом, она быстрым шагом подошла к зеркалу, чтобы проверить всё ли в порядке. И всё действительно было в порядке, отражение показывало ей высокую и худую девушку в темно синей одежде, в меру обтягивающей её фигуру. На кожаном ремне, что иногда скрипел при движении, висела кобура со стандартным травматическим пистолетом. Кивнув отраженной себе, капитан поправила чёрный галстук и положила руки в карманы тёплой куртки авиатора, на которой выделялась нашивка с должностью и фамилией. Рукав куртки украшала голубая эмблема с изображением головы ястреба, являющаяся отличительным знаком их подразделения. Символ птицы, наверняка был выбран основателем отделения не случайно, но его изначальный смысл был потерян в вехах истории и для всей их структуры теперь являлся скорее симпатичным маскотом, без смысловой нагрузки. Бывший начальник объяснял это исторически сложившейся традицией.

Как только на часах стрелка показывает ровно восемь утра, Джинн занимает свое рабочее место, интуитивно оглядываясь на звук открывающейся двери. В кабинет вваливается её горячо любимый коллега, а ещё лучший друг, психолог и гуру отношений, лейтенант Кэйа Альберих. Если бы мисс Гуннхильдр спросили на первом курсе академии, что она думает о данном молодом человеке, она бы точно прижав кулак к сердцу сказала, что от таких как он нужно держаться подальше, чем она собственно и займётся и по возможности посоветует остальным. Парень, что был полной её противоположностью, оказался намного ближе и совестливее тех, кого она тогда считала друзьями. На ходу поправляя верхнюю одежду, лейтенант медленной и вальяжной походкой зашёл в кабинет. На лице парня читалось некоторое недовольство и раздраженность. Остановившись в метре от стола своей коллеги, он запускает руки в карманы и поднимает оценивающий взгляд на Джинн. Его темно синие глаза внимательно и долго смотрели на лицо девушки, получая в ответ молчаливый зрительный контакт. За несколько лет дружбы он научился чувствовать настроение подруги, и сейчас оно было явно хуже обычного. Недолго думая, парень принимает решение прервать молчание. Нервно откашлявшись в руку, чтобы прочистить горло, он начинает жаловаться подруге.

- Джинни, у меня нет сил играть в твою молчанку этим утром, ты бы знала, что случилось только что внизу - с нотками грусти и драматизма в голосе начинает Альберих, пытаясь вызвать сочувствие девушки, а заодно прочувствовать её настрой на этот день. 

- Боюсь представить - наигранно удивляется и интересуется капитан, кладя голову на ладонь согнутой руки, и выгибая тонкую светлую бровь.

- Захожу я в наше прекраснейшее заведение, на свою любимую работу, в чудеснейшем настроении и вижу у стойки регистрации нашу сексуальную каменную глыбу, мистера Дилюка - во время упоминания начальника лейтенант ребячески изображает обычное выражение лица Рагнвиндера. Парень намеренно утрирует его черты, что вызывает у Джинн мягкий искренний смешок, и на изначально серьёзном лице расцветает первая за утро улыбка. Эмоция капитана даёт понять коллеге, что зелёный сигнал на шутки и позитив дан, а значит можно продолжать в том же духе. 

- Я наивно решил, что это удачная возможно пригласить его, наконец, на кофе, и что ты думаешь, я услышал, приблизившись к нему? - повышая голос, спросил Кэйа, усаживаясь на свое рабочее место, так, что теперь сотрудники располагались друг напротив друга.

- Что же? - вежливо ответила Гуннхильдр, зная, что парень ответит даже без этого вопроса.

- Лейтенант Альберих, удивительно, что сегодня вовремя, однако я бы попросил вас приходить чуть раньше начала рабочего дня, чтобы как полагается подготовиться к вашим обязанностям. Я также попросил бы вас соблюдать дресс код организации и надевать полный комплект одежды, а ещё застегивать рубашку на все пуговицы. Ваш внешний вид смущает сотрудниц - цитирует лейтенант, занижая тон своего голоса, делая его похожим.

- Я спросил, не смущают ли лично его мои пуговицы на рубашке, на что получил осуждающий взгляд. А после мне был дан приказ передать тебе, что вечером на планёрке будет важное сообщение, конкретно для мисс Гуннхильдр - Кэйа делает паузу, и, не давая Джинн вставить и одного слова, на эмоциях выдаёт - Вот ведь козёл, даже когда говорит со мной, больше о тебе думает, как так выходит Джинн, чем мне ещё привлечь его внимание, окраситься в блонд? - Альберих страдальчески падает на поверхность стола. Он остаётся в таком положении и не замечает нахмуренной капитана. Его заявление о внимание начальника, вызывает у девушки волну негодования. Понимая, что смысла обижаться на слова друга, сказанные от высоких, непонятных ей чувств нет, Джинн задумывается о переданном ей сообщении от Дилюка. Что это может быть? Новые поручения, которые не входят в её обязанности? Просьба уладить дела с какой-нибудь документацией, сделать квартальный отчёт? В девушке загорается небольшой огонёк надежды на то, о чем она мечтает весь год. Не в её привычке тешить себя ожиданиями, поэтому она решает отложить этот вопрос до его вечернего решения. 

- Лейтенант Альберих, вы готовы прекратить свои любовные муки и выйти со мной сегодня на объезд района? – по-детски торжественно произносит Гуннхильдр, пытаясь немного подбодрить своего коллегу.

- Конечно, конечно - еле шевеля языком, произносит Кэйа, поднимаясь со своего места так, как будто его несколько часов били палками. Парочка направляется к выходу из кабинета. Пропуская вперёд Альбериха, Джинн оглядывается на покидаемое помещение, и убедившись что они ничего не забыли, закрывает дверь на ключ. 

Стоянка, с немногочисленными полицейскими машинами и мотоциклами, встречает утренней холодной свежестью, несмотря на календарный апрель, погода всё ещё не собирается радовать жителей теплом, заставляя молодых сотрудников застегнуть куртки и неприятно поёжиться. День обещает быть долгим.

Утренний шум серого весеннего города прерывается звуком мотора повидавшей многое рабочей иномарки. Машина медленно движется от квартала к кварталу, от светофора к светофору, форсируя между полупустых улиц. Из приёмника звучит местная радиоволна с избитой до невозможности попсовой мелодией, которую включают только для того чтобы заполнить возникшую тишину начала смены. Рука Джинн расслабленно лежит на руле, отточенные до автоматизма движения не требуют пристального контроля, поэтому девушка следит за дорогой. Одновременно ей приходится высматривать нарушения режима парковки местных автомобилистов, которые обязательно нашлют на неё какую-нибудь порчу, украсив букетом оскорблений. Они делают это всякий раз, как только видят прикреплённый к лобовому стеклу листок с выписанным штрафом. Кэйа без особого интереса и энтузиазма, которым он на работе никогда и не блистал, смотрел в боковое окно, прислонившись к нему головой. Взглянув пристальнее, девушка обращает внимание, что у друга расфокусированный взгляд, и находится он сейчас очень далеко от Лейпцига и всего их полицейского отдела.

В данный момент капитан может только строить теории насчёт того, кто является объектом мыслей сидящего рядом коллеги. Как бы то ни было, в голове девушки застревает вопрос, который она хочет и не может задать. У неё нет никакой необходимости спрашивать об этом сейчас, она знает, что будет и более подходящее время. Однако осознание, что решимость, которая появилась сейчас, навряд ли посетит её в ближайшее время, является причиной, почему стоит выговориться этим весенним утром. Пальцы предательски заметно сжимаются на руле, в горле встаёт неприятный комок, язык отказывается произносить волнующие слова. Гуннхильдр собирается с мыслями, ещё раз мельком оглядывает парня, убедившись в том, что тот всё также задумчив. Она глубоко вздыхает и направляет свой взгляд на дорогу.

— Кэйа — начало речи выходит немного сдавленно и хрипло, девушка снова не уверена в том, что действительно желает спросить об этом друга. Ей уже представляются варианты, где он просто шутит над ней после таких заявлений или умирает от смеха.

—Ммм…— протягивает лейтенант, медленно поворачивая голову к собеседнице, оскаливаясь в подобии насмешливой улыбки. Он застывает с этим выражением в ожидании чего-то пикантного от робкого голоса своего капитана. Щёки девушки покрываются лёгким румянцем, от прошлой задумчивости и потерянности друга не остаётся и следа. Эфирного состояния как будто и не было, а тишина в автомобиле на самом деле была слуховой галлюцинацией и плодом воображения молодого трудоголика.

— Ты ведь влюблялся в кого-то? Как оно ощущается? Как понять, что ты влюблён?— нарочито спокойно проговаривает Джинн, всем видом стараясь показать, что она сосредоточена на чём угодно кроме заданного вопроса, и что вообще, спрашивает это чисто от скуки. 

Немного удивлённый, но больше довольный Кэйа расслабленно растягивается на пассажирском сидении, вытягивая ноги вперёд, и слегка прикрывает глаза. Сейчас он напоминает Гуннхильдр креманку с мороженным, которую положили на июльский солнцепёк, и содержимое посуды плавится и течёт под лучами яркой звезды. Его губы плотно сжаты в подобие улыбки и еле заметно дрожат. Джинн понимает, что парень приготовился узнать обо всём, что происходит у неё сейчас на душе. Девушке становится не по себе, и она винит себя в проявленной инициативе.

— Как много вопросов, даже не знаю с какого начать — парень делает небольшую паузу, считывая реакцию.

— Стоит ли мне вообще на них отвечать? — Каждый вопрос бьёт по голове гаечным ключом, заставляя сжиматься сердце. Хочется провалиться сквозь кожаное сидение и мокрый асфальт глубоко в земную кору, лишь бы не испытывать на себе удары насмешек.

— Для чего тебе эта информация?

Теперь он поворачивает голову, сверля пристальным взглядом и без того волнующуюся девушку, которая кажется готова дух испустить от неловкости. Внезапно, салон автомобиля заполняет громкий заливистый смех.

— Джинн, прости — извинительным тоном тянет Альберих. 

— Ты выглядела таким милым напряжённым подростком, который влюбился в свою одноклассницу, что я не смог устоять — . Парень держится за живот и вытирает слезинки, появившиеся в уголках глаз. 

— Дурак... — бурчит девушка, прижимая от стыда голову к плечам, стараясь спрятаться в воротник, только вот, это её не спасает. Она замедляет ход машины и паркуется у современной на вид забегаловки, с зелёной вывеской. Джинн глушит старенький мотор, под лепетания извиняющегося друга.

— Ну, прости меня, прости! Твой вопрос абсолютно нормальный, его не надо стыдиться. Я просто пошутил. Я не хотел тебя задеть — на секунду его речь прерывается, и он задумчиво смотрит в небо, а потом снова возвращается, произнося не менее быстро.

 — Ну, может немного поддеть и подразнить, но не обидеть — Тараторит Кэйа на одном дыхании, выделяя последнюю фразу повышением голоса и вытянутым вверх указательным пальцем. Потягивая подругу за рукав куртки, Кэйа строит абсолютно невинные глаза.

— Я обязательно отвечу тебе на всё, что хочешь, и даже больше — произносит он, выходя из машины. 

— Непременно — всё ещё обиженная Гуннхильдр, нажимает на брелок сигнализации, и медленной походкой направляется к дверям симпатичного заведения.

— Черт, придётся извиниться перед ней напитком — говорит себе под нос Альберих, и ускоряет шаг, чтобы догнать свою коллегу, уже заходящую внутрь. 

Кованые железные буквы с вензелями на винтажной деревянной вывеске образовывали морозное название кофейни, которое цепляло взгляд случайных прохожих - "Драконий хребет". Большие панорамные окна, через которые просматривалось компактное, но уютное помещение, были в тематических украшения. Хозяин меняет атрибуты декора каждый сезон. Летом на подоконниках можно увидеть букеты ярких горящих ветряных астр и подсолнухов, осенью в окнах красовались большие жёлтые тыквы и гербарии из сухих кленовых листьев, зимняя атмосфера поддерживается большими еловыми венками с красными ягодами и шишками. Так как посещение коллег выпало на середину весны, можно было наблюдать рассаженные плотными рядами в большом длинном кашпо стройные тюльпаны всевозможных оттенков и подвязанные к потолку верёвки с красными и синими бумажными флажками.

Как только Джинн и Кэйа заходят в помещение, их обдаёт целый спектр всевозможных звуков и запахов. На большом настенном телевизоре всегда транслируются клипы южнокорейских исполнителей. Не так громко, чтобы мешать посетителям и персоналу, но достаточно для того, чтобы привнести в заведение сладкие мелодичные напевы. В нос забивается терпкий запах свежесваренного кофе и выпеченного с любовью хлеба. Одним из оттенков запахов является всегда присутствующий независимо от времени года запах корицы и мяты. Почему-то он подталкивал Джинн к ассоциации с местными работниками. Подходя к стойке, молчаливая Гуннхильдр и всё ещё оправдывающийся Альберих, замечают гудение кофейной машины и тихие голоса. Оказавшись у кассы, ребята замечают пару, склонившуюся над кофейником и маленькой белой чашкой. Высокий парень с короткими светлыми волосами спокойным тоном подсказывает девушке правильное нанесение рисунка, работница же с дрожащими тонкими руками старалась с помощью сливок нанести требуемый узор на уже готовый напиток. Так как коллеги любили посещать "Драконий хребет", для них было очевидно, что скромная девушка с короткими зелёными волосами и руками в татуировках, стажёрка, которую принял на обучение хозяин кофейни. 

— Доброе утро, мистер Альбедо — приветствует Джинн, чуть наклоняясь к высокой тёмной стойке, чтобы привлечь внимание парня.

— Ох, капитан Гуннхильдр, и...— Альбедо, улыбаясь Джинн, подходит к кассе. Он вытирает руки полотенцем, которое висит на его бежевом фартуке, и лишь потом замечает грустного Кэйю — лейтенант Альберих, что то вы не в духе — наблюдательно подмечает он.

— Будешь тут не в духе— ворчит парень — она не хочет прощать меня из за глупой шутки — он скрещивает руки на груди и показательно отводит взгляд, который падает на прилавок с пирожными.

— Шутки, порой, бывают куда обиднее, чем оскорбления — взгляд хозяина "Драконьего хребта" зависает на парне, который с неподдельным интересом разглядывает кондитерские изделия, переводя внимание на капитана, он задаёт вопрос.

— Вы как обычно или хотите попробовать, что-нибудь из новинок, господа полицейские?

Гуннхильдр внимательно осматривает интерактивный экран с изображением новых позиций меню. Всё выглядит весьма привлекательным и аппетитным, особенно на её голодный желудок.

— Альбедо, мне, пожалуйста, запиши чизкейк "снежный" и лавандовый чай — девушка оглядывается на смотрящего очередной клип по телевизору Альбериха.

— А ты что будешь шутник пакостный? —

— Два клубничных пончика и эспрессо, для меня — произносит он с улыбкой, тут же возвращаясь к танцующим корейским айдолкам.

Джинн тяжело вздыхает и оплачивает небольшой перекус. С бумажным пакетом в руках и стаканчиками она осматривает помещение в поисках свободного места. Несомненно, они могут поесть в машине, но кто откажется от шанса отдохнуть и насладиться атмосферой любимого заведения, в котором всегда обволакивает уютом? Крайний столик у стены и окна, который обычно занимают коллеги, свободен. За него девушка и решает отправиться, не дожидаясь пока лейтенант отлипнет от цифрового изображения. Минуя центральный часть, которую занимает единственный посетитель, она усаживается на мягкий стул и раскладывает заказ. На небольшом деревянном столике, который старательно отполирован хозяином, да так, что можно увидеть слабое отражение, лежит и карточка с меню. Начав трапезу, Гуннхильдр замечает, как к ней, наконец, подходит Кэйа, грациозно огибая препятствия на своём пути и одиноко сидящую девушку, увлечённо работающую за ноутбуком. Альберих плюхается на стул и начинает шуршать бумажным пакетом в поисках своих пончиков. Джинн, молча, наблюдает за этим и отмечает, насколько парень сейчас похож на енота, и эта ассоциация вызывает у неё слабую улыбку, которую она тут же скрывает напускной серьёзностью. Девушка смотрит на свои наручные часы.

— Барбара уже должна быть в школе, надеюсь, она увидела мою записку на холодильнике — размышляет она вслух.

— М? — из пакета появляется лицо Кэйи, вопрошающее о том, что сейчас было сказано.

— Не обращай внимания, приятного аппетита — быстро обрывает начинающийся диалог капитан и, наконец, переключается на свой чизкейк. Невероятно нежный десерт, с расколотыми кристаллами льда внутри, что так приятно морозят язык. Мятное послевкусие слегка покалывает рецепторы и дарит ощущение свежести. Это блюдо действительно может погрузить вас в морозную зиму - надо будет заказать его ещё раз -. Принимая пищу, Джинн продолжает осматривать помещение и задерживает свой взгляд на ярком плакате, висящем на противоположной стене. Он ещё при входе привлёк её внимание, но тогда её больше интересовал выбор заказа и разговор с Альбедо. С глянцевого плаката на Джинн смотрела статная, модельной внешности женщина, именно о таких обычно говорят роковая. Она была изображена в пол оборота, демонстрируя свой утонченный профиль и оголенное плечо. Своим флиртующим жестом, незнакомка как будто бы звала девушку к себе. Фиолетовая, тёмная цветовая палитра придавала постеру загадочности и романтики. Чем дольше Джинн смотрела на плакат, тем больше ей не хотелось отводить взгляд. Не сказать, что Гуннхильдр когда либо интересовалась чьей то внешностью, но с незнакомкой всё было как то иначе. Она манила, зазывала капитана, заставляла смотреть только на неё. Эта женщина вызывала не испытываемый ранее интерес. В смешанных эмоциях Джинн всё же начинает говорить.

— Что там за девушка? — с чуть приоткрытыми губами произносит она на выдохе.  

— Ты о чем, капитан?— парень явно в недоумении. Замечая прямой взгляд коллеги, он оглядывается, пытаясь выяснить о чем девушка.

 — Ах, этот постер — он резко возвращает взгляд на Джинн, выгибая бровь — нравится? Жгучая красотка, согласен с твоим вкусом — парень продолжает что то увлечённо рассказывать о формах изображённой женщины, пока его не прерывает пришедшая в себя Гуннхильдр.

— Кэйа, это вовсе не… — она смущается и уходит в отрицание — вовсе не мой вкус, как ты мог выразиться, просто хотела спросить кто она? Объективно довольно симпатичная — 

— Капитан Гуннхильдр наотрез отказывается признавать за собой любой романтический интерес, ка - та – стро - фа — протягивает по слогам последнее слово Кэйа и, не давая перебить его, продолжает.

— Ты совсем кино не смотришь? Это же известная актриса, Лиза Минчи, видел пару картин с ней. Актёрская игра на высоте, да и с внешностью повезло, хотя сейчас, она вроде меньше снимается, ушла в продюссирование — закончив диалог, он смотрит на свою подругу, которая ловила каждое слово.

 — Мне кажется, кто-то теперь начнёт увлекаться кинематографом — не успевает он закончить мысль, как рация на ремне девушки начинает истерично сигналить. Джинн по щелчку пальцев меняет настроение, и вот перед Альберихом вновь профессионал своего дела, строгий и ответственный капитан полиции. Гуннхильдр нажимает кнопку приёма вызова и из устройства звучит голос диспетчера, смешанный с шумом помех.

— 7ой патруль, приём — приходит сообщение из рации. 

— Вас слушает патруль номер 7, приём — быстро, но разборчиво отчеканивает выученные в колледже и за год работы фразы Джинн.

— Поступило сообщение о вандализме, в вашем квартале, бульвар Кюнхера, 21А, приём —

— Вас поняли, выезжаем, приём —

Оставив недоеденную еду и на ходу надевая куртки, полицейский выбегают из заведения, крикнув мистеру Альбедо короткое до встречи. Они спешат на вызов

Машина медленно въезжает на парковку у отделения. Шины оставляют на асфальте длинные полосы. Проезжая по многочисленным, но мелким лужицам, колёса разбивают отражения оранжевых фонарей. По радио продолжают играть попсовые мелодии, повторяющиеся уже по третьему кругу. На часах восемь вечера, засыпающий от усталости Кэйа предвещал конец рабочей смены. Джинн осторожно заводит машину в парковочный карман и ещё некоторое время сидит в ступоре, слушая тихую музыку, шум мотора и сопящего друга. Она проверяет за весь день уведомления на своём телефоне, значок сообщений угнетал своей пустотой. Тяжело вздохнув, Джинн слегка трясёт лейтенанта за плечо, выводя из вечерней дрёмы. Альберих открывает глаза и сладко, потягиваясь как кот, без лишних слов выходит из машины, он не любил задерживаться на сменах дольше положенного.

Пройдя по длинным, уже с приглушенным светом, коридорам отделения, напарники входят в полупустой зал совещаний. Его интерьер практически не отличался от кабинета капитана, за исключением огромного Т - образного стола посередине комнаты. Некоторые коллеги уже заняли свои места как можно ближе к центральному месту начальника. Кэйа, не обращая на других офицеров никакого внимания, занял свое излюбленное место, практически напротив места босса. Причина такого положения проста, из него лучше всего просматривался Рагнвиндер во время совещаний. Джинн ничего не оставалось, как поздрововавшись со всеми, и, извинившись за манеры подчинённого, занять место рядом с ним. Им не пришлось долго ожидать, как только стрелки часов достигли 20:30, в кабинет вошёл начальник их отделения. Он же, как многие считали, молодой специалист из столицы, он же, как ходили слухи, устроенный по своим каналам, и наконец, он же холостой богатый парень и, несомненно, влажная мечта почти всех сотрудниц и некоторых сотрудников отделения. Дилюк действительно мог казаться идеальным человеком, людей мог привлекать его высокий рост и скандинавские черты лица. Вопреки остальным сотрудницам, Гуннхильдр никого не обращала внимание на внешность начальника, видя в нем только старшего по рангу. Однако, что действительно казалось капитану, так это то, что Дилюк, как будто не на своём месте. Безусловно, он не хуже чем девушка справлялся со своей должностью, но его пустой взгляд во время работы и отсутствие эмоций говорили об ошибке в выборе профессии. Джинн, конечно же, руководствуясь логикой и догадками, могла списать это на особенность характера человека. Её начальник был в принципе довольно холоден и строг, но что-то подсказывало девушке, что дело вовсе не в характере. Джинн могла назвать это интуицией рода Гуннхильдр. 

— Добрый вечер, коллеги, благодарю за присутствие, я готов прослушать ваши отчёты за месяц, а дальше перейдём непосредственно к теме собрания —

Сказав свою вступительную речь, мужчина спокойно сел на свое место и, щёлкнув шариковой ручкой, направил свой взгляд на ближайшего ему офицера, показывая, что он готов внимательно выслушать его рапорт. Естественно, от взгляда Джинн не ускользнуло то, что заходя, Рагнвиндер первым делом проверил на месте ли подчинённый ей лейтенант. Убедившись, что тот в порядке, его лицо слегка смягчилось. Девушка знала, Альберих слишком наивно полагает, что он не интересен их начальнику и только вызывает раздражение своими попытками начать общение и флиртовать. - Боже, неужели в этом участке только у меня есть глаза? Или мы способны видеть истинное отношение людей, только наблюдая с третьей стороны? -. Впрочем, важно для Джинн было только то, чтобы Альберих не оставлял своих попыток, ведь этот крепкий орешек рано или поздно должен расколоться.

Спустя час собрание заканчивается и усталые работники, получив новые распоряжения на следующий месяц, расплетаются из полицейского участка по своим скромным жилищам. Выходя из кабинета, Кэйа произносит, обращаясь к подруге. 

— До завтра, капитан Гуннхильдр, если хотите, то присоединяйтесь сегодня ко мне, и ...— он делает короткую, но показательную паузы и кидает быстрый взгляд в сторону, рассматривающего документы Дилюка — удачи тебе — закончив, он удаляется, не намереваясь, ни минуты лишней оставаться на работе. 

- Хоть бы не напился до отключки - отбросив личные вопросы, Джинн поворачивается к боссу, и, видя, что он ещё занят, тихо присаживается рядом с ним. Мистер Рагнвиндер дописывает какой то документ и по его лицу Джинн не может прочитать, что ей намереваются сообщить. Неизвестность немного волнует, и она начинается сжимать пальцы рук, не в силах справиться со стрессом. Внезапно тишину комнаты пронзает хриплый голос начальника.

— Не волнуйтесь, мисс Гуннхильдр, думаю то, что я вам предложу, сможет вас порадовать, дайте мне ещё минуту, я почти закончил — 

Эта минута кажется девушке пропастью, в которую летит капля воды. За время её полёта, она прокручивает возможные варианты приказа или указания. Внезапно, капля ударяется о дно, и Дилюк, поднимаясь с места, направляет на неё взгляд.

— Не буду томить и тянуть, скажу прямо — - ты по-другому и не можешь - успевает подумать про себя капитан.

— Это задание пришло сверху, его прислал один важный человек из столицы, дело запутанное, такое, которое ты и хотела. Необходимо будет собрать информацию по одному человеку, а также, насколько возможно, внедриться в его окружения для дальнейшего расследования. Материалы дела я передаю тебе лично, изучи их как можно в более короткий срок, хотя грубо говоря времени у тебя и без того мало — он передаёт серую картонную папку, перевязанную тонкой верёвкой Гуннхильдр, и, видя послушное молчание, и горящие мотивацией глаза, продолжает. 

— Ваше текущее задание, ознакомившись с материалами, уже завтра вечером внедриться на мероприятие к вашей цели. Входной билет вам достать смогли, он в папке. На время задания вы должны будете заниматься только им. Предположительно выделяю вам от недели до месяца, на этом в принципе всё —

Джинн, что схватила папку и крепко держала в руках, всё ещё сохранила молчание до этого момента, хотя внутри неё всё трепетало и светилось от счастья.

— Вопросов нет, мистер Рагнвиндер. Если позволите, приступлю к делу сегодня — 

— Да, начните, можете идти, Джинн — он уже готов был отвернуться и начать собирать свои документы, как вдруг вновь резко обернулся.

— Капитан, извините, чуть не забыл вам сказать, скорее всего через две недели к вам будет прикреплён стажёр. При необходимости можете взять его с собой на расследование, если решите, что это не нужно, оставьте его на лейтенанта Альбериха, он справится —

— Так точно, к слову о лейтенанте, боюсь, что завтра он не придёт на работу, этот вывод я смогла сделать по отчаянному выражению лица коллеги и открытой в телефоне барной карте, если необходимо я могу прослед....— как Джинн и ожидала её резко прерывают. 

— Не утруждайте себя, мисс Гуннхильдр, у меня есть номер Альбериха, ваш коллега будет завтра на работе, иначе я его уволю —

— До свидания, мистер Рагнвиндер, хорошего вам вечера — девушка со всей силы сдерживала улыбку, и как только покинула кабинет, тихо хихикнула. 

— До свидания, Джинн — в тишине кабинета произносит Дилюк, открывая на телефоне гугл карты. 

Последний автобус издали моргает своими фарами, уходя за поворот следующей улицы. Лёгкие неприятно обжигает воздух, усиленно вдыхаемый через рот, спринтовская пробежка после смены с тяжёлой сумкой на плече, это явно не самое удачное решение Джинн за сегодня. Всё ещё тяжело дыша, она разгибается и с усталостью смотрит на табличку расписания, которая наполовину отклеилась от стенки остановки. Это действительно был последний автобус, и ждать чуда на пустой остановке не имеет смысла. Поправив сумку со сменной одеждой и отряхнув тонкий плащ, слишком тонкий для сегодняшней температуры, Гуннхильдр умеренным шагом направляется в сторону дома. Нет ведь ничего плохого в том, чтобы прогуляться после работы, даже если ты устал как ломовая лошадь. Стараясь оставаться в позитивном спектре мыслей, девушка машинально идёт по самому короткому маршруту. В какой-то момент, она настолько сильно уходит в себя, что не замечает, как перед ней оказывается нужная улица. Пригород Лейпцига отличался от центра своими частными домиками, стоящими геометрично прямыми рядами и пышной растительностью, листья которой довольно часто закрывали дворы домов от любопытных глаз. Капитан доходит до нужной калитки, слегка поросшей вьюном, растением со столь нежными цветками но, несмотря на это являющееся сорняком. Аренда этого одноэтажного дома не самый бюджетный вариант. Когда Джинн выбирала жилье, это жилище зацепило своей умиротворенностью и тишиной, а также наличием, по меньшей мере, двух отдельных комнат. Лишь иногда до этого района долетали звуки машин и шум центра. Снимая с калитки, держащую её петлю, девушка на секунду застывает, слыша, чьи-то разговоры. В начале девятого вечера Барбара уже должна быть дома, кто же тогда сейчас стоит на участке. Она медленно отворяет дверь, стараясь не скрипеть, и видит увлекательную картину, которая заставляет перевести дух. Сестра, явно задержавшаяся сегодня не только в школе, но и похоже на репетиции, мило беседует, с незнакомой высокой девушкой. Скорее всего, это кто-то новый в их группе, думает про себя Гуннхильдр. Она уже собирается зайти во двор, как замечает, что Барбара встаёт на мысочки и осторожно целует подростка в щеку, от чего та озаряется счастливой улыбкой. Джинн застывает в ступоре, с широко открытыми глазами, так и оставшись одной ногой во дворе а второй на улице, не в силах что либо сказать или сделать. Сестре уже 17 лет и конечно она может целовать кого хочет, но что то старшей не даёт покоя в этом поступке. - может это чувство зависти?- внезапно проносится в её голове, и не успевая ответить на этот вопрос, её окрикивает Барбара, что успела повернуться и заметить её. Она приветливо машет своей рукой и с надеждой смотрит на сестру. Пока Джинн придаёт себе серьёзный вид и подходит к девочкам, она успевает оценить внешность предполагаемой подруги или возлюбленной сестры. Достаточно высокая для старшеклассницы - она практически одного роста со мной - за спиной девочки был огромный гитарный чехол, а в руках она держала сумку Барбары. Образ, как подумалось Джинн, бунтарки, добавляли короткие красные волосы, небрежно торчащие из под кепки. Несмотря на свой вид, девушка выглядела достаточно дружелюбной, она протянула руку Гуннхильдр в приветственном жесте. Капитан не хотела показаться грубой и невежливой, поэтому с охотой ответила, закрепив рукопожатие. От внимания капитана не ускользнуло, что руки подростка крайне бледные и тонкие. Однако её хватка была такой, что язык не повернётся назвать эту девочку хилой.

— Ах, Джинн, это Розария, она новая басс гитаристка в нашей группе, она недавно перевелась к нам, я наверно ещё не успела рассказать — вдруг подала голос младшая, немного волнуясь за такую неловкую встречу.

— Капитан Гуннхильдр, рада с вами познакомиться — выдаёт на общее удивление Розария, застывая в предвкушении ответной реакции.

—Я тоже рада с вами познакомиться, но, откуда вы меня знаете?— с некой осторожностью выдаёт Джинн, панично прокручивая в голове возможные варианты знакомства со старшеклассницей, дабы не выставить себя некомпетентной. 

— Да как бы вам сказать, право неловко получилось. Вы месяц назад одного из моих друзей пытались арестовать за граффити, а я потом пришла к вам в отдел его забирать. Вы наверно не запомнили меня, но я успела прочитать ваше имя на нашивке формы — очередное удивление не заставило себя ждать, у девочки феноменальная память. Джинн легко ударяет себя ладонью по лбу и некоторое время так и остаётся.

— Извини, что не запомнила Розария, могу я предложить тебе общий ужин, в знак извинений и... — старшая Гуннхильдр переводит взгляд на сестру и чуть щурится, пытаясь высмотреть подвох — в знак знакомство как с подругой моей сестры? —

— Я бы с удовольствием мисс Гуннхильдр, но мне надо бежать домой, боюсь меня там чересчур ждут — при упоминании дома и, похоже, семьи, взгляд девочки опускается вниз, разглядывая каменную плитку. Её рука нервно чешет затылок. Она быстро извиняется перед всеми за скорый уход, отдаёт Барбаре её светлый рюкзачок и быстрым шагом скрывается за решёткой калитки. Как только красная макушка исчезает из поле зрения сестёр, Джинн медленно поворачивается к Барбаре, выгибая бровь и всем видом вопрошая - "Что, черт возьми сейчас было и почему она с тобой?". На её плече всё ещё висит оттягивающая спину и забирающая последние силы сумка, которую Барбара со стыдливым видом подходит и пытается забрать. Младшая смотрит куда угодно, но только не на сестру и тихонько, схватившись за ремешок, тянет на себя, пытаясь оказать помощь. Капитан крепко держит сумку, не давая поблажек, и возможностей сгладить углы. 

— Милая, тебе стоит сначала объясниться, почему ты целуешь незнакомую девушку у нас во дворе — взгляд Джинн не суровый, он скорее строгий и усталый. Она не пытается ограничить свою сестру в чем то, она всего лишь не хочет допустить недопонимая между ними. Это всё может разрастись из маленькой ситуации в разлад большого масштаба, который может испортить их отношения. Она боится, что младшая попадёт в неприятности или совершит ошибку, которая разрушит её жизнь. Школьница поднимает полный слёз взгляд на сестру и, давясь стыдом, пытается выдавить из себя слова.

— Джинни, прости, Розария она, она пришла к нам в группу месяц назад и с тех пор она так хорошо обращалась со мной. Она дарит мне сладости, обедает со мной, она всегда мила и разговорчива. Она не требует, как все остальные быть идеальной, ей плевать, что на неё косо смотрят. Ты бы видела, как смело она отвечает всем кто к нам пристаёт. А сейчас она вообще проводила меня до дома, хотя сама живёт далеко от школы, и сказала, что переживает за меня, и что если не убедится, как я захожу домой, то не простит себе этого. Я была так благодарна и рада ей что захотела, подарить ей тоже что то, а в этот момент пришла ты, Джинни. Только, пожалуйста, не ругайся и не наказывай меня — на одном дыхании выпалила младшая, иногда прерываясь на внезапные всхлипы. Гуннхильдр старшая всегда была довольно мягкой, когда дело касалось её сестры, это выражалось и в бытовых вопросах, и в редких замечаниях родителей, и школьных работников. Но сейчас ситуация коснулась отношений Барбары. Эта область была ещё неизвестной, ситуация была неизбежна, рано или поздно она бы начала с кем то сближаться. Всё ещё не отпуская ремешок из дрожащих пальчиков, у младшей всё сжимается внутри от напряжения. Тяжело вздохнув девушка молча протягивает руки вперёд и, видя, как младшая мнётся в нерешительности, сама резким движением притягивает её в объятия помогая успокоиться и прийти в себя.

— Дорогая, я и не собиралась тебя ругать, я просто переживаю за тебя — говорит Джинн, подняв голову к потемневшему небу и поглаживая Барбару по светлым вьющимся волосам.

Звёзды, сияющие хитрыми искорками и видимые только здесь, в пригороде, уже показались и смешивались с красными точками, уходящих вдаль самолётов. Некоторое время простояв на сумеречной прохладе, сестры начали мёрзнуть, первое желание зайти в дом выразила Джинн. Только сейчас она заметила, как сильно болят её ноги и спина, до предела напряжённые за этот день. И как сжимается где то в глубине живота её желудок, отчаянно прося еды. 

— Я думаю, мне стоит поесть, чтобы не упасть посреди двора — подаёт голос старшая, говоря шутливым тоном.

Барбара резко поднимает голову, на её чистом, юном лице, видны дорожки недавних слёз, но сами эмоции уже выражают обеспокоенность состоянием капитана. 

— Джинни, что же мы тогда стоим, пойдём скорее, мне кажется дома осталось немного лазаньи— успокоившаяся девочка достаёт ключи, стараясь побыстрее открыть входную дверь и запустить Джинн в тёплое помещение.

— Не, сегодня что-нибудь закажем — тянет старшая, доставая телефон из кармана в поисках выгодной доставки.

Сырная пицца с грибами оказывается столь же вкусной, сколько и вредной. Ещё со школьных лет, этот вид фастфуда остаётся любимыми для капитана, но позволить себе потреблять часто она не может, в силу профессиональных особенностей. На фоне по телевизору идёт выпуск вечерних новостей. Звук устройства убавлен настолько, что различить слова можно только погрузившись в полную тишину.

— Как дела в школе? — бросает она повседневный и до боли избитый вопрос, и сразу же перебивает, не давая ответить — хотя, как я вижу, все очень даже неплохо —

Ни капли не смутившись, младшая тут же выдаёт.

— Ну, вообще то, не очень, честно говоря. Мисс Ламберт снова устроила мне часовую лекцию о том, что такие индивидуумы и девианты, как Розария могут отравлять мне жизнь и лучше держаться от них подальше — в ожидании, Барбара уставляется на Джинн. - Хотела бы я посоветовать послать эту мисс Ламберт куда подальше - проносится не совсем приличная мысль в голове девушки. Джинн целый год работала не только со взрослыми преступниками и хулиганами, но также и с проблемным подростками. Она могла с уверенностью заявить своей сестре и себе, что более важно, что Розария это тот самый хороший человек, попавший в плохие обстоятельства. Что она вовсе не какой-то там девиант, как выразилась эта напыщенная от собственного самомнения преподавательница. Но, вместо прямолинейности Гуннхильдр старшая выбирает манеры и вежливость, отвечая максимально уклончиво, что преподаватель неправ и слишком жёсток, и что лучшей тактикой будет попытка его игнорирования. Получается всё ещё не совсем культурно, но Джинн слишком устала для высокой планки правил воспитания. Чувствуя, что тема закрыта, а коробка из-под пиццы практически пуста, капитан, тяжело вздохнув, собирается встать, как вдруг чувствует тяжесть чужих рук на своих ладонях. 

— Я помою посуду Джинни, считай это моим персональным извинением за всё. Я знаю, как много ты работаешь и мне действительно не стоило ничего от тебя скрывать —

— А вот работать мне теперь придётся вариативно, так что, дома я буду чаще — улыбаясь, говорит Джинн, — но, спасибо за помощь, было вполне неплохо в сравнение с прошлым разом. Стоит ещё заказать из этого места —

Барбара, надевая резиновые перчатки и нанося моющее средство на маленькую губку, интересуется.

— Неужели это наконец то оно, то, чего ты ждала весь год? —

— Возможно и оно — загадочно отвечает старшая, не зная, кого она больше вводит в заблуждение себя или сестру, и тут же поправляет. 

— Надеюсь, что это оно —  

Ватные ноги после работы уже совсем не держат, это Гуннхильдр замечает, когда поднимается из-за стола. Направляясь в коридор, девушка бросает кратко.

— Я в душ, не жди, ложись спать — и исчезает в проёме своей спальни.

Редкий звук капель отражается от стен ванной комнаты, наполняя её единственным источником звука. Ударяясь о водную гладь поверхности, капли превращается в кольца, следующее от ног до груди девушки. Джинн лежит в уже остывшей воде, закрыв глаза и свесив руки выше локтя с бортиков ванны. В воздухе витает едва уловимый аромат геля для душа, заключающий в себе фруктовую палитру с преобладанием персика. Узнай об этих вкусовых предпочтениях лейтенант Альберих, заливался бы смехом, стуча по крышке стола. И по прошествии нескольких минут в предобморочном состоянии, пытался бы сказать, что то язвительное об образе строгого и серьёзного капитана. Мысли об этой картине вызывают у девушки краткую добрую улыбку, которая тут же спадает, стоит ей подумать о том, где её друг сейчас и в каком он состоянии. Может ей следует написать ему или хотя бы мистеру Рагнвиндеру? - Нет, мне нельзя вмешиваться в то, что сейчас может зародиться, тем более Кэйа не маленький и не первый раз ходит в бар -. Лучшим вариантом сейчас было сосредоточиться на задании. Что конкретно нужно будет сделать, какова цель этого всего и кто заказчик? Задание никаким образом не хочет занимать голову, которая начинает болеть. Гуннхильдр трёт мокрыми пальцами виски и переносицу, дабы смягчить боль. - Пора вылезать раз голова начала болеть - проскакивает в мыслях девушки и она, задерживая дыхание, погружается полностью под воду, чтобы смыть остатки шампуня. Там куда не поступает свет от лампы, там, где все звуки превращаются в тугую и мягкую патоку, там, где почти все чувства теряют свою власть, в голове Джинн возникает образ. Образ, что она уже видела, образ, что манит и обжигает, тот что не оставляет в покое. Кислорода катастрофически не хватает, девушка не хочет выныривать из этого плена, не хочет терять этот призрачный силуэт, но инстинкт самосохранения заставляет её с громким вздохом вынырнуть на поверхность. Резко открыв глаза, которые сразу же начинает застилать мыльная вода, стекающая с волос, она тяжело дышит, пытаясь прийти в себя и понять, что сейчас произошло. Джинн списывает все на хроническую усталость и недосып. Что же это ещё может быть, если не загнанный работой в угол организм? Резким движением, выскочив из ванны и на автомате доделывая гигиенические процедуры, Джинн накидывает на себя халат и быстрыми шагами направляется в спальню. Лишь на полпути, она осознает, что сестра может спать и её движения приобретают аккуратный и тихий характер.

Комната встречает её холодом и распахнутым настежь окном. Прикрыв его, она к своему ужасу замечает время на часах. Уже далеко за полночь и перед девушкой встаёт сложный выбор. Первый вариант такой привлекающий и такой опрометчивый - это оставить дела на завтра и выспаться ради отсутствия пребывания в состоянии варёного овоща. Второй, что менее симпатизирующий, но более правильный в глазах Гуннхильдр - это разобраться с делом сейчас, оставив мелочи на завтра. Ища компромисс, девушка не замечает, как уже оказывается за рабочим столом с раскрытой серой папкой, выданной ей мистером Рагнвиндером. Взгляд бегло просматривает страницы, напрочь отказываясь замечать очевидное. С профильной карточки на неё смотрит незнакомка с плаката кафе. 

— Я либо феноменально невезучая, раз из всех возможных людей мне досталась она, либо, как посчитают её фанаты, родилась в рубашке — проговаривает себе под нос Джинн. Из уголка папки она достаёт билет на завтрашнее мероприятие. Листок из плотного картона, покрытого тонким слоем пластика, будто бы краснеет под пристальным взглядом, разглядывающего его капитана. Тонкий ажурный текст занимает не более половины поверхности. Джинн делает вывод о стандартной форме официального приглашения на светские мероприятия, но тут её взгляд притягивает одна на первый взгляд незначительная вещь. Выбитый на пропуске символ распустившейся розы. – Розы, значит, любит - Гуннхильдр медленно и едва касаясь бумаги, проводит указательным пальцем по символу цветка и отчего-то хмурится. Заметив в окне первые лучи рассвета, девушка оставляет все свои дела и как только её голова касается подушки, отключается, провалилась в небытие.