— Сладкий, вкусный, потрясающий, какой же невероятно сладкий…

Птица покрывает поцелуями и укусами веснушчатые плечи, оставляет засос на шее, специально выше воротника водолазки, которую Серёжа наденет завтра. Под челюстью наливается багровый след, явно намеревающийся посинеть к утру, а Разумовский зажмуривается и блаженно шипит сквозь зубы. Птица собственник, такой же жадный и страстный, как и он сам. Имеет полное право метить Серёжу своим.

Пернатый спускается ласками по обнажённому телу, повторяя, какая у «птенчика» нежная кожа, какой частый пульс и как красиво он выгибается под прикосновениями. И постоянно — какой он сладкий. Это слово было между ними с самого детства и воплощало в себе всё, что Серёжа значит для Птицы. Серёжа — нечто ценное, труднодоступное, безусловно хорошее и любимое (а сладости Птица обожает), Серёжу приятно трогать губами и языком, его хочется всего себе, насовсем. «Сладкий». Этот вкус почти буквально чувствуется на языке, когда крылатый целует его, кусает и облизывает, когда склоняется над пахом и берёт в рот. Его бы воля — почти не отстранялся бы от Разумовского, ласкал круглые сутки, постоянно хотя бы руку на плече держал, поглаживая от груди до острой лопатки.

В принципе, Сергей не против.

Каждое Птичье «сладкий» растапливает его как масло на солнце, заставляет растекаться по поверхности и принимать всё, что за этим последует. Хочется просить его, чтобы ещё и тут попробовал, и вот здесь, вдруг невкусно? «Вкусно…» — довольно урчит Птица, втягивая между зубов кожу на внутренней стороне бедра, лижет острым кончиком языка под коленкой, выцеловывает голень до лодыжки, где обхватывает губами косточку. Вкусно, пьяняще, всегда мало. Птица кошачьим движением падает-стекает Серёже на грудь, проезжаясь перьями по коже, и ласково оттягивает его за волосы чуть назад, чтоб поцеловать выступающий кадык и спуститься языком до яремной впадины. Два поцелуя влево — и на коже безжалостно смыкаются клыки, прокусывая под ключицей до крови. Пернатый вылизывает ранки с нетрезвым блаженством в голосе, осыпает Серёжу комплиментами и успокаивающе гладит по голове. Вот теперь достаточно, теперь и правда везде попробовал, как и много раз до этого, убедился в качестве любимого наркотика.

Серёже хорошо. Птицына нежность часто имеет привкус металла, он привык. Разве небольшая ранка стоит всей бездны любви и восхищения, что изливается на него сейчас? Он чувствует себя как никогда любимым, как никогда желанным в такие моменты.

Серёже хорошо — и тоже сладко.