❶

Вторник, 15 октября • 11:25

Йен перепрыгивал через две ступеньки, поднимаясь по лестнице в здании Уилсона — средоточии всех занятий по сестринскому делу в кампусе. Он двигался мимо студентов, направляющихся в лекционные залы и выходящих из них. Некоторые были одеты в халаты и имели больничные пропуска. С потолка свисал красный вертикальный баннер, вопрошающий, готов ли он спасать жизни и менять мир.

Сегодня Йену хватило бы просто пережить свою аттестационную оценку и услышать хорошие новости от консультанта. Он встречался с ней пару раз в семестр, и этого было достаточно, чтобы убедиться, что у него хорошая успеваемость и он на верном пути к выбранной карьере. Встречи никогда не длились дольше десяти-пятнадцати минут — небольшие промежутки времени, имевшие огромное значение.

Он поднялся на второй этаж и, миновав симуляционные лаборатории с рядами больничных коек, на которых лежали пациенты-манекены, прошёл по административному коридору до кабинета своего консультанта, доктора Гвиневры Нил. Дверь была открыта, приглашая Йена войти в крошечное помещение, едва ли больше рабочей кабинки в каком-нибудь опен-спейсе.

— Присядь, дорогой, я почти закончила, — доктор Нил готовила кофе у секретера.

Йен кивнул и устроился в кресле перед её столом. Доктор Нил была помешана на насекомых. Её полки были заставлены умилительными фигурками божьих коровок и сверчков. Стену позади стола украшали дипломы медсестры, наряду с сертификатами о прохождении докторантуры и наградами благотворительных организаций.

Слегка вперевалку доктор Нил подошла и уселась в рабочее кресло, длинные тёмные волосы рассыпались по её плечам. Она придвинулась поближе к столу и подула на кофе.

— У меня ещё ко Дню труда закончился робуста, так что теперь пью только арабику.

— Даже не понимаю, о чём вы, — Йен знал, что нужно быть вежливым. Перед ним его консультант, в руках которой все ключи к его успеху.

— Кофе. Я получаю его из Танзании. Если нужна робуста, надо ехать на север, в Букобу. Ты когда-нибудь бывал в Африке? — доктор Нил знала всё тонкости учебной программы медсестёр, но её разум часто вращался на орбите одной планеты, а тело — на другой. Обычно ей требовалась минутка, чтобы собраться с мыслями и сосредоточиться на текущей задаче. — Ты бы отлично вписался в нашу летнюю поездку. Оформи документы к февралю, тебя должны утвердить.

Йен слегка покачал головой, уловив ход её мыслей.

— Вы о поездке медсестёр в Африку, где вы основали несколько больниц?

Она кивнула.

— Мы управляем клиникой, помогаем людям с лекарствами, учим пользоваться оборудованием. Раньше это предлагалось лишь старшекурсникам, но теперь возможность открыта для всех студентов сестринского дела. Тебе понравится. Все, кто там побывал, говорят, что это изменило их жизни.

— Подождите, — Йен, разволновавшись от её намёка, почувствовал, как адреналин заполняет тело. — Значит ли это, что я в деле? Я могу подать заявку?

Мисс Нил сморщила нос и пренебрежительно махнула рукой, как будто не очень-то уважала официальный регламент.

— Полагаю, мне лучше проверить цифры. Ты ведь здесь для этого, верно? — она нажала пару клавиш на ноутбуке, чтобы тот ожил. Серебряное кольцо со стрекозой на её пальце отражало зелёные и синие цвета заставки экрана.

Йен очень волновался по поводу этой встречи, цепляясь за слабую надежду получить хорошие новости. Он не лгал Липу, говоря, что чувствует контроль над ситуацией, и что его оценки улучшаются. Встреча покажет, достаточно ли поднялась его успеваемость, чтобы соответствовать критериям курса сестринского дела.

Его консультант приподняла подбородок, читая с экрана, будто была на грани необходимости надеть очки.

— Давай посмотрим. Галлагер, Йен Клейтон. Три зачёта по биологии в прошлом году плюс один за лабораторную. По три на химию и статистику. В этом году... — она резко втянула воздух. — Ты ведь знаешь, что мне нужно? По крайней мере тройка по естествознанию на втором курсе. Завершённый базовый курс по математике. Хотя бы одна поведенческая наука.

Она повернула к нему дисплей ноутбука.

— Твои оценки по алгебре на должном уровне. Не скатывайся ниже четвёрки, и всё будет в порядке. По психологии всё в норме. Неплохой результат в среднесрочной перспективе.

По тому, как речь её замедлилась, Йен понял, что на подходе плохие новости.

— А вот микробиология… В этом-то и загвоздка, не так ли? — она указала на ряд отметок, выделенных красным. — Ты слишком близко подходишь к неуду, едва дотянув до тройки.

Йен не заметил оценки за работу по декстрану, которую только что сдал. Если справился хорошо — а он надеялся на это, — у него будут неплохие шансы.

Мисс Нил снова повернула ноутбук к себе.

— Получишь тройку, и можешь подать заявку. Если оценка будет ниже, тебе придётся попробовать ещё раз в следующем семестре.

Грудь Йена вздымалась от решимости. В его расписании не было места для проволочек. Грант покрывал ровно четыре года обучения в бакалавриате, и отсрочка даже на один семестр пробила бы большую дыру в его планах.

Доктор Нил поджала губы.

— Чем я могу помочь? — теперь она оторвалась от ноутбука и сосредоточилась непосредственно на Йене. — У тебя есть всё, что нужно? Подходящее место для занятий, стабильное жильё, достаточное питание?

— Да, всё в порядке.

— Тебе нужно репетиторство или помощь в лаборатории? Прикрепить тебя к одному из наших старшекурсников?

Йен никогда не отказывался от предложенной помощи. И всё же чувствовал необходимость защищаться. Он был полон решимости добиться успеха самостоятельно. Если он не сможет даже сдать экзамены, чтобы попасть в программу медсестёр, как он справится при увеличении нагрузки на курсе, когда он начнёт изучать анатомию и фармакологию?

— Я хочу видеть тебя в Танзании, Йен, — его консультант отхлебнула арабики и откинулась на спинку кресла.

Ей легко было говорить. Она могла беспечно болтать о поездке учащихся курса сестринского дела в чужую страну, сама будучи так далеко от препятствий, которые требовались, чтобы добраться до этой возможности. Сталкивалась ли она когда-нибудь с трудностями, или ей преподнесли карьеру на блюдечке с голубой каёмочкой двадцать лет назад, когда единственное, что требовалось, чтобы вас зачислили, — это лишь рекомендательное письмо от врача, друга ваших родителей?

Йен сжал кулаки, осознав, что ведёт себя иррационально. Его разочарование не должно было быть направлено на консультанта, она всего лишь пыталась помочь.

Лицо доктора Нил смягчилось.

— Эй, ты справишься. Твои оценки улучшились по сравнению с началом семестра. Продолжай в том же духе, и всё будет хорошо.

❷

15:16

Прислонившись спиной к бетонной стене, Йен сидел на кровати в своей комнате в общежитии и пытался максимально сосредоточиться на карточках с заметками от руки, разложенных вокруг. Перечисленные в них данные по бактериальным мазкам и окрашиванию эндоспор он собирал весь семестр. Доклад, в котором анализировались его эксперименты, должен был быть готов к концу следующей недели, а у Йена и конь не валялся.

Ёбаная Танзания. Он даже за пределы Иллинойса не выбирался, не говоря уже о международных поездках. Как его консультант могла размахивать перед ним этой возможностью, когда всё, чего он хотел, — попасть в программу?

Её разговоры о зачётах и невозможных поездках были даже не самой худшей частью. Йен снова и снова возвращался к их беседе. В конце встречи доктор Нил сказала ему продолжать в том же духе, чтобы улучшить оценки.

В том же духе.

Йен мог сложить два и два. «В том же духе» означало ни с кем не встречаться. Сосредоточиться на учёбе. Уж точно не обзаводиться бойфрендом.

А значит, у него нарисовалась большая грёбаная проблема.

Он так сильно хотел быть с Микки Милковичем, что не мог трезво мыслить.

Йен пребывал на седьмом небе от счастья после их свидания. Всю ночь они только и делали, что трахались и дурачились, отвлекаясь разве что на еду. Ни один из них не предпринял попытки уйти, пока не взошло солнце. Йену ни разу не пришло в голову выставить Микки за дверь. Ему ни разу не захотелось, чтобы Микки перестал болтать или прикасаться к нему.

Микки не-на-работе нравился ему больше всего. Этот Микки терял свою обычную сварливость и много смеялся. Этот Микки был восхитительно неловок и более чем отзывчив в постели, поддерживая Йена в нужном балансе между удовлетворением и жаждой большего. Этот Микки был естественен, уютно вписываясь в жизнь Йена, будто там ему самое место.

Йен изо всех сил старался поступать правильно и не ввязываться в отношения, как советовал Лип, как велел сам Микки. Он боролся со своей натурой, разрываясь между желанием держаться на расстоянии вытянутой руки и открытым признанием своих внезапных чувств. На протяжении ночи он мчался к пропасти, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать слова и действия.

Когда Микки согласился покинуть вечеринку вместе с ним, когда мысль о том, чтобы переспать, заставила их отправиться на поиски его пальто, Йену захотелось немедленно овладеть Микки. Он утолял свой голод слишком частыми прикосновениями к Микки и слишком явными поддразниваниями в месте, где любой мог их увидеть. Йен продемонстрировал полное отсутствие самоконтроля, и ему пришлось буквально заставить себя успокоиться.

Когда они приехали в кампус, и Микки намекнул, что чувствует себя защищённым и в достаточной безопасности для более игривых прикосновений, Йен практически растерзал его на тротуаре в ту же секунду. Он бы раздел Микки прямо посреди двора, если бы тот не уговорил его зайти внутрь.

В общежитии, в моменты тишины, когда они прижимались друг к другу и говорили о жизни, семье, надеждах и страхах, Йен чувствовал, как слова «забота» и «любовь» вертятся на кончике языка. Опасные слова, слова, которые он всегда произносил слишком рано. Слова, которые ему приходилось снова и снова прикрывать переходом на другие непринуждённые темы.

Он должен был правильно разыграть свои карты, быть более внимательным, чем в любых других своих отношениях. Микки совсем не походил на парней, с которыми Йен встречался в прошлом, на тех, кто бросал его и принимал как должное. Микки был слишком важен, чтобы потерять его из-за всей этой херни с учёбой, потому что Йен должен был действовать «в том же духе».

Он уставился на свои полу-организованные стопки карточек, на каракули, едва ли имевшие смысл, даже когда он их писал. Ему нужно было закончить сортировку и превратить данные в последовательные выводы, но каждый раз, когда он смотрел на записи, его мысли возвращались к Микки.

В этом-то и заключалась чёртова проблема.

Он предпочёл бы проводить каждую секунду с Микки, чем заняться написанием работы.

Он в равной мере жаждал и диплома, и долгосрочных отношений, но был проклят необходимостью выбирать между ними.

Как, блядь, ему быть?

Он сделал перерыв и сел на широкий подоконник, чувствуя холод осеннего воздуха через стекло. Мимо проходили студенты в плотных фланелевых брюках и вязаных шапочках. Он подумал, не написать ли Микки. После вечеринки они не разговаривали и не обменивались сообщениями. Обычно он писал парню на следующий день после удачного свидания, но на этот раз не знал, что сказать. Не знал, на каком этапе они находятся. Будто у них было негласное правило, что их отношения существуют только по вечерам четвергов и ни в какое другое время. Он не верил, что сможет включить Микки в свою повседневную жизнь, не переборщив.

В дверь постучали. К ним постоянно заглядывали: спрашивали соседа по комнате, искали компанию для видеоигр, просили одолжить стиральный порошок. Он не особо задумался, кого там принесло, спрыгивая с подоконника и пересекая комнату.

Когда Йен открыл дверь, у него перехватило дыхание.

В коридоре стоял Микки с поясом для инструментов, закреплённым на бёдрах. Он высоко поднял шуруповёрт, держа его как пистолет и нацелив в потолок. Лёгкая щетина покрывала его щёки и подбородок. На нём была синяя рубашка на пуговицах с короткими рукавами и логотипом университета Кимбалла, вышитым на груди.

Мастер на все руки Микки творил непристойности с внутренностями Йена.

— Комната 211? Я насчёт двери, — у Микки был такой же взгляд, как когда он читал оружейные журналы в офисе. Словно задача была более мучительной, чем имела право быть.

Как Микки здесь очутился? Как его выдернули из мыслей Йена и поместили в эту комнату? От него пахло потом и опилками, сигаретами и кофе, что совершенно не перекрывало глубокого запаха самого Микки, запаха, который сводил Йена с ума и в то же время успокаивал.

— Насчёт двери? — Йен никак не мог осознать появления своего коллеги в середине дня во вторник.

— У неё не хватает средней петли, помнишь? — Микки указал на дверной косяк слева от Йена.

— Как ты вообще?.. Ты сегодня работаешь? Как ты узнал, что я буду здесь?

Микки почесал затылок и смущённо прищурил один глаз.

— Возможно, я уже три или четыре раза проходил мимо этого этажа. Твой сосед по комнате не от мира сего, отвечаю.

— Дариус? Он самый забывчивый ублюдок, которого я когда-либо встречал. Хотя с ним легко ужиться.

Боже. Микки здесь, в его комнате. Снова. Чтобы починить его чёртову дверь, очевидно.

— Так, э-э, как это делается? Я должен уйти, пока ты занимаешься ремонтом? — Йен надеялся, что ответ будет отрицательным, надеялся, что его попросят помочь закрутить винт, или забить гвоздь, или соблазнительно передать Микки инструменты.

— Тебе ни хрена не надо делать. Просто сиди тут паинькой, а я о тебе позабочусь, — Микки нервничал. Это чувствовалось за его поддразниванием. Будто ему понадобился повод — рабочее задание, — чтобы оказаться у Йена. — И глазом не моргнёшь, я уже оставлю тебя в покое.

Ангел на правом плече Йена — хорошая сторона его подсознания, добросовестная сторона — улыбнулся. Он мог продолжать заниматься, сразу вернуться к исследованиям, систематизировать записи, добиться прогресса в преобразовании набросков в реальный доклад из слов и абзацев.

Микки поставил ящик с инструментами на пол с грохотом, эхом отозвавшимся в коридоре. Его бицепсы растягивали рукава рабочей рубашки. Он зажал губами три шурупа, заставив Йена в восьмисотый раз задуматься, на что способен этот рот, и опустился на колени, чтобы осмотреть отверстия в двери, отчего джинсы туго обтянули его задницу.

Дьявол на левом плече Йена гаркнул и взял верх. Как, чёрт возьми, он должен был чем-то заниматься, когда перед ним маячил такой горячий парень? Где Микки научился так работать руками? Привлекательность человека, полностью находящегося в своей стихии — играл ли он на музыкальном инструменте, писал картину, занимался спортом, танцевал или дрался, — возрастала, выходя на совершенно иной уровень.

Микки достал из ящика с инструментами шарнирную пластину и твёрдой рукой прижал её к двери. Губами он направлял шурупы к магнитному наконечнику шуруповёрта, вогнав каждый из них на место с заправской скоростью.

Йен завороженно наблюдал за этой картиной, облизываясь. Отперев дверь, он так и не двинулся с места. До ног не дошёл сигнал о том, что им разрешено уйти.

Микки схватил очередные три шурупа и сдвинулся ближе к раме. Меняя положение, он бросил на Йена быстрый взгляд, полный вызова и удовлетворения. Словно точно зная, что делает. Словно болтаясь на крючке, как наживка, ожидая, клюнет ли Йен.

Йен мучился в агонии. Его тело жаждало ринуться вперёд и сократить расстояние между ними. Каждый кокетливый взгляд, каждое жужжание шуруповёрта, каждое движение плеч Микки гнали кровь в его теле прямиком к члену. Все мысли о гипотезах и методиках испарились из его головы, сменившись единственным желанием.

Микки вкрутил три шурупа в раму и провёл пальцами по медной пластине, чтобы убедиться, что она надёжно зафиксирована. Он поднялся, закрыл и открыл дверь, проверяя плавность хода новой петли.

— Похоже...

Йен прижался к Микки и хрипло прошептал ему на ухо:

— Хочу, чтобы ты снял всё, кроме пояса, — он отбросил обязательства и нуждался в том, чтобы взять то, чего ему хотелось. Дариус вернётся только после пяти. Йену необходимо было развернуть этот подарок, доставленный к его порогу.

Микки поднял голову, скользнув взглядом по лицу Йена.

— Это то, чего ты хочешь?

— Блядь, да.

— Как скажете, сэр. Я здесь, чтобы угождать вам.

И в одно мгновение они перенеслись в ночь четверга, к непринуждённости и открытости друг перед другом. Как будто только что покинули лофт и оказались в общежитии.

Йен втащил Микки в комнату и пинком захлопнул дверь. Микки расстегнул пуговицы на рубашке. Йен стянул и бросил на пол свою футболку.

Прижавшись к Микки, он провёл рукой по его груди, коснулся кончиками пальцев татуировки над сердцем, кожи у основания шеи, двинулся вдоль ключицы — места, которое, как он узнал, сводило Микки с ума.

Боже, лучше было тратить время на это, чем на сортировку карточек с пометками.

Микки расстегнул молнию на джинсах и выскользнул из них, оставив пояс с инструментами на месте.

Йен провёл рукой по молотку, висевшему на боку Микки.

— М-м-м... Хороший у тебя инструмент.

— У меня есть кое-что получше. Проверь ещё раз, — Микки направил руку Йена к поясу, а затем ниже. — Нашёл что-нибудь, что тебе нравится?

Господи, какие же они идиоты. Но Йен наслаждался каждой секундой. Он стянул боксеры Микки и залюбовался видом: тканевый пояс на голой коже живота и бёдер, немного свисающий с левого бока от тяжести инструментов. Твёрдость его напрягшегося члена, указывающего в направлении Йена, умоляя о прикосновении. Глупая улыбка украшала лицо, открытая и доверчивая.

Йен хотел, чтобы Микки принадлежал ему. Он хотел этого мужчину каждую минуту. В качестве своего бойфренда, напарника по работе, друга. Он схватил Микки за бёдра и подтолкнул к кровати.

Микки спружинил, подпрыгнув на аккуратно заправленном одеяле, отправив карточки и карандаши на пол.

— Это что-то важное?

— Только не сейчас.

Йен стянул с себя оставшуюся одежду и оседлал Микки. Он взялся за пряжку пояса с инструментами, снимая его осторожно, чтобы не задеть отвёрткой или рулеткой что-то важное.

— Какие ещё услуги по ремонту вы предлагаете? Можно мне полный перечень?

— Залезай в меня, чудик.

Йен улыбнулся и принялся за дело.

В четверг, во время их близости, Йен оставался начеку. Он чувствовал давление необходимости проявить себя хорошо и действовал осторожно и ответственно, как на первом занятии по новому предмету, который едва понимал. Он мысленно фиксировал каждое прикосновение к Микки и его реакцию.

Сегодня пришло время проверить знания. Йен расположил их тела, поставил колени рядом с Микки точно в нужных местах, чтобы получить лучший доступ. Он провёл рукой по боку Микки и ухватился за верхнюю часть бедра, отчего Микки застонал и прижался к нему. Протиснувшись внутрь, Йен знал, как далеко сделать выпад, насколько медленный темп задать поначалу, в какое приятное место целиться.

На этот раз они трахались тише, с меньшим самозабвением из-за тонких стен и других студентов поблизости. На смену громкости пришла точность. Уверенность и осознание. Йен предвкушал каждый миг, когда снова испытает Микки. С нетерпением ждал всех любимых звуков и прикосновений, возможности уловить детали, которых не заметил раньше.

Например, он не обращал внимания, как Микки высовывает кончик языка с левой стороны губ, когда сосредоточен. Не знал, как он прогибается в пояснице с каждым толчком. Не видел, как его шея и загривок расцветают розовыми пятнами по мере нарастания возбуждения.

Сегодня они оба были более выносливы, но не намного.

Микки кончил первым, яростно дёргая бедрами и дроча себе.

— Господи, не двигайся. Я сейчас взорвусь.

Йен переступил через край, почувствовав, как Микки снова его сжимает. Он закрыл глаза и отдался ощущениям этой вспышки. Почувствовал себя дрожащим и истощённым, что было удовлетворительной наградой за их упорный труд и усердную практику.

Тяжело дыша, они опустились на кровать. К лицу Микки приклеилась карточка с фактами о моторике и энтеробактериях. Йен с улыбкой снял её. Картина его проклятой жизни: Микки, развеявший его работу по ветру, смяв карточки. Насмарку всё послеобеденное время, потраченное на их сортировку. Если Йен приложит столько же усилий к изучению микробиологии, сколько он приложил к изучению тела Микки, он сдаст на отлично.

Йен лежал на боку, водя рукой по спине Микки.

— Значит, теперь всё будет вот так? Будешь заявляться ко мне, когда я меньше всего этого ожидаю?

— Надо держать тебя в напряжении.

— Чтобы я мог держать тебя на коленях.

Глаза Микки расширились в положительной оценке.

— Не могу сказать, что ненавижу этот план.

Йен хотел, чтобы Микки остался у него до конца дня. Чтобы вместе поужинать, поговорить, покурить и подурачиться, а после заснуть рядом. Он хотел попросить Микки стать его, войти в его жизнь и никогда не покидать.

Ему пришлось поумерить аппетиты своих желаний и напомнить себе, что Микки на работе.

— Когда заканчиваешь?

— Уверен, что только что кончил, — ухмыльнулся Микки. Он медленно кивнул, позволяя серьёзности взять верх. — Нужно вернуть инструменты к четырём, чтобы они были доступны для утренней бригады.

— А после?

У Йена в среду был назначен тест по психологии, к которому нужно было подготовиться. Он планировал заскочить в лабораторию, чтобы проверить последние результаты своего эксперимента по добыче газа. Но если Микки скажет, что свободен, Йен бросит все свои планы, как не контролирующий себя наркоман.

— После я везу Игги в клинику, чтобы там сняли с него этот чёртов гипс. Потом пара доставок для Кева, — Микки переплёл свои пальцы с пальцами Йена, как будто тоже не хотел уходить. Как будто он хотел остаться настолько связанным с ним, насколько мог, на то время, что им осталось.

Йен знал, что они должны одеться и заняться делами. Это было правильно, это было по-взрослому. У них обоих были свои, отдельные друг от друга жизни.

Он знал, что это был быстрый трах, который не приведёт к ночи веселья.

Он знал, что пока должен отпустить Микки.

Но такое положение дел не обязано было ему нравиться.

❸

Четверг, 17 октября • 22:57

Йен спустился по лестнице к офису «Потерянных Ключей и Доступа в Комнаты» с планом наготове. С хорошим планом. Суперумным планом, который наверняка сработает. Когда дело касалось Микки, дисциплина Йена явно хромала. Он пообещал себе, что не будет прикасаться к Микки и дразнить его, пока не позанимается хотя бы час. Пока не докажет себе, что может противостоять искушению, позволив разуму возобладать над плотскими желаниями тела.

Взвешенно и зрело, так ведь?

Он найдёт компромисс между работой и дурачеством, как взрослый человек.

План не помешал ему надеть бежевую футболку хенли, красиво подчёркивающую его плечи. Не помешал бросить несколько презервативов, смазку и сменную одежду в рюкзак. На всякий случай. Не помешал ухмыляться, как абсолютный дурачок, входя в кабинет.

Улыбка Йена слегка померкла, когда он понял, что в комнате стоит студент, блокируя ему доступ к Микки.

— Кранор, через «О». К-Р-А-Н-О-Р. Большинство путают. Думают, окончание Е-Р, — у шатена был тоненький голосок, под стать его крошечному телу. В мешковатых спортивных штанах и толстовке с капюшоном, скрывающей фигуру, он выглядел достаточно молодым, скорее, как ученик старшей школы, и, судя по широко распахнутым глазам, казалось, боялся находиться в офисе. Он стоял у края стола, ссутулив плечи.

— Я понял, пацан. Расслабься, — Микки, сидевший за столом, вносил данные в компьютер. Он работал быстро, каждые несколько секунд поглядывая на Йена. На его лице заиграла едва заметная улыбка, волосы были слегка растрёпаны. Он выглядел уютно в толстом свитере. Йен понял, что сезон свитеров ему понравится. Он уже пускал слюни, как ребёнок, рассматривающий витрины в кондитерской.

Йен поставил рюкзак на скамейку, оставив в руках коричневый бумажный пакет, набитый едой из столовой, и застенчиво откашлялся.

Микки кивнул на часы:

— В кои-то веки ты вовремя.

Конечно, Йен пришёл вовремя. Последние тридцать минут он в предвкушении расхаживал по своей комнате, ожидая, когда можно будет приступить к работе. Ему не терпелось увидеть Микки и то, какой будет их новая рабочая динамика теперь, когда они потрахались несколько раз, когда официально стали теми людьми, которые видятся и в другие дни, а не только по четвергам.

Микки достал ключ из настенного хранилища.

— Ладно, Винсент Кранор. Возвращайся через час. До полуночи. Мне это записать для тебя где-нибудь?

Студент взял ключ и посмотрел себе под ноги.

— Я... Э-э… Я понял. Спасибо, — он прошаркал мимо Йена и вышел из кабинета.

Йен обогнул стол, повторяя свой план в голове, как мантру. По крайней мере час, успешно потраченный на занятия. Проведи. Время. Продуктивно. Он развернул Микки вместе с креслом лицом к себе. Он не мог обнять Микки, как ему отчаянно хотелось. Не мог взобраться сверху и свернуться калачиком у него на коленях. Поэтому ограничился тем, что расположился так, чтобы носки их ботинок соприкасались.

— Ты такой добряк. Неужели я видел, как ты ему улыбался?

— Ну, бля, разве это не ты мне велел? — Микки закатил глаза. — Парень выглядел так, будто мать подтирала ему зад до шестнадцати лет, и он понятия не имеет, как самому о себе позаботиться.

Йен положил коричневый бумажный пакет на стол поверх нераспечатанного конверта, адресованного Микки.

— Это тебе.

Микки порылся в пакете. Его лицо озарилось благодарностью, когда он увидел кексики из овсянки, свежие фрукты и выпечку, что Йен умыкнул для него.

— Подожди-ка, ты забыл самое главное, новичок.

— Ты мало в меня веришь, — Йен извлёк из переднего кармана куртки шоколадное печенье, завернутое в вощёную бумагу.

Они словно исполняли странный танец, говоря об обычных вещах, вливаясь в ритм своей рабочей смены. Как будто Йен не испытывал желания схватить Микки за плечи и перегнуть через спинку стула. Будто не хотел поцеловать его и сказать: «К чёрту университет, к чёрту домашние задания, я хочу быть с тобой». Каждый взгляд, каждое движение, каждое слово были пронизаны глубоким пониманием того, что теперь всё изменилось.

Действуя в соответствии со своим планом, Йен держался на расстоянии. Он кивнул на конверт.

— Сегодня я снова помогаю тебе разбирать бейсбольные карточки? Тебе же осталось найти только пять, да?

Микки схватил его за талию и притянул к себе, обвив ногами.

— У меня на сегодня другие планы.

Йен мог это сделать. Он мог сопротивляться этим умоляющим голубым глазам. Мог устоять перед желанием уютно устроиться в тепле под толстым свитером. Он не мог удержаться, чтобы не провести руками по растрёпанным чёрным волосам, приглаживая их.

— Бедный ребёнок упадёт в обморок, если вернётся и увидит, как мы трахаемся.

Микки открыл рот в притворном шоке.

— А кто говорил о сексе? Ты действительно высокого мнения о себе, а? Такой чертовски самоуверенный, — он прикусил губу и скользнул рукой под футболку Йена, исследуя живот и грудь.

Йен почувствовал, как его план рассыпается на глазах. Ничего такого, если они немного потискаются, верно? Он подался вперёд и заворковал, приблизив свой нос к носу Микки:

— М-м-м… Приставать к коллегам на работе очень неуместно.

— Дам тебе форму 37-Б, чтобы ты мог подать жалобу.

— Причина жалобы: эта задница. Она слишком округло-упругая, чтобы я мог держать руки подальше. Ты дохрена ебабельный. Как я могу тебя игнорировать? — Йен провёл руками по спине Микки, спускаясь настолько низко, насколько позволяло его сидячее положение.

Боже, он продержался около четырёх минут, прежде чем сдаться.

Он полетел прямо к Микки, как мотылёк на пламя.

❹

Пятница, 18 октября • 02:31

Микки сидел на полу перед скамейкой ожидания между ног Йена, обхватив руками его бёдра.

— Ты реально сможешь ходить на занятия по раскрытию преступлений?

Они не трахались в офисе. Вместо этого на протяжении всей смены они сводили друг друга с ума: руки блуждали по телам, губы шёпотом бросали вызовы. Они удерживали друг друга на тонкой грани, усмиряемые возможностью, что в любой момент к ним может заявиться студент.

— Это отдельная специальность под названием «Судебная медицина», — Йен листал каталог курсов Кимбаллского университета на своём телефоне, пытаясь решить, на какие запишется, если переживёт этот семестр. Пальцами свободной руки он водил по волосам Микки, поддерживая постоянный контакт. — На них учат, как обрезать ногти на случай, если под ними окажется ДНК. Как правильно срезать одежду с тел, чтобы сохранить пулевые отверстия и порезы нетронутыми, чтобы их можно было использовать в качестве улик.

— Не знаю, новичок. Звучит опасно близко к тому, что ты в копы заделаешься.

Йен отвесил Микки лёгкий подзатыльник.

— Ты когда-нибудь перестанешь называть меня новичком?

— Чёрт возьми, нет. Тебе может остаться неделя до выпуска, и у меня всё равно будет больше опыта, — Микки игриво сжал его ногу. Эта проклятая улыбка пленяла Йена всю ночь, ослепляя его и заставляя желать, чтобы они были где угодно, только не в офисе.

Раздался звонок в дверь. Двойной «бззз», означающий, что им предстоит иметь дело с нетерпеливым студентом.

Йен отложил телефон, неохотно высвободил ноги из рук Микки и открыл дверь.

Вошедший парень осмотрел каждый угол комнаты. Он был среднего роста, выше Микки, но ниже Йена. Тощий, с длинным грязно-русым хвостиком. Исходивший от него запах заполнил пространство, будто его туалетная вода была маской, которую он носил, чтобы скрыть свою говнистую сущность.

Студент поднял подбородок в знак приветствия и перевёл взгляд с Йена на Микки.

— Мне нужен ключ, — он комкал рукава своей серой толстовки, широко расставив ноги и слегка согнув их в коленях. Йен видел, как соседские парни принимали такую стойку, когда готовились к драке. Ни один из этих маленьких намёков не производил положительного впечатления о парне.

Микки поднялся, прищурив левый глаз, как будто прислушиваясь к шестому чувству.

— Номер комнаты? Удостоверение?

— Фамилия Кимура. Комната 309, Халверсон-Холл.

Минуту назад Микки был тёплым и расслабленным. Теперь выражение его лица стало ледяным. Челюсть напряглась, глаза сузились.

— Нужна ещё одна попытка, чувак? Нечётные этажи в Халверсоне только для девушек. Если ты пытаешься сказать мне, что ты цыпочка, выходит у тебя дерьмово.

Конечно, Микки знал, что перед ним парень. Он сказал всё это, чтобы разозлить студента, показать ему, что не спасует пред ним. Пусть чувак знает, кто тут главный.

Парень взглянул на Йена, будто прикидывая, можно ли добиться большего прогресса с ним. Будто, не получив от Микки желаемого, он решил попытать счастья с другим сотрудником.

— Ага, вообще-то, это для моей девушки, которая осталась снаружи. Понимаешь, она немного опасается спускаться сюда сама.

Йен уже видел таких парней раньше — манипулятивных придурков, пытающихся проникнуть в чью-то комнату, выслеживая и контролируя. По большей части нужно было уметь читать язык тела и понимать, кто честен, а кто нет. Большинство случаев обращения за ключами были скучной рутиной, но всегда нужно было оставаться начеку, чтобы выявить кого-то вроде этого чувака, пытающегося обойти систему.

Сотня обычных посетителей, с которыми и ребёнок управится. Но затем появляется один, который напоминает, что они — привратники, и на них лежит важная миссия по защите частной жизни и безопасности студентов.

Микки скрестил руки на груди, отказываясь сдвинуться с места.

— А, ясно. Я понял. Помогаешь ей, потому что ты такой хороший парень.

Йен никогда не был так счастлив, что его напарник — Микки, который не стерпит подобного дерьма и будет готов нарушить несколько правил, чтобы доказать свою точку зрения. Вдвоём они могли справиться с этим парнем и его выкрутасами.

Они услышали глухой шлепок о дверь, как будто человек использовал ладонь вместо костяшек, чтобы постучать. Йен открыл, не сводя глаз со студента с хвостиком.

Вошедшей оказалась невысокая темноволосая девушка, и она была в ярости.

— Ах ты сукин сын! Заявился сюда, чтобы забрать мой ключ? Ты захлопнул мою дверь, придурок. Ноги твоей больше не будет в моей комнате. Ни-ког-да! — она говорила громко, быстро и была прямолинейнее и умнее своего парня. Девушка бросилась к нему, топая каблуками чёрных сапог.

Он развёл руки широко в стороны, как будто обращался к присутствующим и хотел привлечь всех на свою сторону.

— Мне не пришлось бы этого делать, если бы ты уделила мне хотя бы секунду своего драгоценного времени.

— Сколько раз... На скольких проклятых языках мне придётся повторить, прежде чем до тебя дойдёт? Кольцо ни хрена не исправит, Райан.

— Рано или поздно, ты согласишься с моей точкой зрения. Мне лучше знать, что для нас правильно.

Грудь девушки тяжело вздымалась. Она сердито зарычала и бросилась на него, колотя кулаками.

Микки встал между ними, оттолкнув их друг от друга, и поднял руки ладонями вверх, призывая к перемирию.

— Ладно, Райан, если тебе не нужен ключ от твоей собственной комнаты, отойди-ка, блядь. А ещё лучше убирайся отсюда.

Йен открыл дверь и кивком указал в сторону коридора, чувствуя себя вышибалой в самом маленьком клубе в мире. Он постучал носком ботинка по полу, в нём поднималась решимость нанести удар, если понадобится. Он без колебаний нападёт на назойливого ублюдка, если тот не поймёт намёка.

— Я не оставлю тебя с этими... ребятами, — теперь Райан стал более агрессивным, когда увидел, что не получит от них поддержки, что они не последуют «кодексу братана» и не станут помогать ему терроризировать его девушку. — Мой ноут в той комнате. Мои ключи от машины, мой телефон. Ты же сожжёшь всё, как только вернёшься туда.

— Надо было подумать об этом до того, как швырять мои ключи внутрь и захлопывать дверь, — сжимая и разжимая кулаки, словно пытаясь сохранить самообладание, она медленно попятилась вглубь кабинета, ближе к столу.

Когда она оказалась вне досягаемости Микки, на лице Райана появилось удовлетворённое выражение. Этого было достаточно, чтобы разозлить Йена, а он даже не знал этого парня.

Девушка действовала быстро. Она схватила со стола стаканчик с ручками и карандашами и швырнула в голову Райана.

Ручки ударили его по щеке, карандаш ткнул в уголок глаза. Согнувшись, он схватился за лицо.

— Чёрт, Кадзу, ты могла оставить меня без глаза!

Она не ответила, потому что уже схватила следующий предмет — тяжёлый чёрный степлер. Огромный и металлический, один из тех, у которых круглая блямба сверху¹, чтобы придать промышленную прочность.

Она бросилась на Райана, замахнувшись. Он слегка пригнулся, но не настолько, чтобы избежать атаки. Кадзу дважды ударила его в район виска. Скрипучая пружина степлера скользила туда-обратно между ударами.

Пока разворачивалась драма, Йен на секунду застыл. С какой стати его должно волновать, что Кадзу нападает с карандашами на своего парня? Похоже, он это заслужил. Но когда по лицу Райана потекла кровь, Йен начал действовать.

Микки, благодаря своей молниеносной реакции, подскочил секундой раньше. Он крепко обхватил Райана и потянул к двери. Парень был менее мускулистым, чем они оба, но жилистым и полным решимости: адреналин зашкаливал, плюс полученная травма, означающая, что он был побеждён. Это, несомненно, задевало его самолюбие и делало ещё более опасным.

Преимуществом Йена в этой ситуации были его габариты. Он использовал своё тело как щит, подняв руки и глядя на Кадзу.

— Так, давай-ка ты положишь степлер.

Она так крепко сжала своё оружие, что у неё тряслись пальцы.

Голос Кадзу звенел:

— Ты его не знаешь. На этом он не остановится, — яростно выплюнула она.

Тон был настолько знаком Йену, что его будто перенесло домой, на Уоллес-стрит, где он разнимал ссорящихся сестру и отца. Кадзу так сильно напоминала ему Фиону. Она сохраняла хладнокровие, несмотря на свой безумный внешний вид. Она была находчива и не отступала. Райан, казалось, был готов на всё, чтобы победить, доказать свою точку зрения, как и Фрэнк.

— Ты не в состоянии понять ни одного грёбаного намёка, да? — Микки ещё крепче сжал Райана, в ответ тот лягнул Микки ногой, они потеряли равновесие и повалились на пол, но Микки рук не разжал.

Кровь струилась по голове Райана и размазывалась по полу. Йен прогнал тошнотворное чувство, зная, что раны на голове кровоточат неестественно сильно.

Он потянул Кадзу к скамейке, давая Микки место, чтобы удержать Райана.

Это было какое-то безумие.

Ему и раньше приходилось иметь дело с орущими студентами. Бывало, некоторые пытались обойти стол и украсть ключи. Но Йен никогда не сталкивался с тем, чтобы люди физически нападали друг на друга во время его смены.

Райан был слабаком, которому следовало бы поостыть.

Йен хотел защитить Кадзу, хотя и подозревал, что она может сама за себя постоять.

Он хотел защитить Микки, который уж точно мог справиться сам.

Микки прокатился по полу рядом с Йеном, обхватив Райана ногами, как анаконда, и Йен мельком увидел пистолет Микки, заткнутый за пояс его брюк.

Его чёртов пистолет. Оружие, которое было запрещено на территории кампуса даже при наличии разрешения.

Череда страхов один за другим охватили Йена. Что, если Райан увидит пистолет и донесёт на Микки? Микки получит выговор и может потерять работу. Что, если вызовут полицию? Микки могли арестовать и отправить за решётку просто за ношение оружия. Тогда его братья и сёстры останутся без его поддержки. А если Микки воспользуется пистолетом, и драка завершится смертельным исходом? Йен мог потерять Микки ещё до того, как у них что-то толком началось.

Он попытался прикинуть, как ему лучше всего действовать. Йен не мог помочь Микки остановить Райана, потому что тогда ему бы пришлось бросить Кадзу без присмотра. Он вынужден был оставаться на месте и сдерживать её, полагаясь на здравомыслие Микки.

Микки боролся с Райаном ещё с минуту — достаточно долго, чтобы измотать его. Они лежали у стола, переводя дыхание, пока Райан не перестал бешено метаться.

Микки ослабил хватку и откатился.

Райан тут же вскочил и ринулся к Кадзу.

Молниеносным движением Микки поднялся на ноги и взмахнул ножом, появившимся, казалось, из ниоткуда. Он направил лезвие в лицо Райана, держа остриё в паре сантиметрах от его носа.

— Тебе лучше отойти, псих, пока моя рука не дрогнула.

Райан смотрел мимо него на Кадзу с кипящей ненавистью в глазах. Он выпустил воздух сквозь зубы, сделал вдох и поднял руки, сдаваясь.

❺

02:52

Руки Йена не дрожали, когда он разворачивал марлевый бинт, взятый из аптечки. Он отбросил вощённую упаковку, прижал ватный тампон ко лбу Райана, полосками хирургического скотча прикрепив марлевый квадратик сверху.

— Будет кровить, придётся сменить повязку пару раз, но к утру должно затянуться, — Йен говорил медленно, сквозь стиснутые зубы. У него не было желания помогать агрессору и проявлять к этому парню хоть малейшую толику доброты. Но промыть и перевязать рану было необходимо.

Красные полосы пересекали пол в середине офиса. Канцелярские принадлежности на столе были в полнейшем беспорядке, после того как Кадзу разворошила их в поисках подобия оружия. Степлер, ручки, карандаши и стаканчики валялись по всем углам помещения.

Положив на колени испачканную толстовку, Райан пыхтел в кресле без колёсиков, как богомол, всё ещё брыкающийся, после того как ему откусили голову.

— Я только и делаю, что даю и даю ей, а она не проявляет ко мне никакого уважения.

Ещё не весь адреналин выветрился из крови Йена. Он чувствовал облегчение, что Кадзу и Микки в безопасности, поскольку они ушли из офиса, и он совершенно точно не испытывал ни капли симпатии к своему пациенту.

— Думаю, теперь-то ты точно никогда и ничего от неё не получишь.

Райан сверкнул глазами, от решимости в его взгляде у Йена кровь стыла в жилах.

— Она приползёт обратно. Она всегда так делает.

Дверь кабинета открылась, и хорошо, потому что останься Йен наедине с этим придурком минутой дольше, и ему пришлось бы промывать ещё несколько ран.

Микки ворвался в комнату, нарезая круги вокруг Райана и Йена с лихорадочной энергией.

— Почему он всё ещё здесь? Только зря место занимает.

Райан заговорил, не поворачиваясь к нему.

— Просто хочу убедиться, что у меня достаточно фактов, прежде чем звонить в полицию.

Микки отреагировал всем телом: плечи расправились, глаза расширились, кулаки сжались.

— Это тебе повезло, что мы не вызвали полицию, ублюдок. Пытался проникнуть в её комнату, как чёртов сталкер? Выметайся отсюда, — он толкнул спинку стула.

Райан посмотрел на Йена, будто ожидая сочувствия. Йен только пожал плечами и убрал аптечку. Тогда Райан встал и направился к двери. Он прикоснулся к своей голове, проверяя работу Йена, и открыл рот, словно хотел вставить последнее слово.

Микки следовал за ним с безумным выражением на лице. Его брови высоко поднялись, мышцы шеи напряглись.

— Я дал ей свою зажигалку, чтобы она могла сжечь твоё барахло. А заодно и свой нож оставил, так что не вздумай туда соваться. Ты меня слышишь? — он вытолкнул Райана за порог и захлопнул дверь.

Офис опустел с уходом этой парочки. Словно их энергия, звуки и запахи создавали иллюзию физического присутствия, и требовалось время, чтобы она рассеялась.

Микки остался у двери.

— Ты в порядке?

Йен кивнул.

— А ты?

— Мой восьмилетний кузен дерётся лучше, чем этот парень, — Микки усмехнулся, выдавая потасовку за менее значительную, чем она была на самом деле.

— С ней все будет в порядке? — Йен пересёк кабинет и остановился возле скамейки.

— С Кадзу? Не пропадёт. Пока будет достаточно умна, чтобы кинуть этого засранца, и не возвращаться к нему, — Микки оглядел комнату и покачал головой, опустив плечи, будто наконец-то мог позволить себе ослабить бдительность. Он подошёл ближе к Йену. — Из тебя выйдет неплохой медбрат. Я, скорее, выбил бы этому парню зубы, чем помог ему.

Йен был напуган дракой, увидев, как страсть может вскружить голову во многих отношениях.

— Как люди доходят до такого?

— Наверное, любовь делает тебя безумным.

После стычки всё казалось слишком реальным. Шум внешнего мира стих. Эмоции Йена обнажились, и ему не терпелось высказать своё мнение. Подбирать слова или игнорировать было не вариантом, годилась лишь жестокая честность.

— Я не хочу таких отношений, — Йен нервничал, он знал, на что намекает, открывая дверь для разговора, которого они оба откровенно избегали. — Твои родители были счастливы?

— Чёрт, нет, — Микки сел на противоположный конец скамейки, всё еще далеко от Йена, но, по крайней мере, приблизившись. — Хотя это кажется неизбежным. Как будто у тебя есть всего пара лет счастья, прежде чем всё пойдёт прахом. Я, блядь, не знаю, как избежать этого.

— Я тем более, — Йен почувствовал, как сердце забилось быстрее. Это был переломный этап, тонкий момент, когда чушь уходит на второй план. — Общаться? Быть честными друг с другом?

Микки искоса взглянул на него, выглядя подозрительным и притихшим.

— Звучит ужасно.

— Я не возражаю продвигаться постепенно, — Йен тщательно взвешивал свои слова, зная, что настаивать нельзя. Что он должен проявить понимание. Должен уважать любой уровень общения, при котором Микки будет комфортно. Он положил руку на перекладину скамьи между ними, робким движением показывая, что чувствует себя уязвимым. — Почему ты не хочешь быть честным?

Микки посмотрел на руку Йена, бросил секундный взгляд на его лицо, прежде чем посмотреть вглубь кабинета и начать ковырять кожу рядом с ногтем большого пальца. Он глубоко вздохнул.

— Потому что я пиздец как боюсь, что ты не чувствуешь того же.

С тем же успехом Микки вполне мог сказать, что хочет сбежать в Вегас и тайно пожениться. Йен почувствовал облегчение, тепло и счастье в груди. Ему пришлось закрыть глаза, чтобы не растеряться окончательно. Его губы задрожали, и он пытался подобрать слова, но не мог собрать мысли в кучу, внутренне вопя.

Он открыл глаза.

Рука Микки теперь тоже лежала на скамейке, понемногу подбираясь к его руке. Его взгляд оставался сосредоточенным на офисных стенах, будто смотреть на Йена было бы слишком для него тяжело.

— Ты единственный человек в моей жизни, который ничего от меня не требует. Ты добрый, нелепый и чертовски гиперактивный. Никто никогда не проявлял ко мне такой заботы, как ты.

Микки заговорил быстрее, с большей убеждённостью:

— Мне интересно, что чувствуешь ты, но я слишком трушу спросить. Знаю, ты сейчас не ищешь отношений. И я не совсем находка.

— Думаешь, ты мне не нужен? — Йен схватил его за руку и развернул лицом к себе.

Микки едва смотрел на него.

Йен крепко сжал его ладонь.

— Я хочу тебя так сильно, что у меня кружится голова при одном взгляде на тебя.

Оба выдохнули, отпуская тяжесть страха, запертого в них. Боже, каким облегчением было наконец-то сказать, что он чувствует. Знать, что Микки отвечает ему взаимностью. Получить подтверждение того, что, как он надеялся, было правдой.

Микки улыбнулся и слегка шмыгнул носом, но улыбка продержалась лишь мгновение, прежде чем его лицо вытянулось.

— Но что-то тебя всё равно сдерживает.

Момент был зыбкий, а значит, Йен не мог сострить в ответ. Не мог отложить разговор до следующего раза. Он должен был сказать Микки правду, как бы трудно ни было с ней смириться.

Йен всё разложил по полочкам в голове, чтобы нарисовать полную и достоверную картину.

— Ты знаешь, что Шарлотта предложила мне вернуться в дневную смену?

— Ты, блядь, шутишь.

— Я собираюсь отказаться, даже если это означало бы повышение. Потому что представить не могу, как мне работать без тебя. Работать с кем-то другим, — он крепко сжал руку Микки. Он и раньше чувствовал, что Микки нужно пространство, что он будет ершиться, если прикоснуться к нему, пока он говорит. Но теперь, когда настала его очередь, Йен нуждался в этом физическом контакте.

— Когда ты пришёл ко мне во вторник, я как раз анализировал данные по своему лабораторному проекту. В тот день я должен был заниматься, чтобы продвинуться в работе, но я провёл время с тобой. Ты появился, и весь оставшийся день я не мог сосредоточиться, — Йен надеялся, что это прозвучало самоуничижительно. Он не винил Микки. Недисциплинированность была его собственной проблемой. — Я дал себе слово, что сегодня на работе я уделю час учёбе, прежде чем прикоснусь к тебе. Но стоило мне тебя увидеть, как я бросился прямиком к тебе, — Йен подумал о том, как они флиртовали, как комфортно им было и как они смеялись. Он ни на миг не пожалел об этом и хотел, чтобы Микки это понял. — Я думаю о тебе каждую чёртову минуту, а должен думать о занятиях.

Микки провёл рукой по руке Йена, его прикосновение укрепило его понимание.

— Из-за меня срываются твои планы позаниматься?

— Я не хочу сдерживаться, но должен. Если я этого не сделаю, то упаду слишком далеко с обрыва.

— Так что же нам делать? — Микки выглядел испуганным, как будто не был уверен, что действительно хочет услышать ответ.

— Я не знаю. Установить основные правила? Видеться только на работе, пока всё остальное не уберётся с дороги?

— Звучит как дохуя извращённый способ быть вместе.

Йен крепко зажмурился, чтобы взять себя в руки. Услышав слово «вместе», слетевшее с губ Микки, он почувствовал, как в груди у него что-то взорвалось. Он и не мечтал, что у них состоится такой разговор. Йен редко находил время, чтобы поделиться своими ожиданиями с теми, с кем встречался. Обычно он шёл напролом и надеялся на лучшее, пока всё не разваливалось.

Микки был самым изворотливым человеком, которого он когда-либо встречал, он постоянно ускользал из его рук, всегда оставаясь на два шага впереди и избегая трудных разговоров.

И вот они здесь, все карты открыты, и Йен не знал, что сказать.

❻

04:39

Они потрахались в офисе.

Им не оставалось иного выбора, после всей этой физически и эмоционально напряжённой ночи.

Йен не знал, как ещё убедить Микки, что он говорил правду, что Микки был ему небезразличен, что он не хотел сдерживаться.

Едва успев натянуть джинсы и футболки — достаточно, чтобы уберечься от холода в комнате, — они стояли на небольшом пятачке за столом, крепко обнявшись. Их лбы соприкасались, сердцебиение замедлялось.

— Уж было собирался вытащить свой «Глок», — тихо произнёс Микки, как будто он держал это в себе всю ночь и должен был признаться. — Так бы и сделал, если бы ты не смотрел на меня, как на грёбаного героя.

Йен обхватил затылок Микки.

— Я знал, что ты поступишь правильно.

Микки вздохнул.

— Ты видишь ту мою версию, которой я не могу соответствовать. Просто чёртов солнечный лучик. Что заставляет задуматься, почему ты мне вообще нравишься?

Йен отстранился и улыбнулся.

— Повтори-ка ещё раз.

— Что повторить, что ты мне нравишься?

Йен кивнул с излишним энтузиазмом.

— Ты мне нравишься, Йен, — Микки ухмыльнулся с игривым настроем, которого не показывал с самого вечера. — Ты до сих пор этого не понял? У меня мурашки бегут по коже, когда ты рядом, как будто предательница хочет прыгнуть прямо к тебе и забыть обо мне, — он обнял Йена за поясницу, сближая их бёдра. — Я хочу сорвать с тебя одежду каждый раз, когда вижу тебя. Вероятно, тебе стоит раздеться прямо сейчас.

Йен задумался, сможет ли он придерживаться этой линии. Если бы он мог пройти по тонкой грани между тем, чтобы видеться с Микки достаточно, и тем, чтобы видеться с ним слишком часто. Если бы он мог успешно сдать все предметы, над которыми так усердно корпел...

Он бросил взгляд на так и не открытые учебники, лежащие на столе. На свой ноутбук, остававшийся нетронутым всю ночь. Он посмотрел в полные надежды глаза человека, с которым хотел провести каждую минуту.

Он, блядь, обязан был попытаться.

︾︾︾︾︾︾︾︾︾