Магический мир был в шоке и ужасе. А как же? Из самой охраняемой в мире тюрьмы сбежал самый опасный в мире преступник. И это вам не Азкабан и Сириус Блэк, это сам Гриндевальд сбежал из Нурменгарда. Аврораты всего мира стояли на ушах, и британский — в частности. И даже в особенности. Ещё бы. Волдеморт-то развоплотился уже сколько лет назад, а Пожиратели Смерти ведь остались. Гриндевальда называли новым лидером чистокровных, новым командиром Пожирателей, и в британском аврорате всерьёз полагали, что освободили его британские аристократы. Например, Сириус Блэк. В общем бардак стоял тот ещё.

Что думали на эту тему Волдеморт и Пожиратели, Поттер понятия не имела. Догадывалась только, что Волдеморт не порадовался. Ещё бы — такой конкурент. Такой конкурент, который на пике своего могущества никаких последователей не клеймил, никаких последователей не пытал, не зацикливался ни на каких школьниках и охватывал своими идеями весь мир, а не одну только магическую Британию.

Гриндевальд взял это всё на заметку, но пока что ничего не предпринимал — отъедался, лечился, думал, как решить проблему своей спасительницы.

Жасмин он, кстати, устойчиво переименовал в Хеде. Это имя нравилось девушке куда больше, чем предыдущие — оно ничего не значило. Оно никак не относилось к её родителям. Оно просто было. А когда от Луны пришло очередное письмо, в котором она называла её Хеде, девушка поняла, что теперь её так и зовут. Даже Мэриголд согласилась, что мама у неё теперь Хеде. Остальные дети гостили у Луны, и, наверное, думали так же, как и она.

— Волдеморта этого прибить бы, — пожаловался ей однажды Геллерт.

Хеде в ответ рассказала ему всё, что знала о крестражах.

— Проведи ещё раз ритуал поиска, — посоветовал он ей. — Я его модифицирую, чтобы мы увидели не только образ и окружение, но и точки на карте.

От количества же крестражей он был почти в шоке.

— У меня у самого есть крестраж, — признался он. — Но один, и всё прилично сделано. Я думаю, раз крестраж оказался в тебе, а от тебя отскочила его авада, то его душа уже растрескалась настолько, что кусочки начали откалываться самопроизвольно.

Хеде только вздохнула. Ей всё это было неважно, лишь бы избавиться от этой гадости. Но из его слов она вычленила главное.

— А где твой крестраж? Не бойся, не трону, могу поклясться. Просто хочу знать. Вдруг ты умрёшь, не успев вытащить крестраж из меня? Придётся мне тебя воскрешать.

Геллерт искренне рассмеялся.

— Ритуал с костью, плотью и кровью тебе не понравился? — спросил он.

— Фу, — выразила своё отношение Хеде.

— Ладно, — улыбнулся он. — В Нурменгарде. В библиотеке… ну, там, где в моё время была библиотека, сейчас не знаю, что там. Там есть дверь, чёрная, с символом даров смерти в углу. Она видна только тем, кто действительно хочет меня воскресить и не желает мне ничего плохого. Больше защиты нет. Ну… почти. Там маленькая комнатка, в ней один лишь стол. На столе — мой символ из чистого золота. Он хорошо зачарован, его можно уничтожить только адским пламенем или ядом василиска. Так вот, крестраж — стол.

Хеде громко рассмеялась.

Лето закончилось спокойно и тихо. Правда, каким-то образом в их мирный городок забрели два дементора, но от них Хеде попросту убежала. Да, конечно, по совести надо было их прогнать, чтобы они не навредили маглам, но девушке было совершенно искренне наплевать. Никого из жителей этого города она не любила и не жалела. Никто из жителей этого города никогда не жалел её.

Лето закончилось. Они с Луной, как всегда, сходили вместе за покупками. Поразились тому, как мусолил магический мир побег Гриндевальда. Хорошо хоть на этот раз никто не думал, что беглый преступник немедленно побежит убивать её. Было бы смешно.

На пятый курс она возвращалась в школу уже без Гриндевальда в сумке. Она купила ему палочку в Лютном, он забрал половину добытых для него книжек, выдал ей сквозное зеркало для связи и свалил в закат, обещав звонить по зеркалу. «Сделать всё возможное» он поклялся, так что Хеде не беспокоилась. Ей вообще было не о чем беспокоиться.

В школе всё было по-старому. Разве что на место Пожирателя Смерти пришла кошмарная министерская жаба. Жаба почему-то терпеть не могла персонально Хеде и придиралась ко всему, к чему могла, хотя девушка была тишайшей и спокойнейшей из всего курса. Впрочем, её внимание быстро отвлекли на себя остальные идиоты-однокурсники, так что всё было хорошо. Почти. Почти, потому что жаба начала проверять, все ли ученики в спальнях после отбоя. Где живёт Хеде, никто не выдал, но она, к величайшей радости жабы, залетела на месяц отработок, и теперь пришлось снова ночевать в мальчишеской спальне Гриффиндора. Ну, по большей части она сидела в сумке, лежавшей на кровати за задёрнутым пологом. Полог без её разрешения не открывался, и, к тому же, на него была повешена сигналка. Она «отпирала» полог (но не снимала сигналку) только на ночь, чтобы Амбридж, случись ей зайти, спокойно могла посмотреть на спящую Хеде.

С отработками у Амбридж она хорошо развлеклась. Первый раз честно исписала много строчек своей кровью, второй раз — тоже, но в конце подменила перо и утащила пару волосков зловредной жабы. В третий раз она подменила перо в начале, с обычного на кровавое, и всё оставшееся время наслаждалась тем, как жаба мучается и в ужасе смотрит на свою руку, на которой отпечатываются кровавые слова, но не может даже сказать Хеде остановиться, не может вообще ничего с этим сделать — любые слова или действия для того, чтобы прекратить пытку, не выходили наружу — при мыслях об этом тело будто бы каменело.

Ну а что эта жаба хотела — у милой и спокойной Хеде в консультантах был темнейший и искуснейший маг столетия.

— Ой, профессор, уже два часа как отбой был, а я и не заметила. Вы не проводите меня до гостиной факультета, пожалуйста? — закончила она пытку на сегодня.

А через пару дней она рассказала обо всём близнецам Уизли, и перо у Амбридж кто-то счастливо свистнул. Ещё, наверное, весь оставшийся год Амбридж мучилась и страдала — ради такой шикарной шутки и ещё более шикарной мести за весь факультет близнецы даже — впервые, наверное, за всю свою школьную жизнь — начали писать конспекты. Учителя нарадоваться не могли. А она ничего не могла с этим сделать — при любой мысли о словах или действиях всё тело будто бы каменело. Да и не носили близнецы перо на её уроки. Отдавали на время Рону.

Пока Хеде училась, ухаживала за детьми и пытала Амбридж, большой мир не стоял на месте.

Из Азкабана сбежала куча Пожирателей Смерти. Поговаривали, что их освободил сам Гриндевальд. Сам Гриндевальд говорил, что пришлось убить на месте всех Лестрейнджей, но вот остальные были совсем не против присоединиться к его последователям, которых он внезапно нашёл по всей Европе. Точнее, на месте он убил Лестрейнджей-мужчин, а Бэлла перед смертью успела сбегать под империусом в банк.

Он нашёл и обезвредил все крестражи. Кроме, конечно же, Хеде. С Хеде было сложно. Но он, по крайней мере, показывал ей свои наработки. Хеде мало что понимала, но он говорил, что надеется локализовать крестраж в конкретной части её тела (может, даже в кусочке кожи) и потом попросту удалить. Хеде, конечно, условную руку отрезать не желала, но вот если кусочек кожи — это можно и потерпеть. Волдеморта нужно было убить. Геллерт без уничтожения последнего крестража пока не мог этого сделать, но половина Пожирателей Смерти, остававшихся на свободе, уже сбежала к нему под крыло. Метки-то он снимать научился.

Летом после пятого курса, успешно сдав СОВ, Хеде сидела дома — в чулане и в сумке — и учила детей готовить, колдовать, варить зелья и читать. Луна на этот раз ради разнообразия гостила у неё. Геллерт собирался тоже прийти к ней в гости. И познакомиться, наконец, с Луной и со всеми её детьми.

И не пришёл. И на следующее утро она узнала, что он убит.

Сначала, как всегда, от Луны. Потом — из газет.

Геллерта убил Дамблдор — и, боже, как же она ненавидела старика в этот момент! Наверное, так же, как на втором курсе, когда погиб Салазар (кстати, да, ненависть за Салазара тоже никуда не девалась). И ничего не меняло даже то, что Геллерта можно было воскресить. За прошедшее время он тоже стал ей другом, он единственный, кроме Луны, беспокоился за неё, он единственный, кроме Луны, хотел знать, как у неё дела. Он стал ей третьим другом. Вторым — живым. Она не могла простить его смерти. Даже временной.

Потом она поехала в Германию. Луна согласилась (сама предложила) остаться вместо неё под оборотным.

Снова — самолёт, попутка, на этот раз — водитель под империусом с левой палочки. Шесть километров пешком. На этот раз Нурменгард охранялся своими обитателями — последователями Геллерта. Да, он снова избрал Нурменгард своей твердыней. Сказал, что крепости неприступней в мире нет. Что ж, его право.

Её не узнали, естественно. Геллерт никому о ней не говорил. Рыжей малолетки без каких-либо знаков и пропусков там никто не ждал. И, разумеется, Хеде не была такой дурой, которая сказала бы «я пришла воскресить Гриндевальда». Она не знала, как ей следует объяснять своё присутствие, но точно не так.

Бой был недолгим. Взрослые боевики против шестнадцатилетки. Много взрослых боевиков. И вот она оказалась в камере Нурменгарда. Там же, где в своё время сидел Геллерт — ей это сказал некий Кэрроу — бывший последователь Волдеморта. Сказал ей гордиться. Со смешком, с издёвкой. Хеде не гордилась, конечно, но оценила. Оценила и человека, который просидел в этом месте пятьдесят лет и не сломался. И её ярость только укрепилась от этого.

Она просидела там сутки. Потом забытая в отнятой у неё сумке Мэриголд наконец нашла свою маму. Сейчас при ней была только сумочка с наспех сделанной комнаткой для Мэриголд внутри, домашняя осталась в Британии. Так что неудивительно, что забытый ребёнок быстро устал там сидеть. Забытый ребёнок оцепенил всех, кто ему мешал, поблуждал по замку и нашёл маму. Нашёл — и освободил. Хеде могла по праву гордиться Мэриголд. В оцепенении был весь замок.

Хеде напоила зельем из мандрагоры всё того же Кэрроу. В качестве мести, конечно. Она забрала у него палочку заранее, но при его оживании всё равно пришлось увернуться от кулака. Но с ним одним, да ещё и без палочки, она справилась легко и просто. Он понадобился ей для того, чтобы узнать у него, историка доморощенного, где в замке библиотека. Полдня блуждать здесь, как Мэриголд, Хеде не собиралась.

В библиотеке действительно была дверь. За ней действительно была маленькая комнатка. В ней действительно были только стол и значок даров смерти на нём. Кэрроу под империусом принёс ей всё, что было необходимо для ритуала. Она два дня варила нужное зелье, а он чертил нужные символы и руны. Вот странность — если человеку под империусом сказать начертить ровнейшие круги, то он и начертит ровнейшие, с первой попытки и без особого труда.

Провела ритуал.

Провела ритуал — и была в шоке. Геллерт возродился молодым. Ну как, молодым, когда он крестраж создал — лет в пятьдесят? Но. Белые-белые волосы, мощное, красивое тело. Она, конечно, покраснела и быстро прикрыла это тело мантией. Но разглядеть-то всё успела.

— Хеде, — попенял ей Гриндевальд, — ты занимаешься темнейшей магией, ты воспитываешь шестерых юных василисков, ты год пытала преподавательницу, но ты краснеешь от вида голого мужчины?

— А может я не от смущения, а просто ты мне понравился, — огрызнулась она, чтобы это самое смущение скрыть.

А на самом деле — ведь правда, понравился.

— О, я польщён, — фыркнул он в ответ, одеваясь. Да, Хеде была предусмотрительна, одежду она ему принесла. — Я надолго умер?

— На пять дней, — ответила она. — Слушай, почему ты не сказал своим сторонникам, что я такая есть и я своя?

Теперь смутился уже он.

— А что, они тебе мешали?

— Пройдись по замку, полюбуйся. Надеюсь, у тебя достаточно запасов зелья из мандрагоры?

— Они тебе сильно мешали, — сделал вывод Гриндевальд.

— Они посадили меня за решётку. Бедной Мэриголд пришлось самой меня искать!

— И что, они не смогли справиться с трёхлетним василиском всей толпой? — возмутился Геллерт.

— Нет, дети подросли, и теперь им не надо смотреть в глаза даже в человеческом обличье, — поспешила встать на сторону своих недавних пленителей девушка.

— Мда, — задумчиво изрёк Гриндевальд и подошёл к Амикусу Кэрроу. — Финита.

— Шеф, вы воскресли!! А она…

— Она — моя тайная и самая доверенная сторонница. Надо было, конечно, её вам представить, но я не думал, что умру так скоро, и не поспешил.

Амикус уже понял, что произошло, и только ошалело посмотрел на девушку.

— Я Хеде, — представилась та.

— Дядя Геллерт!! — по библиотеке пронёсся маленький оранжевый ураганчик, и остановился, только повиснув у Гриндевальда на шее. Тот придержал девочку.

— Ты же говорила, их у тебя шесть?

— Да, — пожала плечами Хеде.

— Тогда почему ты снова взяла с собой именно эту мелкую?

— Она тебя уже знает.

— Этого-то я и боялся, — пробормотал он.

— У тебя не найдётся порт-ключа до Британии? — сменила тему Хеде. — А то у меня не было денег на обратный билет.

— Опять магловские самолёты?

— Зато Дамблдор не отследит. Так не найдётся?

— Найдётся, не беспокойся. Ты даже не останешься на ужин?

— На этот раз там Луна под оборотным меня изображает. Она сама предложила. Она, конечно, гений, но если кто-то из этих тварей поднимет на неё руку, я себе этого не прощу. Так что я за неё волнуюсь.

— Каких тварей?

— Есть там… твари. Мне всё не терпится их убить, так что поскорее захватывай власть в Британии.

Геллерт со смешком кивнул.

Как он расколдовывал сторонников и объяснял им произошедшее, Хеде уже не видела — она унеслась домой, к Луне и детям.

Единственное — Геллерт успел дать ей свой знак, чтобы в следующий раз она могла показать его и не иметь проблем с его последователями. Знак был золотой — как у самых важных его приближённых.

На следующую ночь ей снился Геллерт.

Дальше лето прошло спокойно. Разве что с Луной и остальными детьми Геллерт так и не познакомился.

На шестом курсе ЗОТИ преподавал профессор Снейп. Количество отработок поднялось до небес. Но на этот раз Хеде не стала никого мучить. Свой же. Она специально уточнила у Геллерта. Оказалось, Снейп — его агент. Наверное. Геллерт не был уверен в его преданности, но пока не проверял. Всё равно ничего важного горе-шпион не знал. Хеде при случае решила проверить его сама. Но, на самом деле, её это мало волновало.

Волновал её план.

План был прост, как и все удачные планы Хеде до этого. Дать ребёнку встретиться с Дамблдором и посмотреть ему в глаза.

Проблема была в том, что Дамблдор при этом должен был быть без очков. Хеде была почти уверенна, что они — артефакт, и вопрос ещё, с какими свойствами.

Да, Хеде ничего не прощала.

Ни Салазара. Ни Геллерта. Ни собственного ужасного детства и отвратительной юности.

С Луной она свой план не обсуждала — и была почти в шоке, когда та, сидя за рейвенкловским столом за ужином, вызвала на агрессию однокурсницу и подралась с ней. И якобы случайно попала заклинанием Дамблдору в лицо.

Очки развалились. Из косой раны текла кровь, заливая бороду и колокольчики в ней.

Вызвали Ксенофилиуса Лавгуда, встал вопрос об исключении из школы.

Хеде плакала, обнимая Луну, и шёпотом обещала, что она спокойно доучится в Дурмстранге. И спрашивала, в основном себя: зачем?

— Затем, что ты единственная, — ответила Луна на её мысли.

Что «единственная» она уточнять не стала.

Вечером, почти ночью, дети вышли на охоту. На всякий случай — сразу все. Хеде стояла у директорского кабинета и смотрела в стену. Вслушивалась в тишину.

Наконец, они вышли.

— Мама, мы сделали! — радостно сообщила Вайолет.

Хеде выдохнула и расслабилась. До этого она и не понимала, насколько напряжена. Она отлипла от стены и вошла в кабинет директора.

Дамблдор стоял памятником самому себе, протянув кому-то правую руку. Наверное, собирался спросить, что здесь делают маленькие дети. Хеде для верности приложила его парочкой заклинаний и связала. Сделала невидимым и подняла левитацией. Дети залезли в сумку. Сначала она хотела воспользоваться камином в его кабинете, но он оказался закрыт так надёжно, что эта идея была отвергнута. Так что она пошла прочь. К выходу из замка.

Она надеялась, Геллерт простит ей её маленькую шалость.

— Мистер Поттер, потрудитесь объясниться. Что вы делаете в коридоре после отбоя?

Ну конечно. Спокойно дойти до выхода ей было не суждено. Ведь мантия-невидимка ещё в прошлом году была одолжена Геллерту.

Но — вот он и шанс кое-кого проверить.

— Профессор, — ласково сказала она, доставая значок Гриндевальда, — как хорошо, что вы мне встретились! Вот вы-то мне и поможете. — Снейп онемел. — Мне нужно воспользоваться камином. Ваш кабинет вполне подойдёт.

Сначала у неё была идея прокатиться на фестралах, они достаточно быстры, чтобы можно было хоть до Германии, но раз уж ей встретился профессор Снейп…

Профессор Снейп отмер.

— А не многого ли вы хотите, мистер Поттер?

— Профессор, — мягко сказала Хеде, — вы же видите: мой знак — золотой. Ваш же, я знаю, бронзовый. Вы обязаны мне подчиняться. К тому же, как вы прекрасно знаете, вам не доверяют. Неужели вы не хотите укрепить своё положение? Вам ведь всего лишь нужно дать мне возможность попасть в Нурменгард.

— Как вы попали к Гриндевальду, Поттер?

— Не ваше дело, профессор.

— Вы, Поттер, такой же нахал, как и ваш отец. Ещё и смеете отдавать мне приказы! Сто баллов Гриффиндору, и мы сейчас же идём к директору! Ладно я, но вы же не понимаете, во что вляпались! Гриндевальд опасен, куда опаснее, чем Волдеморт, а вы всего лишь подросток, тупой малолетний кретин, он убьёт вас за любой проступок! Или же, что даже вероятнее, вы попадёте в Азкабан за свои выходки!

— Боюсь, профессор, это вы сейчас наиболее близки к смерти за проступок. Возможно, даже немедленной. Да, мне шестнадцать лет. Но вы, боюсь, никогда не будете воспринимать меня всерьёз. В этом ваша основная ошибка. Напоминаю: у меня золотой знак, у вас — бронзовый. — Она наколдовала патронуса. — Луна, — обратилась она, — иди к кабинету профессора Снейпа. Мы пойдём в Нурменгард через его камин.

— Поттер, я не понял, — прошипел Снейп, — вы что, угрожаете мне смертью?

— Не совсем, но близко к этому. Пойдём те в ваш кабинет, — невозмутимо сказала Хеде.

У Снейпа не нашлось слов.

Хеде взяла его под империус. И спокойно и целенаправленно пошла вперёд.

Впрочем, империус профессор сбросил. Она сразу же встала в стойку, но он лишь зло и грубо спросил:

— Какое у вас задание, Поттер?

— Не скажу, — легко сказала Хеде. — Можете, если хотите, сходить со мной и узнать.

И профессор почему-то послушно пошёл за ней.

— Поттер, вы такой же наглый ослоумный кретин, как и ваш отец.

— Профессор, ну вы что, ничего нового сказать не можете? Я постоянно слышу от вас одни и те же ругательства.

О да. Теперь она могла себе это позволить.

— Поттер… Поттер, что это?

Упс. Снейп наткнулся бедром на невидимого левитируемого Дамблдора.

— Причина, по которой мне нужно в Нурменгард. Идите быстрее.

У кабинета уже стояла Луна.

— Доброй ночи, профессор, — мягко сказала она. — Хеде, поздравляю.

— Пока не с чем, пока надо дотащить его до Геллерта.

— Геллерта? — переспросил Снейп.

— Ну не до Волдеморта же.

Снейп снова не нашёлся с ответом.

Они подошли к камину. Хеде взяла щепотку летучего пороха, обхватила Дамблдора рукой. Наверное, его борода подметала пол. Она не видела.

— Нурменгард, кабинет Геллерта Гриндевальда.

Вслед за ней прошли Луна и Снейп.

Геллерта в кабинете не было, но Хеде знала, что у него на камине стоит сигналка, и он скоро придёт. Наверное, она его разбудила.

Снейп снова нашёл время попортить окружающим настроение:

— Лавгуд, — зло прошипел он, — вы-то как попалим в услужение к Гриндевальду?

— Она не в услужении, — зашипела в ответ Хеде.

— У меня нет в окружении никакой Лавгуд, — раздалось от двери.

— Привет, — сказала Хеде. — Это Луна Лавгуд, я тебе о ней рассказывала.

— Доброй ночи, мистер Гриндевальд, — дисциплинированно отозвалась Луна.

— Вот именно, что ночи. Хеде, какой смысл был меня будить? И зачем с вами этот? — Он кивнул на Снейпа.

Она фыркнула.

— Ты же знаешь, что без смысла я не прихожу.

И взмахом палочки сняла невидимость.

— Дамблдор?! — в шоке отозвались и Снейп, и Гриндевальд.

— Зелья из мандрагоры, извини, не купила. Да, прости, что не поставила тебя в известность, но ты бы кинулся меня отговаривать и запрещать всё подряд, а у меня была уникальная возможность. Ну, и, ты-то уже два раза ему проигрывал.

— Так у вас ещё и задания никакого не было? — взвился Снейп.

Геллерт, не удостоив его и взгляда, заткнул его невербальным силенцио.

— А ты, значит, не проиграла.

— А я и не боролась. Я просто… познакомила его со своими детьми.

— Ладно, — вздохнул Геллерт, — я понял. У тебя и правда всегда есть уникальная возможность.

Он снова поднял Дамблдора левитацией.

Хеде подошла к окну, и, смотрясь в стекло, как в зеркало, вернула волосам рыжий цвет.

Снейп скинул силенцио. Сиильный, сволочь.

— Шеф, — осторожно обратился он, — как вы завербовали Гарри Поттера? И… зачем?

— А как мне удалось захватить Дамблдора, вас, значит, не интересует? — едко спросила Хеде. — Кстати, Геллерт, он мне хамил. Ну, то есть, он шесть лет этим занимался, но, узнав, что я из твоих, не перестал.

Геллерт приподнял бровь.

— Гарри Поттера, — ехидно сказал он, — я никогда не вербовал. — Он протянул Снейпу перстень с Воскрешающим камнем. — Можете прямо сейчас вызвать свою школьную подружку и спросить у неё, кого она изволила породить на свет. А за хамство старшим по званию я подумаю, что с вами сделать. 

— Хеде Поттер ты тоже никогда не вербовал, — заметила Хеде, смотря на ошарашенного Снейпа. — И даже Хезе Поттер.

— Это да, — согласился Геллерт. — Но это уже совсем другая история. Выберите себе комнаты, их в замке много, и идите спать, — сказал он. — Устроишь где-нибудь детей, потом сделаем им детские и всё такое. Или ты тоже хочешь пообщаться с родителями?

— М… нет, — вздохнула Хеде. — Я никогда их не знала.

— И не хочешь узнавать?

— И не знаю, о чём с ними говорить. Да и… вряд ли они рады такой дочери, как я.

— Отчего же, Поттер. Вы для них идеаль… дочери?!

— Вот-вот, — фыркнул Геллерт.

— Я занималась темнейшей магией, использовала непростительные, отправила на смерть Дамблдора, год пытала преподавательницу и стала многодетной матерью в тринадцать лет. А, да, ещё вытащила Геллерта из тюрьмы. Думаю, они, все такие светлые и героические, мне не порадовались с того света.

— …Что?

— В общем, лично я пошла спать, — резюмировала Хеде.

— А я лучше останусь, — сказала Луна. — Я, наверное, потом тоже с мамой поговорю.

— Хорошо, — кивнули ей Хеде и Геллерт.

И Хеде действительно пошла спать. Геллерт же забрал Дамблдора. Наверное, в пыточную. Или вроде того. Больше его никто никогда не видел.

С Луной и Геллертом Хеде встретилась утром за завтраком.

— У твоей мамы было много нарглов, — сказала ей Луна. — Она громко кричала. Пересказала ему всю твою жизнь. Ну… почти. Говорила, что её девочка пошла по неправильному пути, потому что её все считали мальчиком и не давали ничего доказать.

— Ну, в принципе, всё так и было, — сказала Хеде.

— Ты так считаешь? — спросил Геллерт.

— Не совсем, но… в принципе, да.

— Ладно.

— Но, думаю, если бы я была мальчиком, я бы верила Дамблдору. И не встретила бы вас. И у меня не было бы детей. Это была бы очень идиотская история, — усмехнулась она.

— Да, — серьёзно сказала Луна. — Ты дружила бы с Уизли и Грейнджер. Полезла бы искать философский камень, добровольно убила бы Салазара, выступала бы против Амбридж во главе группы с названием «Армия Дамблдора», год бегала бы по лесам в поисках крестражей и в конце полезла бы второй раз отбивать аваду лбом.

Геллерт рассмеялся. Хеде подумала, что, знай он Луну, ему не было бы так весело.

— Тогда я очень рада, что я не мальчик, — сказала она.

***

Крестраж из неё был извлечён тем же летом. Геллерт действительно отрезал кусочек кожи, и остался небольшой овальный шрам. Овальный — вместо её знаменитой молнии. Её в принципе всё устраивало.

Они с Луной счастливо окончили Дурмстранг. Спокойно и на отлично.

Геллерт захватил власть в Европе. На большее он не замахивался, справедливо оценивая свои возможности. Но и так было вполне неплохо. Вопреки опасениям многих, Статут Секретности снимался постепенно, и постепенно же маги учились пользоваться достижениями маглов. Геллерт по достоинству оценил современный мир. Он считал, что можно быть выше маглов, только умея больше, чем они, а не просто — другое.

Почти сразу после того, как Хеде окончила Дурмстранг, Геллерт предложил ей пожениться. Он не объяснял причин этой своей идеи, но Луна сказала Хеде, что он на самом деле полюбил её. Хеде Луне верила. Сама она не знала, умеет ли она любить, но Геллерт был из тех людей, за которых она готова была убивать, и она посчитала, что этого достаточно. К тому же, он тоже ей очень нравился.

Они оба создали по крестражу и условились воскрешать друг друга при необходимости. По их общему мнению, такое бессмертие было куда удобнее любого другого.

Наверное, можно сказать, что жили они долго и счастливо.