— А что сейчас? — спросил он.

— Ну, поедим, помоем посуду, и предполагалось, что мы можем погулять, но… кажется, погода не располагает, — сказал Богом.

— Монахиня сказала, что мы можем взять местные зонтики, если хотим погулять, — сказал Тэхён. — Только нам придётся, наверное, по двое ходить… нас тут столько, что на каждого зонтиков не хватит!

Это Чонгука более чем устраивало.

— Но на самом деле я бы просто тут посидел… Посмотрел бы на дождь и на горы, на облака… послушал бы, как капли по крышам стучат. Никуда идти и не хочется, мы хорошо прогулялись, — закончил Тэхен.

— Да? А я вот хочу пройтись и облазать все закоулки, шутка ли, безвылазно в интернате сидим, когда ещё шанс будет!

— Ну иди тогда! — не удержался Чонгук. Богом что, тоже не понимает намёков?..

— Тцк. Я, между прочим, тебе хён, — заметил Богом. — Хоть растрясли бы жирок после обеда! Если что, присоединяйтесь.

Он запихнул в рот остатки еды и ушёл, Чонгук и Тэхён остались доедать.

— Ты не хочешь пойти с ним?..- спросил Тэхён, опустив глаза и отставляя тарелку.

— А ты меня прогоняешь? — вздохнул Чонгук.

— Нет, — немного взволнованно усмехнулся Тэ. — Просто ты всегда вместе со мной возишься… мне неловко, что ты не развлекаешься нормально из-за меня.

Чонгук захлопал ресницами.

— Ты что, думаешь, я из-за жалости с тобой? Вовсе нет, Тэхени-хён, ты же мне нравишься! — выпалил он, а потом, смутившись, добавил: — Нет, правда… мне хочется быть рядом, ты клёвый.

— М-м-х-м, — Тэхён закусил губу, улыбаясь. — Неловко.

— Что неловко?

— Я как будто комплимент выпросил. Но, правда, если хочешь, то иди…

Чонгук был так счастлив, что его сплавили в этот интернат, что он познакомился с Тэхёном. Каждый новый день в его жизни становился всё лучше, потому что он был так влюблён. Неужели Тэ не поверит? Но Чонгук не сказал этого. Вместо этого он проговорил:

— Я сейчас как раз там, где хочу быть, Тэ.

Он отставил миску и сделал ещё несколько фотографий Тэхёна. Его кончики ушей окрасились в нежный персиковый. Чонгук его смутил. Дождь зашумел сильнее. Чонгук протянул руку, чтобы коснуться струй, летящих с крыши — они, как занавесь из капель, разделяли мир на «внутри» и «снаружи». И они с Тэхёном были «внутри» — здесь, где сухо и уютно, где пахнет чаем и деревом. Где рука Чонгука на руке Тэхёна.

— Я хочу, чтобы ты знал кое-что, — проговорил Тэхён.

— Что?..

— Я иногда думаю… — он осёкся и поправился: — Мне иногда кажется, что кто-то врёт мне из каких-то соображений. Мне немного трудно доверять людям, но я стараюсь.

— Если ты мне не доверяешь, ничего страшного!

Чонгук сказал это и был довольно горд своей позицией. Он хотел только, чтобы Тэхён чувствовал себя комфортно и добавил:

— Мы совсем недолго знаем друг друга, так что это нор…

— Нет, я хотел сказать как раз, что мне с тобой комфортно, — хихикнув, возразил Тэхён.— Просто… знай.

— О… ох, — краска опалила щёки Чонгука. Это было вполне в стиле Тэхёна, сказать что-то довольно прямолинейно… но это в то же время действовало на Чона, как взрыв бомбы. Он даже не мог найти слов несколько секунд.

— Что такое? — с наивностью спросил Тэ.

— Я-я…

Чонгук просто не мог вот так взять и сказать: «Ты мне нравишься.»

Это было слишком. И здесь много людей! И слишком рано для таких сильных слов… И хотя здесь было потрясающее место для признания, момент был вовсе… неподходящий. От них обоих воняло вегетарианским пибимпабом. Если бы он мог, как Тэхён, сказать такую действительно искреннюю, прямую, но при этом… не «любовную» фразу, было бы здорово. Но с другой стороны, Тэхён не мог иначе общаться. Он вообще не о намёках. Но от его слов всё равно сердце быстрее бьётся. В этом они такие разные…

— Мне просто таких вещей никто никогда не говорил, — признался Чонгук. Это было правдой. Просто он не помнил, с кем из своих друзей, из родных мог быть настолько искренним, чтобы… вот так. Сидеть и, зная самое главное, признаваться, что хорошо. Чонгук считал, что это важно.

— Ты немного странный, да? Ну, по-хорошему, ты такой хороший донсэн, — заулыбался Тэхён. — Ты даже отдал мне свои кабачки. Так что это правда, мне нравится с тобой. Думаю, что когда я решил сюда приехать, чтобы найти друга, я искал именно тебя, — он мягко пихнул его кулаком.

— Я тоже рад, что встретил тебя, — пробурчал Чонгук, сжимая палочки. — Пойдём, ох… пойдём помоем посуду. Хочешь, я помою твою?

— Это излишне, — ответил Тэхён, поднимаясь. — Пойдём. У нас ещё будет урок каллиграфии, ты умеешь писать каллиграфию?..

Писать каллиграфию Чонгук умел примерно, как большинство людей — кое-как. Но это было прикольно. Они помыли посуду, и так как ещё немного времени оставалось до нового занятия, исследовали помещение, в котором они все собрались из-за дождя. Чонгук достал камеру. Наконец-то он мог сделать сто тысяч фотографий Тэхёна в серых одеждах на фоне храмовых построек! От каждого щелчка затвора он испытывал настоящее удовольствие. Эти бумажные окна в клетчатых рамах, лакированное дерево, и пушистые волосы Тэхёна — он постоянно заправлял их за ухо.

— Тебе правда нравится меня фотографировать? — спросил Тэхён.

— Я люблю просто фотографировать, — ответил Чонгук, — но ещё ты действительно привлекательный…

— Мне нравится чувствовать себя привлекательным в твоём объективе, — поделился Тэхён, и Чонгук прижал камеру к груди. Это смущает…

— Как думаешь, красивые кадры получатся, если я буду мокрым? — спросил Тэхён, и Чонгук запаниковал:

— Ч-что?!..

— Только не забывай кнопку нажимать, — посоветовал Тэхён и, распахнув раму, выбежал под дождь.

— Хён! — вскричал Чонгук, запоздало пытаясь его схватить.

Но ему уж точно наружу путь заказан — камера намокнет, и пиши пропало! Тэхён раскинул руки и закружился под дождём, запрокинув голову. Его волосы тут же намокли, завившись крупными чёрными колечками, и одежда потемнела, намокнув от воды. Щёки налились румянцем от смеха и холода. У Чонгука больше не осталось выбора, и он начал снимать — как Тэхён кружился, как по его лицу текла вода, как он мотал головой, разбрызгивая капли, как он потягивался всем телом, красиво жестикулируя кистями своих рук.

— Ах, хён, ну уже хватит! Это же не Сеул, ты простудишься!

Чонгук осторожно положил камеру на ступеньку и побежал, чтоб затащить парня обратно.

— Тут же горы, ветер холодный! А ты мокрый весь…

— Вовсе не весь, ткань халата довольно плотная, да и лето, тепло, — Тэхён оказался в объятиях Чонгука и устроил руки на его плечах.

Чонгук усадил его на террасу и стащил с себя верхний халат, чтобы вытереть волосы.

— Эй, Чонгук-а, это совсем не вежливо по отношению к выданной нам одежде, — промычал Тэхён, терпеливо снося неловкие движения рук Чона вокруг своей головы. — Сонсеннимы могут нас отругать…

— Отругал бы тебя за то, что ты без зонта полез под дождь, — вздохнул Чонгук нервно. — Если нижние одежды не промокли, то с нами обоими всё будет в порядке, а вот если твоя голова будет мокрой, то ты наверняка заболеешь!

Он убрал халат и надел его на себя.

Тэхён был похож на растрёпанную собаку с торчащими во все стороны влажными волосами.

— Хоть фотографии покажи, — тихонько попросил он, цепляясь за рукав Чонгука кончиками пальцев. Это была его привычка — цепляться так за что-нибудь. Чонгуку нравилось, что Тэхён цеплялся за него. На фотографиях он был… мокрым. Его волосы прилипли к лицу, он постоянно жмурился и фыркал, из-за чего не было ни одной фотографии, где он бы не скорчил рожу.

— Эх, не вышло эстетики, — констатировал Тэхён, смотря вместе с Чонгуком кадры.

— Ты что? Да это лучшие фотки в моей жизни!

Чонгук подумал и добавил:

— Но всё равно, не делай так, пожалуйста, больше…

— Пойдём отыщем туалет, может, там есть сушилки для рук! — предложил Тэхён.

Перешучиваясь, они добрались до уборной, и хотя сушилка оказалась жуткой тарахтящей машиной, они кое-как смогли высушиться. После этого Тэхён начал ещё больше напоминать собаку. Пушистого померанского шпица, и Чонгук не отказал себе в удовольствии погладить его волосы.

— А вы где были? Я вас двоих везде ищу! И что это за вид, молодые люди? — ласково поцокал языком Намджун. — Пойдёмте скорее.

Урок каллиграфии прошёл слишком быстро. Чонгуку постоянно хотелось чихать, но к его удивлению, довольно скоро начало вечереть. Из-за их неуважительного поведения и шумных перешептываний их заставили отбивать поклоны ещё целый час, но в итоге приблизилось время вечерней медитации. Так как многие здесь принадлежали к другим конфессиям или не принадлежали к религии вообще, медитацией ограничились, а к молитве мог присоединиться любой желающий. Насколько Чонгук знал, это была довольно обычная программа для посещения храмового места, и завтра будет то же самое. Только из-за дождя они не смогли прогуляться именно по деревне, но это должно было произойти завтра утром.

Тэхён звонко чихнул и поспешно зажал нос рукавом, озираясь.

— Хён, простудился? — поинтересовался Чонгук.

— Нет… не думаю, просто в нос что-то залетело…

— Спать мы ложимся рано и в общей комнате, — проговорил Сокджин, стоя у стопки плотных циновок. — Пожалуйста, воздержитесь… ах, всё равно будете болтать. Ну, хотя бы постарайтесь не мешать остальным обитателям храма! Ночью будет холодно, берите циновки и одеяла, это не Сеул.

Чонгук, уже до жути уставший за этот длинный день, взял циновку и постелил себе в укромном местечке. Они уже закончили все дела, умылись и почистили зубы — толкучки не избежать, — так что уснуть сейчас казалось не такой уж плохой идеей.

— Хён, разве тебе двадцать? — спросил он. — Тебе, наверное, только двенадцать, и ты притворяешься, чтобы пошутить надо мной, — он помог Тэхёну расстелить циновку тоже. — Ты ведь поспишь рядом со мной, да?

— Конечно!

— И я тоже! — Богом, дувшийся на него за то, что его вечно оставляли третьим лишним, плюхнул свою постель.

— Я лягу между вами, — просиял Тэхён, сияя от уделённого ему внимания.

— Конечно, хён, вот, держи это… Циновки не очень мягкие, но если лежать на спине, будет не так жёстко. Вы устали?

— Я ужасно устал, — пожаловался Богом. — Хотя был дождь, я столько всего излазил!

— Мы завтра тоже посмотрим! — ответил Тэхён уверенно. — Само путешествие утомительно… Может, я и не усну, но я так насыщен впечатлениями, что мне точно нужно отдохнуть.

— А, Тэхёни, у тебя такая красивая каллиграфия…

— Ну, хён ведь дизайнер, — заметил Чонгук.

— Пока ещё нет, — смущённо улыбнулся Тэхён. — Но я люблю рисовать…

— Каллиграфия действительно красивая! — заверил Чонгук. — Я тебе уже говорил об этом…

— А твоя каллиграфия совсем рубленая, — заметил Богом.

— Эй, Богом-хён, знаешь что, иди-ка ты спать… а? — проворчал Чонгук.

Свечи погасли, оставив только совсем немного отсветов за пределами зала. Всё погрузилось в темноту, и шепотки улеглись. Слышалось только журчание воды, свист ветра и шелест деревьев, и это сливалось в один монотонный гул. Дыхание людей вплеталось в него, и Чонгук был рад. Впервые за долгое время он был рад тому, что спит не один. Они все здесь были знакомы совсем недолго, но они тут по одной причине, и даже человеку, с которым он перебросился лишь парой слов, он доверял больше, чем своим друзьям. Да мог ли он так назвать тех людей из другой жизни? Он был не один, и не просто не один, а он не был особенным. В плохом смысле особенным. Это было так тяжело, быть особенным. Даже если это не значило ничего плохого, для других это было грехом, но теперь он был не один. После долгой недели в одиночестве это было удивительно приятно.

Чонгук не мог заснуть, слушая дыхание. И ещё, конечно, было здорово, что рядом Тэхён. Совсем рядом. Как только глаза привыкли к темноте, Чонгук повернулся, чтобы посмотреть и узнать, как он спит. Тэ свернулся калачиком. На миг стало его жалко, в этой позе он выглядел беззащитно. Но затем Чонгук понял, что Тэхён пытается согреться. Он ещё и промок днём…

— Чонгуки, не могу заснуть, — едва слышно проговорил Тэхён, разлепив глаза. — Ты тоже?

Чонгук раздумывал, наверное, всего две секунды и тихо приподнялся. Почти все уже спали, так что… Он медленно переполз на циновку Тэхёна, проникнув под одеяло и обвивая его талию руками.

— Вдвоём будет не холодно, я тебя согрею, — пообещал он. — Только чшш… ты… не пинаешься?

— Мхм, нет, — улыбнулся Тэхён, гладя его по голове, и сердце Чонгука пропустило удар.

Он взволнованно облизнул губы и опустил голову на плечо Тэхёна.

— Тебе нельзя мёрзнуть, ты ведь сегодня промок, вдруг ты заболеешь… — с одной стороны, Чонгук больше убеждал себя, с другой, он вовсе не хотел, чтобы с Тэхёном случилось что-то так же, как случилось с Чимином.

— Ты такой хороший, — Тэхён трепетно и нежно его обнял, прижавшись щекой к макушке, и Чонгук почти бессознательно потёрся головой, как зверь, закрыв глаза и вдыхая запах. Как всегда… просто мыло и хлопок. Милый, милый Тэхёни…

— А что скажут учителя, если найдут нас так?..

— А разве мы что-то плохое делаем? — справедливо спросил Чонгук. — Просто скажем правду…

Ему нравилась мысль о том, что им не нужно ничего выдумывать. Им поверят.

— Да, точно, — улыбнулся Тэхён, путаясь пальцами в его волосах.

— Хён, у тебя такие ноги холодные, ты закоченел…

— Зато ты горячий, как печка, Чонгуки. Так приятно, — Тэхён вытянул ноги, чтобы переплести их с ногами Чона, греясь. — Я уже почти не мёрзну… Спасибо.

— Засыпай скорее, хён, — Чонгук провёл по его груди ладонью и остановил её там, ощущая биение сердца.

— Да, — Тэ зевнул. — Завтра рано вставать и день трудный… спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — Чонгук закрыл глаза. Он был так счастлив просто лежать вот так, когда Тэхён ерошил его волосы в благодарность. И его ледяные ножки тоже постепенно согрелись. И вообще всё это… потрясающе.