— Дашк, ну она же моя мама все-таки. Она меня, наверное, любит — Лена обреченно уткнулась в плечо подруги, пачкая ее пижаму своей кровью

— Моя хорошая, не любит она тебя — начала Бурлюкало, отстраняя от себя подругу — Повернись, пожалуйста — Минина развернулась, понимая,что возражать, впринципе, бесполезно. Даша была всегда права. Разбитая губа пульсировала, вата, смоченная в спирту, коснулась открытой раны. Елена вцепилась в Дашкину руку, но девушка только осторожно стерла слезы с ее щеки — Ты понимаешь, Леночка, что это не один, не два раза, это уже длится сколько… Лет пять точно, ну открой глаза уже. Ты за четверки по квартире летаешь, ты думаешь я не помню, как пошла тебя провожать, твоя мамаша закрыла дверь с улыбкой, а я стояла и слышала крики? 

— Да помню я — шепотом огрызнулась Минина — жалко, что перед огэ избили, спихнуть на «упала-ударилась» не выйдет. 

Дарья не сказала ничего, только прижала подругу к себе, не замечая обеспокоенный взгляд своих родителей в дверном проеме. Она понимала, что пока подруга сама не захочет — ничего из ее затеи не выйдет. 

***

— Лен, ты в порядке? — подъездная дверь дернулась и вышел Руслан. Он увидел подругу, которая сидела на асфальте и курила, накинув на плечи кожанку Жени. Рядом стояла неначатая банка энергетика. По лицу девушки стекали слезы, которые при свете луны казались алмазными. 

— Не особо — хрипло отозвалась она, двигаясь в сторону — Чего не спишь?

— Сам не знаю — Герасименко сел рядом, жестом приглашая ее в объятия. Минина кивнула, облокачиваясь на друга. Ее горячие слезы капали на ладони Руслана, мелкая дрожь пробивала — Расскажешь? 

— А ты хочешь слушать? — Ленка ответила в своей привычной резкой манере. Она огрызалась только тогда, когда сердце очень хотело защиты, любви, ласки, понимания, но гордость и непреклонный характер не давали этого сделать. 

— Хочу — мягко ответил Рус, заправляя прядь волос ей за ухо. Он сам не знал, как сдружился с ней. С такими, как Елена не уживаются — с такими договариваются. Лена — человек-диалог. С ней иначе нельзя. 

— А ты Женьке не расскажешь? — она вывернулась из его объятий и пристально посмотрела в глаза. Прожгла сине-зеленым холодом. 

— Никогда — Герасименко отлично понимал, кому он это обещает, что не имеет никакого права даже заикаться о том диалоге, который сейчас произойдет между ними. 

— Тогда слушай — энергетик пшикнул, банка открылась, хлопнула пачка с сигаретами, щелкнула зажигалка, Лена закурила. 

— Я, на деле, в начале десятого класса с Женькой начала ради выгоды романтиться. Ну… Знаешь. Он живет не далеко, за мной хвостом тогда бегал. Мои родители же переложили заявление на соц.эконом в физмат. Втайне от меня, я об этом узнала, когда Даша позвонила и сказала, что я с ней в одном классе. Посралась с семьей я тогда знатно… Моя дражайшая мать сломала мне руку за слова о том, что я переложу согласие, а отец протаскал за волосы по всей квартире, потом… Потом прижал к стене и душил, пока у меня в глазах не потемнело. Я поняла, что гиблое дело что-то менять и уступила…

Никого в этой блядской семейке не волновало то, что с математикой у меня отвратительные отношения, а тут… Первого сентября Ханпира посадила меня за одну парту с Женей. 

Ну пацан. Красивый. Видно, что нравлюсь. За все, кроме пятерок, меня избивали поэтому… В голове созрел план. Я начинаю играть в любовь, он влюбляется еще больше, а любимой девушке и математику дать списать не жалко — Минина горько усмехнулась, докурив до фильтра и затушив о, подаренную Сашкой, пепельницу — Так и продолжалось где-то до декабря. Пока… Не произошло то, что я до сих пор считаю возмездием за все то, что я сделала Егорову. 

***

— Шлюха! — женщина наотмашь ударила девушку так, что та упала на пол — Набрала 500 грамм, это куда годится?! Ты так ходить собралась?! Говорила же не жрать с утра!

— Отстань — сквозь зубы процедила Елена, приподнимаясь с колен. Флисовые штаны смягчили удар, но от ледяного ветра в квартире обычный лифчик не спасала. 

— КАК ТЫ МАТЕРИ СКАЗАЛА?! ПОШЛА ВОН — Наталия схватила дочь за руку, потащила прочь из подъезда, вытолкнув в сугроб у лавочки — Пока не похудеешь — не вернешься. 

Железная дверь с хлопком сообщила о том, что она закрыта. 

Девушка медленно замерзала. 

Ночь. Зима. Улица. 

— Кс-кс-кс — раздалось откуда-то из-за угла. Минина вздрогнула. 

— Вас еще не хватало — прошептала она, увидев как минимум троих бомжей. Сердце бешено заколотилось. Она понимала, что с ней могут сделать три нетрезвых мужика. Бежать? Некуда. Просить открыть — бесполезно, ей никто не откроет. 

— А почему тут стоит такая красота и одна? — один из этой компании подошел к ней и попытался схватить. Лена отскочила к двери, но до боли прикусила губу от осознания, что сама же загнала себя в угол. От подъезда убежать было невозможно. 

— Да что ты ломаешься, тебе понравится — ее схватили за руки, вжали в ледяной металл. Кожу обожгло холодом. 

Девушка закрыла глаза 

— ОТОШЛИ ОТ НЕЕ — крик разрезал мертвенный ужас и мужчина в страхе отшатнулся. 

Тут же упал на землю от чьего-то удара. 

— Живая?! — такой родной голос, такие родные теплые руки отодрали ее от двери, прижали к себе и накинули одежду — Все нормально?! Они не успели?!

Елена с ужасом подняла глаза на спасителя и увидела Егорова. Он стоял на кромешном ветру в одной футболке, придерживая свою куртку на плечах девушки. 

— Женя?! Ты тут откуда?!

— Сам не знаю — парень застегнул молнию и протянул девушке руку — Пойдем со мной?

— Пойдем — она сама не знала, зачем это сделала, зачем пошла, зачем все это. Просто впервые поверила кому-то, кроме себя. 

— Вот так и вышло… Я хотела бросить его, но потом поняла, что влюбилась и было поздно… Я очень люблю Женьку сейчас, я поняла это зимой, когда пошла с ним. Понимаю, что сейчас звучит абсолютно абсурдно, так, словно я неспособна любить, но…

Герасименко нежно уткнулся в ее макушку и приобнял так, чтобы девушка перестала дрожать. 

— Я боюсь, что Женя об этом узнает, что поймет и бросит, что — Минина не выдержала и разрыдалась

— С чего ты взяла? 

Сквозь всхлипы Руслан различил пожимание плечами и погладил подругу по спине. 

— Не думаю, Лен. Половина этого в прошлом, ты живешь с ним почти год, вы через столько прошли и… Все видят, как ты его любишь, насколько сильно доверяешь. 

— Руслан — она вцепилась в его ладонь — Пообещай что… 

Спасешь нас, если Женя вдруг обо всем узнает. 

Герасименко кивнул, смотря в сине-зеленые глаза. Он клялся своей душой, сердцем и практически жизнью. Клялся Лене. Девочке, которая больше не могла держать эту боль в себе, девочке, которая доверяла слишком тяжело, но если верила — то навсегда. Бешеная, резкая, ядовитая.

Но не с ними. 

Она все еще вздрагивала от резкого замаха, прижималась к Егорову или рефлекторно выхватывала перцовку, правда уже не так часто, как раньше. 

Девушка оттаивала. Любила, позволяла  любить, расслабиться, не ждать удара. 

Училась беречь. Прятать клыки и острый язык. Училась жить и защищать. 

А они взамен защищали ее. 

И оба не знали, сколько они так просидели, просто с рассветом вернулись в квартиру, на цыпочках обошли спящих друзей, Руслан лег на надувной матрас, а Лена юркнула к Егорову под бок. Прижалась к груди и прошептала:

— Прости меня, Жень. Прости меня за все. 

Пиликнул телефон, оповещая о пришедших баллах ЕГЭ, но они сделали вид, что не услышали. Елена заснула, ее дыхание постепенно выровнялось, сердце билось спокойно-спокойно. 

Ей наконец-то стало легче дышать. 

— Спи, моя любимая девочка, которая больше не плачет. Я люблю тебя — произнес Егоров, целуя ее в дорожку от слез. 

Руслан и Лена не знали, что Женя в эту ночь не спал…