С учётом особенностей его тела, ему стоило понимать, что их весенние игры с мальчишкой могут закончиться чем-то подобным.

Хотя он был уверен, что этого не произойдет, не после всего, что он пережил. Организм просто не мог.

Но когда это все шло так, как он хотел?

Сидя сейчас в кабинете Му Цинфана, он хочет только чтобы все это оказалось дурным сном.

Стоило заподозрить ещё несколько недель назад, когда его начало мутить от одного вида еды. Но он просто посчитал это признаками очередного поступающего искажения ци. Ци, которая перестала слушаться, ощущалась странно и чужеродно, и вновь стала похожа на с трудом проталкиваемые по уже окрепшим меридианам вязкие сгустки. А ведь ему казалось, что двойное совершенствование с мальчишкой решило проблему раз и навсегда.

Поделом ему за наивность и недальновидность.

Му Цинфан смотрит на него с явным сочувствием и это злит.

- Шиди Му, я надеюсь, что ты понимаешь, что данная информация не должна покинуть пределы этого кабинета? - он смотрит прямо в глаза мужчине, чтобы увидеть полное отсутствие эффекта. Это же шиди Му. Плевал он на все проблемы чужого характера, когда дело касается медицины. Особенно, когда в его руках оказался шисюн, который скорее сдохнет, чем по доброй воле к нему обратится.

- Шисюн принял решение избавиться? - вопрос застаёт врасплох.

Он... Не успел подумать о вариантах, пытаясь просто осознать происходящее и слишком занятый осуждением собственной глупости.

Он и так попал к Му Цинфану, потому что в один момент обнаружил себя лежащим на полу бамбукового домика, и, судя по тому, как солнце сменило своё положение на небосклоне относительно того, что он помнил, провалялся он прилично. Чудо, что он именно в этот момент никому не потребовался.

Итак, о насущном. Он может избавиться от ублюдка, и это сразу решит все его дилеммы. Никаких последствий, никаких проблем, никому ничего не нужно говорить.

Но.

Но.

Но.

У него может быть кто-то свой?... То не знакомое, такое далёкое, но безусловно желанное.

То, чего он никогда не имел и приучил себя не хотеть.

Семья.

Маленькая, но своя.

О, нет, никаких глупостей, романтизирующих этот процесс. Он видел на улицах и в борделях слишком много подробностей, чтобы всерьез верить, что этот период будет чем-то волшебным.

Это будет сродни пребыванию в бесконечной бездне.

И ещё несколько лет назад он этот вопрос даже не обдумывал бы.

Но. Сейчас у него есть его положение в обществе, деньги и все необходимое. У него есть, что дать ребенку, если этот набор клеток все же решит сформироваться и выжить, при этом не убив самого Шэнь Цинцю.

- Может решение будет легче принять, если шисюн обсудит вопрос с тем, кто в равной степени отвественнен за его состояние? - шиди Му сама тактичность. Шэнь Цинцю одаривает его долгим, задумчивым взглядом. Говорить со зверем об... Этом?

Он морщится.

Не то, чтобы он считал нужным впутывать в этот аспект мальчишку. Это был просто секс. Ну, возможно , там было нечто большее, чем просто его желание восстановить своё ядро, но это не существенные детали. К тому же у него не было повода думать, что зверя интересует что-то кроме физиологии.

После бездны тот перестал быть плаксивым щенком, и, когда он завалился к Шэнь Цзю, тот был готов не пережить ту ночь.

Но как-то все пошло иначе, чем оба рассчитывали. Лёгкое, по его меркам, искажение ци, выяснение - безбожная ругань - обстоятельств и все такое. Решение оказалось таким простым, особенно под флером шантажа.

Они оба понимали, что если бы зверь действительно хотел, он просто запер бы Цзю в тюрьме или убил.

Но, как видно, не так уж он и хотел.

Однако... Это. Последствие, в котором виноваты оба, но доверять демоническому выродку решать?

Восемь недель. Всего лишь восемь недель. У него ещё 16 в запасе, чтобы подумать.

Он сухо прощается с Му Цинфаном и возвращается к себе.

Чтобы обнаружить за своим столом зверя, бесцеремонно развалившегося в его кресле и с ухмылкой просматривающего работы учеников.

Да ну что вы. Кто же сомневался. Спасибо, что хоть не Юэ Цинъюань.

Шэнь Цинцю закатывает глаза и проходит мимо. Он слишком устал, чтобы иметь дело с чужим поведением, и, если совсем уж откровенно, ему в действительности наплевать. Если бы не его положение и необходимость держать лицо, он вёл бы себя более фривольно, чем позволяет себе щенок.