Чонгук поправил лямку рюкзака и обернулся, крутя головой влево и вправо. Его нос выдавал волнение — ноздри дёргались, как у собаки, которая почуяла что-то вкусное, но никак не могла понять, откуда запах.

Солнце слепило после долгого пребывания в помещении, да и жара… Под майкой кожа уже начинала немного преть. Фу. Опять он будет вонять. Только когда Чонгук отчётливо услышал ласковое тарахтение знакомого мотора, он встрепенулся и безошибочно повернулся в сторону своего хёна, как стрелка компаса — на север. На его лице появилась улыбка. Нос перестал дёргаться. Для вида чуточку помявшись, Чонгук потрусил к подъехавшему мотоциклу; и Тэхён, снявший свой шлем, уже успел состроить укоризненную мордочку.

— Ты опоздал, хён, — сказал Чонгук, тем не менее нежно оборачивая вокруг его шеи свои руки и звонко чмокнув в щёку.

— Прости, прости. Я не уследил за временем, всего-то пять минут прошло, а ты уже дуешься, — Тэхён потрепал его за щёчку, слушая ворчание любимого донсена, и они откатились в тенёк.

— Хён, пять минут без тебя — это много.

— Хорошо, я приложу все усилия, чтобы компенсировать…

Тэхён привлёк его к себе, положив руку на тёмный затылок Чонгука, и коснулся его губ своими, опуская свои ресницы. Тот поддался этому поцелую, порывисто и жадно прихватывая чужие губы, а потом захныкал:

— Жарко…

— Знаю, — шепнул Тэхён.

— Нет, хён, погода жаркая…

— Знаю.

Они отстранились друг от друга, и Чонгук опустил глаза смущённо под тёплым и нежным взглядом Тэхёна.

— Поехали домой, будем обниматься под лёгкий шорох нашего кондиционера, любовь, — сказал Тэхён, всё ещё нежно пощипывая щёчку Чонгука. — Я купил вино. И завтра выходные. Поехали?

— Конечно, хён! — Чонгук расплылся в улыбке. — Но можем сначала чуточку прогуляться? Ох, я не знаю, или поехали? Я хочу тебя поскорее обнять!

— Давай пройдёмся за водой, жара невозможная. Как прошёл твой день?

Чонгук улыбнулся ещё шире. Сейчас его хён будет им гордиться. Это было последнее полугодие его обучения в университете. И год назад Чонгук всё-таки уломал снимать квартиру вместе, слёзно выпрашивая на коленях и клятвенно заверяя, что точно, обязательно, стопроцентно будет учиться на все сто баллов. На все сто баллов, конечно, не вышло, но они уже полгода жили вместе, и, если честно, оно того стоило. Чонгук подрабатывал в сети, Тэхён уже давно работал в фирме, их маленький скромный быт скрашивала вкусная еда, удобный футон и кондиционер, который позволял обниматься хоть при пятидесятиградусной жаре снаружи.

С родителями Чонгук только созванивался и приезжал к ним на праздники — этого было достаточно, а вот у Тэхёна дома он бывал гораздо чаще. И это было чудесно, потому что его родители стали для Чонгука второй семьёй.

А первой был сам Тэхён.

Чон, конечно, любил папу и маму, но… так случается. Дети вырастают, уходят из дома, и заводят семью, и всё остальное отходит на второй план. Теперь у них свой дом, своя семья. Они приедут, рассказывая о своём дне, и Тэхён приготовит ужин, пока Чонгук приберёт их гнёздышко (и закинет в стирку то, что забыл с утра), Тэхён опять намекнёт на то, что хотел бы собаку, и Чонгук пообещает, что у них будет собака, как только он закончит универ и найдёт работу, осталось совсем чуточку, и может тогда и квартирку можно будет побольше поискать, и вообще, мы давно не ездили отдыхать, может, в Сокчо?..

А после ужина они откупорят вино, выберутся на балкон — и будет уже куда прохладнее, и будут пить, обниматься и целовать губы с лёгким виноградным привкусом, и так уютно утыкаться ему в шею носом, там, где волосы начинают чуть завиваться, и класть руки на пояс, прижимая к себе. И Чонгук будет говорить и говорить, какой у него хён замечательный и как он его любит — никогда не надоест, честное слово. И Тэхён будет потом ерошить его отросшие кудри и целовать линию волос, пока ночь не станет совсем глубокой. Они очень устали.

Но Чонгук всё равно спросит — с утра или сейчас? Или?.. И Тэхён наморщит нос и опустит глаза, а потом клюнет его в щёку, прильнёт, напрашиваясь на руки, и Чонгук унесёт его в спальню, чтобы сделать приятно. Чонгуку совсем немного льстит, когда Тэхён упрашивает его. В конце концов, Тэхён старше, и редко когда случаются моменты, когда он начинает заигрывать с Чонгуком, как хитрая лисица. Чонгуку иногда даже кажется, что у просящего хёна появляется хвост и соблазнительная искорка в глазах. И это приятно, знать, что ты желанный.

А Тэхён думал о том, что ему очень нравится жить со своим возлюбленным донсеном. Как Чонгук утешал его в моменты грусти, поддерживал в первые рабочие дни, и как всегда был рядом, и как не продавливал его и не нарушал личных границ. И не ждал ничего. Не ждал, пока Тэхён «захочет». Но Тэхён предполагал, что ему просто нужно время — чтобы чувствовать Чонгука как самого себя. И им было хорошо вдвоём.

— Знаешь, что я люблю в тебе больше всего? — шепнул Тэхён в губы Чонгука во время ленивых поцелуев.

— Что ты любишь, скажи, хён?

Чонгук был готов ловить каждое слово.

— Я люблю, что ты — это ты. А я — это я… Но мы всё-таки мы… — Тэхён сморщил лоб. — Ты… понимаешь?

— Конечно, Тэ-Тэ, понимаю. Я это я, ты это ты, и благодаря этому и вопреки этому мы всё-таки можем быть нами вот такими хорошими.

— Какой умный донсен, — проворковал Тэхён, обнимая его лицо ладошками и потеревшись о его нос своим. — Какой же ты у меня драгоценный… мне так хорошо. С тобой…

— Я сделал тебе хорошо?

— Конечно, но я не про это…

— Я тоже не про это. Давно, когда мы встретились… Понимаешь?

— Мгм.

Тогда, в интернате, когда ещё не заканчивали фразы друг за друга, дурачась, и не встречались у ворот университета.

— Ты сделал мне хорошо. Так хорошо, что до сих пор замечательно…

И тепло, объятия, и тёмные поцелуи, так, что «я тебя люблю до неба» чувствуется и без слов.

— Мы навестим на следующих выходных Намджуна? — сонно спросил Чонгук, водя ладонями по животу Тэхёна. Господи, кондиционер всё-таки вещь.

— Мгм, — уже на грани сна отозвался Тэхён. — Надо съездить. Надо…

— Спи, — Чон в последний раз поцеловал Тэ в висок и закрыл глаза сам.

***

— Всё будет хорошо, — Хосок одной ладонью обхватывал руль, а второй — нервный кулачок Чимина.

— Я знаю, знаю, — запричитал тот. — Сок, я нервничаю в допустимых масштабах, ведь это мой первый день… Ну и к тому же, — он нежно улыбнулся Хосоку, — ты подвозишь меня до работы.

— Как я могу не подвезти своего будущего мужа, — шутливо отозвался Хосок. Чимин стукнул его по плечу.

— Ты придурок, Сок, ты ещё даже не сделал мне предложения.

— Рано или поздно, так или иначе, — закатил глаза Хосок.

— На дорогу смотри! Балбес… Вообще не взрослеешь…

— Вот смотри, мы уже пререкаемся, как женатики, — прыснул тот. — Неужели ты сомневаешься, что я однажды встану перед тобой на одно колено? Смотри, мы даже живём вместе, и встречаемся уже сто лет.

— Что позовёшь, не сомневаюсь, — иронично ответил Чимин. — Да боюсь, что откажусь!

— Ну, не говори таких вещей, мой хороший, — жалобно заскулил Хосок, гладя его коленку.

— Тебя в узде надо держать.

— … купить уздечку? Я могу тебя классно прокатить!

— Хосок.

Есть вещи, которые не меняются. Может, они и к лучшему не меняются. Чимин покраснел и запыхтел. Хосок продолжил поглаживать его коленку.

— Ты маленький хитрец, — заметил он. — С виду ангелок, а на деле тот ещё чертёнок. Не знаю, как долго ты бы собирался хранить от меня этот секрет, может, я должен был узнать, уже когда мы приедем?

— Ну Хосок… я боялся, что не выйдет.

— Ну что могло не получиться?

— Ну что, что… В результате-то ты всё равно у меня всё выпытал, — Чимин закатил глаза. — О, мы приехали уже, да? Ох, я так рад, я так рад… первый рабочий день!

Его глаза заблестели от слёз — снова, потому что это не первый раз, когда он плакал. Хосок припарковался и достал для него салфетку, чтобы промокнуть глаза.

— Не волнуйся слишком сильно, это не атомный реактор, — посоветовал он. — Хорошо? Проводить тебя?

— Да, пожалуйста, — промямлил Чимин. — А дальше я уж сам…

Они выбрались из машины и направились к дверям.

— О? Смотри-ка, тебя встречают! — заметил Хосок.

Юнги отворил дверь сразу же, как только увидел их и улыбнулся Чимину.

— Доброе утро! Хорошо добрались?

— Доброе. Хорошо, только он нервничает, — Хосок пожал протянутую руку.

— Я всё ещё здесь и могу говорить, — напомнил Чимин. — Доброе утро, учитель Мин, — он склонил голову в знак приветствия и тоже пожал руку, впрочем, не скрывая радостной улыбки. Юнги тоже улыбнулся, и мелкие морщинки собрались у его глаз.

— Добро пожаловать, учитель Пак.

Конец.