Заброшенные библиотеки колдунов не только хранят в себе богатую историю, но также обладают определённым шармом. Они похожи на поросшие паутиной и пылью средневековые замки с залежами древних фолиантов, книг по практической магии и пособий для тех, кто понимает, зачем сюда пришёл. Они — кладезь для ищущих. Однако кое-что мешает всякого рода существам мародёрствовать на их территории — это призрачные стражи, которыми становятся, как правило, бывшие владельцы, их предки и сущности, служившие им при жизни и оставшиеся рабами после смерти.

Лаим спотыкается о раскуроченную массивную полку и, цыкнув, ругается сквозь зубы. Эхо тут же разносит едва слышный голос по всему залу.

— Плохая идея, — опасливо оглянувшись, замечает идущий следом Тэхён.

Лаим хочется сказать, чтобы он не умничал. Она прекрасно понимает, что если стражи застукают их, простым «ай-яй-яй» дело не кончится. Духи колдунов завистливы и жестоки, особенно по отношению к своим всё ещё живым собратьям.

— Всё нормально, — буркает Лаим, перешагнув очередную глыбу неизвестного происхождения. — Чтобы стражи поняли, что у них гости, нужно что-то посерьёзнее полуглухого «ёбтвоюмать».

Тэхён в ответ улыбается. Лаим не видит этого, но чувствует каждой клеточкой тела, как его губы растягиваются. Наверное, этот чудик умеет не только телепортироваться, но ещё и атмосферу менять, иначе как ещё объяснить, что у неё каждый раз мурашки бегут по лопаткам, когда он поднимает взгляд.

Завернув в очередной коридор, Лаим ныряет в нишу между стеллажами и едва сдерживает радостный возглас — нужный фолиант оказывается прямо перед глазами, его даже не приходится выкапывать из горы пыли и грязи, как обычно.

— Отлично! — Лаим проскальзывает вперёд и, обхватив шершавую, явно сделанную из чьей-то кожи обложку, прижимает книгу к груди. От неё всё ещё идут слабые магические вибрации, поэтому внутри всё замирает.

Лаим плюхается на ближайший камень и с благоговением открывает фолиант. Пальцы обжигает скользнувшая с первой страницы искра.

— Ого-о! — тянет выросший за спиной Тэхён. — Это про неё ты говорила, что она хранит в себе секреты мироустройства?

— Про неё, — выдыхает Лаим, едва не дрожа от предвкушения. Данный экземпляр является единственным на все миры, и то, что он до сих пор лежит тут нетронутым может означать только одно — стражи этой библиотеки спуску не дают никому. Вообще. Нужно быть максимально осторожными.

— Так, может, заберём её и свалим? — с глупой надеждой спрашивает Тэхён. — У меня мороз по коже от этого места.

— Если бы всё было так просто. — Лаим кидает на него взгляд поверх плеча. — Если ты, допустим, попытаешься стащить что-нибудь из музея, на всю округу моментально завизжит сигнализация. Тут тот же принцип.

— Да я бы и не стал ничего тащить из музея, — с потрясающей непосредственностью заявляет Тэхён.

Лаим хочется насмешливо погладить его по голове и похвалить, но вместо этого она хмыкает:

— Правильно. Из заброшенной библиотеки тоже не стоит. Тебя разорвут на куски раньше, чем ты успеешь это понять.

Тэхён хмурится. Он со всей серьёзностью кивает, вызвав у Лаим очередной приступ умиления, и отвлекается на какой-то стеллаж. Лаим, глубоко вздохнув, открывает первую главу.

Любые фолианты, особенно несущие в себе настолько разрушительную информацию, обычно сложно прочитать. Создатели шифруют текст любыми способами, к которым порой чудовищно сложно подобрать ключ, так что когда время нахождения в библиотеке переваливает за третий час, а попытка прочесть даже первую строчку не увенчивается успехом, Лаим устало поднимает голову и стонет. Это оказывается сложнее, чем она думала.

— Ну как? — Из-за плеча снова выныривает Тэхён.

— Никак, — буркает Лаим. — Тут такой шифр, что я быстрее от старости умру, чем смогу его разгадать.

— Серьёзно? — Тэхён чуть поворачивает голову, Лаим едва не вздрагивает, ощутив его дыхание на щеке. Пару мгновений она борется с желание попросить его отстраниться, а потом всё-таки дёргается, когда он радостно выдаёт: — О! Тут не шифр!

— А что? — оторопело выдавливает она, безуспешно вглядываясь в абсолютно пустые страницы.

— Это язык древнейших демонов. Не каждый бессмертный сможет увидеть текст, а уж прочитать — вообще считанные единицы.

Лаим хмуро косится на него.

— Если ты сейчас скажешь, что видишь и понимаешь каждое слово, я, наверное, уйду в отставку как ведьма.

— Тогда не скажу, — широко улыбается Тэхён. — Правда, для меня это всё равно абракадабра, я ведь не рублю в магии.

Лаим прикусывает губу, разом забыв и о древнейших демонах, и о причастности Тэхёна к ним. Проще всего будет, если Тэхён прочитает вслух, что там написано, однако он по незнанию может вложить в какое-нибудь слово часть силы — и тогда они умрут. И весь мир, возможно, тоже.

Второй способ извлечения информации из фолианта вызывает у Лаим желание мучительно медленно прижать к лицу ладонь. Не то чтобы это неприятно, но устраивать своему внутреннему мироощущению очередной коллапс как-то не сильно хочется.

Однако выбора у Лаим нет, как и времени на раздумья. С наступлением темноты тут станет ещё опаснее.

— Мне нужна твоя сила. Поделишься?

Глаза Тэхёна умилительно округляются. Святая праматерь, если Лаим ещё когда-нибудь встретит настолько же откровенно смущающегося инкуба, она точно снимет с себя все ведьминские полномочия, пока её шаблон окончательно не порвался.

— А что мне нужно сделать? — переступив с ноги на ногу, спрашивает он.

Лаим мысленно прикидывает количество необходимых ресурсов. Одного поцелуя, судя по расчётам, будет маловато, нужно что-то посерьёзнее.

В горле стремительно пересыхает, Лаим приходится прокашляться, прежде чем произнести:

— Используй меня как еду. Не как полный шведский стол, разумеется, а как закуску или что ты там обычно делаешь, чтобы заморить червячка. Этого должно хватить.

Тэхён облизывает губы, впившись в неё таким взглядом, что по спине невольно пробегает мороз. При мыслях о пропитании любая застенчивость отходит на второй план, потому что теперь он даже отдалённо не похож на того растерянного мальчишку, каким был мгновением ранее.

— Подойди сюда, пожалуйста, — просит Тэхён, указав рукой на изрядно покосившийся стол.

Лаим без лишних слов подчиняется. Она наблюдает, как он убирает с шеи прилипшую паутину, проводит ладонью по волосам и, наконец, расстёгивает пуговицы плотного пальто. Всё это выходит у него так плавно, завораживающе, что ей приходится мысленно врезать себе по лицу, чтобы не пустить слюни. Он — демон, специализирующийся на сексуальном влечении. Само собой, он даже посуду будет мыть так, что захочется без предисловий запрыгнуть на него.

Стянув пальто, Тэхён степенно обходит стол и, широко размахнувшись, укрывает солидную его часть. Лаим обдаёт затхлыми запахами пыли и увядания.

— Вот так, — удовлетворённо хмыкает Тэхён.

Он поворачивается к Лаим, пару секунд разглядывает её, а затем подхватывает подмышками и усаживает прямо на расстеленное пальто.

— Ты только это… не увлекайся, — бормочет она, опасливо оглядываясь.

— Я постараюсь, — будоражащим душу голосом произносит Тэхён и наклоняется к её лицу.

Первое прикосновение ничем не напоминает ту нелепую демонстрацию, которую Лаим устроила для Мэрим и остальных. Тэхён поддевает языком её нижнюю губу, подаётся вперёд и целует так бережно, что у неё дыхание перехватывает. Он не напирает, не пытается подмять, а ведёт себя так, словно боится сломать цветок движением ресниц.

На миг Лаим забывается. Она всегда держит способности под контролем, чтобы при случайном контакте с потусторонними существами не хапнуть лишнего, но сейчас её будто аккуратно открывают, слой за слоем снимая броню. И, что самое удивительное, Лаим не тянет сопротивляться. Она поддаётся сама, по своей воле, так что когда в магические каналы тугим напором втекает чужая сила, она только ёжится, потому что по ощущениям она холодная, практически ледяная.

Тэхён придвигается плотнее. Он разводит ноги Лаим, становится между них и запускает пальцы в распущенные тёмные волосы. От него причудливо пахнет человеческой туалетной водой и серой, но ей почему-то нравится это сочетание. Обычно попытки демонов влиться в людскую массу, используя для этого простейшие методы, вроде бритья по утрам, походов в парикмахерскую и прочего, выглядят смехотворно, ведь для неё их сущность раскрывается при первом же взгляде. Однако над Тэхёном Лаим не тянет глумиться. Она так стремительно тает в его объятиях, что страхи по этому поводу не успевают её нагнать. Ким Тэхён нравится ей во всех смыслах, и, кажется, ещё немного — и эта симпатия вылезет ей боком.

Поцелуй с губ соскальзывает на шею. Лаим запрокидывает голову, позволяя Тэхёну двигаться свободнее, и зажмуривается почти до боли. Ей хочется так же запустить пальцы в его волосы, приникнуть к нему всем телом, но если она так сделает, остановиться она точно не сможет.

Тэхён опускает руки на лопатки Лаим и, надавив, чуть прикусывает зубами ключицу. Лаим приходится зажать рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Приближающиеся сумерки наполняют библиотеку особенной тишиной, так что любое слово, сказанное на полтона выше шёпота, может стать сигнальной ракетой для стражей. Нужно сдержаться любыми силами.

— Расслабься, — втекает в уши сладкий шёпот.

Лаим опускает взгляд и, наткнувшись на побелевшие глаза, судорожно сглатывает. Демоническая форма Тэхёна всё ещё немного пугает её.

Дёрнув уголком губ, Тэхён распрямляется. Он оглаживает ладонями плечи Лаим, мягко обводит кончиками пальцем грудь, а затем подаётся вперёд, вынуждая её откинуться на спину. Пальто шуршит от каждого движения, но сбивающееся дыхание всё равно, кажется, гремит где-то под потолком. Лаим ничего не может с ним поделать.

— Тише, — хмыкает Тэхён, когда Лаим дёргается от очередного слишком резкого звука.

Упершись локтями в стол, он наклоняется и прижимает к её губам палец. Его глаза, несмотря на насыщенный белый цвет, напоминают Лаим угли, она едва не горит от того, как он смотрит на неё.

Всё ещё держа палец у губ Лаим, Тэхён ловким движение задирает её майку и, не дожидаясь возражений, касается языком рёбер. Щекотка получается настолько невесомой и приятной, что Лаим невольно приоткрывает рот, чтобы контролировать взволнованное дыхание. В груди клокочет сдавленный стон, но она усилием воли держит его внутри. Хотя с каждым движением губ и языка Тэхёна делать это становится всё сложнее.

Тэхён не отвлекается. Перемежая поцелуи с укусами, он скользит вверх, а его палец тем временем мягко обводит контур губ Лаим. Выходит у него удивительно чувственно, особенно когда он с урчащим выдохом проходится носом по ложбинке и опять прижимается поцелуем к коже — прямо над краем чашечки лифчика, в опасной близости от соска.

Лаим сжимается от прокатившегося по нервным окончаниям возбуждения. Клокочущий стон в груди превращается в возглас, и Тэхён, будто почувствовав, что она сейчас сорвётся, резко возвращается к её губам. Обхватив её запястья, она заводит руки ей за голову и, навалившись всем весом, целует, но уже не так осторожно, как пару минут назад. Теперь в его поцелуе чувствуется хорошо сдерживаемая жажда и что-то ещё — потерявшись в круговороте эмоций, ощущений и бегущей по каналам силы, Лаим никак не может понять, что именно.

Останавливается Тэхён внезапно. Оторвавшись от губ Лаим, он отшатывается и, зажав рот ладонью, зажмуривается. Демоническая форма постепенно берёт верх, утягивая его силуэт густой вязкой тенью, поэтому он прерывается прежде, чем контроль оказывается окончательно утрачен.

Лаим чувствует себя так, будто на неё рухнул танк. Она едва может дышать, а кипящая в венах сила наполняет тело морозом и холодом. У Тэхёна своя природа способностей, от неё обычно пар идёт изо рта.

— Так, — с трудом собравшись с мыслями, произносит Лаим и садится. Руки всё ещё дрожат, а кончики пальцев печёт от переизбытка энергии. Нужно быстрее делать дела, а потом сбрасывать излишки, иначе она сгорит вся. — Дай мне фолиант, нужно найти то самое и валить, пока не стало ещё темнее.

Тэхён послушно кладёт ей на колени увесистую книгу. На несколько секунд он поднимает глаза, встречается с Лаим взглядом и улыбается — тепло и открыто. Теперь, когда настоящая сущность сползает с него, как огромная чернильная клякса, он снова становится тем Тэхёном, к которому она привыкла, поэтому всё ещё сжимающее внутренности ощущение близости кажется чем-то противоестественным. Этот ребёнок не может возбуждать её настолько. Это глупо.

Вздохнув, Лаим посылает в сторону Тэхёна ответную улыбку и углубляется в чтение.

Спустя несколько минут она наконец-то натыкается на нужное. Быстро переписав в блокнот наиболее подходящее заклинание, она опасливо косится в сторону окна, за которым уже царит непроглядная темень, и протягивает Тэхёну руку. Тот понимает её без слов. Однако вместо того чтобы просто обхватить её пальцы и сделать Прыжок, он заключает Лаим в объятия, на короткое мгновение прижимается к её макушке губами, а затем всё вокруг исчезает.

Лаим зажмуривается, вцепившись в пальто на спине Тэхёна железной хваткой. Обычно телепортация длится от силы несколько секунд, в течение которых тело будто бросают в работающую центрифугу, однако когда подошвы кед касаются пола в её гостиной, а в нос бьют давным-давно знакомые запахи, она не может с уверенностью утверждать, что захватившая её с ног до головы эйфория — это всего лишь последствия Прыжка.