Юнги вскакивает с кровати и всматривается в телефон, не веря собственным глазам.

Что же это получается? Ни один день не прошёл? А судя по времени, только раннее утро.

Значит, не было ссоры ни с Намджуном ни Чонгуком? Молодцы, Духи, однако.

На радостях Юнги чуть ли не падает, пробегая мимо гостиной.

Только шесть утра. А нужно столько всего сделать. Но с чего начать?

Юнги выскакивает на улицу в одной только пижаме с носками, и широко улыбается слабо проскальзывающим лучам солнца сквозь густые облака. И глубоко дышит морозным воздухом, ощущая как сердце радостно бьётся.

— Доброе утро! — кричит он, расправляя руки широко в стороны, не сдерживая радостного порыва, отчего будит соседских собак, которые тут же начинают лаять.

Как же хорошо, что ему дали шанс. Кто бы это ни был, Юнги безумно благодарен.

Особенно Духам, что помогли увидеть всё и понять.

Он смеётся.

Ничего не скажешь, это превосходный смех, то, что надо, особенно для человека, который давно уже разучился смеяться. И ведь это только начало, только предвестие ещё многих минут такого же радостного, весёлого, задушевного смеха.

Он начинает замерзать и заходит обратно в дом, который встречает темнотой и тишиной.

С чего же начать?

Чонгук!

Наверняка, они ещё спят. Да и Тэхён в положении, не стоит их будить.

Успокоив своё рвение и выпив холодную воду, он садится за стол и думает, с чего начать.

И тут взгляд падает на свои чернила, да холсты в углу комнаты.

У него лучше всего получается писать, ведь так? Чего же добру пропадать? И решает написать всем красивые открытки с добрыми словами от души.

У него уходит почти три часа передать свои искренние чувства к близким на холсте. Даже сам остаётся доволен конечным результатом. Радостный он оставляет их сушиться и ожидать своего часа.

Время уже девять, надо бы пойти, точнее поехать в офис.

Вот Намджун удивится. Его открытку он берёт с собой. Аккуратно заворачивает в чистую бумагу, так как праздничный обёртки нет.

Но тут звонит телефон, вырывая его из мыслей.

Намджун.

Юнги улыбается и сразу нажимает ответить.

— Доброе утро. С вами всё порядке? — слышен волнительный голос коллеги, отчего Юнги хочет рассмеяться.

До чего добрый. Конечно, он сегодня опоздал, чего никогда не было. Видать, беспокоится. Почём зря.

— Доброе утро, Намджун. Я в порядке. Дождитесь меня, пожалуйста, буду через полчаса, — с улыбкой на лице проговаривает он, представляя его реакцию.

На той стороне ожидаемая тишина. Как бы он хотел быть там и своими глазами видеть его замешательство. Но ничего, успеется.

Когда Юнги завершает звонок, не получив внятного ответа, звонок повторяется.

Видать, Ким не верит.

Он говорит точно те же слова и заверив, что точно будет, смеётся вслух и кладёт телефон.

Юнги открывает свой сейф и вытаскивает достаточно много денег, впервые желая потратить их, а не сберечь. Даже удивляется и чуточку хвалит себя, что денег там предостаточно.

Аккуратно завернув приличную сумму в конверты, Юнги в приподнятом настроении выходит из дома. Даже не обращает внимания на холод, усы сейчас только мешают, а пальто нет смысла застегивать больше булавками к штанам. И так хорошо.

Он окидывает взглядом дом брата и решает прийти к ним немного позже.

В этот раз, Юнги использует автобус, чтобы добраться до работы. Как же давно он не ездил? Точнее, ещё тогда, когда проезд был на восемьдесят процентов дешевле. Зато в тепле. А салон пахнет елью, наверняка, кто-то возил ёлку, отчего настроение ползёт вверх. Народу немного, нет давки, несмотря на предпраздничные дни, лишь такие же люди, как он.

Приехав на свою остановку, он вдыхает безумно вкусный запах выпечки, аж слюнки потекли. Давно он не ел свежую мучную сладость. И потому, Юнги заходит в одно кафе, который привлекает клиентов музыкой по всей улице, заказывает себе большую булочку с шоколадом, большой торт, кофе для Намджуна и фруктовый сок для его деток. Хочет снова побыть призраком и видеть их радостные мордашки, когда получат все эти сладости.

Юнги немного любуется празднично оформленной улицей, людьми, что одеты в персонажей зимнего праздника. Даже подаёт мелочь из сдачи бездомным.

И вот, он настигает своего офиса. Смотрит на потемневшую надпись, хоть и покрыт ламинатом, но смотреть тяжело. И прикидывает идеи для новой вывески. Надеется, что Намджун тоже примет участие.

А когда заходит внутрь, его обдаёт воспоминаниями. Как он здесь всё крушил, сдирал все украшения, как выгонял коллег, угрожал им лишить зарплаты, и это кажется вовсе был не он. Будто другой дурной человек.

— Мин Юнги-щи? Всё в порядке, вы впервые опоздали на работу, — быстро проговаривает Намджун, поклонившись ему.

А он улыбается виду коллеги. Наверняка, был на ночной подработке, раз выглядит слишком усталым. Красные глаза, тёмные круги под ними это подтверждают. Неизменная синяя куртка свисает с плеч, а крепкие руки испачканы чернилами.

— Да. В полном, Намджун. Ты выглядишь, будто не спал всю ночь. Всё хорошо? — мягко спрашивает он, шагая к нему.

А тот стопорится и смотрит на него во все глаза. И Юнги хочет рассмеяться, что и делает.

— У нас два заказа, точнее, полтора? — смотря на недоконченную надпись, спрашивает он, делая вид, что всегда так говорил.

— Ч-что? — тихо выдыхает Намджун.

— Ты можешь идти домой. Всё-таки, скоро Рождество. А это семейный праздник, — говорит он застывшему мужчине. — Держи.

Он протягивает ему конверт с деньгами и пакет со сладостями. Также смеётся с нерасторопного Намджуна, что стал бледнее, чем лист бумаги.

— Это твоя зарплата, также премия за годы твоей работы у меня. Ты лучший сотрудник, о котором можно только мечтать, Намджун, — Юнги сам кладёт их в его руки, что до сих изображает статую. — Прости меня, что был козлом всё это время, мягко говоря. Этот торт и сок твоей семье, твоим детям, а кофе — тебе, чтобы не уснул за рулём.

Намджун чуть ли не роняет его подарки, даже моргает редко, отчего Юнги пугается не на шутку.

— Намджун, ты в порядке? — спрашивает он, усадив его на стул. — Эй?

А тот выпучивает и без того большие усталые глаза, смотря куда-то сквозь него.

— У меня к тебе просьба. Можешь быстрее прийти в себя? Это правда я, знаю, что верится с трудом… Намджун? — и трясёт его плечи.

— А? — наконец, выдыхает тот.

Хоть какая-то реакция. Пока приводил в чувства Намджуна, прошёл уже целый час. А он, не теряя времени, нашёл в интернете терапевта в Северенс для папы Кима, и сам же оплатил все расходы через компьютер. И вот, время неумолимо бежит вперёд, отчего ему приходится буквально выпроводить Намджуна за порог офиса. Ведь, нужно многое успеть.

— С-спасибо, — слышит он глухой голос, будто не верящий, когда с силой заталкивает Кима в его же машину.

— До встречи в новом году, отдохни со своей семьёй. И не забудь про доктора, он ждёт вас завтра, — улыбается Юнги, закрывая двери железяки.

Что ж, он лишь надеется, что с семьёй Ким будет всё в порядке. Должно быть.

Он сам доканчивает заказы, получается даже быстрее, чем он ожидал. Сам же доставляет их по адресам, вложив символические подарки своим клиентам, а получил широкие благодарные улыбки, которые греют душу, лучше всего.

Посмотрев в компьютере личные данные сотрудников, Юнги находит адрес Хосока, и купив торт с шампанским, едет к нему.

А живёт тот неподалеку, что хорошо. Быстро находит его квартиру в четырехэтажном здании и нажимает на звонок. Что-то волнение и страх закрались от мыслей, что его даже не станут слушать.

Скоро обед, дома ли тот вообще?

Но после многих попыток достучаться, наконец, звучит копошение за дверью, отчего Юнги выдыхает. А когда она открывается, на пороге появляется Хосок. Жуть лохматый и сонный, один глаз вообще прикрыт, будто его разбудили.

— Юнги? — хрипло произносит своим удивлённым голосом.

— Да. Здравствуй… в общем, вот.

Тоже протягивает ему конверт и пакет с гостинцами.

— Что это? — открыв оба глаза, и не очень радушно спрашивает Хосок.

— Это твоя зарплата и премия. Плюс ещё немного от меня, — Юнги всё ещё стоит с протянутыми вещами, и пока никто не собирается их брать.

— Аа… ну, спасибо, — небрежно бросает Хосок, наконец, взяв всё. — Ого! Это премия такая? — округляет тот глаза, когда открывает конверт.

— Ты заслужил. Спасибо за работу, Хосок-щи, и… надеюсь, встретимся после Нового года? — улыбается он, смотря как меняется лицо коллеги, расплываясь в радостной улыбке.

— Конечно! Спасибо, спасибо! — твердит тот, улыбаясь до ушей, даже пожимают друг другу руки. — С наступающим праздником, Юнги! Правда, сейчас у меня для вас нет подарка…

— Мне хватает того, что ты мой коллега, не нужно подарков, — а сам ярко светится и безумно хочет видеть эту солнечную улыбку каждый день.

После многих благодарностей, Хосок всё же вручает ему игрушечного голубя, принесенного из глубин квартиры, чему Юнги безмерно рад, и попрощавшись с ним, едет кое-куда.

Он ещё никогда не был в парикмахерских, отчего немного мнётся на входе. Людей не очень много, потому, когда заходит, его тут же окружают, предлагая свои услуги.

Оставив лишнюю растительность в прошлом, он чувствует себя облегченным. Волосы коротко пострижены, усы сбриты, даже лицо приобрело совершенно иные очертания.

После салона, он едет на такси до ближайшего торгового центра. Покупает себе сенсорный телефон последней модели, нормальную одежду этого века, обувь, даже принимает комплименты от продавцов. Он не привык, отчего мямлил и краснел, но стойко выдержал шоппинг.

По дороге домой, останавливается возле пекарни. Наконец, скупается выпечкой, тортом и пирожными с миндальными орехами посередине, что так и манят, и надеется, что семье тоже понравится.

Чонгук обожал их в детстве.

Юнги приезжает домой. И начинает жутко нервничать.

Как начать разговор? С чего начать?

Просто постучаться? Или позвонить и спросить разрешения для начала?

Время идёт, но решает, незачем так долго ждать у моря погоды. Потому он берёт гостинцы, и самый дорогой сердцу подарок из того же самого сейфа, заодно и себя в руки, и выходит на улицу, сразу же натыкаясь на прекрасный вид.

Колкий, бодрящий мороз вмиг кутает его в свои объятия. Он свистит в свою ледяную дудочку и заставляет кровь, приплясывая, бежать по жилам.

Золотое солнце! Лазурное небо! Прозрачный свежий воздух! О, как чудесно!

И этот завораживающий вид отличного полудня, служит для него неким хорошим сигналом, отчего вприпрыжку делает несколько шагов к дому брата.

Утихомирив своё ребяческое радостное настроение перед самой дверью, он, наконец, стучится.

Может, должен был просто нажать на звонок, но бог с ним. Постучался, так постучался.

Тут дверь распахивается, являя Тэхёна, который держит в руках кухонное полотенце, но увидев его, омега застывает, открыв рот и роняет полотенце на пол.

Юнги нужно будет привыкать к таким вот реакциям ещё долго. Но это всё не важно, главное, ему открыли дверь.

— Здравствуй, Тэхён, — выпуская клубы пара изо рта, произносит он.

— Добрый, — бормочет тот, всё также стоя на морозном воздухе.

— Можно войти? — Юнги поспешил, так как муж брата может схватить простуду, хоть и говорить получается как-то грубо.

— Аа, да… к-конечно, — омега оказался порасторопнее Намджуна или Хосока, потому он даже обрадовался, шагая внутрь и быстро закрывая за собой дверь.

Пахнет изумительно, чем-то замеченным и жареным, отчего даже глотает вязкую слюну, снимая новенькое тёплое пальто.

— Чонгука нет, пошёл в магазин, — медленно говорит Тэхён, стараясь поднять полотенце с пола, но большой живот не даёт своевольничать, и Юнги оказывается проворнее, сам поднимает его. — Спасибо.

— Можно подождать Чонгука здесь?

— Да.

Тэхён с минуту стоит и откровенно пялится на него. Юнги понимает.

Ведь, когда он сам добровольно приходил к ним в гости? Даже нормально не знакомились, а тут.

Неловко. Через некоторое время, у Юнги затекает рука, держащая пакеты, что и приводят в себя.

— Это вам, держи… то есть, я сам отнесу их на кухню, — как же неловко, но прогресс явно чувствуется.

— А что это? — сразу же спрашивает омега, следуя за ним, будто не он здесь хозяин.

— Всякие сладости. Слышал, тебе они нравятся и Чонгуку тоже.

— Ох, спасибо. Но зачем? — так откровенно недоумевает Тэхён, выключая плиту, что Юнги ухмыляется.

Он готовил ужин? Пахнет просто восхитительно.

— Хочу поговорить. И… попросить прощения, — неуверенно продолжает Юнги, теребя концы нового пиджака.

Тэхён останавливается от нарезки овощей и поворачивается к нему, выглядя шокированным.

Именно шокированным, будто увидел Лохнесское чудовище.

— Прощения? За что? — с каплей злости в голосе спрашивает Тэхён, и возвращается к своему незаконченному делу.

— Что не познакомился с тобой как следует. Что не был на свадьбе, — и тут внутри больно царапает, когда вспоминает слёзы брата на собственной свадьбе. — Что заставил его так много плакать. Что рядом не был, когда нужно. Что… Что не был вам семьёй.

Еле договорив, он выдыхает, направляя взгляд на свои руки. Прослеживаются пятна от чернил, но не такие яркие. Конечно, ведь он всем расписал красивые открытки.

— Хочу искупить вину перед тобой и Чонгуком, — дополняет он, но не смеет поднимать голову.

— Сладостями? — искренне удивляется Тэхён.

— Нет. Это так. В детстве Чонгук обожал вот эти пирожные, — он достаёт из пакета те самые, с ореховой начинкой и кладёт на стол, а Тэ оказывается рядом и с интересом смотрит на них.

— Я не знал, — отвечает омега.

Что ж, видимо, брат вырос и больше не ест их. Но ничего, если не понравится, отдаст бездомным.

— И вот ещё, — протягивая ему самодельную открытку, лепечет он.

— Что это? — а Тэ косо поглядывает прежде, чем взять её.

— Я сам сделал. Надеюсь, вам понравится.

Боже, никогда ещё он чувствовал себя так неловко.

Но тут слышится, как открывается и закрывается входная дверь.

Брат.

Он шуршит несколько минут пакетами и наконец, появляется на кухне.

— Родно-ой… хён? — стопорится Чонгук, застывая на проходе.

— Привет, Гук, — улыбается Юнги, и сразу глаза на мокром месте, будто видит его после долгой разлуки.

— Юнги-хён, что ты здесь делаешь? И что с тобой? Выглядишь совсем другим, — спустя мгновения и поставив пакеты на стол, интересуется брат.

Выглядит шокированным, как Тэ ранее. Большие мамины глаза уставились во всю на него, а поцелованные морозом щеки такие красные, что хочется согреть их.

— Он пришёл извиняться, — вместо него отвечает Тэхён.

— Да. За всё, за всё, — а Юнги встаёт и подходит к брату, который выше его на целую голову, да шире в плечах, и просто обнимает.

Он радуется, что его не отталкивают, даже прижимают ближе. А сам натурально ревёт, извиняясь за всё подряд, начиная вспоминать свои ошибки. Чувствует, что с каждым: «Хён, перестань», он готов сделать для брата всё.

Потом его ведут на диван и усаживают, укрывая ноги пледом. А Тэ приносит горячий ромашковый чай. И Юнги с радостью выпивает всё. Вкусно.

— Ты умираешь? — вдруг спрашивает Чонгук, удивляя его.

— Что? Нет… надеюсь, что не сейчас… в смысле, нет, — наконец, он ощущает, что успокаивается.

— А что за изменения? Усы сбрил, одежду, вон, купил, — не унимается брат, рассмешив его ещё больше.

— И даже принёс нам гостинцы, — вклинивается Тэхён.

— Гостинцы? — переспрашивает Чонгук, обнимая мужа.

— Ага. Такие пирожные с орехами, целые пироги и торт, — а брат переводит глаза на него, и вопросительно поднимает брови вверх.

— Просто, я… точнее, мне тут помогли многое осознать, что я жил не совсем хорошо.

— Кто бы это ни был, передавай ему благодарности, — смеётся Чонгук совсем как раньше, растопив его сердце окончательно. — А что за пирожные?

Тэхён приносит все его гостинцы, красиво разложив по тарелкам, а брат охает.

— Ты помнишь? Я их сто лет не ел! — потом лезет задушить в своих объятиях, но Юнги не против, сам обнимает сильнее. — Спасибо, хён.

Видеть лицо брата, которое стало сплошной улыбкой, как в далёком детстве, лучшее, что могло случиться сейчас.

Пока Юнги зачарованно следит за ним, его вдруг толкают в плечо.

— И за это спасибо. Очень красиво, — говорит Тэхён, передавая открытку мужу, который уже с аппетитом уплетает пирожные.

Юнги улыбается и кивает. Стоит почаще им дарить свои творения.

— Это ты сам сделал? — изучая его открытку, бормочет Чонгук. — Невероятно красиво! Удивительно, что за день. Ни за что бы не подумал, что ты напишешь для нас.

— Прости, обещаю создавать для вас на каждые праздники, — обещает Юнги, пожимая руку брата, что стала крепче и сильнее. — Аа, ещё вот.

Юнги достаёт из своего кармана тот самый кулон матери, хранимый все эти годы. Он обычный серебряный. Нет в нём изыска или роскошного рисунка, но безумно дорогое сердцу.

Настало и его время.

— Тэхён, прости, что не поприветствовал тебя в семью, как подобает. И дарю кулон нашей матери. Она бы тебя полюбила. Чонгук очень похож на неё, — слова выходят как-то рвано, да и слёзы вот-вот прорвутся.

— Хён, — сдавленно шепчет брат, пока он надевает на шею его омеги единственную вещь мамы.

— Спасибо большое. Он такой красивый, — пуская слёзы, проговаривает Тэхён и внезапно обнимает его, что он даже теряется на мгновение. — Я буду беречь его.

И неожиданно омега широко улыбается, так светло и искренне, что Юнги сам притягивает его для ещё одних объятий.

Мама бы точно полюбила Тэхёна.

— А давайте выпьем чай с пирогом? Я принесу, — бормочет омега, и Юнги помогает ему встать с дивана, так как его племянник вырос достаточно для появления на свет.

— Спасибо, хён.

— Это я должен благодарить тебя, Гук-и. Спасибо, что всё это время был рядом. Я правда люблю тебя.

***

Юнги просыпается от будильника, и не выспался. Вчера до поздней ночи они проговорили о минувших днях. А потом уложили Тэхёна спать, который снова обнял напоследок и позволил ему остаться с братом наедине, чему бесконечно благодарен. А сами они болтали обо всём на свете, наверстывая упущенное и даже не заметили, что уже рассветало. Совсем как много лет назад, отчего Юнги бесконечно счастлив.

Несмотря на недосып, энергии в нём хоть отбавляй. Это предчувствие, что его ждёт ещё один прекрасный день, лучшее начало дня. Даже решает не завтракать у себя дома, а пойти кое-куда, где он может провести время с пользой и радостью.

И выходит на улицу с широкой улыбкой, встречая новый день, хотя встретил ещё два часа назад, попрощавшись с братом. Только подумать, он рад даже тяжёлым тучам, которые грозятся снегопадом. Нет ни намёка на вчерашнее солнце, но это не мешает ему радоваться.

Он не спеша прогуливается по центру Тэгу, украшенную и всё ещё пахнущую Рождеством, который уже скоро. Юнги весь в радостном предвкушении от семейного ужина в доме брата.

Как давно они не праздновали Рождество вместе? От того кажется, что праздник получится ещё волшебным.

Он заходит в магазинчики и скупает, что считает нужным и просто полюбившиеся глазу игрушки. Так давно не тратился, аж непривычно. Хочется всем надарить подарки, каждому прохожему, каждому ребёнку или старику. Даже покупает дворникам тёплую уличную еду и напитки, что работают с утра пораньше и чистят для людей тротуары. А услышав их благодарные слова — отмахивается, и сам лезет поблагодарить за работу. До чего приятно видеть на лицах расцветающие искренние улыбки.

Накупив целую машину, точнее багажник такси, едет прямиком в сиротский приют. Тот самый, где он видел семью Ким и ужасно хочет порадовать детей.

Когда приезжает к зданию, то уже снег ложится большими хлопьями, чему он тоже радуется, ловя ртом снежинки.

Водитель такси помогает ему с подарками и заносит внутрь, получая щедрые чаевые и поблагодарив чрезмерно громко, чем вызывает копошение в приюте, и уходит крепко пожав его руку напоследок.

Юнги стоит и оглядывает помещение, вспоминая свои дни в приюте. Этим деткам повезло, в каком-то смысле, у них есть атмосфера праздника, и вкусный аромат свежей выпечки. Он замечает, что кругом чисто, щедро украшены стены и потолки, а на окнах приклеены детские поделки.

У него этого всего не было, ни в интернате ни в приюте.

Стряхнув с себя снег, и повесив пальто на стул возле двери, он идёт дальше.

— Чем могу помочь? — к нему выходит та самая женщина, что болтала с Джином.

Вблизи она кажется ещё старше, а мягкие щеки приподнялись в улыбке.

Юнги кланяется и представляется, и говорит, что отныне будет помогать приюту посильно, чем может, получая искреннее удивление и благодарность.

А когда собирают детей в большом зале с длинным накрытым столом, Юнги начинает раздавать подарки, получая такие же чистые и счастливые улыбки на маленьких лицах, каких он видел с Духом.

Празднование длится долго, а ему безумно радостно и тепло. Он даже вызывается руководить хороводом, после которого появляются Кимы.

На их лицах — чистый шок. Юнги сам налетает на Намджуна с объятиями, который не выглядит бесконечно уставшим, мягко пожимает руку мужу коллеги, который вблизи выглядит ещё красивее и выше, и целует их детей, приглашая присоединиться к веселью.

Всё повторяется. Намджун в образе Санта Клауса, их детки — эльфы и Джин с камерой. А когда заканчивают праздновать ближе к четырём дня, Юнги тащит Намджуна в сторону, чтобы узнать, что с папой.

Оказывается, они приехали в приют сразу после того, как отвезли его в больницу. А врач, с которым договаривался Юнги, сказал, что сам лично проследит за его лечением. Со слезами на глазах Намджун благодарит, крепко сжимая в объятиях. А Юнги-то как рад.

С обещанием приехать к ним на Новый год, он уезжает домой, подложив конверт с деньгами в куртку Намджуна.

***

Это случается как раз в утро Рождества. Юнги уже привычно остался дома у брата, тоже проговорили всю ночь, даже немного выпили коллекционного вина старины Луччио, вспоминая его добрым словом.

У Тэхёна начались схватки, да такие, что Юнги сам чуть с ума не сошёл с его криков. Хорошо, что снег успели расчистить после вчерашней метели, и добрались до больницы достаточно быстро.

Чонгук не находил себе места, стоя возле родильного блока, чем и его немного раздражал. Да и время тянулось, что было невыносимо. Он и не представлял, что роды такие продолжительные, а ожидание того хуже.

Но вечером, когда они с Чонгуком уже засыпали на скамьях, послышался первый крик малыша, что мигом привёл их в себя. Брат начал плакать, обнимая его, что Юнги тоже расчувствовался.

А врач, вышедший к ним, позволил новоиспеченному отцу зайти.

Ему тоже безумно захотелось своей семьи, испытать это чувство, делиться своей любовью и заботой с любимыми. И он роняет слёзы, когда видит своего счастливого брата, усталого, но улыбающегося Тэхёна и маленький свёрток в его руке, через круглое окошко двери. А сам улыбается так широко их счастью, что делает памятную фотографию на телефон. Самую первую его племянника.