У Хваюн нет предубеждений насчёт жёсткого разграничения мужских и женских ролей в отношениях. Она не считает, что мужчина обязан быть инициатором во всём: он не обязан первым звонить, первым предлагать встречаться, первым целовать или намекать на секс. Ей, разумеется, куда больше нравится чувствовать себя ведомой, слабой и защищённой, но иногда формула «мужчина-сильный-самец-должен» не работает, потому что даже у самых сильных самцов порой нет сил. Ни на что.

Хваюн застывает в дверном проёме и, упершись плечом в косяк, бросает долгий задумчивый взгляд на Югёма, который сидит к ней спиной на кровати и не шевелится вот уже минут двадцать, если ей не изменяет чувство времени. У GOT7 два камбэка подряд, два промоушена, фанмитинги, фансайны, вилайвы и прочие прелести жизни айдолов. Когда заканчивается очередной эфир, большинство парней как-то умудряются сохранять присутствие духа, но у некоторых заряд кончается фатально быстро. Усталость — штука, с которой сложно договориться полюбовно, а отдыхать они банально не успевают. Слишком мало часов в сутках.

Вздохнув, Хваюн заходит в комнату, отставляет приготовленный сладкий кофе на тумбочку и забирается с ногами на кровать. Югём огромный по сравнению с ней, но она всё равно как-то умудряется обхватить его плечи и, чуть надавив, прижать его спиной к своей груди.

— Нуна?.. — бесцветно спрашивает Югём, чуть повернув голову.

— Ты ожидал кого-то другого? — шутливо хмыкает Хваюн.

У неё на самом деле мурашки бегают при взгляде на его осунувшееся, бледное до синевы лицо с запавшими покрасневшими глазами, но демонстрировать беспокойство она не хочет. С него станется начать ещё и перед ней изображать энтузиазм, чтобы она не волновалась. Хваюн этого не надо. До тех пор, пока он позволяет себе выглядеть при ней так же, как он себя чувствует, она будет молчать. Подобная степень доверия кажется ей чем-то бесконечно тёплым и родным.

— Я что-то так замучился, нуна, — прижав ладонь к лицу, бормочет Югём. — Можно я посплю сегодня у тебя?

— Можно, — без раздумий кивает Хваюн. У неё никогда не хватило бы силы духа отпустить его обратно в общагу в таком состоянии. — Сделать тебе ванну? Может, приготовить что-нибудь?

Югём с улыбкой качает головой.

— Просто побудь со мной. Этого достаточно.

Хваюн с головой захлёстывает нежностью. Она упирается лбом между его лопаток и медленно выдыхает через рот. Ей настолько сильно хочется влить в него хоть часть своих сил, чтобы с его лица ушло измученное выражение, что в груди поселяется огромный горький ком. Жаль, что энергия не передаётся воздушно-капельным путём. Ну или хотя бы половым — чем чёрт не шутит.

Щёки Хваюн обжигает стыдливым румянцем. Вот же извращенка! В её объятиях сейчас находится до смерти уставший человек, а она всё равно думает о сексе. Фу такой быть!

Хотя…

Хваюн поднимает голову и сглатывает, уставившись на ровно подбритую полоску волос на затылке Югёма.

Если подумать, секс — отличный способ расслабиться и сбросить напряжение. Особенно если при этом не напрягать вторую сторону и делать всё самостоятельно.

Хваюн хватает секунды, чтобы принять решение. Облизав пересохшие губы, она тянется вперёд и прижимается к плечу Югёма поцелуем. На нём сейчас просторная футболка, пропахшая лаком для волос и ещё какой-то жутко вонючей дрянью, поэтому чтобы добраться до кожи, приходится подхватить пальцами ворот и потянуть его в сторону.

Югём едва заметно вздрагивает от прикосновения и в лёгком недоумении поворачивается.

— Нуна?

Хваюн, усмехнувшись, обхватывает его щёки ладонями и возвращает голову в исходное положение. Если он начнёт её отговаривать, она сдастся. А он начнёт — в этом она не сомневается.

— Расслабься. И, заклинаю, молчи.

Опустив руки, она подхватывает край футболки и просовывает похолодевшие руки под ткань. Тело Югёма мгновенно каменеет. Он напряжённо сглатывает, когда она касается кончиками пальцев живота, и, кажется, весь вжимается в её грудь, чтобы ослабить это ощущение. Получается так беззащитно и мило, что сердце на миг замирает. Ким Югём — всё ещё большой ребёнок в сформировавшемся теле взрослого мужчины, и контраст его внешности и поведения творит с Хваюн неописуемые вещи.

Ладони согреваются быстро, потому что кожа Югёма практически горит. Хваюн обводит пальцами каждую мышцу его живота, соскальзывает выше и, зажмурившись от прокатившегося по телу возбуждения, кладёт руки на грудь. Сложно описать ощущения, которые накрывают её каждый раз, когда она понимает, какая потрясающая фигура прячется под мешковатыми футболками и бесформенными свитерами, но ей порой хватает одного взгляда на Югёма, чтобы взмокнуть сразу во всех местах. Это мешает работе иногда, но в целом практически не раздражает. Даже наоборот.

Хваюн приподнимается, чтобы дотянуться до затылка Югёма и, приникнув к его шее губами, проводит по ней языком. Надо было, наверное, и вправду загнать его в ванную для начала, чтобы смыть лишний макияж и осевший на коже лак, потому что из-за оставшегося во рту горького привкуса хочется сочно сплюнуть. Однако судорожный вдох Югёма и то, как взволнованно и быстро начинает стучать его сердце, сводит все неприятные ощущения на нет. Хваюн вдруг понимает, что сейчас, вот именно в данную минуту, обладает практически безграничной властью над ним. Это воодушевляет так сильно, что даже возбуждение отходит на второй план.

Опять приникнув губами к шее Югёма, Хваюн прикусывает её зубами и, едва касаясь, обводит кончиками пальцев его соски. Она не может видеть выражения его лица, но нарисовавшаяся перед глазами картинка, как он прерывисто дышит сквозь стиснутые зубы, отзывается внизу живота протяжным спазмом. Временами она видит у него такое лицо во время выступлений. Югём говорит, что в такие моменты думает о ней.

Хваюн приходится сглотнуть, прежде чем продолжить. Она мягко целует его плечи, шею, самое чувствительное место прямо под волосами и медленно скользит руками вниз. Напряжённые мышцы бугрятся под её ладонями, живот конвульсивно вздрагивает, вторя учащённому дыханию. Югём, кажется, превращается в сплошной оголённый нерв, так что когда Хваюн оттягивает резинку его штанов и касается члена, с его губ слетает тихий задушенный стон.

Хваюн кажется, что её в тот же момент бросают в жерло вулкана.

Сильнее, чем хотелось бы, впившись зубами в плечо Югёма, Хваюн ныряет рукой под ткань трусов и сжимает вздрогнувший член в ладони.

— Нуна… — хрипит Югём, машинально двинув бёдрами навстречу её прикосновению.

— Молчи! — приказывает она. Кипящее в теле возбуждение потихоньку трансформируется в почти безудержное желание любыми способами доставить ему удовольствие, так что если он сейчас собьёт её с настроя, всё полетит к чертям. И она никогда больше не решится ни на что подобное.

Хваюн чуть отклоняется, чтобы Югём мог более расслабленно прижаться спиной к её груди, и снова возвращается к поцелуям. Губы и язык печёт от горького привкуса лака, но теперь это не досаждает. Все мысли концентрируются на плавном движении руки и неловких попытках Югёма подстроиться под это.

Хваюн явственно слышит срывающееся дыхание и чувствует, как грудь под ладонью тяжело и часто вздымается. К окутавшим её чисто рабочим техническим ароматам теперь примешивается ещё один запах — терпкий, резкий, исключительно мужской. Югём сильно возбуждён, однако инициатива всё равно остаётся у Хваюн. Он даже не пытается как-то перехватить её.

Скользнув рукой по члену выше, Хваюн чуть сдавливает головку. Пальцы пачкаются в смазке, становятся скользкими, поэтому она уже увереннее снова перехватывает член у основания и ускоряет движения. Упирающиеся в край кровати руки Югёма сжимаются в кулаки. Он тоже старается подстроиться ритм, толкаясь навстречу её ладони, и когда ему это, наконец, удаётся, он уже не сдерживает срывающихся с губ глухих стонов.

Хваюн чувствует приближение оргазма так, будто готова кончить сама. Член в её руках напрягается, кажется, ещё сильнее, а дыхание Югёма на миг замирает. Всё это длится секунду или около того — не больше, но Хваюн всё равно успевает вспотеть, а когда Югём всё-таки конвульсивно вздрагивает и, вцепившись в штаны, чтобы закрыть головку, сдавленно мычит, она едва не стонет с ним в унисон. Между ног всё пульсирует от возбуждения, но ей отчего-то не хочется ничего с этим делать. Удовлетворение от случившегося заменяет ей и секс, и оргазм, и вообще всё.

Вытащив руку из штанов Югёма, Хваюн чуть отодвигается, чтобы дать ему возможность улечься, и несколько отстранённо наблюдает за тем, как он откидывается на спину, проводит тыльной стороной ладони по покрытому испариной лбу и растягивает губы в нежной, полной благодарности улыбке. Внутри ёкает, когда он, открыв глаза, встречается взглядом с её глазами.

— Нуна, я люблю тебя, — шепчет Югём и в следующее мгновение проваливается в глубокий сон.

Хваюн окатывает волной смущения. Он ещё ни разу не говорил ей этого, поэтому первые несколько секунд она пытается понять, что только что произошло, а затем, едва не навернувшись, слетает с кровати. Югём не просыпается ни от грохота, ни от писклявого «Блядь!», звоном повисшего под потолком комнаты. Он безмятежно и сладко спит, в то время как Хваюн несётся в ванную, чтобы сунуть голову под холодную воду. Она убеждает себя, что это только для того, чтобы избавиться от липнущей к телу влажной одежды, но истинная причина её побега кроется совсем в другом. Она исподволь радуется, что Югём уснул так быстро, ведь на короткое мгновение, всего на долю секунды она почувствовала в себе желание ответить «Я тебя тоже». И в её словах при этом точно не было бы ни капли лжи.