Сонми поднимает глаза, перехватывает направленный на неё взгляд и медленно проводит языком по нижней губе. Она делает это не специально — скорее, машинально, больше задумчиво, чем провокационно, однако на неё всё равно густым потоком накатывает целая лавина удушающих эмоций. Приходится сосредоточиться, чтобы поставить ментальный блок и перестать покрываться мурашками, иначе она забудется и размажет остальных всплеском своей ненависти. Это будет немного… неприятно.

Вздёрнув бровь, Сонми поворачивается к говорящей что-то Лаим. Та вроде как раз популярно объясняет присутствующим простейшие принципы заключения контрактов между людьми и демонами, но её слова мешаются между собой, превращаясь в навязчивый гул, потому что Юнги, стоящий чуть поодаль, продолжает сверлить Сонми взглядом. Это путает её чувства, ядом растекается по венам, дёргает нервные окончания — Сонми едва держит себя в руках, чтобы не зыркнуть на него в ответ и не процедить что-нибудь нецензурное. Он заслуживает с её стороны только этого, особенно после трёх веков гробового молчания.

Сонми переминается с ноги на ногу, чувствуя себя чудовищно не к месту. Помочь смертной и попавшему в переделку Чимину она всё равно не может, так что единственное её желание на данный момент — исчезнуть без лишних расшаркиваний. Беда только в том, что Лаим ненавидит, когда она так делает.

Закатив глаза, Сонми в безделье оглядывается, ловит адресованную ей ободряющую улыбку Гюсока и едва не вздрагивает, когда в голову нежданно-негаданно приходит идея. Стараясь не выдавать вспыхнувшего внутри волнения, она расслабленно выдыхает, закрывает глаза и воскрешает в памяти уроки одного знакомого алхимика. Тот учил её через эмпатию проецировать свои ощущения на окружающих, и хоть Сонми достигла весьма сомнительных успехов на этом поприще (алхимик назвал её бестолочью и свалил, не попрощавшись), кое-что она крепко намотала на ус — чем больше энергии ты используешь во время проекции, тем отчётливее жертва будет чувствовать твои эмоции. Это, разумеется, грозит ей голодом и жаждой, но ради такого она готова и пострадать.

Беспрерывно текущая по внутренним каналам энергия замедляет ход. Сонми ощущает, как пальцы постепенно замерзают, дыхание сковывает лёд, а затем всё также пожирающий её глазами Юнги вдруг округляет глаза. Сонми не видит, зато отлично чувствует, как образовавшаяся между ними эмоциональная паутина идёт рябью от его замешательства. Она специально выбирает самые пикантные картинки из их общего прошлого, чтобы без спроса вогнать их в его голову, и самым бесстыдным образом наслаждается, когда Юнги сперва встряхивается, будто облитый водой пёс, а затем, скрипя зубами, отступает в тень. Его глаза превращаются в горящие угли, светящиеся так ярко, что мимолётом глянувший на него Сокджин с беспокойством хмурится.

— Ты в порядке? — спрашивает он, наклонившись к Юнги.

— Лучше всех, — скрипит тот, и губы Сонми растягивает ухмылка.

Ещё бы, она ведь сейчас как раз прогоняет в его памяти момент, когда они застряли на безлюдном побережье и несколько недель питались исключительно друг другом. Учитывая практически незатихающий голод, делали они это часто. И подолгу.

— Сонми-я, — врывается в сознание слегка уставший голос Лаим, — принеси, пожалуйста, мою книгу, она в дальней комнате.

Сонми приходится напрячь все силы, чтобы кивнуть. Эмпатическая связь сжирает практически всю её энергию, так что нарастающий шум в голове мешает ей думать связными предложениями. Однако, к счастью, это никак не влияет на способность правильно воспринимать информацию.

Развернувшись, Сонми мысленно разрубает плотную, искрящуюся энергией паутину и, глянув на излишне бледного Юнги, выскальзывает за дверь. Она понятия не имеет, зачем вообще это сделала, лишив себя запасов сил, но ощущение триумфа и удовлетворение затыкает фонтан здравого смысла. Если она совсем не сможет ходить, Гюсок отбуксирует её в притон, а там уже она обязательно восполнит утраченное.

Рабочая квартира Лаим напоминает кишку с парой-тройкой карманов-комнат, в которых обычно хранится всякий магический хлам. Она нарочно не тащит всех клиентов в родные пенаты, зная, как сильно это портит энергетику жилища, так что по ходу путешествия Сонми успевает надышаться всем подряд. Наверное, к Лаим за консультациями не ходит только конь в тапках. И то только потому, что его не существует.

Усмехнувшись, Сонми зачем-то останавливается у проходной комнаты. До нужного помещения нужно сделать ещё несколько шагов, однако её будто примораживает к месту. Ощущение надвигающейся опасности заставляет внутренности слипнуться в комок, но прежде чем Сонми успевает обернуться, её хватают за плечи и бесцеремонно толкают к двери. Испуг перемежается с острой досадой — увлёкшись расшифровкой наполняющих коридор ароматов она совсем упустила из виду сильнейший демонический запах, — однако когда она почти сгребает в кулак остатки сил, чтобы высосать из покусившегося нечестивца всю энергию, её практически вдавливают в стену. Изумлённый возглас тонет в жадном, полном желания поцелуе, от которого вверх по ногам простреливает сладкая истома.

Сонми узнает эти губы из тысячи.

Юнги не разменивается на нежности. Он кусается, мнёт Сонми, как зефир, его пальцы до синяков впиваются в кожу. У энергетических вампиров несколько отличная от людской кровеносная система, однако у неё нет ни малейших сомнений — он до сих пор помнит, как именно оставлять на её теле следы.

Почувствовав скользнувшие под подол платья руки, Сонми едва не задыхается. По спине колюче взбираются мурашки, низ живота дёргает спазмом — и это, как ни странно, действует отрезвляюще. Стянув в плотный узел остатки энергии, она отпихивает Юнги и, зло вытерев рот, выплёвывает:

— Отвали!

Однако Юнги едва ли её слушает. Его глаза светятся в темноте ледяным голубым пламенем, зрачок превращается в едва различимую точку. Сонми видит, как сквозь стиснутые зубы тонкими струйками просачивается пар. Природа их способностей — холод, в этом они чудовищно схожи, но если Ким Сонми — настоящая зима, Мин Юнги — бродящий в этой зиме снежный волк.

Выдержки Сонми хватает на несколько мгновений. Она честно борется с тянущей её к нему силой, а затем, сдавшись, сама бросается вперёд. Юнги с готовностью подхватывает её, усаживает на ближайшей к двери комод и рывком сдёргивает с неё трусы. Кожу обжигает рвущейся тканью, но ни её, ни его это не волнует. Потрясающее чувство единения, забытое на долгих три столетия, разливается в воздухе слишком явственно и густо — этому чертовски сложно противостоять.

Первое проникновение заставляет Сонми зашипеть и впиться в плечи Юнги удлиннившимися ногтями. Он входит сразу, до упора, сдавив её ягодицы пальцами, поэтому сперва становится больно, а затем — так хорошо, что рвущийся из горла стон удаётся заглушить только новым поцелуем.

Язык Юнги холодный, на вкус похожий на ледышку, от его дыхания рот немеет, но Сонми не отрывается ни на секунду. Она со всей накопившейся страстью отвечает на поцелуи, подстраивается под дикий рваный ритм и чувствует себя полной как никогда. Юнги обычно и так не жадничает, делясь с ней энергией, однако сейчас складывается ощущение, будто он купает Сонми в ней. Заметно истощившиеся каналы едва не трещат от хлынувшего в них потока, и когда долгожданный оргазм разрядом проходится по всем нервным окончаниям, Сонми зажмуривается и всё-таки стонет — протяжно и громко.

— Сонми-я, тебе плохо? — с беспокойством спрашивает кто-то под боком.

Сонми, покачнувшись, распахивает глаза. Короткое мгновение у неё уходит на то, чтобы понять — она всё ещё стоит в общей комнате с остальными. И все они с разной степенью беспокойства пялятся на неё.

— Сдаётся мне, ей хорошо, — насмешливо тянет до омерзения знакомый голос, и Сонми, тупо моргнув, ощущает такой прилив стыда, что впору падать в обморок.

— Извините, мне нужно выйти, — бормочет она и, прежде чем пулей вылететь за дверь, видит, как ехидно ухмыляющийся Юнги отбивает пять заметно вспотевшему Чонгуку.

Осознание случившегося выталкивает Сонми за порог. Она прекрасно знает, что только эмпаты могут создавать паутину ощущений между людьми, а Чонгук как раз эмпат. Однако если к эмпату, умеющему плести вязь, прибавить того, кто обладает способностью читать мысли, получится настоящий взрывной коктейль. И Сонми, солидно ослабившая ментальный блок из-за желания хоть сколько-нибудь отомстить Юнги, попалась в их сети безошибочно.

Залетев в уборную, Сонми выкручивает вентиль с холодной водой и суёт горящую голову под струю. Ледяной поток впивается, кажется, прямо в мозг, вырвав из горла вскрик, однако пожара внутри это не тушит. Сонми стыдно, противно и мерзко, но кое-что заставляет её держать голову под водой, несмотря на не самые приятные ощущения.

Юнги думает о ней. И то, что он думает, заставляет её трепетать.

Сонми хмыкает, медленно перекрывает воду и, вздохнув, думает, что сейчас бы неплохо закурить. Жаль, что она не курит. Хотя, судя по происходящему, никогда не поздно начать.