Серёжа устал. Сергей Викторович Разумовский устать не может, а Серёжа устал смертельно, так, что даже сон уже не помогает от этого избавиться. Он засыпает усталым, усталым просыпается, но доверить кому-то это всё не может, всё нужно самому, иначе тревога обглодает до костей. "Повезло" же родиться с такой тонкой нервной организацией... Или не родиться, чёрт его знает, он в этом не разбирается. Он разбирается на отдельные детали, как грёбаный конструктор, и по утрам собирает себя снова, чтобы впитывать новую информацию, перерабатывать её и пускать в дело, снова и снова, а потом садиться за разбор почты и код. Без совета глав отделов и помощи ИИ он бы уже сдох, а так продолжает себя тащить. Через два дня этот аврал обещает закончиться, должен закончиться, потому что мысль о том, что придётся пахать дольше, вызывает почти физическую боль. Почему-то последние два долбаных дня тоже её вызывают, хотя, казалось бы, стоит радоваться. На перманентную фоновую радость нет сил.

Он падает на кровать спиной назад, едва сумев дотащить себя от душевой кабинки. Влажные волосы мочат подушку, он не глядя подсовывает сухое полотенце. С утра на голове будет гнездо, но на это плевать, Марго даже обрадуется.

— Ты устал.

Не вопрос, а безапелляционное заявление. Птица лучше всех знает, как его человек себя чувствует.

Серёжа кивает, не открывая глаз.

— Завтра ты на работу не идёшь.

— Завтра три встречи.

— Завтра ты на работу не идёшь. Они нас не различают, я просто поменяю цвет глаз.

Разумовский хочет протестовать, но вместо этого на глаза наворачиваются слёзы; он сам не может точно сказать, из-за чего. Обида, потому что Птица не оставляет ему выбора? Облегчение, потому что Птица не оставляет ему выбора?..

— Иди ко мне.

Оба понимают, что идти никуда Серёжа не будет, и Птица ложится рядом, отгораживая обоих от реальности большим чёрным крылом. Серёжа разворачивается к нему лицом и вжимается в шею. Между длинных прядей, тёмно-рыжих из-за воды, пробегаются пальцы с чуть выпущенными когтями, прочёсывают ласково.

— Отдохни, птенчик. Поспи. Я заберу тебя у мира, я никому тебя не отдам.

Если бы кто-то сейчас подошёл к ним хотя бы на пять метров — Птица бы отгрыз ему голову.

— Птиц, ты точно справишься завтра без меня?

— Точно. Постараюсь никого не убить. Солнечный мой...

Птица ласково целует его поверх опущенных век, пытаясь хоть немного забрать иссушающую усталость. Осталось два дня, и по крайней мере один из них он возьмёт себе вместе со всеми тяготами и заботами.

Плечи Серёжи расслабляются, дыхание становится глубже и свободней. Птица гладит его по волосам и спине, шепчет успокаивающие слова и целует, пока тот не уснёт, и позже тоже проваливается в сон до самого утра.

Через два дня работа вернулась в обычное русло. Возможно, не без помощи Птицы, у которого свои методы подъёма энтузиазма.