❶

Четверг, 10 октября • 14:18

Йен поплотнее укутался в шерстяное пальто и вышел на крыльцо дома Галлагеров. Солнце светило ярко, но воздух был свеж. В октябре во второй половине дня уже было довольно прохладно.

Закрыв входную дверь, Лип последовал за ним.

— Где был последний сигнал? — он провёл рукой по волосам и натянул перчатки. Он носил одну и ту же коричневую полевую куртку¹ почти десять лет. Брат выглядел таким же измученным, как и Йен.

Йен двинулся дальше.

— Недалеко от Энглвуда, на Холстед.

Фрэнк, жалкое подобие отца, пропал. Снова. Они могли плюнуть на всё и позволить ему окочуриться на какой-нибудь скамейке, но на этот раз он украл телефон Дебби. Независимо от того, как часто они этим занимались, поиски Фрэнка приводили Йена в скверное расположение духа. Настанет ли время, когда это не будет его волновать? Он сетовал на несправедливость. Почему его братья, сёстры и он сам, будучи ещё детьми, вынуждены были постоянно брать на себя ответственность как взрослые?

Не так Йен хотел провести осенние каникулы.

Они с Липом спустились по лестнице, вышли из калитки на тротуар и двинулись по Южной Уоллес, минуя дворы с сетчатыми заборами, усеянные садовой мебелью и покрышками.

Лип прищурился от солнца и закурил.

— Фрэнку лучше найтись побыстрее и не поганить мне весь день. Через несколько часов я должен быть у Брэда, обещал помочь ему с новой партией глушителей.

Йен обдумал свои планы на вечер и позволил пузырькам предвкушения пробиться сквозь раздражение.

— А у меня сегодня вечером дела по работе.

— Во время каникул? Пожалуйста, скажи, что они заставляют тебя вытачивать ключи где-то в грязной подпольной мастерской.

— Корпоративная вечеринка в честь середины семестра. А вдобавок это свидание.

Лип одарил Йена подозрительной ухмылкой.

— Ты никогда так не улыбаешься, говоря о работе. Что за история со свиданием?

Йен ещё не рассказывал Липу о Микки Милковиче. Он словно прятал Микки в своей рабочей жизни, в безопасном месте, где никто не мог до него добраться. Заговорить о Микки означало перевести его в категорию реальных вещей. Означало признать, что Йен о нём думает. Означало принять решение, что с ним делать.

Йен хранил в воспоминаниях детали с прошлой недели, маленькие драгоценные камни, помогающие пережить дни до вечеринки. Он вспомнил ощущение Микки под собой, лежащего в прохладной траве под скульптурой. Он вспомнил, как Микки прикусил губу, когда сосредоточился на строительстве замка из пенопластовых стаканчиков. Вспомнил ощущения от развязавшихся шнурков ботинок Микки на своей спине во время отжиманий. Каждый из этих крошечных моментов наполнял Йена теплом и радостью, заставлял с нетерпением ждать, что будет дальше.

Он резко развернулся на пятках.

— Я иду с напарником по смене. Он не студент, но живёт неподалёку. Увлекается местной музыкой. Устрашающий тип. Умный, упрямый, — Йен почувствовал, как горят щёки, и широко улыбнулся.

Лип отступил в сторону, чтобы обойти высокие сорняки на заросшей части тротуара.

— Господи, Йен.

Эти два слова сказали Йену достаточно о мнении брата. Разочарование Липа было очевидным. Он критиковал его каждый раз, когда Йен проявлял интерес к новому парню. Лип ненавидел то, как быстро он перескакивал от отношений к отношениям.

Йен попытался быть серьёзным, но не удержался.

— Он мне действительно нравится, Лип.

— И если я спрошу тебя на следующей неделе, ты уже будешь заискивать перед каким-нибудь другим чуваком.

Он уважал мнение брата. С тех пор как у Йена диагностировали биполярное расстройство, он стал меньше полагаться на собственную голову, не доверяя тому, что видел и слышал, не говоря уже о том, что чувствовал. Ему нужно было стороннее мнение, чтобы подтвердить, что его версия событий верна.

Как правило, Лип видел его более ясно. Особенно если Йен переходил в маниакальное состояние, нуждался в корректировке дозировок лекарств или попадал в порочный круг.

Но Лип не знал всего. Он не видел, как успокаивающе действовало на Йена присутствие Микки. Не видел, как Микки бросал ему вызов и придавал решительности. Было абсолютно бессмысленно, что такой хаотичный человек, как Микки, мог так легко уравновесить Йена, но так оно и было. Рядом с Микки Йен чувствовал себя более целеустремлённым, более способным и отзывчивым. Разве всё это могло повлиять на него плохо?

Йен был полон решимости защищаться.

— Это совсем другое. Микки не такой, как все.

Лип выдохнул дым с драматическим фырканьем.

— Ты так каждый раз говоришь, — он отвернулся от Йена, явно пытаясь сдержать своё разочарование.

Полагаясь на других людей, Йен постоянно играл в перетягивание каната. Один конец тянул его ближе к Микки, быстро, яростно и без колебаний подталкивая к роману. Другой конец, конец Липа, тащил его в противоположном направлении — к независимости.

Йену нужны были факты, чтобы стабилизировать непостоянство его мыслей. Он обратился к информации, которую хранил в голове, пересмотрев то, что, как он знал, было правдой.

Лип был свидетелем всех неудачных отношений Йена и знал, как быстро он влюблялся.

Микки постоянно уклонялся от него, ускользал, как песок сквозь пальцы, и никогда не говорил о своих чувствах.

И Лип, и Микки посоветовали ему не торопиться с романтическими отношениями.

Но Йен не мог игнорировать то, как Микки смотрел на него. То, как он запустил руки в волосы Йена и прижал его к себе. Для человека, болтающего без умолку, Микки редко делился своими настоящими эмоциями.

Чёрт, это было всё равно что гадать на чайных листьях.

Конец верёвки, что был у Липа, держал его неизменно крепко. Но одно движение Микки, один быстрый рывок подтверждения — и Йен полетит в его сторону.

Они свернули налево, на 77-ю Западную. Маленькие однотипные домишки уступили место более крупным кирпичным зданиям — дуплексам и заколоченным досками офисам. Гудки и шум автомобилей на Холстед-стрит стали громче.

Лип отшвырнул окурок на заброшенный участок.

— Ты уже целый месяц один. Забудь об этом парне на секунду. Как у тебя дела со всем остальным?

Йен провёл руками по железному забору перед кирпичным многоквартирным домом, желая к чему-нибудь прикоснуться.

— Я усердно занимался. Вообще-то, это было здорово. Впервые с тех пор, как поступил в университет, я чувствую, что контролирую ситуацию. Мои оценки улучшились. Едва-едва, но это только начало. Чувствую себя самим собой, — Йен ощутил уверенность, произнеся это вслух. Эта мысль крутилась у него в голове, но он не высказывал её до текущего момента. — Я чувствую себя самим собой, Лип.

— Это единственное, что мне нужно было услышать. Зачем тебе новый парень, который всё испортит?

— Думаешь, если я начну отношения, то всё пойдёт прахом?

— Как всегда.

Они добрались до «Энглвуд-Аутрич», общественного центра их района. Сотовый Деб был запеленгован тут прошлой ночью, пока сигнал не пропал. Йен надеялся, что Фрэнк спокойно спит на тротуаре, подложив под голову куртку и сжимая в руках телефон.

Он проверил скамейку возле общинного огорода. Может, Фрэнк пытался забраться туда и украсть поздний болгарский перец или капусту.

Лип заглянул в переулок, где громоздились мусор и отходы переработки в ожидании вывоза. В нише пахло достаточно непотребно для Фрэнка, но самого его там не было.

Они повернули направо, к автобусной остановке.

Когда они пересекали 77-ю улицу, Йен остановился, чтобы пропустить машину.

— Я чувствую, что общение с Микки — это совершенно другой уровень. Он сексуальнее, безумнее, сильнее всех, кого я когда-либо знал. Я ощущаю себя живым каждый раз, когда говорю с ним, понимаешь? Я не могу игнорировать это.

Лип ущипнул себя за переносицу.

— Блин, я люблю тебя, но тебе нужно сбавить обороты.

Йен остановился в раздражении.

— То же самое говорит и Микки. Он велел мне перестать слишком много думать. Перестать себя растрачивать. Держаться более непосредственно. Завести несколько интрижек.

— Первая логичная вещь, которую я слышу от тебя за весь день.

Они добрались до автобусной остановки — небольшого сооружения из оргстекла с метками уличных банд и выцветшей рекламой фильмов. У сидевшего на скамейке человека были длинные чёрные волосы и платье с цветочным узором. Явно не Фрэнк.

Пройдя за остановку, они осмотрели нечто напоминающее кучу выброшенного грязного белья. Когда тряпьё застонало и перевернулось, они разглядели лицо. Грёбаный Фрэнк.

Йен толкнул его ногой.

— Оттаскаем его за мочки ушей или обольём водой?

На Фрэнке была рваная куртка, которая и в дневное-то время едва могла помочь избежать обморожения. Алкоголь, должно быть, достаточно разогрел его организм, чтобы прохладный ночной воздух его не пробрал. Черты румяного лица, вдавливающегося в асфальт, были искажены.

Лип проверил все карманы Фрэнка.

— Да нафиг он сдался. Нам нужно только... Ага! — он вытащил телефон Дебби из куртки Фрэнка. — Пусть хоть сгниёт здесь. Мы получили то, за чем пришли.

Йен зашагал к дому, нисколько не беспокоясь за Фрэнка.

— Ты согласен с Микки? Думаешь, мне стоит переспать со случайным чуваком?

Лип положил руки на плечи Йена и слегка встряхнул его.

— Да, просто потрахайся. Ничего страшного не случится.

❷

19:11

Йен задержался в вестибюле дома Тары Грегори. Восстановленное кирпичное строение примерно в десять этажей в Принтерс Роу раньше было каким-то заброшенным заводом. Широкие оконные рамы обрамляли квадратики пузырчатого стекла². Вечерняя темнота снаружи свидетельствовала о приближении холодного и снежного сезона, поэтому относительное тепло холла околдовало его.

Йен расстегнул пальто, остановившись на модном современном ковре у высокого растения. Они с Микки обменялись номерами, чтобы договориться о сегодняшней встрече. Теперь у него был номер телефона Микки. Всю неделю он старался вести себя хорошо, используя номер только для конкретных вопросов о вечеринке. Было невероятно заманчиво писать Микки о каждой приходящей в голову мысли.

Йен [19:12]: Ты уже здесь?

Микки [19:13]: Буду через минуту. Практически вижу твои пылающие волосы.

Йен рассмеялся и опёрся на подлокотник дивана. Он надеялся, что за время осенних каникул станет новым человеком, что перерыв даст ему немного покоя и позволит отдохнуть от университетской суеты. Но находиться дома с семьёй и чувствовать необходимость помочь с деньгами, едой, поручениями и уборкой, совсем не расслабляло. Он поймал себя на мысли, что предвкушает эту вечеринку больше, чем ожидал. Работа и университет были его территорией, куда у семьи доступа не было. Йену нравилось общаться с новыми людьми, пробовать незнакомую еду, бывать в других районах города — разнообразие привычной рутины.

И, эй, Микки собирался прийти. Вместе с ним. В качестве его спутника. С минуты на минуту. Сердце Йена забилось быстрее от предвкушения.

Каким был Микки в дикой природе? Появится ли он в кожаной куртке, с ирокезом и винтовкой М-16 за спиной? Будет ли при нём гитара «Flaming» и парочка домашних гиен на поводке?

— Господи, они пускают сюда кого угодно, — ухмыльнулся Микки с другого конца вестибюля. Вращающаяся входная дверь остановилась, впустив его.

Кем, чёрт возьми, был этот аккуратный мужчина перед ним, и что он сделал с Микки? Кровь отхлынула от мозга Йена, перед глазами поплыло.

На Микки была тёмно-синяя классическая рубашка, заправленная в джинсы, но расстёгнутая у воротника, шарф толстой вязки свободно висел на шее. Он побрился, отчего лицо выглядело чистым и гладким, а волосы уложил с помощью геля.

Когда Микки подошёл ближе, Йен почувствовал запах его лосьона после бритья. Боже, синяя рубашка выгодно подчёркивала цвет его глаз.

Йен нервно постукивал носком ботинка по полу.

— Не знал, что это настолько официальное мероприятие, — он указал на руки Микки: — А зачем митенки?

— Не всем нравятся мои татуировки так, как тебе, новичок.

Йен попытался сформулировать ответ, но его мозг застрял в колее, как игла в дорожке одной из старых виниловых пластинок его матери. Как руки Микки могли стать ещё более соблазнительными, когда бо́льшая часть кожи была теперь не видна? Смотря лишь на кончики пальцев, Йен почувствовал, что ему открылась некая тайна. Он знал, что там татуировки. Он видел эти руки обнажёнными. Эти руки трогали его тело. Они сводили его с ума тысячами вызывающих вопросы прикосновений.

Микки посмотрел на него с уверенной улыбкой.

— Мы заходим? Или ты хочешь слинять и целоваться в вестибюле?

— О, мы заходим. Я поспорил с братом о том, сколько тебе понадобится, чтобы напиться.

— Надеюсь, ты проиграешь, ублюдок.

Бок о бок они направились к лифту, подталкивая друг друга плечами. Йен не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Микки.

Уши Микки покраснели, и он ухмыльнулся сквозь хмурый взгляд.

— Что?

— Ничего. Ты просто... — Йен отчаянно пытался придумать какое-нибудь оскорбление, колкость, что угодно, лишь бы скрыть правду. — Я не ожидал, что ты так прихорошишься.

Они вошли в лифт, оказавшись единственными в кабине. Как только двери закрылись, и древние шестерёнки начали вращаться, Микки двинулся к нему. Он снял шарф и накинул на шею Йена, притягивая его ближе.

Как объяснить эти ощущения Липу? Внутренности Йена подпрыгнули от возбуждения и растворились в спокойствии. Будто он почувствовал себя правильным образом только когда Микки прижался к нему. Будто каждое их движение и каждое слово из уст Микки было именно тем, что нужно Йену.

Глаза Микки заметались по его лицу. Они находились так близко друг к другу, что кончик носа Микки почти касался носа Йена.

— Тебе нравится, что на мне надето, Галлагер? Поцелуй меня, и я сниму это.

Йен покачал головой. Не прошло и пяти минут с начала вечера, а Микки уже заставил его почувствовать себя лучше, чем за всю неделю. Он просунул пальцы в шлёвки джинсов Микки.

— Поцелуй меня, и я сам тебя раздену.

Микки прижал его к боковой стенке лифта.

— Ты говоришь обо мне со своим братом? Звучит довольно по-гейски, — его глаза поймали отблески верхних светодиодов. — Просто признайся, что хочешь овладеть мной, и мы покончим с этим.

Сердце заколотилось в груди Йена. Ему нравилось, как Микки его провоцировал, сосредоточив на Йене всё своё внимание. Как во время их взаимодействия весь внешний мир замирал.

Лифт остановился и дзынькнул, сообщая, что они на седьмом этаже. Двери открылись.

Микки стянул шарф с шеи Йена, улыбнулся ему и, приобняв за талию, вывел в коридор.

— Пошли. Давай будем прилежными сотрудниками.

❸

19:22

Тара жила в приличных размеров лофте с высокими потолками и равномерно расположенными опорными колоннами. Предметы мебели между собой не сочетались: диван-футон, несколько одиноких кожаных банкеток, а в углу — кресло-бабочка. Растения были расставлены высоко на полках, лозы и листья вились по кирпичным стенам-перегородкам. Все окна на одной стороне выходили на Кларк-стрит. Посмотрев под правильным углом сквозь соседние здания, можно было получить прекрасный вид на заходящее солнце.

Йен знал, что Тара не богата, но её место жительства было необычным и привлекательным. Он мог представить себя поселившимся в подобной обстановке, когда станет старше. Квартира была лучше дома в Саутсайде, но не настолько вычурной, чтобы казаться недостижимой мечтой.

Йен пробирался сквозь бормочущую толпу студентов и более взрослых сотрудников, пока Микки брал им выпивку. Почти все общались стоя, счастливо курсируя между небольшими группами, рассредоточенными по всему пространству лофта. Ната, прислонившись к кухонному столу, разговаривала с парочкой парней, которых Йен не знал. Вик Нгуен из семичасовой смены, заступающей после них с Микки по утрам, рассказывал анекдот компании возле кофе-бара. Сотрудники главного офиса, в том числе и Тара, собрались у фуршетных столиков, нанося последние штрихи на закуски.

Йен заметил своего босса Шарлотту, потягивающую красное вино у перегородки. В ярко-фиолетовом брючном костюме и золотых серьгах-кольцах она выглядела более расслабленной, чем когда-либо на работе.

Йен направился к ней, радуясь возможности отойти от музыкального центра, проигрывающего классическую мелодию. Он указал на напиток Шарлотты.

— А вы знали, что декстран³ был первоначально получен из вина? Используется во многих лекарственных препаратах и в микрохирургии. Только что закончил доклад на эту тему.

Шарлотта вытянула руку с бокалом, словно это была какая-то волшебная вещь.

— Эй, тогда я должна быть суперздорова, — она широко улыбнулась. — У тебя всё в порядке? График ночных смен не мешает учебному расписанию? — поинтересовалась она на правах начальницы, но в интонации слышалось что-то суровое, материнское. Она искренне переживала за своих сотрудников и старалась заботиться о каждом из них.

Йен кивнул.

— С ночными сменами всё в порядке. Немного выбивает из колеи график сна, но я справлюсь.

Шарлотта жестом поманила его ближе к углу, подальше от смеющихся студентов.

— Как раз хотела спросить. Сегодня было совещание по расписанию, и у нас есть возможность вернуть тебе дневные смены по средам. Тебе это интересно?

В глубине души Йен понимал, что в какой-то момент его могут убрать из ночной смены. Он думал, что это произойдёт не раньше конца семестра, а может, и учебного года. Он представил, как будет работать по средам в паре с каким-нибудь сотрудником, не являющимся студентом. Вроде Аркадии или того седого Бенни, его пересменщика в прошлом году.

Если бы он поменялся сменами, то Микки уже не был бы его напарником. Им стал бы кто-то другой.

Это казалось чертовски неправильным.

Однако Йен проработал в департаменте размещения достаточно долго, чтобы ясно видеть ситуацию. Шарлотта предлагала ему повышение. Предложение возвращения на дневную смену было её способом сказать, что он хорошо справился в этом году. Было бы глупо упускать такую возможность, отказывая ей.

Йен должен был решить, останется ли он с Микки в трюме ночной смены или поднимется по лестнице, оставив его позади.

Он резко выдохнул, размышляя.

— Знаете, ночные смены не так уж плохи. Тишина очень помогает, давая мне возможность расслабиться. Есть время на домашние задания, и я могу сосредоточиться на тромбоцитах и антикоагулянтах, а большего мне и не нужно.

Подошёл Микки, игриво врезавшись в Йена и обнял его за спину.

— Никто не хочет слушать твою научную чушь, чувак.

Йен продолжал говорить, не смотря в сторону Микки.

— А ещё есть мой надоедливый напарник. Он — боль, делающая каждую ночь невыносимой.

— Лучше так, чем твоё восторженное отношение, — Микки чуть покачнулся рядом. — Всегда быть милым со студентами. Каждый раз являться вовремя. Прибираться ещё до того, как я накрошу на стол.

Подождите... Вовремя? Йен опаздывал по меньшей мере раза три. Микки это знал, он ругал Йена каждый раз. Сознание Йена взорвалось. Микки нахваливал его перед Шарлоттой. Может, услышал, что они говорили о работе. Может, искренне считал, что Йен хорошо справляется. В любом случае, оскорбляя его, Микки пытался выставить Йена в выгодном свете перед их руководителем.

Микки нуждался в этой работе так же сильно, как и Йен, а может и больше.

Что ж, Йен тоже мог играть в эту игру.

— Микки — крепкий орешек, он даёт отпор каждому студенту, не желающему платить. Никому не даёт спуску. Они убегают от него в слезах.

— По крайней мере, я не провожу инвентаризацию чёртовых канцелярских принадлежностей, когда это даже не моя обязанность, — Микки покачал головой, насмешливо жестикулируя.

Боже, как каждый его мимолётный взгляд воспламенял сердце Йена? Ему пришлось собраться, чтобы не потерять равновесие и удержаться на ногах.

Их начальница с довольным видом взболтала вино.

— Я считаю, ты же знаешь, — Йен широко раскрыл глаза и указал на пиво Микки. — Это номер один.

Шарлотта вздёрнула подбородок.

— Считаешь что? Напитки? Потому что это мой третий.

Микки положил руку на середину груди Йена, слегка его толкнув.

— Этот ублюдок думает, что знает мой предел.

Шарлотта посмотрела на Йена, высоко подняв бровь.

— Рада видеть, что вы поладили. Всё равно что бросить спичку в бензин.

Микки потянул Йена за руку.

— Пошли. Там настольный футбол, и мне нужно надрать твою долговязую задницу, — не дожидаясь ответа, он двинулся в дальнюю часть гостиной.

— Подойду через секунду, — Йен повернулся к Шарлотте и поморщился. — Могу я позже связаться с вами насчёт перестановки смен? Мне нужно время, чтобы принять решение.

Она кивнула.

— Без проблем. Просто дай мне знать, как только определишься.

Они оба посмотрели на Микки, уже присоединившегося к игре. Ему громко аплодировали. Он заработал очко и показал фак своим противникам.

Шарлотта допила вино и указала пустым бокалом на Микки.

— Этот парень — настоящий фейерверк. Надеюсь, ты знаешь, на что идёшь.

❹

20:02

— Четыре-один, сучки! — Ната дала пять своему партнёру Ориону, после того как они заработали третье очко подряд.

Микки провернул ручку настольного футбола, закружив своих крошечных красных футболистов вокруг штанги.

— Мне что, надо разжевать тебе, как играть в нападении, новичок? Поворачиваешь ручку и пинаешь мяч. Что тут, блядь, сложного?

Йен двинулся вдоль игрового стола. Он положил свою руку поверх руки Микки и медленно повернул ручку.

— Тебе нравится контролировать всех этих крошечных человечков, не так ли?

— По крайней мере, они делают то, что я им говорю. В отличие от моего надоедливого коллеги, — проворчал Микки, устраивая шоу, будучи на пределе своего остроумия. Скрытая нежность проступала сквозь жёсткое выражение лица, которое он старался сохранить.

— Ладно-ладно, прекращайте, — Ната бросила футбольный мяч в отверстие для запуска, и он выскочил на игровое поле. — Решающее очко. Мы забиваем — мы побеждаем.

Микки внимательно следил за мячом. Его язык высунулся из уголка рта, когда он сосредоточился. Он играл в эту игру так, словно от неё зависела его аттестация. Йену нравилось видеть Микки таким энергичным, таким увлечённым взаимодействием с другими людьми на вечеринке. Шарф и перчатки всё ещё были на нём, щёки пылали от тепла и активных движений.

— Галлагер, соберись, — прорычал Микки.

Йен вытянулся по стойке смирно, поняв, что замечтался на своей позиции. Его игроки лежали боком, не в силах остановить катящийся мяч.

Орион воспользовался преимуществом, чтобы нанести удар, легко забив вратарю Микки.

— Выкусите, ночная смена! — обрадовалась Ната.

Микки нахмурился, прежде чем расхохотаться.

— Ты в состоянии победить хоть в какой-нибудь игре, новичок? Напомни мне никогда больше не брать тебя в свою команду, — он ткнул Йена в бок, и они отошли от стола.

Микки схватил из холодильника со льдом на дальнем столике свежее пиво, второе за вечер, и указал на пустые руки Йена.

— У нас тут вроде вечеринка? Почему не пьёшь?

— Это рабочая вечеринка, а мне девятнадцать.

— Присядь на свою хорошенькую попку. Я позабочусь о тебе, — Микки похлопал Йена по груди и направился в кухню.

Ната отошла от настольного футбола, позволив новым игрокам начать следующую партию. Она бочком подобралась к Йену с блеском в глазах.

— Значит, ты и Милкович, да? — на ней было облегающее камуфляжное платье, доходившее до колен. Разномастные носки. Армейские ботинки.

От её слов пульс Йена участился. Он вдруг превратился в ученика средней школы, услышавшего, что симпатичный мальчик с занятий по обществознанию влюблён в него. Говорила ли Ната с Микки? Что она слышала? Не придавала ли их взаимодействию слишком большое значение? Не распускала ли офисные сплетни?

Йен откашлялся, стараясь держаться как можно спокойнее.

— Ты о чём?

— Не знала, что вы вместе.

— О, мы не… — у Йена закружилась голова. Вместе. Это слово обжигало язык. Его охватило нетерпение, сдерживаемое советом Липа не торопиться. — Мы просто друзья.

— Ага-ага, — Ната опустила подбородок и нахмурилась, как будто Йен только что сказал ей, что свиньи растут на деревьях. — В жизни не видела двух людей, смотрящих друг на друга более пристально.

Боже, он хотел верить ей, хотел наслаждаться её одобрением. Он выпрашивал у Микки крохи подтверждения и ничего не получал. Каждый раз, когда он пытался заставить Микки признаться в своих чувствах, тот либо замолкал, либо уклонялся. Неужели Ната действительно видела между ними такую связь?

Ната присвистнула.

— Привет, Хадсон! — она помахала рукой человеку в ярко-красном свитере, который стоял у стола с едой.

Едва она произнесла имя парня — Хадсона — Йен выпрямился. Он насторожился ещё больше. Хадсон был напарником Микки в прошлом учебном году. Хадсон играл для Микки роль фальшивого бойфренда. Хадсон позволил Микки поцеловать себя. Йену не терпелось узнать о нём побольше.

Хадсон подхватил несколько виноградин и подошёл к ним. У него были короткие каштановые волосы, чуть длиннее стрижки «под машинку», а борода тянулась аж до верхней части его большого живота. Он выглядел старше Микки и был, вероятно, выпускником, а может, вернулся в университет после академа.

Ната положила локоть на плечо Хадсона с уверенным видом.

— Ты ведь раньше работал с Милковичем?

— С Микки? — Хадсон рассмеялся и почесал за ухом. — Ага. Этот парень — псих, — он говорил медленно, словно находясь на грани смеха с каждым произносимым словом.

Ната кивнула.

— Угу-угу. Он когда-нибудь… типа обнимал тебя или повисал на тебе? Или смотрел на тебя так, будто ты рожок с тремя шариками мороженого, который он хочет облизать в жаркий летний день?

— Не-а. Мы в основном игнорировали друг друга.

Йен хотел услышать всё. В его представлении Микки флиртовал с Хадсоном, вовлекая его в свои романтические игры, и вёл себя с ним так же, как и с Йеном: лихорадочная энергия, слишком много прикосновений и подмигиваний.

Йен должен был узнать больше о динамике их взаимодействия.

— Но иногда ты притворялся его бойфрендом, верно? Чтобы помочь избавиться от парней?

Хадсон прищурился.

— Как-то раз он чмокнул меня в щёку или что-то в этом роде. Я даже не понял, что он делает. Он вечно что-то затевал, но меня его дела никогда не интересовали.

Ната усмехнулась и отпила глоток коктейля, с довольным видом прислонившись к барному стулу.

— Интересно. Так он не ходил за тобой по пятам, как потерявшийся щенок?

— Я понял. Ты высказала свою точку зрения, — Йен отмахнулся от неё. — Мы друзья, ясно?

Он отошёл в угол к окну, чтобы перевести дух. Разговоры этого вечера грохотали в его голове. Шарлотта предположила, что они с Микки вместе. Ната практически пускала слюни от энергии, которую они излучали. Но то, что сказал Хадсон, грозило выбить почву из-под ног Йена.

Его понимание Микки основывалось на предположении, что у того были сумасшедшие отношения со всеми. Что в прошлом году с Хадсоном он вёл себя ещё более дико. Йен всегда думал о Микки как о человеке, который непревзойдённо флиртует, будучи в состоянии разгадать пунктики каждого, и доводит людей до предела.

Но Хадсон никогда не смог бы так приспособиться к Микки, как это сделал Йен. Хадсон казался скучным, явно не умеющим развлекаться и даже не производил впечатления такого уж умного человека.

Сердце Йена бешено колотилось. Он взглянул на Микки, выходящего из кухни с красным пластиковым стаканчиком в руке. Микки, который заметил, что Йен не пьёт, и позаботился о нём. Микки, который флиртовал не со всеми. Микки, который явно хотел облизать его, как рожок мороженого в жаркий летний день.

Этот Микки, идущий к нему, Микки, который дразнил, прикасался и улыбался, который играл, мучил и устраивал состязания, был только его. Этот Микки, который рассказывал о своей маме и сортировал бейсбольные карточки, который так хотел заработать больше, чтобы прокормить свою семью, который никогда не чувствовал себя достаточно способным, принадлежал Йену. Только Йену.

Микки протянул ему напиток — фруктовый пунш с ошеломляющим ароматом.

— Пытался достать тебе один из этих кубиков льда в форме ананаса, но они, зараза, слишком большие, чтобы поместиться в стаканчик.

Йен принял напиток трясущейся рукой.

Возможно, поддразнивания, прикосновения и улыбки Микки будут единственным подтверждением, которое он когда-либо получит.

Возможно, когда Микки сказал: «Я ненавижу тебя», он на самом деле имел в виду: «Я хочу тебя».

Может быть, протягивая ему алкогольный пунш, Микки предлагал всё, что мог дать. Может быть, он предлагал своё сердце.

❺

20:45

Они пробыли у Тары больше часа, когда шум вечеринки стал нарастать. В лофте собралось ещё больше их коллег, и разговоры слились в неразборчивый ропот. Единичные голоса поднимались над общим шумом, например, когда Аркадия пыталась продать эластичные леггинсы, фальшиво смеясь. Она откинула голову назад и встряхнула своими длинными светлыми волосами, отчего верхний свет засверкал на её бриллиантовых украшениях. Без сомнения, драгоценности тоже были на продажу.

Вместо инструментальной музыки хозяйка вечера включила классический рок, что заставило некоторых женщин постарше подбросить свои кардиганы в воздух и подпевать.

Йен прошёл мимо дам, весело качая головой. Он выпил только один бокал, но в пунше было достаточно водки, чтобы он немного захмелел. Микки выпил три пива, поэтому сейчас сидел на диване-футоне и смеялся, пока Йен добывал для них новую порцию закусок.

В одной руке он нёс тарелку с фрикадельками, кубиками сыра и морковными палочками. В другой держал печенье с шоколадной крошкой.

— Принёс тебе кое-что, — Йен предложил печенье Микки, заманчиво покачивая угощением в воздухе. — Вероятно, у него не будет такого же вау-эффекта, как у печенья из университетской столовой, но это лучшее, что я смог достать.

Микки принял печенье.

— Ещё бы ты его не принёс. Печенье зафиксировано в нашем долбаном договоре, — он хихикнул и похлопал по месту рядом с собой, приглашая Йена присесть.

Йен поставил тарелку на кофейный столик и подчинился. Мягкая обивка просела под тяжестью их тел, подталкивая поближе друг к другу. Он прижался к плечу Микки и отломил кусочек печенья.

Он пытался держать свои чувства в узде и наслаждаться вечеринкой, не зацикливаясь на Микки, но сохранять спокойствие не удавалось. Каждый человек, с которым он говорил, отпускал замечание о них. О том, что кто-то наконец приручил зверя. О том, что Микки никогда раньше не был замечен на рабочих тусовках. О том, как мило они с Йеном смотрелись вместе.

Опять перетягивание каната, и весь вечер Йена влекло в сторону Микки. С каждым разговором, с каждым случайным комментарием кого-то из коллег, притяжение становилось только сильнее.

Йен смотрел на своего спутника и колебался между прямотой и скромностью.

— Ты уже сделал это?

Микки повернул голову так, что его лоб оказался в паре сантиметрах от лба Йена.

— Сделал что? — он выглядел так, будто достал бы Луну с неба, если бы Йен попросил его об этом.

— Пригласил своего парня на свидание?

Микки улыбнулся той полуулыбкой, которая выглядела так, будто он пытался скрыть, насколько счастлив, но терпел фиаско.

— Да. Пригласил.

— Вы собираетесь пойти куда-то? — спросил Йен с притворной невинностью, надеясь, что Микки увидит его насквозь. Я знаю, что ты говоришь обо мне. Тебе просто нужно это подтвердить.

— Ага. Он раздражающий ублюдок, но он сказал «да».

— Ты должен рассказать мне, как всё продвигается.

— Ты будешь первым, кто узнает, — у Микки было такое милое лицо, он буквально светился, согретый и довольный. Он провёл пальцем по носу Йена — глупое движение, но всё тело Йена откликнулось на него. — Как насчёт тебя? Что собираешься делать с тем неудачником, которым одержим?

— Ещё не решил, как с ним быть.

Йен попытался сосредоточиться на совете брата, чтобы тот конец верёвки, что был у Липа, остановил его. Он напомнил себе, что придерживаться случайных любовных связей, держать себя в руках и не находиться в отношениях постоянно, — верное решение. Йену нужно было оставаться беззаботным, расслабленным, ответственным. Продолжай он повторять себе этот девиз, возможно, не чувствовал бы, что его тело воспламеняется каждый раз, когда Микки смотрит в его сторону.

Микки прислонился к нему и заговорил достаточно громко, чтобы Йен мог слышать:

— Дай мне взглянуть на твою руку, новичок.

Расположение их тел, расстояние между их лицами, звук голоса Микки образовали пузырь — маленькое безопасное пространство только для них. Вечеринка существовала отдельным размытым фоном.

— Мою руку? — Йен говорил Микки на ухо. Если бы только он знал, как близко губы Йена находились от его мочки.

— У тебя невероятно огромные руки. Я хочу сравнить.

Йен протянул кисть, положив её ладонью вверх на бедро Микки. Микки снял перчатку, обнажив под ней «U-UP» татуировку.

Йен видел Микки и с меньшим количеством одежды, но этот жест показался более уязвимым. Рука Микки осталась голой, после того как пробыла в перчатке весь вечер.

Микки положил обнажённую руку поверх руки Йена, медленно разместив её так, что их ладони соприкоснулись.

— Чёрт возьми, Галлагер. Долговязый ублюдок, у тебя пальцы сантиметров на пять длиннее моих.

Микки скользнул рукой вверх, пока подушечки их пальцев не сошлись.

Он немного сдвинул пальцы влево, чтобы они оказались между пальцами Йена.

Он сжал их.

Они держались за руки. Естественно. Удобно. Без причины, без ожиданий.

Находился ли в этом помещении кто-то ещё кроме них? Существовал ли кто-нибудь ещё в этом мире? Йен так не думал.

Микки улыбнулся уголком губ и сделал глоток пива, которое держал свободной рукой.

Этот взгляд, эта грёбаная кривая ухмылка сказали Йену всё, что ему нужно было знать, велели сжечь кого угодно или что угодно, что сдерживало его.

Ему было всё равно, есть ли смысл в их отношениях для кого-то ещё. Его не волновало, как они выглядят для внешнего мира. Их динамика принадлежала только им.

Йену нужно было идти своим путём. Следовать за тем, что казалось правильным.

Оставаться в ночной смене казалось правильным.

Бросить Фрэнка на автобусной остановке казалось правильным.

Игнорировать совет Липа казалось правильным.

Быть с Микки казалось правильным.

Йен медленно придвинулся к Микки, пока их лбы не сошлись. Он ощущал каждое прикосновение их тел. Комфорт сплетённых рук, которого он жаждал с первого дня их знакомства. Нежное тепло в месте, где их ноги задевали друг друга. Давление от соприкосновения их голов там, где кожа была тонкой. Лёгкое дуновение тёплого дыхания Микки, когда он выдохнул.

В тот день Лип дал Йену второй совет. После того, как брат порекомендовал ему оставаться одиноким и не быть одержимым свиданиями, он велел ему потрахаться.

Йен не хотел пренебрегать этим советом.

— Эй, Микки? — Йен слегка отстранился, поддерживая зрительный контакт и крепче сжал его руку. Он использовал слова, которым его научил Микки, чтобы не осталось места для путаницы или непонимания: — Хочешь потрахаться?

︾︾︾︾︾︾︾︾︾