❶

Вторник, 24 сентября • 10:45

Профессор Уильямс прошёлся по кафедре лекционного зала, слишком увлечённый практическим применением полисахаридов и полиамидов.

— Целлюлоза, леван, гиалуроновая кислота... или моё любимое словечко для «Эрудита»¹: полигидроксиалканоаты. Произнесите это быстро пять раз.

Небольшая группа студентов вокруг Йена засмеялась. Он оглянулся по сторонам на людей, рассредоточенных по аудитории. Ему с трудом удавалось уследить за быстрым изложением Уильямсом научных терминов. Удивительно, что остальные понимали достаточно, чтобы оценить шутки профессора.

— Вам нужно выбрать одну тему и сосредоточиться на ней. Ваш доклад должен быть объёмом не менее пяти страниц. Обратите внимание на применение в медицине, выращивании органов, усвоении лекарств — любых аспектах, которые вам по душе, — Уильямс провёл рукой по своей лысой голове и поправил галстук, как делал всегда, когда задумывался. — Будет отлично, если я получу ваши работы… э-э-м... Скажем, до конца осенних каникул? — он закрыл крышку ноутбука, отсекая изображение на проекционном экране позади себя. — На сегодня всё. У Рика ваши тесты. Захватите их на выходе.

Йен моргнул и попытался разобраться в своих конспектах. Многие использовали диктофоны на телефонах, чтобы записывать лекции. Может, и ему стоит начать, чтобы не отстать? Слишком часто он писал так неразборчиво, что потом с трудом мог понять собственный почерк.

Он отложил блокнот и последовал за потоком студентов по проходу в переднюю часть аудитории, туда, где ассистент профессора раздавал тесты с прошлой недели. Тест, из которого сложится четверть оценки Йена. Тест, который он наверняка провалил.

Дело не в том, что он был медлителен или не понимал материала. Проблема оказалась в запоминании. Микробиология сводилась к изучению сотен слов, заканчивающихся на «иды» и «аты». Йен больше был человеком практики. Метод зубрёжки до усрачки ему не подходил.

Он подошёл к ассистенту, назвал своё имя и увидел оценку, как только Рик вытащил его тест из стопки. Сложно было не заметить обведённые кружком и написанные красным крупные цифры в верхней части страницы.

Шестьдесят семь. Не неуд, но чертовски близко к этому.

Йен схватил листок и зашагал прочь. Он знал, что должен пересмотреть каждый ответ и понять, что упустил, чтобы подтянуть предмет, но знаете что? Катись оно всё. Он хотел сжечь тест и развеять пепел перед лицом Уильямса.

Йен рассмеялся, когда понял, что Микки поступил бы именно так. В последнее время он часто ловил себя на том, что задумывается — одобрил бы Микки его поведение? Хриплый голос коллеги жил в его голове, приказывая быть похамовитей и затевать больше споров. Йен к его советам не прислушивался, но такой виртуальной компанией наслаждался.

— Настолько плохо, да? — Сайлас подошёл к Йену в коридоре за двойными дверями лекционного зала. Сайлас, с его песочно-каштановыми волосами и широкими плечами. Сайлас, с его блестящим гвоздиком в носу и накрашенными ногтями.

Настроение Йена резко улучшилось с появлением объекта его симпатии.

— Что насчёт тебя?

— Девяносто два, — Сайлас показал ему свой тест в качестве доказательства.

— Именно поэтому я и переписываю твои конспекты.

Сайлас легко и мягко рассмеялся. На нём был тонкий свитер, который совершенно точно выглядел бы лучше сброшенным на пол в комнате Йена.

Голос Микки в его голове убеждал рискнуть, убеждал предложить Сайласу переспать. Он весь потеплел от этих мыслей. Неужели всё было так просто? Мог ли он осуществить эту идею, не будучи осмеянным? Не то чтобы их с Сайласом что-то связывало. Он ничего не потеряет, если их пути разойдутся. В кои-то веки Йену нужно было действовать смело и взять, что хочется. Он должен был наслаждаться сексом как физическим актом, а не зацикливаться на эмоциях. Он ни с кем не спал после Джеффа и до сих пор вспоминал бывшего.

Неужели он всерьёз подумывает о том, чтобы предложить секс на одну ночь посреди здания естественных наук? Микки бы им так гордился.

Йен откашлялся.

— Хочешь... — чёрт, он не мог этого сделать. Не здесь. Не сейчас. Слова отказывались слетать с его губ. — Я имею в виду, ты в столовую? Мы могли бы пообедать вместе.

Сайлас шагал рядом с ним.

— Я в деле. Сможешь помочь определиться, о каком биополимере написать мою эпическую статью.

Каждый приём пищи, каждое занятие, каждый кокетливый разговор приближали Сайласа к достойному свидания парню и отдаляли от мальчика для развлечений. Йен поклялся, что на этот раз всё будет проще, что он не позволит своему сердцу выйти из-под контроля.

Удачи тебе с этим, новичок. Микки был бы сильно разочарован.

❷

12:08

Всю неделю Йен воровал из Западной столовой.

Когда Микки сказал, что ему нужна небольшая помощь с едой, у Йена внутри всё подпрыгнуло от энтузиазма. Не было никаких сомнений, что он возьмётся за эту миссию. Он выносил с собой столько, сколько мог за каждый приём пищи — всё, что можно стащить и легко хранить, например, пудинг в стаканчиках и кексы.

Сегодня, изучив в кафетерии стойку с хлопьями, Йен направился к высокому автомату с «Чериос» с медовыми орешками². Микки должны были понравиться хлопья с мёдом и миндалём, верно? Они всем нравились. Беспроигрышный вариант. «Лаки Чармс» были слишком сладкими, а кукурузные хлопья — слишком мягкими.

Он убедился, что никто не смотрит, открыл принесённый с собой контейнер и принялся наполнять его хлопьями. Маленькие колечки грохотали о пластик громче, чем гравий в оползне. Повезёт, если услышит не весь кафетерий. Казалось, это заняло миллион лет, нога Йена всё время нервно подпрыгивала, пока наконец он не закрыл крышку и не сунул тару в рюкзак.

С невинным видом Йен продефилировал через зону обслуживания, прихватив два яблока из проволочной корзинки. Его сердце забилось быстрее, будто он провернул рискованный розыгрыш. Кражу из столовой едва ли можно было считать преступлением. У него был план питания «всё включено», так что технически он мог есть сколько и что угодно. Но совесть — и несколько вывешенных на видном месте плакатов — диктовали, что еду из помещения выносить нельзя.

С последним всплеском адреналина Йен схватил целую буханку хлеба со стенда с сэндвичами, спрятал в рюкзак и закрыл клапан, чтобы никто не заметил.

Он вернулся к своему столу, чтобы закончить обед вместе с Сайласом.

Тот бросил на него подозрительный весёлый взгляд.

— Ладно, и что это было?

— Я слишком очевиден? — Йен оглядел зал. — Меня ведь никто не заметил?

Девушки сестричества «Дельта Зета» из его общежития в тот день сидели без парней. Высокий парень в бандане на этот раз был в компании друга. Футболистов поблизости не наблюдалось, значит, игра проходила где-то в другом месте. Йен видел обычные группки студентов, снующие по залу, и никаких сотрудников службы безопасности кафетерия в поле зрения, которые могли бы доставить его в «столовую тюрьму».

Сайлас откусил от бутерброда.

— Ты пытаешься набрать массу для сезона реслинга или что-то в этом роде?

— Парень, с которым я работаю… иногда ему нужна помощь с едой или вроде того. Нет смысла позволять всему этому пропадать зря. Он использует это с большей пользой, чем любой из присутствующих здесь засранцев.

Сайлас легонько пнул его под столом.

— Похоже, он тебе нравится.

— Не-а. Я имею в виду, он мне нравится, но не в этом смысле, — Йен изо всех сил пытался объяснить свои переменчивые чувства к коллеге. Но как описать ураган вроде Микки Милковича? — Он флиртует напропалую, такого я ещё не встречал. Никогда ничего не принимает всерьёз и похож на блядского павлина, расхаживающего по офису. Он проделал то же самое с человеком, который работал с ним в прошлом году до меня.

Йен мог анализировать бесконечно, но слова Сайласа всё ещё отдавались эхом в его голове. Ему ведь не нравился Микки, верно? Он много думал об этом, с тех пор как они начали работать вместе. Были моменты, когда от Микки у Йена по всему телу разливалось тепло, будто кто-то завернул его в уютное одеяло и прижал к себе. В других случаях Микки вызывал у него всплеск энергии, провоцируя желание скакать и прыгать, бить и бежать, сражаться со всем миром и пробивать себе дорогу каждый день.

Но разве Микки не на всех так действовал? Он каждого сводил с ума своей активностью и отношением. Возможно, если бы Микки искал что-то более глубокое, чем простая интрижка... Если бы он жил ближе к кампусу, и они могли бы видеться чаще, Йен смог бы узнать его настоящего.

Неужели он уклонялся от темы? Были ли эти неубедительные оправдания инструментом отрицания того, что у них могли бы сложиться неплохие отношения? Йен ходил по кругу, всегда натыкаясь на один и тот же ответ.

Микки нравился ему не в этом смысле.

Вовсе нет.

Микки был противоречивым и интересным парнем. Коллегой по работе. Ничего больше.

❸

Четверг, 26 сентября • 22:56

Йен спустился по лестнице Мур-Холла, волоча за собой три мусорных пакета, наполненных едой. Он нервничал и чувствовал гордость, оказывая большую услугу Микки. Не перестарался ли он с количеством? Возможно. Он всегда перебарщивал. Микки придётся смириться с этим, если ему нужна его помощь.

Он провёл своей карточкой по считывающему устройству и толкнул дверь. В офисе «Потерянных Ключей и Доступа в Комнаты» было темно, отчего волосы у него на затылке встали дыбом. Единственным источником света были мигающие светодиоды на модеме и маршрутизаторе. Йен втащил пакеты внутрь. Он пошарил рукой вдоль стены, нащупал выключатель и щёлкнул им.

Микки захлопнул дверь и вцепился в него сзади, обхватив Йена поперёк туловища и прижав его руки к бокам. Йен дёрнулся, но Микки держал крепко.

— Я же говорил тебе быть начеку каждую минуту, Галлагер.

Йен вырвался из рук Микки, развернулся и оттолкнул его к стене.

— Вот как? А то что?

Их движения не были грубыми. Глаза Микки шаловливо блеснули. Он был одет в футболку с изображением какой-то группы, поверх которой была надета ржаво-коричневая толстовка без рукавов. Он мог надрать Йену задницу в секунду, если бы захотел. Единственным преимуществом Йена были его габариты. Но Микки просто дурачился, и, судя по выражению его лица, его это чертовски забавляло.

— А то я дам волю своим рукам и воображению, — Микки подался вперёд, преодолевая небольшое расстояние между их телами. Он прижал ладонь к животу Йена, указывая пальцами вниз. — А? — он наклонил голову, и его рука двинулась на юг.

Йен выдохнул смешок. Если это должно было вызвать искушение поцеловать, то Микки ждало разочарование. Он рос со старшими братом и сестрой и мог противостоять любым насмешкам или поддразниваниям, брошенным в его сторону. Ещё в детском саду он научился не бояться щекотки, чтобы Лип не мучил его. Йен мог вытерпеть и перехитрить любого.

Если он психанёт и велит Микки перестать опускать руку, Микки выиграет. Если он поддастся и поцелует Микки, Микки выиграет. Единственный возможный вариант — снести мучения или убедить Микки остановиться по собственному желанию.

Йен выбрал лучший имеющийся у него отвлекающий манёвр.

— Видимо, ты не хочешь посмотреть, что я тебе принёс.

— Погоди, ты о чём? — Микки приостановил движение руки, выглядя искренне смущённым.

— Отойди, и я тебе покажу.

Лицо Микки окаменело. Он встал в центре комнаты и принялся дёргать шнурок толстовки.

— Ты, э-э... Какого чёрта, новичок? Эти пакеты для меня?

Всю неделю Йен готовился к этому моменту. Он знал, что должен обыграть всё правильно. Он помнил времена, когда какая-нибудь группа юных активистов или Ротари-клуб³ приносили еду для его семьи. Бывало на Рождество, бывало в начале учебного года, когда люди чувствовали себя особенно щедрыми. Благотворители появлялись в доме Галлагеров с коробками, полными консервированного супа, арахисового масла, макарон, и преисполненными надеждой лицами. Они хотели благодарности и уверений в том, что они Хорошие Люди™ и делают Хорошее Дело™.

Йен лишь негодовал.

Как они смели отдавать своё почти просроченное дерьмо, будто королевские особы, швыряющие объедки свиньям? Неужели Йен должен был улыбаться и любезно принимать подношения, произнося речи о том, насколько их доброта сделала его жизнь лучше? Да пошли они все на хрен за то, что заставили его семью чувствовать себя ещё хуже.

Йен не хотел, чтобы Микки чувствовал себя плохо. Он не бросался на помощь. Так что, насколько мог, он сделал вид, что ничего особенного не происходит.

— Захватил тебе кое-что в столовой. Разыграй свои карты правильно, и я, возможно, действительно отдам это тебе.

Глаза Микки расширились. Он не двигался с места.

Йен указал на скамейку.

— Присядь, дуралей. Я тебе покажу.

Они устроились рядом. Йен открыл все три пакета, и Микки принялся перебирать, разглядывая продукты и контейнеры. С каждой новой находкой, с каждым бананом или батончиком мюсли лицо Микки смягчалось, а напряжение в теле спадало. Йен молча наблюдал за ним, не желая напирать. Он не хотел грузить Микки своими ожиданиями.

Микки добрался до дна пакета и обнаружил свежеиспечённое шоколадное печенье, которое Йен захватил на сегодняшнем ужине.

— Грёбаное печенье, Галлагер? — его голос был едва различим, а нижняя губа задрожала.

Йен держал рот на замке. Он знал, каково это — быть в положении Микки, ощущая смесь облегчения и стыда, которые тот, должно быть, испытывал.

С минуту Микки молчал, а затем сильно стукнул Йена по руке.

— Засранец. И как, по-твоему, я довезу всё это дерьмо домой на метро?

Удар был самым близким к выражению благодарности действием, и Йена это устраивало.

Микки достал из пластикового пакета два печенья, позволив свежему шоколадному аромату распространиться по офису. Он предложил одно Йену и откусил от второго со стоном наслаждения.

Некоторое время он ел, осторожно поглядывая на Йена, а потом помахал печеньем в воздухе.

— Я могу спокойно это съесть? Никаких допросов с пристрастием сегодня не будет? Не хочешь закидать меня вопросами?

Йен пожал плечами. Если Микки хотел поделиться с ним рассказами о своей жизни, он мог сделать это на своих условиях. Сегодня ночью он не собирался давить на него.

Поднявшись со скамейки, Микки подошёл к столу и, открыв широкий ящик, вытащил договор о пари на поцелуй.

— Поправка вторая: Галлагер должен приносить мне печенье каждый вечер, — сказал он, одновременно записывая.

Грудь Йена расширилась. Он прошёл по тонкому льду, не ошибившись, и теперь наслаждался счастьем на лице Микки, облегчением, которое смог обеспечить, не смутив коллегу.

Микки прикончил последний кусочек печенья, удовлетворённо закатив глаза.

— Вот что ты получаешь, стараясь быть милым. Я серьёзно. Каждый вечер.

Йен сделает всё, что Микки пожелает, лишь бы он вот так улыбался.

❹

Пятница, 27 сентября • 03:11

По тому, как студенты звонили в дверь офиса, Йен мог определить их характер. Обычные люди звонили один раз: секундное нажатие со средней интенсивностью. Застенчивые едва нажимали на кнопку: звук прекращался, не успев начаться, будто его и не было. Хуже всех были самодовольные придурки. Они яростно жали на кнопку несколько раз, требуя немедленного обслуживания.

Человек, в настоящее время ожидающий у двери, удерживал палец на дверном звонке, посылая по офису непрерывную трель.

Микки даже с места не двинулся. Он сидел за столом, скрестив руки на груди.

Йен сунул палец в учебник микробиологии в качестве закладки.

— Ты сегодня оба раза открывал. Хочешь, этим займусь я?

— Не-а, я разберусь, — Микки закрыл журнал и встал.

Студент наконец подуспокоился, перейдя к многократным нажатиям на звонок.

Микки сделал пару шагов и прихватил колу с пола рядом со стулом Йена, на целых пять секунд приложившись к банке.

— Мне нравится заставлять их немного попотеть, — он распахнул дверь и рыгнул так громко, что эхо разнеслось по коридору. — Какого хрена тебе надо?

Йен покачал головой, глядя на своего коллегу. Ничто в Микки больше не должно было его удивлять.

В комнату ворвалась девушка с мелированными каштановыми волосами. Её высокие каблуки цокали по бетонному полу с каждым размеренным шагом. Какая студентка колледжа носит шпильки в три часа ночи?

Она прошествовала мимо Микки и остановилась посреди кабинета, повернувшись так, будто ожидала, что за ней следует свита. Аромат духов заполонил комнату, напомнив Йену запах страниц модных журналов, которые Дебби таскала домой из библиотеки, с пробниками Dior и Chanel. Студентка даже не удостоила их взглядом.

— Кто тут главный? Мне нужен ваш начальник.

Микки уставился в потолок, словно ища там терпения.

— Не то чтобы начальник, но я здесь главный.

Йен подавил смешок и прикрыл рот рукой. О, это будет весело.

Студентка оглянулась по сторонам, пока не наткнулась взглядом на Микки. Её лицо озарила фальшивая улыбка.

— Слава богу. Ключник, вы нужны мне в комнате 101. Филлипс-Хонор-Холл, — она щёлкнула наманикюренными пальцами. — Следуйте за мной. Я и так ждала слишком долго.

Микки прошёл мимо неё с «Ты прикинь?» выражением лица, которое мог видеть только Йен. Изобразив преувеличенно кривую походку и для пущего эффекта почесав промежность, он сел за компьютер и включил монитор.

— Ну, маленькая леди, в чём проблема? Ты захлопнула дверь?

Она подошла к столу, но остановилась, не прислоняясь к нему, подняв руки достаточно высоко, чтобы даже её браслеты не касались поверхности, будто мебель могла её испачкать.

— Очевидно.

— Имя и удостоверение.

— Кендра Свенсон, — она выудила своё удостоверение из маленькой золотой сумочки.

Микки стучал по клавиатуре двумя пальцами со скоростью одного слова в минуту. Он жевал уголок губы, бормоча себе под нос про эту чёрт-её-дери машину. Йен знал, что он может печатать быстрее, чем пуля Winchester Short Magnum⁴, но Микки легко вжился в роль неуклюжего увальня.

— Мне нужно получить с тебя десятидолларовую оплату.

Десять долларов. Не пять. Микки называл это «Налогом на мудаков» и прикарманивал лишнюю пятёрку.

Кендра Свенсон приподняла подбородок с «вот уж нет» выражением. Она посмотрела на Йена, потом снова на Микки.

— Оплату? Вы ожидаете, что я... заплачу? — она упёрла руки в бока. — Вам моя фамилия, случайно, ничего не напоминает? Свенсон, как «Центр обслуживания студентов Свенсон». Моя мама будет очень зла, что вы требуете плату, как будто я… неизвестно кто!

Микки нахмурился, продемонстрировав первый намёк на то, что эта игра начинает его утомлять.

— Мне плевать, даже если тебя зовут Илон Маск. Ты должна заплатить или не получишь ключ.

Кендра Свенсон смягчилась после минутного недовольства. Она выхватила из сумочки стодолларовую купюру.

— Меньше у меня нет. Надеюсь, вы сможете что-то придумать.

Микки усмехнулся и занялся обработкой информации для выдачи ключа.

Йен смотрел на него так долго, что у него, кажется, в глазах помутнело. Ему нравился настрой Микки. Ему нравилось, что Микки так хорошо разбирался в людях, что без труда мог изменить поведение и вывести их из себя. Ему нравилось, что, несмотря на внешние атрибуты его личности, Микки справлялся с этой работой лучше, чем кто-либо другой.

Когда Кендра наконец была обслужена и отправилась восвояси — с суровым предупреждением, что Микки ещё услышит о её семье, — в комнате воцарилась тишина.

Микки казался взволнованным с того момента, как дверь за ней закрылась. Он сел за стол напротив Йена и некоторое время молчал, не сводя глаз с его лица. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но промолчал.

Йен не мог справиться со странностью ситуации. В последнее время у Микки всё чаще и чаще возникали такие неловкие моменты.

— Что?

— Мне двадцать один, — Микки заговорил быстро, но тихо. — Знаю, ты умираешь от любопытства.

Йен действительно умирал от любопытства. Он закрыл учебник по микробиологии и выпрямился.

— Я живу в дерьмовом доме в Саутсайде с кучей родных и двоюродных братьев и сестёр. Я даже не могу сосчитать всех этих ублюдков, — Микки взглянул на закрытую дверь, словно противопоставляя себя только что удалившейся богатой студентке. — Я единственный из них, у кого есть работа. Легальная работа. Но этого не всегда хватает.

Йен воодушевился возможностью заглянуть за приоткрытую завесу на реальную жизнь Микки. Не на его маску, не на его напускную личину, а на Микки каков он есть.

— Сколько у тебя рабочих часов?

— Двадцать. Я прихожу ещё пару дней в неделю. Занимаюсь мелким ремонтом, когда надо смазать скрипучие двери, починить заклинившие окна и тому подобное дерьмо.

Йен ухмыльнулся.

— Выходит, ты знаешь, как менять лампу, — ему не приходило в голову, что Микки мог бывать в кампусе и в другие дни недели. Йен думал о нём только в контексте времени, проводимом совместно по четвергам. — А Шарлотта не может дать тебе ещё несколько часов?

— Не-а, меня наняли на неполный рабочий день.

— А ты когда-нибудь спрашивал?

— Она не собирается продвигать меня по службе, чувак. У меня даже нет футболки без пятен, — Микки прервал зрительный контакт, опустив взгляд на клавиатуру. Куда угодно, только не на Йена.

— Ты хорошо справляешься с этой работой. Знаешь её вдоль и поперёк. Ты надёжен и не терпишь никакого дерьма от студентов. Кто ещё смог бы велеть Кендре Свенсон отвалить? — Йен встал. Он не мог позволить Микки испытывать отвращение к самому себе. Никто не заслуживал повышения больше, чем он.

Он перегнулся через стол и положил свою руку поверх руки Микки, чтобы привлечь его внимание.

— Ты не можешь жить на обочине. Ты должен ухватиться за желаемую возможность. Разве не это ты мне постоянно твердишь?

Щёки Микки порозовели. Он посмотрел на Йена с широко раскрытыми глазами.

— А что, если то, чего я хочу, не хочет меня?

— Тогда ты в пролёте. Ничего не теряешь. Хуже, чем было, не будет.

Микки фыркнул. Гримаса прорезала мягкое выражение его лица.

— Чушь собачья. Видишь это? — он приподнял футболку, демонстрируя десятисантиметровый шрам на боку.

Раньше Йен его не замечал. Он был почти плоский и по цвету практически сливался с окружающей кожей. Вертикальные крестики давали понять, что эту рану не осматривал врач. Она была зашита трясущимися руками при помощи подручных средств.

Микки не смотрел на своё тело. Он со смирением указал рукой, точно зная, где находится отметина, без необходимости опускать взгляд.

— Я попросил у отца велосипед. Это его ответ. Мне было восемь.

Он поднял левую руку и указал на костяшки пальцев.

— Видишь, как выбит этот сустав? Я хотел получить свою долю денег от продажи наркотиков. Денег, которые заработал, — он говорил со злостью. Но гневался не на Йена за то, что он подталкивал, а на своё прошлое. — Не говори мне, что просьба о большем не имеет последствий. Я знаю, когда придерживаться своей полосы.

У Йена на языке вертелась сразу сотня вещей.

Шарлотта — не твой отец.

Я рад, что этот ублюдок мёртв.

Тебе не нужно жить в страхе.

Каждая мысль звучала снисходительно. Он хотел поддержать Микки, не умаляя его эмоций. Бля, насколько Йен знал, он всё ещё вынужден был жить в страхе. Его осведомлённости не хватало, чтобы подобрать правильные слова.

Йен состязался с Микки в каждой глупой игре, принимал каждый брошенный им вызов. Забавляться было легко. Почему с серьёзными разговорами дела обстояли иначе?

Йен и сам пережил изрядную долю травм и восстановлений. Он знал три вещи:

Во-первых, требуется предпринять дохуя усилий, чтобы побороть своё прошлое.

Во-вторых, никто не может указывать вам, как себя чувствовать или что делать. Вы должны идти своим собственным путём.

В-третьих, независимо от того, что расскажет Микки, независимо от того, как сильно Микки будет напирать, Йен не отступит и не откажется от него.

❺

06:19

— Эй, у тебя уже есть Фрэнк Томас? — Йен поднял бейсбольную карточку «Уайт Сокс» 1991 года. На первом бейсмене была большая чёрная перчатка и накрахмаленная униформа с тонкими вертикальными полосками. — У него было... э-э... шестьдесят три попадания и тридцать один РБИ.⁵

Микки повернулся к нему, изучая статистику на карточке.

— Это круто?

— Провались я пропадом, если знаю, — Йен добавил карточку в стопку «Уайт Сокс» на столе. Он помогал Микки сортировать новую партию. Большинство карт были выпущены Topps⁶ и находились в плачевном состоянии. Они сидели по одну сторону стола, Йен устроился в кресле на колёсиках.

Кресло на колёсиках.

Микки на самом деле встал с кресла чуть ранее и предложил его Йену.

Микки занимался каждым сегодняшним посетителем.

Микки выбросил банки из-под газировки, вместо того чтобы оставить их на столе.

Микки даже на телефонные звонки отвечал.

Йен чувствовал себя знаменитостью. И всё из-за того, что он совершил самый простой порядочный поступок — принёс Микки еду из кафетерия.

Микки положил на стол три карточки. Он ухмыльнулся, быстро вздёрнув брови:

— Трахнуть, выйти замуж или убить?

Йен просмотрел на изображения.

— Убью этого парня. У него в руках три биты. Он явно компенсирует что-то, — он сравнил левого полузащитника «Атланта Брейвз» и питчера «Торонто Блю Джейс», последовательно постучав по карточкам. — Выйду за Джона Керутти⁷. Трахну Лонни Смита⁸.

— Ты спятил. Ты стал бы трахать такого волосатого чувака?

— У него доброе лицо. Тебе не нравятся бакенбарды?

Микки закатил глаза.

— Не мой тип.

— О, теперь у тебя есть типаж?

— Ага, бестолковые рыжие.

— Тогда тебе понравится этот парень, — Йен поднял карточку Марка Макгвайра⁹, выпущенную Fleer. Игрок держал бейсбольную биту за головой на плечах и стоял перед американским флагом. Его мускулы выпирали из-под футболки «Окленд Эйс». — Я начну новую стопку под названием «Дрочебанк Микки».

Микки бросил карточку, попадя Йену в лоб.

Йену нравилось вот так проводить время с Микки. Разбирать карточки или слушать музыку, иметь общую цель, не связанную с работой, много смеяться и постоянно подтрунивать друг над другом. В эти мгновения внешний мир не существовал. Йен не думал ни о своих занятиях, ни о том, как преуспеть на работе, ни о том, как подкатить к понравившемуся парню.

Микки полез в задний карман.

— У меня, э-э, тут картишки, — он поднял сложенную в коробку колоду игральных карт «Bicycle». — Ну, что скажешь?

— Покер?

— Если думаешь, что у тебя тяму хватит, новичок.

В качестве ответа Йен смахнул бейсбольные карточки на край стола, расчистив место для игры. Он взял у Микки карты и умело их перетасовал, разложив колоду на две половинки и соединив их мостиком.

— О, да у нас тут большая шишка, — Микки придвинул свой стул поближе к столу. — Летом в Вегасе подрабатываешь? Кидаешь пьяных дураков на деньги?

— У меня достаточно практики, — Йен обычно рубился в азартные игры с приятелями по армейской подготовке между тренировками после школы. У них никогда не было высоких ставок — на кону обычно была мелочь или M&Ms, но играл он прилично. — Предпочитаешь Техасский холдем или Пятикарточный розыгрыш?

— Давай на пять карт, — усмехнулся Микки, будто не ожидал такой осведомлённости Йена, полагая, что у него будет преимущество. — Раздавай, покажи, на что способен.

Йен был рад любому шансу доказать, что его не стоит недооценивать. Он постучал картами по столу, чтобы выровнять их, и сдал.

Микки подбирал каждую карту, брошенную Йеном. Он облизнул губы, проверяя свой расклад, держа карты в правой руке, татуировка «FUCK» словно дразнила Йена. Улыбка Микки стала шире, когда он взял вторую партию карт, отчего на щеках появились ямочки. Он не мог сдержать своего ликования.

Микки вскрылся.

— Две пары. Короли и тройки.

Йен бросил свои карты на стол.

— Всего лишь пара семёрок. На этот раз твоя взяла, — он поднял колоду, чтобы сдать вторую партию.

— Не так быстро, крутой парень, — Микки схватил Йена за руку, останавливая.

Йену следовало догадаться, что от Микки всегда стоит ожидать большего. Больше соперничества, больше поддразнивания, больше сюрпризов. Чем бы они ни занимались, Микки подначивал сильнее, чем Йен предполагал.

— Что, хочешь сыграть на деньги?

Микки потянул Йена за рукав свитера и склонил голову в приглашении.

— Снимай его.

— Ты, блядь, шутишь, — Йен слышал приколы Липа о игре в покер на раздевание с некоторыми из его подружек, но никогда не верил брату. Он не думал, что кто-то действительно играет так в реальной жизни.

Микки просунул два пальца под ткань рукава Йена.

— Снимай, или это сделаю я, — подушечки его пальцев мягко коснулись запястья Йена.

Если Микки хотел посмотреть, как он оголяется, так тому и быть. Йену нечего было стыдиться. Если на какое-то время он мог заставить Микки почувствовать себя влиятельным и поверить в себя, то оно того стоило. Тем более Йен ни за что не проиграет. Он в мгновение ока разденет Микки, а ему самому при этом вряд ли придётся снять больше пары предметов одежды.

— Ладно, — Йен стянул свитер через голову. — Надеюсь, когда очередь дойдёт до тебя, ты будешь готов ответить тем же.

— Не припомню, чтобы кто-то раньше жаловался, — Микки улыбнулся так широко, что в уголках его глаз появились морщинки.

Йен швырнул свитер в Микки, прежде чем снова сдать.

После второго круга Йен лишился носков.

После третьего — футболки. Йен откинулся на спинку кресла на колёсиках и проклял свою удачу. От холодного воздуха офиса по коже побежали мурашки.

Микки выглядел счастливым, как кот, добравшийся до сметаны. Он оценивающе осмотрел торс Йена.

— А обстановочка-то накаляется, Галлагер. Нужно ли мне ущипнуть эти соски, согреть их?

О, Микки это слишком нравилось. Йен стиснул зубы и сдал ещё одну карту.

— Ты не можешь побеждать вечно, — Йену не фартило как никогда. Нахуй. Если он окажется голым посреди кабинета, то, по крайней мере, сохранит самообладание. Они оба были взрослыми людьми, верно?

Если он смутится, Микки победит. Если сдастся и прекратит игру, Микки победит. Йену нужно было сохранять хладнокровие.

Когда Микки наконец проиграл, Йен с облегчением выдохнул. Он был так взволнован, что протянул руку и стащил толстовку Микки с его плеч, и уже наполовину спустил её по рукам, прежде чем заметил, что сделал.

Микки пристально посмотрел ему в глаза.

— Не останавливайся на этом. Заставь меня заплатить.

Боже, Йену нужно было взять себя в руки, иначе он угодит прямиком в ловушку Микки, заводясь из-за глупой игры в покер. Он не ожидал, что, показав немного голого тела, почувствует себя таким уязвимым. Отстранившись и прочистив горло, он ответил:

— Не-а. Дальше ты и сам справишься.

В течение следующих трёх раздач оба сняли джинсы, а Микки ещё и носки. Они сидели в своих креслах, Микки в футболке и боксерах, Йен только в боксерах, и улыбались друг другу поверх карт.

Йен старался сохранить невинный вид, но его взгляд продолжал блуждать по ногам Микки. Его бёдра оказались мощнее, чем он ожидал, тело было покрыто тонкими светлыми волосками. Мышцы икр напрягались, когда Микки постукивал ногами по полу.

Йен знал, что Микки горяч, но не ожидал, что у него такое соблазнительное тело. Он не мог дождаться, чтобы снять с него футболку и наконец разглядеть татуировки, которые до этого видел лишь частично.

Микки, должно быть, думал о том же. Он изучал грудь и ноги Йена.

— Пока не вижу второй татушки. Где ты её прячешь?

Йен повернулся спиной, продемонстрировав Микки правое плечо, и приготовился к бесконечным поддразниваниям, которые наверняка последуют, как только Микки увидит мультяшные груди.

— Прежде чем смеяться, знай, что это должно было быть в честь моей мамы. Произошло недоразумение.

Микки закрыл лицо руками, чтобы подавить усмешку. Это продолжалось всего три секунды, прежде чем он расхохотался.

— Потрясающе. Это самая отвратительная вещь, которую я когда-либо видел, — он провёл большим пальцем по рисунку. — Тебе идёт. Буквально кричит: «Я тупица!» любому, с кем ты спишь. Будто они могли забыть.

Йен хотел продолжать разговор, чтобы оттянуть игру, отсрочить неизбежное завершение, к которому всё шло. Он пожалел, что у него нет более неловких татуировок, что позволило бы ему дольше оставаться в одежде.

Микки потянул за нижний край боксеров Йена.

— Эй, если проиграешь в этой раздаче, я увижу тебя в чём мать родила.

Можно подумать, это уже не ревело сиреной в голове Йена.

Уверенность Микки выбила его из колеи. Глубокий тон его голоса пронзил тело насквозь и заставил член встать по стойке смирно. Каждый раз, когда они оказывались рядом, Йен ощущал резкий мускусный запах, который просто кричал: Микки. Господи, нет, так ему не одержать победу в этой игре. Как его тело посмело предать его, откликнувшись на развязность Микки?

Йен бросил карты на стол.

— Твоя очередь.

Может, удача улыбнётся ему и помешает засветить свой голый зад в офисе «Потерянных Ключей» на потеху коллеге.

Микки рассмеялся, когда сдал и увидел свои карты.

— О, тебе конец, новичок.

У Йена упало сердце, волосы на руках встали дыбом. У него была куча разнобоя. Никаких совпадающих карт. Никакой возможности стрита. Ни короля, ни королевы. Даже обменяв свою вторую раздачу, он остался с дерьмовым валетом.

Микки положил руку на стол:

— Смотри и плачь.

У него был фулл-хаус, шестёрки и десятки.

Как Йен оказался в таком положении, готовясь снять последний предмет одежды на работе? Помещение выглядело так же, как и всегда. Компьютер перешёл в спящий режим, поэтому монитор погас. Стена за его спиной была увешана записками и инструкциями на цветных листках бумаги. Белые трубы тянулись по потолку, отчего пространство смахивало на технический подвал.

Он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Голова шла кругом от несоответствия скучной обстановки и сюрреалистичности ситуации.

Йен встал с кресла на колёсиках, смирившись со своим проигрышем, и сунул большие пальцы за пояс боксеров, готовый их стянуть и покончить со своим наказанием.

Микки поднял руку.

— Погоди.

Само собой, он придумал ещё что-то. Отодвинув стул и схватив телефон, Микки открыл Ютуб и выбрал какую-то песню под названием «Стриптизёрша».

Как только Йен услышал тяжёлое вступление духовых, он узнал мелодию. Это была классическая песня для стриптиза, и она вызывала в памяти чёрно-белые образы кинозвёзд, курящих сигары, носящих фетровые шляпы и свистящих женщинам.

Микки хотел, чтобы Йен устроил шоу.

Значит, он, несомненно, получит шоу, потому что чем дольше Йен ждал, тем больше заводился. Он не мог унять нарастающего возбуждения в паху. Каждый раз, когда он пытался отогнать мысли о реакции Микки на его тело, они вспыхивали в голове в два раза интенсивнее.

Не помогло и то, что Микки торжествующе захлопал в ладоши и прикусил губу в предвкушении. В его глазах светилось чистое счастье, оттого что он выиграл и добился своего.

Йен отбросил сдержанность и подыграл. Он крутил бёдрами в такт музыке и дразняще спускал боксеры дюйм за дюймом, не торопясь избавляться от них.

Наконец раздевшись и стоя голышом у стола, он швырнул нижнее бельё в Микки.

— Что теперь? — Йен тяжело дышал и пытался прикрыться рукой, но бесполезно, блядь. Он был полностью на виду, вставший член, покачиваясь, указывал в потолок.

Микки вытянул шею, осматривая каждый дюйм тела Йена. Он выглядел взволнованным, но сохранял улыбку на лице.

— Продолжим игру. Проигравший выполняет задание победителя. Таковы правила.

— Какие ещё правила? Международной ассоциации стрип-покера? — Йен надеялся, что разговор успокоит его тело и заставит эрекцию исчезнуть. Взгляд Микки только сделал его твёрже.

Они оставались неподвижными целую вечность. Йен ждал, пока Микки раздаст новую комбинацию, чтобы продолжить игру. Микки был тут главным, а Йен парил в подвешенном состоянии. Его поразило понимание, что подчиняться Микки не так уж неприятно. Всё равно что прыгнуть с трамплина и верить, что в бассейне есть вода. Жутко. Волнующе. Стоит риска. Куда бы Микки ни пошёл, Йен последует за ним.

Микки некоторое время смотрел на Йена, прежде чем его лицо вытянулось, улыбка исчезла с лица, а глаза потемнели. Он слегка приподнял подбородок и позвал:

— Иди сюда.

Йен нерешительно шагнул вперёд, не зная, что делать. Он сократил расстояние между ними, встав так близко, что их ноги соприкасались.

Микки провёл рукой по ноге Йена, задев волоски на бедре, посылая мурашки по коже. Двинувшись выше, он коснулся яиц Йена и остановился, посмотрев на него в ожидании ответа; рука осторожно легла на внутреннюю сторону бедра.

Йен не сказал: «Нет». Не оттолкнул его.

Микки провёл рукой по члену Йена, двигаясь медленно, прослеживая каждую венку подушечками пальцев.

Боже, Йен не мог сдержать реакции, он откинул голову и застонал. Микки обхватил его ладонью и начал поглаживать.

Йен хотел подать голос.

Он хотел сказать Микки, что тот ничего ему не должен.

В детстве, когда у вас не было денег, вы говорили «спасибо» действиями. Если кто-то помогал вам избежать драки на заброшке, вы давали переписать домашку по обществознанию. Если кто-то помогал вам увернуться от ножевого ранения, вы выбирали его первым в свою команду для игры в вышибалу на уроке физкультуры. Всё сводилось к тому, кто кому должен. Кому нужны слова? Благодарности Саутсайда — кивки и одолжения.

Йену следовало сказать Микки прекратить, заверить, что всё нормально. Но его рука так чертовски приятно ощущалась.

Микки принял командование, на его лице смешались озорство и решимость. Он ускорился, работая по всей длине, каждые несколько движений проводя большим пальцем по головке, вытягивая из неё влагу. Он обхватил ноги Йена своими, сцепив лодыжки, притягивая его ближе и фиксируя на месте, а свободной рукой исследовал его тело.

Йен превратился в постанывающий комок нервов. Он закрыл глаза, растворяясь в каждом движении руки Микки. Давление внутри него быстро нарастало, напряжение последнего месяца просачивалось туда, где их тела соединялись.

Микки сменил темп, некоторое время действуя медленно, затем снова ускорился, будто точно знал, как эффективнее всего помучить Йена.

Йен боролся с ним весь семестр, останавливая, побеждая, отталкивая.

Он хотел уступить. Хотел отдать Микки победу.

Чёрт, он отдал бы Микки все победы, если бы каждый проигрыш ощущался вот так.

Он отключил мозг.

Принял освобождение, предложенное Микки.

❻

Йен моргнул и оторвал пальцы от края стола.

Он знал, что выглядит выжатым, но ему было всё равно. Он чувствовал капли пота на коже и онемение в тех местах, где ягодицы слишком долго упирались в стол. Его губы пересохли от тяжелого дыхания.

Ему пришло в голову, что он должен ощущать неловкость за то, что ему подрочили на работе. За то, что он издавал звуки, которые никогда не мог произнести в присутствии соседей по комнате в общаге и дома, когда там постоянно был кто-то из семьи. За то, что стоял перед Микки со слабостью в коленях и спермой по всему животу.

Но ничего подобного.

Он чувствовал себя счастливым и не мог стереть улыбку с лица, не мог успокоить канонаду в груди.

Микки убрал руку с его члена и потянулся к коробке с салфетками, стоявшей рядом с компьютером.

— Чёрт. Я всё сделал неправильно. Должен был наказать тебя, а не награждать, — он открыто улыбнулся, лицо порозовело так, будто он слишком долго загорал под открытым солнцем.

Йен привёл себя в порядок, поглядывая на Микки так часто, как только мог, ища любой намёк на сожаление. Боже, неужели случайный секс вот такой? Спонтанный, лёгкий, взрывной, без беспокойства? Если да, то внесите его в список, чёрт возьми.

Микки указал на грудь Йена.

— У тебя там ещё кое-что осталось. Ага, с левой стороны, — он усмехнулся. — Ты просто неряшливый ублюдок.

— Это называется прицельное попадание, — голос Йена прозвучал хрипло и тихо.

— Прицельное, как же. Ты был как грёбаный садовый шланг, брызгающий повсюду. Я никогда не видел такого плохого контроля.

Йен покраснел, чувствуя себя виноватым. Он взял, ничего не дав взамен.

— Что насчёт тебя? Хочешь, чтобы я?.. — он откашлялся и указал на боксеры Микки.

— Нет, салага, это тебе на халяву. Мне захотелось, и я сделал, — Микки продолжал цепляться пятками за ноги Йена, как будто не хотел его отпускать.

Йен тоже этого не хотел.

Потому что отпустить означало одеться и убрать карты. Отпустить означало снова включить мозги и приняться искать более глубокий смысл во всём, что они сделали. Отпустить означало вернуться к работе, а потом к занятиям.

Этот раз с Микки был так непохож на весь его предыдущий опыт. Йен не хотел выползать из кокона, который они создали.

Ему было весело, чёрт возьми. Не только потому, что он кончил, перепачкав себя, хотя это было охуенно приятно. Ему было весело, потому что он был с Микки. Микки всё превращал в веселье, будь то споры из-за рабочих обязанностей или игра в баскетбол со скомканной бумагой в качестве мяча и мусорным ведром вместо корзины. Он не знал никого, похожего на Микки, такого прямолинейного и склонного к соперничеству. Такого открытого и без заморочек.

Ему нравилось, каким он становился рядом с Микки. Ему нравилось еженедельное предвкушение, ожидание неизвестности перед рабочей сменой. Ему нравилось чувствовать близость с Микки, отличающуюся от любых дружеских или более близких отношений, которые у него когда-либо были.

Он хотел оставаться беззащитным перед Микки, раствориться в его довольной улыбке. Йен положил руки ему на плечи.

— Эй, уже почти семь. Пойдёшь позавтракать со мной?

На лице Микки отразилась паника. Он слегка отстранился.

— Ты же знаешь, что я не могу заплатить.

— У меня вроде как три гостевых визита в семестр, и я ни разу их не использовал.

— А что делать с тем дерьмом, что ты мне принёс? — Микки указал подбородком на пакеты с едой.

— Ты можешь спрятать всё здесь, просто прилепи стикер со своим именем. С тобой никто не посмеет связываться.

— Боишься меня, новичок? — голос Микки был тихим. Его грудь тяжело вздымалась, словно он не был уверен, хочет ли услышать ответ. Он встревоженно посмотрел на Йена.

Интересно, он рассчитывал, что Йен боится его, или надеялся, что нет?

Йен мог только честно ответить:

— Единственное, что меня в тебе пугает, — это твоё увлечение бейсболистами девяностых, — он медленно натянул джинсы и носки. — Да ладно тебе. Поешь чего-нибудь, ты это заслужил.

Микки с ухмылкой подхватил с пола свою кучу одежды.

— Напористый ублюдок. Ненавижу тебя.

❼

07:11

Они устроились прямо под телевизором в огороженной зоне в Западной столовой, в кабинке с мягкими зелёными сиденьями. Йен ел фруктовый салат и творог. Микки наполнил одну тарелку всеми мясными продуктами, которые смог отыскать: колбасой, беконом, хрустящим чоризо и лососем. На вторую были свалены блины, вафли и французские тосты.

Чем дольше они сидели, тем тише становился Микки. Он не отрывал глаз от еды, время от времени поглядывая на Йена. На самом деле он перестал улыбаться, как только они вошли в столовую.

Йен надеялся, что его молчание было вызвано усталостью после долгой смены. Может быть, дискомфортом от нахождения в заведении для студентов, где он чувствовал себя не в своей тарелке.

Что-то сбило Микки с толку, и Йен молил Бога, чтобы причина была не в нём. Неужели он каким-то образом облажался? Неправильно отреагировал на то, как они провели время вместе? Йен не понимал, какого чёрта он делает. Он старался держаться подальше от людей, но это было не в его характере.

Иногда Микки мог быть самым болтливым ублюдком, высказывая каждую мысль, которая приходила ему в голову. Но ближе к утру он сидел притихший с проклятой грозовой тучей над головой.

Он гонял по тарелке недоеденный кусок вафли, и Йен почувствовал, как в нём нарастает потребность защитить его. Он хотел отвести Микки обратно в офис, обнять и укрыть от всего, что причиняло ему боль. Хотел предоставить ему возможность быть самим собой, чтобы поделиться тем, что было у него на уме.

Когда они закончили есть, Йен показал Микки, куда отнести посуду и поднос. Он положил руку на предплечье Микки и спросил:

— Ты в порядке?

Микки неубедительно кивнул и пожал плечами.

На пути к выходу Йен посмотрел налево и увидел Сайласа за соседним столиком с парой незнакомых ему девушек. Сайлас помахал рукой и улыбнулся. Он выглядел милым и сонным, но Йен не почувствовал напряжения в груди.

Он остановился, его охватило странное чувство. Это взаимодействие поразило его, внезапно шокировав.

Увидев Сайласа, Йен понял, что впервые не заметил никого в столовой во время еды. Он не осматривал помещение в поисках кого-то более интересного и привлекательного.

Йен был так сосредоточен на Микки, что даже не заметил Сайласа.

Он точно знал, что это значит.

Чёрт, как он не разглядел этого раньше?

Он должен был понять это, проведя так много времени в беспокойстве о том, что Микки нуждается в продуктах.

Он должен был понять это, когда голос Микки прокрадывался в его голову ежедневно, говоря ему, что делать.

Он должен был понять это, когда не смог заставить себя предложить Сайласу переспать.

Он должен был понять это, когда взгляд Микки вызвал у него головокружение и возбуждение.

Он должен был понять это, когда за завтраком ему захотелось унять то, что мучило Микки.

Несмотря на все усилия, на то, что он, как мог, старался держаться независимо и отстранённо, он влюбился в Микки Милковича.

Его сердце бешено колотилось, Йен судорожно вздохнул.

Он поднял глаза, но Микки уже ушёл.

Йен бегом добрался до двери столовой и вышел на улицу. Он оглядел тротуар и траву перед зданием. Микки исчез.

Йен ринулся вниз по холму к офису.

Микки нигде не было видно.

Йен мог бы найти его, повторить его маршрут, заглянуть на работу, а потом совершить десятиминутную прогулку до метро. Он хотел догнать Микки и заявить о желаниях своего сердца, не обращая внимания на здравый смысл. Если он не перехватит его сейчас, пройдёт целая неделя, прежде чем они смогут поговорить.

Но, бля, что он мог сказать? Йен ещё даже сам толком не осознал своих чувств.

Он провёл рукой по волосам, утренний ветерок холодил затылок. Студенты толпились вдоль тротуара, направляясь в столовую или выходя из неё.

Он тяжело дышал, гудя от возбуждения. Предвкушения. Страха.

Йен знал, что ему нужно перестать растрачивать себя. Перестать прыгать в отношения как в омут с головой. Перестать выставлять свои чувства напоказ каждую проклятую минуту.

Он должен был вести себя хладнокровно.

Ему нужно было взять себя в руки.

Чёрт, он не хотел. Он был сбит с толку фактом своей всецелой влюблённости в Микки.

︾︾︾︾︾︾︾︾︾