С момента, когда Юй Минъе, используя свои темные таланты, выкрал из общины необходимые документы, а также дневники самого Инь Бухуо, где ясно было написано, что тот буквально использовал сына как марионетку, Цзяна оправдали. Хоть и до последнего не хотели ему прощать то, что он сбежал, тут уже помогло влияние сводного брата, который с превеликой радостью вернул Инь Цзяна домой и вручил тому права главы, сбегая в закат с недавно обретенным родственником, покорять Поднебесную.

Инь Цзян совершенно не был рад участи главы, поскольку на него тут же свалилось много обязанностей, а народ упрямо отказывался слушать, помня все пакости мутного лекаря Янь. Еще и Юй Минъе исчез, еще до суда, просто оставляя свитки и стопки пергамента Цзяну и растворяясь черной дымкой в сумраке и оставляя наследника целого клана в одиночестве.

— Такова твоя судьба, Цзян, — шептал он сам себе, стоя в роскошном ханьфу, расшитом золотыми нитями, с цветочным орнаментом на подоле. Изящные заколки сменились дорогими украшениями с золотом и бусинами в тонких косичках, собирающихся в роскошную прическу, Инь Цзян сам себе теперь напоминал приближенного Императора, не меньше.

Стоя перед зеркалом, оглядывая себя и постепенно развязывая многочисленные узлы и завязки на своем одеянии, молодой человек думал о том, что вода в его купели остынет быстрее, чем он сможет снять всю одежду. Ханьфу наконец упало на пол тяжелым грузом, и дышать сразу стало легче. Еще пара халатов, а после нижняя одежда, наконец-то Цзян ощутил прохладу воздуха на обнаженном теле, поведя плечами. На бледной коже почти не было следов, лишь пара шрамов от неудачных покушений, но и те почти не было видно, настолько светлым был молодой Господин.

Аккуратно опускаясь в воду, Инь Цзян шумно выдохнул, тут же устроив голову на краю бортика и прикрыв глаза. День был невероятно тяжелым, так что сейчас принятие ванны было просто необходимым шагом к расслаблению. Конечно, не помешал бы еще массаж, но слуг он все еще не подпускал к себе близко, а еду готовили прямо при нем, уровень тревожности в собственном доме был выше, чем в тюрьме, и сейчас молодой человек пытался хоть как-то успокоить расшатанные нервы, вдыхая расслабляющие ароматы масел в воде.

— Я погляжу, тебе нравится встречать меня раздетым, а, доктор? — вскрикнув, Цзян поднял море брызг, заставляя незваного гостя отплевываться и недовольно бухтеть. Юй Минъе. Юй Минъе! — Ай, доктор, совсем меня не ждал, да? А я надеялся на радушный прием, сытный ужин и теплую комнатку, что ж ты так со своим спасителем?

Еще не совсем отошедший от шока Цзян только и успел прикрыться, группируясь в уголке купели. Он ошарашенно смотрел на бесстыдно улыбающегося Минъе, которому даже в голову не пришло отвернуться. Наоборот, окинул взглядом оценивающе, а после присел на мокрый бортик, смотря в глаза немного успокоившемуся Цзяну.

— Так отвернись, я оденусь, и будет тебе радушный прием, Господин Юй, — немного запинаясь говорит Цзян и бегает глазами по ближайшим поверхностям, ища свой халат. Еле отняв руку от груди, Глава потянулся за найденой одеждой, но Минъе ухватился за ткань первый, забирая к себе. — Отдай! Неужели никаких приличий не знаешь, Юй Минъе, я сейчас охрану позову!

— А они придут? — ехидно спрашивает заклинатель, прекрасно видя, как Цзян отводит взгляд в попытке скрыть свою неловкость. — Поэтому я и пришел, Господин Инь. Защищать тебя от своих же людей, — Юй Минъе чуть ли не хихикал, поднявшись с бортика и принявшись ходить вокруг купели, в которой сидел Цзян, словно в ловушке. — Но все же. Я ведь заслуживаю какую-никакую благодарность за свой труд?

Инь Цзян хотел было сказать что-то грубое, дабы прогнать Минъе, но язык просто не поворачивался, после всего, что заклинатель для него сделал. Выдохнув, лекарь выпрямил спину, все еще прикрываясь руками, но выглядя уже определенно не так, будто его пришли лишать чести и достоинства. Смотря прямо в глаза Юй Минъе, Цзян прекрасно заметил, как молодой человек буквально лижет взглядом открытые участки тела некогда товарища. Это вызвало самодовольную ухмылку, хоть и смущало не меньше.

— И как же я могу наградить тебя, находясь в таком положении? Мне выйти к слугам обнаженным и приказать выделить тебе комнату? Или ты хочешь чего-то другого? Неужели покинул Сумеречный Двор и теперь не просто ищешь места, где можно передохнуть? Тебя принять в клан? Прямо здесь и сейчас, да?

— Думаю, мне будет достаточно теплой ванны и одного поцелуя самого красивого человека в вашей общине, — Минъе определенно не растерялся, кинув чужой халат на кресло в самом углу, парень достал из-за пояса свою флейту, поддев одним ее концом подбородок Цзяна, заставляя поднять голову. Тот, в свою очередь, залился краской, но все же не смог сдержать тихого смеха, ибо кисточка подвески на инструменте щекотала кожу у ключиц, да и сама ситуация забавляла.

Непонятное напряжение между Инь Цзяном и Юй Минъе наблюдалось с самого начала. Слишком близко, тесно и бесстыдно они общались друг с другом, словно были воспитаны не при дворах своих кланов, а в веселом доме, да таком дешевом, что даже знаменитая Цин-Цин туда бы не сунулась. Слишком легко они сближались, но, словно сговорившись, нарушать последние границы приличий не спешили, понимая, что для этого нужна хоть какая-нибудь стабильность в жизни. И сейчас, с положением Цзяна, эта стабильность точно нащупывалась песчаным дном в океане непостоянностей и приключений, которых хватало по горло.

— Фей в моей общине нет, Юй Минъе, прости, — все же решил поддеть Цзян, а после ухватился рукой за конец флейты, потянув ее на себя, заставляя и владельца сделать пару шагов навстречу, — но ванна есть, прямо здесь, смотри, какое удачное совпадение.

— Ты не поверишь, Господин, — ухмыляется Юй Минъе, приняв игру, а после ощущая, как длинные тонкие пальцы развязывают его пояс. — Здесь не только хорошая ванная, которой я с радостью воспользуюсь, конечно же, — откинув флейту на то же кресло, Юй Минъе принялся помогать Инь Цзяну, поскольку тот работал лишь одной рукой, которую парень тут же перехватил, чуть склонившись, поднося к своим губам, — но и самый красивый человек во всей Поднебесной, представляешь, как тебе повезло расплатиться сразу?

Цзян на это мог лишь кивнуть, немного пораженный действием заклинателя. Столь нежным, что горло на секунду сдавило от переполняющих эмоций и дыхание сбилось. Лекарь ждал развязности, ждал грубости, присущей последователям Темного Пути, но Юй Минъе лишь нежно коснулся губами изящных пальцев, а после отстранился, дабы самостоятельно снять собственную одежду, заставляя смущенного главу отвернуться, обняв себя обеими руками. Для верности даже глаза зажмурил, чтобы не видеть, как красиво темно-синяя ткань скользит с плеч, как нижние одежды черного цвета оказываются на полу, показывая смущенному доктору окрепшее в постоянных боях и тренировках тело, не лишенное шрамов, но не боевых, а от наказаний, которые Минъе выпрашивал сам, дабы отбить у себя желание помогать своим врагам.

— Даже не взглянешь на меня? — послышался спокойный голос, и Цзян ощутил, как в купели становится ощутимо теснее, вздрагивая, когда в его ноги упираются чужие, потому что Юй Минъе сел в такую же закрытую позу, смотря на Инь Цзяна с улыбкой, когда тот наконец осмелился открыть глаза и посмотреть на заклинателя, — так лучше.

— Почему ты не распустил волосы? — внезапная деталь, и лекарь почувствовал, будто его обманули, не полностью раздевшись, хотя тело Минъе определенно было полностью без одежды. Цзян поддался порыву и потянулся к парню, стоя вставая на колени и принявшись распутывать многочисленные узелки, которые и держали волосы в высоком тугом хвосте. Инь Цзян так хотел, чтобы Минъе распустил волосы, что даже не заметил своей позы, находясь в воде лишь по пояс, да и то, все было прекрасно видно, вода была кристально прозрачной, что вызвало у заклинателя смешок и тихий стон удовольствия, когда его волосы рассыпались по плечам, а Глава культа Света принялся расплетать косички, попутно массируя кожу головы, аккуратно, не позволяя себя отпустить лекарским привычкам. Только ощущение чужих губ на коже заставило резко отпрянуть, а левую ключицу словно обожгло огнем, а бесстыдник напротив заливисто рассмеялся, убирая волосы за уши и хитро щурясь.

— Тебя так легко смутить, будто монах какой, Господин, — все еще со смехом говорил заклинатель, откидываясь на бортик со своей стороны, выглядя определенно более уверенным, чем сам хозяин, — буду звать тебя даочжан, не против?

— Против! — тут же недовольно воскликнул Инь Цзян, — Юй Минъе, и все же нет у тебя и капли стыда, — попытка пристыдить вызвала лишь новую волну смеха, и лекарь немного завис, смотря на своего гостя, отмечая, что смеется тот невероятно красиво. Губы растянула беззлобная улыбка, а лекарь коснулся кончиками пальцев места, где его так неожиданно поцеловали. — Почему ты сделал это?

— Неужели тебя и правда никогда не целовали так, Господин? — просмеявшись, Юй Минъе уже сам привстал, нависая над собеседником, а тот, дабы не смущаться прямого зрительного контакта, опустил глаза чуть ниже, смотря прямо на привлекательные родинки на груди. Одна была такая маленькая, прямо между ключиц, так и манила коснутся.

— Никогда. Некогда было, сам понимаешь, — почти прошептал, выдыхая и касаясь губами манящей родинки, буквально слыша улыбку Минъе, — Это было приятно? — словно боясь сделать что-то не так, Инь Цзян поднимает глаза, смотря на определенно довольного заклинателя, который медленно кивает, садясь так, чтобы устроиться между бедер Цзяна, смущая того еще больше, но не позволяя себе никаких поползновений ниже шеи.

— Ты многое упустил, нужно тебе показать, как приятно может быть с другим человеком, — говорит Минъе уверенно и хочет уже наклониться за поцелуем, как ему на рот ложится мокрая от воды ладонь.

— Только поцелуй, — предупреждает хозяин этой купели, а после бросает взгляд на тонкую ширму, за которой стоит роскошная постель, — для большего необходима подготовка, я…

— Господин, я ни за что бы не взял тебя вот так, — почти оскорбленно говорит Минъе, убирая чужую руку от лица, и хмурится, — не переживай, я просто украду твой поцелуй, а то, что ты себе там надумал… Не нужно. Не сейчас, никогда, если ты не хочешь.

— Ради всего святого, — вздохнул Инь Цзян, слушая, как «Ужасный, Зловещий» Юй Минъе успокаивает лекаря, словно они оба мальчишки. Он сам притягивает заклинателя, тут же ощущая мягкость и тепло чужих губ. По обе стороны от головы Цзяня чужие руки упираются в бортики, дабы не упасть прямо на молодого человека, а тот словно этого и добивается, обняв за шею, притягивая к себе еще ближе, даже не постыдился бедра шире развести, а от такого приглашения Минъе уж точно отказаться не посмел, поэтому опустился еще ниже, накрывая молодого Господина собой. Единственное, что ему не нравилось — поцелуй был чересчур детским. Инь Цзян просто сминал чужие губы своими, а заклинателю определенно хотелось большего, так что он постепенно, словно змей-искуситель, двигался все откровеннее. Одной рукой все еще удерживаясь за бортик, а вторую опуская в бесстыдное путешествие по чужому телу, ведя широко раскрытой ладонью по груди, постепенно скользнув на спину, опускаясь еще ниже, пока Цзян не застонал тихо от напряжения, что позволило Юй Минъе добавить еще немного распутства, скользнув языком в чужой рот. Инь Цзян недовольно замычал, но тут же сдался, стараясь вообще двигаться как можно меньше, напрягаясь словно натянутая струна, даже Минъе сжал своими бедрами, словно запрещая двигаться ближе, но при этом непроизвольно двигал бедрами, одними движениями говоря темному заклинателю о том, что с ним происходит.

— Я могу тебе помочь? — отстранившись почти нехотя, Минъе не мог не спросить, мягко улыбаясь и проведя кончиком языка по растерзанным губам лекаря.

— Мы не будем… — сдавленно шепчет Инь Цзян, такой же пунцовый, как его роскошное ханьфу, в котором он сегодня проводил важное собрание. — Не будем…

— Я пообещал, что не трону тебя так, не переживай, Господин, — улыбается Минъе, и лекарь кусает губы, тихо прося называть его по имени. А вот это уже повергло в шок самого заклинателя, ведь не раз ему бросали обиды, если он посмеет произнести имя лекаря вслух, а тут… — Инь Цзян, я тебя не обижу, — шепчет на пробу и чувствует, как парень под ним вздрагивает, но явно не от отвращения. Он тихо пыхтит, уткнувшись в чужую шею, расслабляется немного, позволяя Юй Минъе действовать.

Рука с поясницы скользит по худому бедру, Цзяну определенно стоит побольше есть, заклинатель обязательно займется этим, но сейчас у него совсем другая забота, наплевав на собственное возбуждение, уделить максимум внимания Инь Цзяну. Доставлять удовольствие Юй Минъе умел, иначе как бы он уводил всех девушек Цзюнь Линьюаня? Господи, только о нем в такой момент и думать. Фыркнув, Минъе снова утянул Цзяня в сладкий поцелуй, накрыв ладонью возбужденную плоть, от чего лекаря пробила крупная дрожь и он весь сжался, кое-как не расплескав уже остывающую воду за бортик. А ведь заклинатель лишь прикоснулся, не начал даже ласкать толком, неужто Глава культа Света столь чувствителен? Это вызывало улыбку и уже заранее ревность, потому что Юй Минъе не позволит кому-то прикасаться к Инь Цзяню так же, вдруг кто-то причинит ему боль?

— Юй Минъе, ты… — слышится сдавленное бормотание, и парень наконец приходит в себя, понимая, что несколько секунд просто не двигался, пялясь в пустоту. Заклинатель тут же исправляется, чуть сжимая твердую плоть любовника, и тот буквально задыхается под ним, желавший сказать что-то еще, но подавившийся воздухом. Глаза Минъе буквально загораются от того, что он видит перед собой: раскрасневшийся Инь Цзян с таким жалобным выражением лица, что заклинатель просто не может этого игнорировать, проведя кончиком языка по губам, скользя рукой вверх-вниз, большим пальцем проводя по уздечке, оглаживая головку, слушая чужие стоны словно музыку, улыбаясь широко, когда Инь Цзян все же соизволил посмотреть на него, а не жмуриться и бегать глазами по всей комнате.

— Тебе хорошо, Цзян? — шепчет заботливо Минъе, на что получает частые кивки, и они оба, словно сговорившись, опускают взгляд, туда, где длинные пальцы обхватывают чужой член плотным кольцом. Словно опьяненный непривычными ощущениями, Инь Цзян явно чувствует свободу в действиях, так что, шумно сглотнув скопившуюся слюну, он опускает чуть подрагивающую руку на горячую плоть Минъе, немного боязно, но все же довольно смело, подняв глаза, дабы встретиться с чужими, — Ты можешь и не делать этого, — выдыхает немного нервно, но Цзян лишь лезет целоваться, повторяя движения рук любовника, наконец добиваясь тихого стона прямо в губы.

Они ласкали друг друга просто, одними руками, касаясь, сжимая, оглаживая так, что без затруднений каждый достиг пика удовольствия с именем любовника на губах. После оргазма даже дышать было тяжело, но все же Юй Минъе не очень-то хотелось оставаться в грязной воде, так что медленно он все же выбрался, натягивая на себя один из халатов, из которых состояло его многослойное одеяние. Вновь заправив волосы за уши, заклинатель огляделся, понимая, что так и не закрыл окно, так что кто-то мог нагло подглядывать, но Юй Минъе особо такого не смущался. А вот Инь Цзяну знать об этом не стоит, так что парень собрался увести его в другую часть комнаты, дабы уложить в постель.

— Ты снова уйдешь? — спросил лекарь, который уже выбрался из воды и сидел на краю купели, мокрый и такой соблазнительный. Вопрос вызвал у Минъе улыбку, и тот, взяв халат самого Цзяна, подошел к нему, одевая молодого человека, отмечая, что тот явно уже расстроился заранее.

— Только если ты прогонишь меня, Господин, — спокойно говорит Минъе, — ты был прав, когда сказал про Сумеречный Двор, с ним покончено, так что идти мне точно больше некуда. И я хочу быть ближе к тебе, могу ли я?

Обняв себя руками, Цзян отошел от купели, пройдя к ширме, разделяющей комнату на зоны. Юй Минъе было уже подумал, что тот скажет «нет», но бывший лекарь лишь развернулся к нему с улыбкой, кивая в сторону постели, подготовленной ко сну.

— Ты можешь быть ближе как никто другой, — отвечает ему Цзян.