Август, 2015 год

Кап. Кап. Кап.

— Всё в порядке, — шептал голос за спиной. — Всё так и должно быть.

Кругом пульсировала вязкая чернота. Точно живое существо, она подкрадывалась со всех сторон к пятну блёклого света в надежде его поглотить, но растворялась дымом у самой кромки.

Кап.

Единственный звук в этом изолированном пространстве, не считая биения сердца, что отзывалось гулом в голове и вторило пульсации вокруг.

Кап.

— Всё правильно.

С пальцев тяжёлыми каплями срывалась кровь и падала в уже свернувшуюся лужу под ногами. Кап. Глухо, едва слышно. И всё же звук пронзает чёрный вакуум насквозь, пробивает слои кожи, мышц и костей, всверливается в хребет, в виски, в самую суть. Кап.

Неровный круг света подрагивал, грозясь померкнуть. Выцветший отголосок прошлого, словно проекция старого кинофильма. Она лежала на грязно-серой брусчатке неподвижно, с неестественно подогнутой под остывающее тело ногой, со слипшимися паклями каштановых волос. Глаза затянуло белёсой пеленой, в которой отражалось мерцание несуществующего фонаря.

Кап.

Кровь влажно блестела на обнажённой груди и на тонкой шее с порванной кожей. Казалась совсем свежей, манила слизать её языком с холодеющего трупа. Голос снова прошептал:

— Сделай шаг.

Ноги не слушались, но подчинялись шёпоту из темноты. За первым неловким шагом последовал новый, твёрже, затем ещё один. Каждый сопровождал глухой чавкающий звук.

Её тело не успело окоченеть. В объятиях окровавленных рук она смотрелась так естественно, словно не покидала их. Словно оставалась жива. Только голова с распахнутыми глазами безвольно повисла на чужом предплечье.

Кровью совсем не пахло. Пахло металлом и спиртом. Едкий больничный запах боли и дезинфицирующихся в спиртовом растворе хирургических инструментов. Чем ближе к открытой ране на шее, тем ярче эта горчащая вонь.

Тело дрогнуло. Через мгновение ладони трупа обдали щёки могильным холодом, а по-прежнему запрокинутая назад голова будничным тоном выдала:

— Да, я выйду за тебя.

Выпущенный из объятий труп шмякнулся обратно на залитую кровью брусчатку словно испорченная кукла. Получив долгожданное разрешение, чернота сотнями игл вонзилась в холодное тело и моментально объяла узкое пространство освещённого переулка.

Прежде ритмичный стук сердца превратился в неистовый грохот. Из давящей отовсюду тьмы вновь прозвучал голос:

— Мне нравится, что связь между нами причиняет тебе страдания, лейтенант.

Выплывшие из-за спины руки властно схватили за шею и подбородок, почти вывернув голову назад, а перед лицом вспыхнули серые глаза.

Гилберт нервно вскинулся.

Кожа блестела, простынь насквозь пропиталась потом. Он машинально пошарил по соседней половине кровати в поисках Мишель, но нащупал только остывшую постель — ушла. Пальцы сжались в кулак. Уже осознав реальность, он всё равно не мог отделаться от жуткого видения и шумно дышал, смаргивая сон.

Хуже него только она.

Воспоминание об Амелии, убитой во сне, — забытой целую жизнь назад Амелии — принесло характерный спазм под рёбрами. Гил вдруг побледнел, соскочил с кровати и рывком распахнул ближайшую дверь. В следующую секунду его вывернуло прямо в ванну. Выпитая пару часов назад кровь выходила наружу с примесью желчи и разлеталась розовыми брызгами по облупившейся эмали. Держась за борт ванны, Гил силился сдержать позывы, но рвало его до тех пор, пока желудок не опустел. Тело снова прошиб пот.

Когда окончательно отплевался, он изнурённо сполз на кафельный пол и привалился плечом к раковине. Глаза под закрытыми веками лихорадочно дрожали как при болезни.

— Блядь...

Откуда-то тянуло сквозняком. Наверняка оставили открытым окно на кухне ещё с ночи, когда курили. Сейчас он дорого заплатил бы за то, чтобы Мишель находилась рядом, но сам постоянно её прогонял.

Кое-как встав на ноги, пошатнувшийся Гилберт повернул кран смесителя. Нужно смыть это дерьмо. И заодно избавиться от привкуса во рту.

В распахнутое кухонное окно лился яркий солнечный свет. На редкость отвратное утро. Сигареты лежали там же, на подоконнике. Гил провёл рукой по лицу и со вздохом шагнул под лучи. Потребность в никотине будет поважнее физиологических слабостей. Он с силой захлопнул густо закрашенную зелёной краской створку, и кухня погрузилась в привычный мрак.

Чувствительное после рвоты горло раздирало от дыма сигарет, но с каждой едкой затяжкой восстанавливалась связь с реальным миром. Хотя пальцы ещё подрагивали. Гилберт невольно вспомнил о небольшом тайнике под потолком в вентиляции между ванной комнатой и туалетом, где несколько лет хранилась последняя героиновая заначка. Когда он с этим в очередной раз завязал? Семь лет назад, десять? По человеческим меркам не так уж давно, а по меркам вампира, чьё тело восстанавливается за месяц, всё равно что впервые начать. Не мигая, Гил смотрел на тлеющий огонёк, подбиравшийся к самому фильтру, и думал. Думал, думал... Затем потушил окурок в переполненной пепельнице и подкурил новую сигарету.

В жопу.