Тук. Тук. Тук.
Казалось бы, стук, раздавшийся с такими паузами, казался бы угрожающим, если б не то, каким лёгким было звучание. Первое время Скарамуш сомневался, что ему не почудилось…
Повторного стука не было ещё целых две минуты – человек явно терпеливый, но настойчивый. И что ему только надо?
«Пусть проваливает», — решил Скарамуш, старательно игнорируя лёгкий интерес. Кого могло занести в глушь, где одни старики?
— Внучок, посмотри кто там, пожалуйста, — с перерывом на кашель попросила старушка в соседней комнате.
— Конечно, — голос непривычно мягкий, такой путешественница слышала лишь короткое время, когда единственное имя, что он помнил, было «Странник». Голос для общения с незнакомцами, да людьми, кому знать о его прошлом не положено.
Странник поднимается с насиженного места, ткнув иглу в грудь тряпичной куклы, и отложив на столик. Значит, придётся открыть незваному гостю… Погода замечательная, вряд ли это несчастный путник – опять же, глушь. Потерявшийся солдат? Кто-то из соседей за солью зашёл?
Все вопросы отпадают, стоит Скарамушу открыть дверь.
Вопросы отпадают – появляется желание немедленно захлопнуть дверь перед собой, потому что он не хочет верить в то, что этот человек, именно, чёрт возьми этот, каким-то образом оказался здесь и что-то хочет.
Боже, да неужели.
— Я боялся, что больше не найду тебя, — человек чуть-чуть смеётся.
Лучше бы не нашёл, честно думает Скарамуш, пытаясь сглотнуть ком в горле.
— Какими судьбами? — губы Странника кривятся в неумелой улыбке.
— Ну, — человек, будто задумавшись, прикладывает пальцы к подбородку, постукивая по нему, не спеша отвечая: — в прошлую нашу встречу ты так и не попрощался…
Человек хихикает, пытаясь заправить прядь красных волос за ухо, но та слишком короткая, и снова спадает на то же место.
— Расслабься. Я всё ещё не собираюсь тебя убить…
Скарамуш разочарованно вздыхает – лучше бы это было так. Что за неловкие явления посреди нихера, если не с целью убить?!
— Кто там, внучок? — старушка, должно быть, почувствовав неладное после долгой паузы, подошла сзади, и, прищуривавшись ненадолго, стала рассматривать гостя.
— Никто, бабуль, он уже ухо..
Старушка всплеснула руками, ненавязчиво толкая Странника в сторону от прохода:
— Архонты всемогущие! Да как уж «никто», это же Каэдэхара Казуха!
— Вы знакомы? — глупо поморгав спросил Странник.
— Я однажды укрывался у неё от солдат сёгуната, — Казуха неловко потёр шею, и взял руки старушки в свои. На его фоне её кожа становилась будто ещё более дряблой и зелёной, а сосуды и вены заметнее. — Как ваше здоровье, бабушка? Исправно ли пьёте лекарство?
— Ой, да помру я скоро, че пить-то эту дрянь…
— Что ж Вы, бабушка, с ним гораздо дольше жить будете.
Казуха говорил нежно. Совсем не похоже, что он всего лишь скрывался у неё пару дней или ночей, но кто знает – может он просто очень легко проникает в чужие сердца и остаётся там надолго.
— Полно обо мне, ты сам как, внучек? С дороги устал небось, ночь на дворе, ужинал хоть, маленький?
Странник позволил себе смешок – она общается с ним как с беспомощным котёнком.
Ошибочно мнение, что люди с добрыми глазами и белыми ручками в самом деле чисты и невинны. Даже на руках безупречного Каэдэхары была кровь и преступления… Но он от того ещё занятнее Скарамушу кажется. С какими мыслями он убивает? Отмаливает ли после их души? Сколько сакэ уходит на глушение чувства вины?
Но интерес не мешает ему постоянно сбегать не прощаясь, надеясь однажды встретиться в неблагоприятных условиях и получить нож в печень, но предпочтительнее, конечно, был бы клинок Легендарного Иссина в грудь.
— Спасибо, я не голоден. Только устал немного, но на рассвете мне снова в путь. Я зашёл пообщаться со… Странником тет-а-тет, бабушка, позволите?
Старушка хрипло засмеялась, кивая с прикрытыми глазами. Её голос был полон снисходительности взрослого к детям, и надо сказать, Скарамуш не многим позволял рядом с собой такое отношение, однако старушка была действительно доброй и выручила его с жильём в Инадзуме, в обмен попросив лишь помощь по хозяйству. Денег у Странника всё равно не водилось, поэтому он легко согласился, и не заметил, как прошло почти полгода со встречи с Каэдэхарой. Что ему вдруг могло понадобиться?
— Общайтесь, конечно… Я всё же поставлю воду кипятиться. Смотрите мне, не обижайте друг друга, — старушка пригрозила пальцем, как малым детям, и позволила Казухе и Скарамушу удалиться в выделенную последнему комнату.
Казуха почти непринуждённо сел на татами. Слово «почти» здесь потому, что аристократическую осанку даже годами бегства не вытравишь из человека. Может, потому и характер у него такой ровный – держит себя в узде пока это представляется возможным, пока не уснёт. Это всё загадки-загадки-загадки, ведь Скарамуш, как бы ни хотел, не мог бы узнать наверняка, такому, как он, человеку, никто не стал бы доверять своё прошлое.
Потому что он своё и сам едва ли сможет.
— Как ты нашёл меня? — прочистив горло наконец начал разговор Странник.
— Ветер подсказал, — мягко улыбнулся Казуха той улыбкой, которую Странник не выносил. От неё внутри всё плавилось и переворачивалось, будто навороченное оружие Снежной.
— Птичка напела то есть? — хмыкнул Скарамуш, наконец-то опускаясь на татами чуть поодаль.
— Можно и так сказать, наверное…
Они погрузились в молчание. Казуха, должно быть, думал о чём-то своём и чувствовал себя нормально, а Скарамуш должен был немедленно занять себе руки, иначе он точно сойдёт с ума рядом с этим самураем. Он взял в руки тряпичную куклу, которую не закончил, и вернулся к делу.
О, этот самурай. Самурай с загадочными туманными намерениями и странными реакциями на новую искренность о истории его клана, самурай, который словно видит твою душу и всю подноготную, если посмотрит прямо в глаза.
Кроме того, самурай с отличной фигурой и прекрасными глазами алой листвы клёна. Нежным голосом и самым обыкновенным почти неприметным запахом, от которого чувствуется не то беспечность, не то безопасность.
Этот самурай. Решил с ним подружиться. Совершенно неясно зачем.
— У тебя ко мне какое-то дело? — раздражённый неясной тишиной вновь поинтересовался Странник.
— Верно.
Молчание.
— Ну? Что за дело?
— Не торопись, — Казуха чуть усмехнулся, посмотрев на Странника снисходительно. А вот это уже наглость! Как будто он ничего не понимает! Хуже того – он действительно не понимает! — Я покажу тебе… в полночь.
Странник перевёл взгляд на часы. До полуночи оставалось ничтожное количество времени… час с лишним. Казуха, тоже заметив это, хмыкнул, и прислонился спиной к стене, опустив голову. Вновь некоторое время длилось молчание.
…Молчание почти на десять минут.
— Придурок, ты заснул что ли? — возмутился Скарамуш, легонько пнув ногу Казухи, что была согнута в колене. Та покачнулась пару раз из стороны в сторону, а он открыл лишь один глаз.
— А что? Время ещё есть…
— Коли пришёл «пообщаться тет-а-тет», так расскажи, каким дьяволом тебя дёрнуло найти меня, — потребовал Скарамуш и, гордо вздёрнув нос, принялся вышивать кукле глазки, будто ему вовсе не интересен ответ.
Было ли ему правда интересно? Пожалуй. Разве не странно искать того, кто в прошлом причинил вред твоей семье, а после бросил, и ни словом, ни духом исчез чуть ли не на полгода? Так себе начало дружбы.
— Это… почти случайно. Я проходил мимо и услышал описание знакомого человека и решил убедиться, что моя догадка верна.
— Зачем? — Буркнул Скарамуш, закрепляя нитку. Глаза вышли очаровательно ровными и нужной формы, потому он позволил себе улыбку, и обрезал нить уже крайне довольный собой.
Казуха тихонько посмеялся. Будто в этом есть что-то смешное, ну что за бред! Разве не странно, что кто-то просто вдруг решает найти вину своих проблем и не убивать, а продолжать пытаться стать другом?!
Скарамуш вдруг осознал, что его мысли временами даже надоедливо сильно вертятся вокруг смерти, особенно от рук Каэдэхары. С его прошлым это не то, что совсем удивительно, но… временами даже мешает.
Хотелось бы искреннее радоваться их встрече. Хотелось бы действительно чувствовать себя его другом.
Хотелось бы доверять.
Но как есть. Пустые мечтания ни к чему не приведут – и с этой мыслью Скарамуш стал сосредоточеннее пришивать пряжу к голове куклы, делая причёску куклы пушистее. Это заняло совсем немного времени, даже одна эта глупая деталька… и следующая…
— Ты закончил? Давай выйдем на улицу.
В ответ после недолгого молчания послышалось злое «ай» с шипением и причмокивающим звуком. Когда Каэдэхара перевёл взгляд на Странника, тот смотрел на него почти обиженно, дуя губы и фырча. Кажется, он укололся… хотя это не объясняет обиду в сторону Казухи, который ничего не сделал.
— Секунду. Осталась пара деталей.
Стежок за стежком, алая нить оставляла свой след на тельце куколки, пока Скарамуш не закончил, с особым трепетом закрепляя нить без узла и отрезая лишний кончик нити.
— Уже уходите? — с лёгким волнением за обоих парней спросила бабушка у порога, кутаясь в шаль.
— Да, бабушка, я должен успеть показать ему кое-что. Не волнуйтесь, я верну его Вам к утру, — Казуха сладко улыбнулся, приложив ладонь к сердцу в знак искренности. От этого действия у Скарамуша закружилась голова и он вышел чуть раньше, тихо попрощавшись.
Они шли молча. Казуха уводит их всё дальше и дальше от домиков, пока впереди не показался небольшой островок, не удостоенный имени, несмотря на то, что на нём бывали торговцы и вечно висели фонарики, по ночам освещая прекрасные листья сакуры.
Островок был маленький, даже скорее крошечный, и имел странную форму – он будто вырастал ввысь, внезапно обрываясь над водой, так и не достигнув приличных размеров. Но в этом было что-то отчасти милое.
Казуха присел на самый край острова, свесив ноги вниз, похлопал по земле, призывая Скарамуша последовать его примеру, и улыбнулся.
Скарамуш сел рядом, почти не заботясь о личных границах. Каэдэхара единственный, с кем он может позволить себе такое, единственный, от чьего присутствия рядом бывает хорошо.
На лицо Казухи падал мягкий тёплый свет, и лёгкая печаль в его взгляде было слишком хорошо видна при таком освещении.
— Почему ты позвал меня сюда? — поджав губы и чуть нахмурившись спрашивает Странник.
Казуха переводит взгляд на Скару, улыбается с заговорщической искрой в глазах, и вместо ответа прикладывает палец к губам, кивнув в сторону города.
Инадзуму отсюда видно просто прекрасно. Островок небольшой, но из-за того, что Инадзума тоже потихоньку возвышается, здесь она словно на ладони лежит. Ночь украшает город разноцветными огнями, вверх летят фонари – Скарамуш не может вспомнить ни единого повода для этого.
Не так далеко от них и от города вдруг раздаётся громкий хлопок, нет, взрыв, секунда, и вот небо уже раскрашенно яркими искрами. Разноцветные бутоны огней ссыпаются вниз, оставляя яркие следы, исчезают, за ним появляются новые, золотые рыбки, кошечка, бакэ-дануки, кицунэ, сакура, всё с лёгкими перерывами на обычные, но не менее красивые, фейерверки.
Казуха смотрел едва дыша, Скарамуш чаще смотрел на Казуху, чем на небо. Выражение восхищения на его лице было в разы прекраснее.
— У меня есть кое-что для тебя, — прервал молчание Скар и, дождавшись, пока на него обратят внимание, достал из рукава хаори ту самую куколку. — Не хочу распинаться. Просто бери.
Он вложил куклу в чужую ладонь небрежным движением, с нажимом, будто Казуха собирался отказаться, и тут же отвернулся. Вероятно, боялся увидеть чужую реакцию.
У игрушки была мягчайшая пряжа в качестве волос, белая преимущественно, но с небольшой красной прядью справа, вышиты красной шёлковой нитью глаза, а на груди вышит крошечный кленовой лист, внутри которого расположено сердце. На пастельном оранжевом яркое-яркое алое сердце. Кропотливая и очень аккуратная…
Долгое молчание друга вынудило Скарамуша посмотреть на Казуху. Тот слабо улыбался, поглаживая большим пальцем вышитое сердце на тельце куклы. Его взгляд был немного туманен, полон мыслей.
Скарамуш прочистил горло, выдавив из всего своего волнения только:
— Ну?
— Мне нравится, — не поднимая глаз ответил Казуха, и прижал куклу к сердцу. — Ты сам её сделал, верно? Очень красиво… Прости, мне кажется, оно многое для тебя значит, поэтому я задумался. У меня тоже есть кое-что для тебя.
Казуха поднял взгляд и улыбнулся самой нежной улыбкой, но на секунду Скарамушу показалось, что в его глазах вот-вот заблестят слёзы. Это было необычной реакцией, но… Честно, сложно сказать. Последний раз Скарамуш дарил кому-то что-то от всей души лишь пять сотен лет назад и уже забыл, как люди реагируют на проявление… привязанности.
— Люмин рассказала мне кое-что о тебе, — Странник почему-то напрягся, — поэтому, я решил, что тебе, возможно, понравится…
Казуха передал в руки спутнику мешочек с чем-то мягким и сыпучим внутри, по ощущениям на почти четыреста грамм. Он был красивого бардового цвета, перевязанный бантом широкой золотой нитью с кисточками.
Осторожно развязав нить, Скар раскрыл мешочек, заглядывая внутрь.
— Я слышал, ты любишь покрепче, — хихикнул Казуха.
— Это?… — Скарамуш поднёс мешочек к носу, вдыхая крепкий насыщенный запах чая.
— Шен Пуэр. В Ли Юэ он особо ценится любителями чая, но в бóльшей части общества он кажется многим слишком горьким, — Казуха улыбнулся, наклонив голову набок.
Скарамуш медленно кивнул со странной улыбкой, завязывая узел заново, не так красиво, как это было сделано раньше, но всё же аккуратно. Потом он поднял глаза к небу, что теперь выглядело почти пустым без фейерверков, но всё же красивым. Потом рассмеялся, громко, похрипывая и жмурясь. Казуха смотрел недоумевающе.
— Ты. Привёл меня сюда. Сделал мне подарок, — пояснил своё весёлое настроение он, смахивая крохотные слёзы с глаз. — Как будто я тебе важен.
Скарамуш улыбнулся с прищуром и не без боли во взгляде.
Зачем было говорить то, что ранит тебя? Зачем пытаться убедить себя, что ты никчёмный и абсолютно одинокий?
Казуха, вместо размышления над этими вопросами, бесспорно его волнующих, вдруг притянул его в объятья. Он обнимал лишь одной рукой, уложив чужой подбородок себе на плечо, но крепко. Шляпа съехала, Скарамуш замер и затих.
— Ты важен.
В ответ ни звука, ни движения.
Казуха отпустил, насилу улыбнувшись.
— Я надеюсь, что тоже тебе не безразличен. — Он вдруг сжал куклу в руке сильнее. — Раз уж ты тоже приготовил мне подарок, ещё не зная, куда я тебя отведу.
Скарамуш виновато поджал губы. Каэдэхара ему больше, чем важен. Больше, чем что-либо на свете, но рассказать ему об этом… тяжело.
— Что за ночь сегодня?
— Ёимия уговорила комиссию Ясиро провести иностранный праздник. Кажется, она узнала про него, когда пообщалась с одним из Предвестников…
У Скарамуша сначала на затылке волосы дыбом встали, и лишь спустя пару секунд он вспомнил, что его не могут искать. Его не существует.
— Вот оно что, — слабо улыбнулся Скарамуш, уперевшись локтем в колено, и уложив лицо на ладонь, после нежнейше продолжил. — Что ж, тогда с Новым годом, Каэдэхара Казуха.
Казуха потупил взгляд в небо, пытаясь что-то вспомнить, потом ответил:
— С новым счастьем.
Они оба знают, что инадзумский Новый год ещё впереди, почти через месяц. Но никто не знает, увидятся ли они. Никто не знает, куда их занесёт судьба, но оба безмерно счастливы видеть друг друга здесь и сейчас.
— Последние пару лет я праздновал этот.. ну, не этот, но ты понял, день в одиночестве или с попутчиками, которых едва знал.
— Я не праздновал вовсе.
— Оу…
Скарамушу не было ясно, почему Казуха вдруг погрустнел, но он почувствовал лёгкий укол вины.
— Забудь. Сейчас у меня есть ты.
Казуха поднял взгляд на спутника и широко улыбнулся.
— А ты у меня. И я счастлив.