Чун Юнь помнит настояния тетушки Шень Хэ и не уходит далеко. Обычно не уходит. Но сегодня как-то так получилось — Чун Юнь честно не знает, как — и он оказался здесь. На границе. С Мондштадтом. С букетом ветряных астр, чьи лепестки издавали мягкий шелест с каждым порывом ветра, в руках. Впереди видно большое здание и виноградники, кучку крио слаймов у озера и снующих работников винокурни. Чун Юнь покрепче сжимает стебли цветов, отворачивается и спешит в гавань, гонимый мягким ветром, что-то ласково шелестящим и будто толкающим в плечи и спину.

Юноша тратит на путь всего несколько часов — края лепестков астр даже не успевают засохнуть, только забавно скручиваются и выглядят еще прекраснее. Чун Юнь выдыхает и достает мороженое, лавируя между прохожими. Он не знает, что будет говорить, что будет делать, что будет, когда он отдаст цветы Син Цю. Почему-то он думал о нем, когда собирал их — и «да ладно, Чун Юнь, хватит врать самому себе, ты прекрасно знаешь почему». Щеки краснеют и юноша откусывает побольше льда, проглатывает почти не жуя и даже не морщится. Доходит до Народного Выбора — Сян Лин сразу смекает, для кого букет, и кивает в сторону моста. Чун Юнь поворачивается и видит задумчивого Син Цю, который опирается на деревянные перила и внимательно смотрит в воду, отстукивая пальцами незнакомый ритм. Чун Юнь сразу робеет, краснеет ушами, подходит к другу на негнущихся ногах и только открывает рот, как Син Цю поворачивается и радостно всплескивает руками.

— Дорогой Юнь-Юнь! — юноша улыбается ласково и осматривает приятеля с ног до головы. — Я так рад тебя видеть! О, а это?.. — взгляд натыкается на букет и золотистые — «солнечные» – уточняет Чун Юнь — глаза расширяются в удивлении.

— Это тебе, — неловко протягивает букет Юнь и тупит взгляд, с интересом рассматривая доски моста. Рядом хихикает проходящая мимо старушка, и Чун Юнь заливается краской еще больше.

— ...Спасибо, — когда Чун наконец решается поднять взгляд, он уже не может его отвести. Син Цю красивый. Очень. Особенно, когда смотрит так — чуть застенчиво, но бесконечно радостно, и трепетно, и нежно, и-

Чун Юнь обрывает себя, стараясь не думать, не воображать, не чувствовать поднимающуюся из недр души глухую печаль при осознании, чть Син Цю просто не может смотреть так на него — неказистого, несоответствующего, обычного. Почему он вообще с ним дружит? Сян Лин — талантливый повар, веселая, энергичная девушка, с ней не бывает скучно. А он? Всего лишь скучный экзорцист, которых на свете пруд-пруди, который Син Цю попросту не подходит.

Видимо, Син Цю замечает опущенные уголки губ и печаль на чужом — родном — лице, потому что ласково касается горячей щеки, смотрит внимательно и чуть укоризненно, забирает наконец букет и шепчет тихое «пойдем», за руку уводя Чун Юня в более укромное место.

Чун Юнь ожидал чего угодно, но точно не объятий. Син Цю усаживает его на камень, садится рядом, букет кладет на колени и мягко прижимает его к груди, изящными пальцами перебирая короткие светлые волосы. И Чун Юнь поддается, обнимает в ответ, закрывает глаза и почти выдыхает тихое «люблю», но вовремя себя останавливает. Вместо это лишь обнимает крепче, пальцами сжимая ткань пиджака.

— Дурачок ты, Юнь-Юнь, — Син Цю вновь улыбается и целует его в лоб, так нежно и одновременно порывисто. И у Чун Юня вселенная в этот момент схлопывается. Он кончается как личность вот здесь.

Экзорцист уже не слышит взволнованного голоса и не чувствует, как его трясут за плечи и легонько бьют по щекам, он видит лишь темноту. А Син Цю тем временем думает, как дотащить Чун Юня до хижины Бубу — приятель слишком резко потерял сознание.