На лице Питера одна за другой сменяют друг друга разные грани удивления, он даже открывает рот, чтобы что-то сказать, потом сам себя обрывает, неуверенно качая головой и наконец выдает:

– Так, так, погоди. Ты не хочешь обратно? Но почему? Ты говорил, что у вас с ЭмДжей все срослось и как же тетя Мэй?

– Пит, ты прав, я сказал, что с ЭмДжей все срослось, но еще я сказал, что все сложно, – Питер вздыхает и трет лицо руками. – Когда нам было по двадцать с небольшим, мы стали жить вместе. И все было хорошо, нас не смущала крошечная квартира, мы были счастливы и были поглощены друг другом. У ЭмДжей карьера актрисы пошла в гору, стали давать хорошие роли, ее заметили. Я по-прежнему занимался фотографией для Дейли Бьюгл, но и у меня замаячила перспектива получения должности штатного фотографа.

– И что случилось? – спрашивает Питер, когда Паркер ненадолго замолкает. Тот лишь пожимает плечами.

– Один из спектаклей получил разгромные отзывы от критиков и ЭмДжей почти потеряла работу. У меня в газете появился конкурент, который разделял взгляды Джей Джея относительно человека-паука, и в итоге продвинули его. Мы стали часто ссориться, я наделал ошибок, – Питер умышленно не говорит, что одной из причин их ссоры стал его поцелуй с Гвен Стейси. Хоть эта девушка и была совсем не той Гвен, которую любил Питер, он думает, что ему будет неприятно слышать об этом. – Мы фактически расстались, а потом случился инцидент с Марко и Гарри Озборном, – при упоминании этого имя Питер вскидывается, но не перебивает. – Как итог Гарри погиб, а мы с ЭмДжей видимо объединённые общим чувством утраты, помирились. Но что-то уже было не так. Мы еще какое-то время прожили вместе. На работе у нас обоих все снова пришло в норму. ЭмДжей стала часто участвовать в крупных постановках, иногда уезжать на гастроли. И однажды вечером, все обсудив мы приняли решение расстаться. Мы продолжали общаться уже как друзья. Она даже вышла замуж, но очень быстро развелась. Я серьезных отношений ни с кем не заводил, сам понимаешь, не при нашем образе жизни, – Питер понимающе кивает. – А что касается «срослось», последние несколько лет, мы снова стали чаще общаться. Она обычно приходила ко мне посидеть, поболтать о том, что интересного произошло с момента, как мы виделись в последний раз. Иногда оставалась на ночь. Мы оба понимали, что ни во что серьезное наши отношение уже не выльются, никакого совместного проживания и прочего. Но и совсем прервать общение не могли, слишком много нас связывает. 

Они молчат с минуту, а потом Питер спохватывается:

– А тетя Мэй? – на лице у Паркера столько печали, что Питер все понимает сам. – Как давно? – спрашивает он.

– Четыре года назад. Из-за проблем с сердцем она попала в больницу. Через три дня ее не стало, – Паркер давится словами, словно ему трудно говорить, в глазах стоят слезы, он вскидывает голову и моргает, не давая им пролиться. – Меня не было рядом. То есть, когда ее увезли на скорой, я примчался сразу как смог. Но в тот самый день я задержался, обещал прийти к обеду. Но банк захватили террористы, нужна была помощь человека-паука. Когда я добрался до больницы было уже поздно. Врач сказал, что она до последнего меня ждала, все спрашивала не пришел ли Питер. 

Паркер все-таки не сдерживается, закрывает лицо руками. Питер подходит к ссутулившемуся в кресле мужчине, кладет руку ему на плечо, и, не почувствовав сопротивления, обнимает. Для каждого из них тетя Мэй значила очень много, она всегда была поддержкой и опорой. Даже сейчас, уже много лет живя отдельно от своей Мэй, Питер знает, что в любой момент может просто позвонить, спросить совета или приехать и ему всегда будут рады.

Паркер очень быстро справляется со своими эмоциями. То, как у него получается всегда быть таким спокойным и собранным, восхищает Питера.

– На самом деле, я рад, что ты хочешь остаться, – сознается Питер, – когда я попал во вселенную Пита, то был так рад встретить всех вас. И мне очень не хотелось снова оставаться одному. Но у меня не хватило духу что-то сделать. Хорошо, что ты сделал тот шаг. Мне бы твою уверенность.

– Сомнения бывают у всех, это нормально. И у каждого из нас есть багаж за плечами. Но вот над твоей самооценкой нам точно стоит поработать, – он хлопает себя руками по коленям и поднимается, – Ладно, давай тут приберем и обсудим, как будем действовать в сложившихся обстоятельствах.

На то, чтобы обсудить все детали предстоящего сосуществования в роли сразу двух Питеров Паркеров и двух людей-пауков, уходит несколько дней. Они решают начать с того, что сопоставляют факты биографий друг друга. Питер рассказывает о своей жизни с условием произошедших изменений, которые к тому моменту он помнил уже все. Паркер делится своими воспоминаниями, какие изменения произошли в его мире, после посещения вселенной Пита, он не знает. Они изучают карту города, отмечая различия для того, чтобы Паркеру в качестве человека-паука было проще ориентироваться.

Питер просматривает материалы, которыми занимается в лаборатории. Разработки оказываются действительно интересными. Он договаривается о новом графике и приступает к работе. Паркер трудоустраивается в небольшую пиццерию на доставку, выбирает себе небольшой район, так как в этой вселенной у него нет скутера. Он представляется вторым именем и оставляет фамилию, не такая уж она и редкая. И вот пиццерия у Риккардо обзаводится новым сотрудником Бенджамином Паркером. Деньги небольшие, но зато платят наличными и не задают лишних вопросов. Главное, чтобы заказы были доставлены в срок.

Они составляют график патрулирования таким образом, чтобы сменять друг друга. Вечером обычно облетают город по очереди. А иногда и вместе, выбирая отдаленные районы. Но к такому варианту стараются прибегать редко, ведь хоть технологии вселенной третьего Питера не такие прогрессивные как у Питера первого, но все равно кто-то может их заснять и сопоставить даты и время появления человека-паука. А если уж они попадутся на глаза репортерам, то точно без целого расследования не обойдется.

Совместный быт, оказывается для обоих на удивление комфортным, что кажется неожиданным, учитывая, что опыт совместного проживания есть только у Паркера, да и он не особо большой. То, что раньше делать для себя было лень, оказывается легко и приятно делать для другого. 

Питер оказывается неплохо готовит и когда Паркер убеждает его отметить Рождество как полагается, тот даже соображает скромный праздничный ужин. 

Это их первый совместный праздник. Паркеру понадобилось две недели, чтобы уговорить Питера отметить Рождество. Как выяснилось тот уже много лет не делает этого. Максимум на что его хватает, это заскочить к тете Мэй, обменяться поздравлениями, выпить чай, поделиться новостями с работы и под относительно благовидным предлогом уйти. В сам праздник он либо ложился спать пораньше, либо патрулировал город. 

В этот раз они даже украшают квартиру. Паркер приносит с работы неработающую гирлянду, которую ему на пару с Питером удается починить. Ёлки нет, поэтому они прилепляют гирлянду на стену создавая контур ели и даже украшают ее тремя шариками, которые завалялись в старом шкафу. Но самым большим достижением этого праздника Паркер считает совместный поход в магазин, где они наконец-то покупают полки. Их три, они совершенно простые, купленные на распродаже, больничного белого цвета, который совершенно не вписывается в обстановку их квартиры. Полки яркими пятнами «горят» на фоне блеклых серовато-синих обоев. Хотя если быть честным, в такую остановку вообще мало что может вписаться. Но это не так важно. Важно, что Питер наконец разбирает коробки пылящиеся с его стороны кровати. Он бережно перебирает их содержимое, раскладывая на две стопки. Что хочет поставить, а что оставит в коробке и уберет в шкаф.

Паркер смотрит телевизор, точнее говоря делает вид что смотрит, осторожно наблюдая за ним. Тот уже почти закончил и сейчас сидит, держа в руках маленькое фото в рамке, словно не знает, в какую из стопок его положить. Паркер видел его раньше, когда просматривал вещи, на нем Питер с Гвен. Наконец Питер решается и откладывает его к остальным фотографиям.

– Почему ты его не оставил? – удивляется подошедший Паркер, кивая на фото. – Ведь тебе оно дорого.

– Раньше я боялся пересматривать старые фото, они причиняли много боли. Сейчас, наверное, больше грусти. В тот вечер, когда мы вернулись из вселенной Пита, я так надеялся, что история изменилась и она не погибла. Но как ты помнишь, все осталось как было. Я много думал об этом и понял, что мне нужно ее отпустить. И в том, что я наконец смог принять такое решение есть и твоя заслуга, Питер.

– Но я ничего не сделал, – удивляется тот.

– Достаточно того, что ты рядом. И я больше не чувствую себя таким одиноким и никому не нужным.

– Вот это чистая правда, – улыбается Паркер, – как я буду жить без твоих кулинарных изысков.

Питер тоже улыбается, – да, ну тебя, Паркер. Давай лучше помоги мне с этим. 

Они расставляют книги, складывают конспекты и несколько памятных безделушек. Из фотографий на полке остаются только та, на которой маленький Питер с дядей и тетей и совсем новое фото, которые они сделали за неделю до рождества, когда украшали дом. Питер выставил таймер на фотоаппарате и заснял их вдвоем возле их первой совместной ёлки.

В канун рождества они заглядывают к тете Мэй. За пару дней до праздника, она позвонит и как обычно интересуется собирается ли племянник навестить ее. Питер ждет этого звонка, поэтому заранее спрашивает у Паркера захочет ли тот пойти с ним. Или это будет слишком болезненно, и он предпочтет остаться дома. Паркер, подумав, соглашается и Питер отвечает, что придет с другом. Они решают рассказать все максимально правдиво. Поэтому Паркер представляется, как коллега Питера по работе в лаборатории и сосед по квартире, которую они снимают вместе из экономии. Ужин проходит замечательно. Паркер с легкостью находит общий язык с тетей Питера и кажется совершенно очаровывает ее своей мягкой улыбкой и приятным голосом. Уже в конце вечера, тетя Мэй просит Питера помочь ей убрать со стола. И когда оказываются на кухне вдвоем спрашивает тихим шепотом:

– Питер, дорогой, ты же знаешь, что всегда можешь мне сказать правду?

– Конечно, – так же тихо отвечает тот, недоумевая, к чему задан подобный вопрос.

– Твой друг, совершенно очаровательный молодой человек, – Питер хмыкает, конечно, для тети Мэй и сорокалетний может быть «молодым человеком», – так, что если ты решил встречаться с мужчиной, я совершенно не против и тебе не обязательно скрывать…

Питер давится воздухом и чувствует, как румянец заливает шею, – стоп, стоп, стоп, тетя Мэй, – он даже вскидывает руки, призывая ее остановиться, – о чем ты говоришь? Никто ни с кем не встречается? Мы просто друзья. Господи, откуда такие мысли? – Питер косится в сторону гостиной. Они говорят негромко, но учитывая паучий слух, Паркер наверняка все слышит.

– Ладно, ладно, Питер, – спешит успокоить его тетя Мэй, – просто ты много лет приходил один, а тут так неожиданно с другом, о котором я раньше ничего не слышала. Как бы там ни было, я просто хотела сказать, что для меня это бы ничего не изменило, главное, чтобы ты был счастлив.

– Да, ладно, спасибо, – тараторит Питер, стремясь побыстрее закончить этот разговор. Так неловко ему кажется не было со времен средней школы, когда дядя Бен решил обсудить с ним, откуда берутся дети.

Когда они возвращаются в гостиную Паркер с невозмутимым видом смотрит телевизор и Питер немного расслабляется. И только когда они оказываются на улице, Паркер смотрит на него таким хитрым взглядом, что становится очевидно – он слышал весь разговор.

– Только попробуй что-то сказать, – Питер предупреждающе хмурится, безуспешно старясь не краснеть.

– И в мыслях не было, – серьезно отвечает Паркер, но тут же не сдерживается и прыскает. А потом уже хохочет в голос. Питер упорно старается удержать серьезное выражение лица, но не выдерживает и смеётся в ответ.

Так продолжается еще несколько месяцев, работа на доставке и в лаборатории, попеременное патрулирование города, вечерние посиделки за ужином с обсуждением событий прошедшего дня, постепенное обустройство квартиры. Пока однажды в субботу третьего апреля все не летит к чертям.