20 июля 2022, 15:09
Иккинг сидит в своей комнате на втором этаже, вслушиваясь в чириканье жутких жутей и всматриваясь в сливовое небо за окном. Деревянный посох почти не ощущается в руке из-за жёстких кожаных перчаток. Он пытался крутить его голыми руками, но быстро понял, что от этого потом будут больно жечь ладони и оставаться занозы, и уже на следующий день сделал себе перчатки. Они были простые, но удобные, вышитые из кожи Беззубика без добавления других материалов. Взгляд мельтешит по стенам и снова опускается на предмет в руках, рассматривая все детали.
Посох длинный, немного короче чем у матери, но форма такая же: узкое основание и плавной волной расширение к концам. На концах посоха сделаны отверстия для костяных колечек, которые хорошо стрекочут при движении. Дерево само по себе тёмное, но выкрашенное в чёрный цвет с примесью красного и жёлтого для мелких акцентов. Краски яркие, дерево гладкое от хорошей шлифовки и радует глаз. Он сделал его около месяца назад, когда вернул Валку на Олух вместе с её стаей и принял решение готовиться к войне с Драго Блудвистом. Этот безумец создавал свою армию драконов, потому вопрос о тренировке собственных рептилий стал очень остро. Им нужна была великолепная дисциплина и быстрое управление войсками, которого не добиться только голосом или рукой (также нужно учитывать обстановку на войне: шум, крики, суета). Поэтому Иккинг в срочном порядке начал учиться управляться посохом и нашёл этот способ тренировки драконов более удобным чем предыдущие.
Он скользит пальцем по основанию своего орудия, выглаживая невидимые узоры и выемки на дереве. Всё это очень непривычно. Иккинг откидывается на кровать и прикрывает глаза, прикидывая в голове время и понимая, что у него ещё есть пара минут перед тренировкой. Всадник решает прислушаться к своим эмоциям за это время. Грудь мирно вздымается, натягивая чёрную броню, но под сердцем всё равно начинает прорастать беспокойство. Ему непривычно. Всё это: статус драконьего тренера (и, вместе с этим, главного отвечающего за них на острове), тренировка целой большой армии, а не привычной боевой группы, война с главным военным лордом севера – это как-то слишком странно. Иккинг не уверен в том, что готов к таким свершениям.
Но его племя нуждается в обратном: они смотрят на него, как на лидера, который необходим для победы. Да, пускай не такого сильного как отец, но уже как на будущего вождя. Молодого всадника, который раскрывается и вступает в свою силу, ведя за собой драконов и людей. Он не может оплошать, чувствуя на себе тяжесть этих взглядов, наполненных гордостью, надеждой и постоянным ожиданием. Иккинг задрал свою планку слишком высоко, когда приручил ночную фурию и сразил Красную смерть в свои четырнадцать лет. Конечно, после такого, от него будут ждать всё больших и больших побед, сумасшедших результатов, но Иккинг совсем не знал, сможет ли он дать их. Ему вот-вот будет всего лишь восемнадцать.
Он с грустным вздохом закрывает глаза и долго жмурится, пытаясь успокоить накрывающую тревожность. Это почти не помогает и ему приходится выйти на улицу, вспоминая, что сейчас должна быть тренировка. Иккинг идет по хрустящей кромке снега, привычно улыбается, но его губы неровно подернуты нервозностью, которую могут заметить некоторые внимательные взгляды. Среди них оказывается его мать, которая бережно кладёт руку на плечо, гладит его и пронзительно заглядывает в лицо.
— Ты выглядишь встревоженным. Что-то произошло?
Иккинг мельком поджимает губы, раздраженный тем, что от Валки ничего не спрячешь. Она всегда видит если ему плохо, и от этого всадник чувствует себя слегка уязвимо. Он всё так же смотрит на драконов, а не в её бирюзовые глаза и отвечает:
— Это не то… Что можно обсудить перед тренировкой, мам. Просто… Пойдем на арену, — Иккинг фыркает и уходит вперёд, покрепче сжимая посох и отводя мысли к насущному. Это не помогает избавиться от корня тревоги, но временно тушит её, позволяя заняться делами.
Валка смотрит ему в спину. Её высокие, героические скулы напряжены, линия губ прямая и твёрдая, поджатая от напряжения, а глаза очень отчётливо сияют льдом на бледном лице. Сделав пару глубоких вдохов-выдохов, она опускает взгляд, берёт свой посох за спиной (прикрепленный до этого к её броне специальными ремешками) и двигается за сыном. Теперь у неё под рёбрами тоже скребется тревога и очень боязливое ощущение того, что она слишком многое упустила в жизни своего ребёнка. Он жил без неё восемнадцать лет и сейчас им так много нужно догнать, наладить и обсудить. Иккинг, конечно, не злился на неё и простил, согласился начать всё сначала, но Валка все равно очень боялась, что уже слишком поздно что-то менять и у неё так и не получится настроить доверительную связь с сыном. Между ними по-прежнему была стена неловкости, которая хоть и начала таять за месяц общения, но все равно пока что крепко держала свои позиции и мешала свободно общаться. Валка надеялась, что когда-нибудь она избавится от глубокой вины внутри себя и сможет спокойно жить с Иккингом и Стоиком как нормальная семья. Грозокрыл, почуяв растерянность своей всадницы, боднул её в плечо и заурчал, чтобы немного приободрить. Валка только погладила его корону и поторопилась к арене.
* * *
Иккинг как всегда двигался уверенно рядом с драконами и это отражалось в его запахе и настрое, который быстро подлавливали звери. Тренировка далась легко, новые команды были быстро выучены и отточены, с помощью уже обученных драконов. Рептилии Валки приняли Иккинга и выполняли его команды, уже зная движения посоха, а остальные просто смотрели на них, запоминали и делали так же. Самое сложное, научить первых драконов – потом дело пойдёт быстрее, потому что новым зверям будет с кого брать пример.
С этими мыслями Иккинг выходит с арены, любуясь уже тёмным небом и идёт в сторону дома, когда его мягко приостанавливает Валка. Он немного удивлённо смотрит на неё, а потом заметно смущается, догадавшись, о чем сейчас пойдёт речь.
— Иккинг… — она выглядит взволнованно и неуверенно, прямо как сам всадник. — Я. Понимаешь… Я знаю, что меня не было очень долго в твоей жизни..
— Мам, — Иккинг слегка пожимает плечами и мягко улыбается, — Всё в порядке. Я не в обиде. Правда. Я и сам хотел сбежать после того как приручил Беззубика, потому что понял, что не смогу никогда убивать драконов. Понял, что мне не место в племени, чей девиз: "Убей дракона или умри". Так что я прекрасно понимаю тебя и, возможно, сделал бы так же, будь я на твоём месте.
Взгляд Валки заблестел радостнее, по её расслабившимся плечам понятно, что ей стало легче дышать и она чувствует себя лучше. Она глядит на сына чуть спокойнее, прячет в уголках губ улыбку и Иккинг отвечает ей тем же – тоже улыбается и поблескивает изумрудным взглядом.
— Я-я… — Валка немного заикается, нервно потирает руки, но продолжает: — Для меня очень важно слышать это, и я очень благодарна тебе за то, что ты дал мне шанс всё исправить, — губы немного поджимаются, неуверенные в последующих словах. — И…Мне бы хотелось, чтобы ты мог мне доверять.
— Я доверяю, — Иккинг слегка осматривается, но не замечает чужих взглядов и снова смотрит на мать. Беззубик нагло толкает его под руку и ищет ласки, которую всадник с удовольствием даёт и улыбается немного шире. — Правда доверяю. Просто нам нужно немного больше времени, чтобы перестать быть такими неловкими друг с другом. Всё наладится.
— И всё же… Что насчет твоей тревожности сегодня вечером?
— Ох. Ты про это, — всадник отворачивается к своему дракону, который почти сливается с пространством там, где даже снег теряется и чернеет от недостатка света. Если бы не серая снежная земля и огонь факелов, вытягивающих его силуэт из липких теней, то Беззубик просто бы потерялся, как он успешно делает это летом. — Я… У меня сегодня ночной патруль острова. Мы могли бы поговорить в небе обо всём.
Иккинг выжидающе смотрит на мать, которая тут же спохватилась и голосом подзывает к себе Грозокрыла. Шторморез все это время был неподалёку, облюбовав кормушку, полную рыбы, но услышав Валку - сразу же подошёл к ней. Его золотые глаза горят, как две монеты, а чешуя бледно серебрится в свете факелов. Валка рада, что Иккинг готов рассказать ей о своих переживаниях и мигом запрыгивает на спину своего дракона, который громоздко встряхивает крыльями и ждёт команды. Беззубик быстро толкает парня, и тот одним движением залезает в седло. Когда они взлетают, Беззубик подсвечивает свой спинной гребень, чтобы у Грозокрыла был ориентир: синий цвет красиво режет темноту, выделяя раздвоенные пластины и позволяя шторморезу лететь прямо за ночной фурией. Драконы равняются в полёте когда набирают уже достаточную высоту, и Валка может спокойно слышать Иккинга.
— Смотри за островом, Беззубик, веди полёт, — ночная фурия согласно рычит и направляет все свое внимание в крылья и на землю под ними, прищуривая красивые яркие глаза. Грозокрыл делает так же по команде Валки и теперь всадники могут поговорить, оставив заботы драконам. — Так… Насчет этого всего, — Иккинг неопределенно машет руками и снова берется за седло, продолжая смотреть перед собой и собираться с мыслями. — Мне просто очень непривычно в этой роли. Как бы… От меня очень многого ждут, постоянная ответственность, какие-то важные поступки, спасение драконов. Это как-то всё слишком.
Он поджимает губы и смотрит на Валку, которая всё это время не отводила от него глаз. Женщина слегка наклоняет голову и не прерывает его, зная, что он ещё не закончил и просто набирается слов и смелости, чтобы продолжить говорить. Так и происходит: грудь Иккинга немного облегченно вздрагивает, он отворачивается и с выдохом продолжает:
— Я всегда хотел устроить мир для всех людей и драконов, но, видимо, это немного сложнее, чем я думал и теперь я не знаю… Справлюсь ли я с этим?
— Это может казаться невозможным, тем более в твоём возрасте, ведь ты ещё молод. Мне кажется, Стоик уже загонял тебя с этой ответственностью и делами, — на лице сына мелькает подтверждение её слов: он немного горько усмехается и выдыхает. — Начинать всегда сложно, но главное - не останавливаться и продолжать стараться, получая уроки из происходящего.
— Но если у меня не получится?
— Тогда не получится. Тогда у нас будут тяжелые времена на острове, — Валка подлетает немного ближе и жалеет о том, что не может обнять своего ребенка сейчас. — Ты не один, Иккинг. У тебя есть племя, Беззубик, я, твой отец и твои друзья. Как минимум у нас есть тысячная армия драконов, которые обучены посоху. Это много.
— У Драго столько есть?
— Нет. Столько у него нет. Также драконы тяжко слушаются его, даже если они сломлены, потому что сломить и управлять – разные вещи. Блудвист не умеет управлять. Драконы его плохо понимают, в отличие от нас, — эти слова слегка снимают напряжение с плеч и Иккинг дышит более спокойно. — Они могут выполнять простые команды, но вот в динамичном бою у него возникнет много проблем с их координацией, поверь мне, я знаю. Также не забывай, что у нас есть Ванланд – мой смутьян. Это большая сила на нашей стороне.
— А если он найдет ещё одного такого же?
— Тогда будет сложнее его победить, но не забывай, что он человек, то есть смертный, а также тиран, то есть люди ему не преданы. Тирания держится на страхе, а страх живет, пока есть его источник, — Валка немного хмурится, ощущая злую тяжесть от того, что в деталях вспомнила Блудвиста и его методы правления. — Если убрать этот источник, то падет вся система. Люди бросят оружие после его смерти, не говоря уже о драконах, которые перейдут к нам, когда увидят своего падшего мучителя.
— Хм… Это облегчает дело, — тревога в груди всадника фурии улеглась, и он смог расслабиться. Взгляд стал спокойнее, черты скул и челюсти мягче.
— У нас преимущество в драконах: тысяча моих драконов, Ванланд, а также твои отряды и ещё новые драконы, которых мы уже обучаем. Также у нас есть наши союзники: берсерки, изгои, защитники крыльев и крылатые девы.
— Да, но у Драго по-прежнему есть большой флот и налётчики на пеплохвостах.
— Никто не говорил, что будет легко.
Иккингу осталось только горько усмехнуться и кивнуть. Война будет сложной, но кто бы что не говорил, но у него есть все шансы на победу: острый интеллект, растущая армия и верные союзники. Всадник выпрямляется в седле и потирает переносицу. Взгляд держится на Беззубике, который успокаивающе урчит для него, а в голове уже прочнее оседает мысль: "Мне необходимо победить в этой войне". Ради всех драконов и своих любимых он должен это сделать - стать сильным лидером и победить Драго Блудвиста. Другого пути быть не может. Иккинг понял бессмысленность переговоров с этим человеком после рассказов отца и матери. Также всаднику уже довелось видеть самого лорда и охотников. Это, конечно, было издалека, но ему хватило, чтобы понять, что перед ним опасный и жестокий человек.
* * *
Валка хотела поговорить с Иккингом ещё кое о чем следующим днем, но её встретила пустая комната. Всадник ночной фурии уже улетел на утреннюю прогулку с Беззубиком, оставив только заправленную кровать и рисунки на столе. Женщина мельком бросает на них взгляд и спешит выйти из комнаты. Она может и подождать сына, тем более, что у неё есть и другие дела: забота о драконах, управление племенем и налаживание отношений со Стоиком.
В нынешний момент Иккинг мчится над тёмными, покрытыми хрустальным снегом, елями, успевая уклоняться от зазевавшихся драконов (их стало очень много на Олухе). Если бы он сказал, что его тревожность возникает только из-за ответственности на плечах, то это было бы неправдой. Всадник хмурится, взволнованно сглатывает и кидает взгляд вниз.
— Здесь, приятель. Помнишь наше место, да?
Беззубик раскатисто урчит и снижается к оврагу, где их встречает еще несколько драконов. Теперь, после прибытия стаи Валки, в лесу никогда не было пусто, потому неудивительно, что драконы облюбовали и его овраг – место было тихим, чудесным и солнечным. Пара дождерезов поднимают свои вытянутые морды и принюхиваются, но довольно быстро признают в нем своего тренера и опять возвращаются ко сну. Холодное солнце красиво подсвечивает их сизую чешую с ржавыми вкраплениями, но совсем не греет их спины, хотя это не мешает им размеренно урчать. Несмотря на солнце и морозную тишину, Иккинг не разделяет их спокойствия. Он расстегивает свой чёрно-синий летный костюм, ослабевает шнуровку и обнажает грудь, которую тут же начинает покусывать холод. Беззубик дергает носиком и нюхает спину всадника, который уже стоит у озера и очень обеспокоенно всматривается в зеркальную гладь. Она чёрная-чёрная, совсем без дна и намека на жизнь, как будто бы он смотрит в саму бездну и у Иккинга бегут мурашки по коже. В чернилах замерзшего озера он видит тонкий и изящный символ, воспламенившийся на груди этой ночью. Сегодня его день рождения. Иккингу исполнилось восемнадцать лет.
Он проснулся в густой темноте с ощущением пламени на коже. Первыми мыслями были: “Кто-то кинул мне на грудь огнеедов?”, но на теле ничего и никого не было, тогда Иккинг понял, что огонь кусает его не снаружи, а внутри. Прямо под кожей. Всадник чуть не закричал от ужаса и принялся хвататься за одеяло, за сердце, за всё, что попадало под руку, пока жжение не утихло. Оно длилось пару мгновений, которые показались вечностью из-за адреналина, хлынувшего в мозг. Дрожащими руками Иккинг зажег свечу, чтобы ослабить проявившиеся страхи и немного успокоиться. Комната смотрела на него очень тихо, размеренно, на кресле и столе как всегда валялись какие-то вещи, некоторые лежали на полу, ничего необычного в рыжем отблеске пламени он не увидел. Следов вторжения в комнату также не было. Он просидел так несколько минут, поглаживая грудь, пока похолодевшие пальцы не ощупали на его теле что-то инородное: что-то гладкое, очень ровное, растянувшееся тонкими линиями по бледной коже. Иккинг так и не смог найти зеркала и потому дождался первых лучей рассвета, разбудил Беззубика и отправился на утренний полет.
И вот сейчас он здесь: стоит у черного льда и смотрит на такой же чёрный символ на груди, который странно подрагивает под пальцами. Холод уже начинает слишком сильно бить в грудь, выдавливая из неё сухой кашель, поэтому Иккинг быстро застегивает свой костюм.
Он отличается от его летнего: густая прослойка из короткого, но очень тёплого меха прилегала к телу, приклеенная специальным веществом к плотному кожаному корсету (клей получался из слюны Беззубика и пары очень липких растений); его также дополняли перчатки, сапоги и воротник, выполненные по схожей технике и, в итоге, костюм не пропускал холодного воздуха, запечатывая тепло внутри, а чёрная драконья чешуя также защищала от огня и ран. Образ был увенчан ярко-синими вставками, тянущимися вдоль спины с черным драконьим гребнем и по бокам бедер (эту идею для дизайна Иккинг придумал, когда Беззубик перешел в стадию титана).
— Это все как-то очень странно, братец, — Иккинг тяжело дышит, несмотря на то, что костюм на нем сидит свободно и удобно. — И… И как мне об этом рассказать?
Его дракон толкается мордой в бедро всадника в жесте поддержки, хотя плохо понимает в чем тревога Иккинга – Беззубику символ очень понравился. Он его сразу радостно обнюхал, когда увидел парня утром. Зеленые глаза не передают какой-то особой грусти, разве что непонимание и готовность помочь.
— Наверное, меня уже все ищут, — парень немного топчется на месте и нервно ерошит волосы. — Нужно возвращаться, братец. Подумаем об этом знаке потом.
Хоть Иккинг и выглядит так, словно бы набрался немного смелости, но на деле это совсем не так. В нем бушует растерянность, и в голове засела одна стойкая мысль, которая вытеснила все остальные: “И как я это объясню всем остальным?”