Не было ни размышлений, ни чрезмерного анализа. Вот как обстояли дела. Йен не понимал, и, вероятно, никогда не поймёт. И это была не его вина. Микки знал, что Йен не виноват в том, что не понимает. Но от этого легче не становилось. Йен хотел встретиться лицом к лицу, так что это должно было случиться.

Рыжий открыл дверь своей квартиры, выглядя уставшим и взвинченным.

— Можно войти? — спросил Микки. — У меня занятия примерно через сорок пять минут.

Йен вздохнул и отступил в сторону. Микки вошёл в маленькую студию и быстро осмотрелся.

Одна большая комната, за исключением ванной, конечно. Маленький диван. Небольшой обеденный стол с двумя стульями. Кровать. Телевизор. Комод. Дешёвый прикроватный столик. Всё, что насобирал Йен, смотрелось неплохо, хоть и странным образом.

— Что случилось?

— Ты же сам хотел встретиться с глазу на глаз, чувак, — пожал плечами Микки.

И тут же почувствовал тошноту оттого, что жест будто показывал, что происходящее ничего не значило. Это ничего не значило. Но это было необходимо. Вот как обстояли дела.

Вскинув брови, Йен пару раз открыл и закрыл рот, прежде чем очень осторожно произнести:

— Думал... Я действительно не думал, что нам есть что обсуждать. Ну, ты знаешь, поскольку... всё так, как оно есть.

Ладно, наконец-то он начал понимать. Микки приподнял брови, соглашаясь.

— Ага, что есть, то есть.

Они не могли быть вместе так, как хотел Йен. И это несправедливо. Микки же не монстр и не хотел, чтобы Йен проходил через всякое дерьмо. Микки был маленьким грязным секретом. Ходячим грязным секретом. Йен таким быть не должен, он не заслуживает этого дерьма.

Он для Микки не просто перепихон (что само по себе чертовски опасно для них обоих). Микки не мог себе этого позволить. Не мог дать этого Йену. Так даже лучше для парня. Лучше покончить с этим дерьмом сейчас, пока всё не стало гораздо более серьёзным.

Плечи Йена поникли.

— Так это конец?

Когда плечи Йена вот так опустились, Микки подумал, что его сейчас стошнит. Они даже не встречались, а он чувствовал, что они расстаются.

— Ты думаешь, мне нравится... — резко выдохнул Микки, переминаясь с ноги на ногу. Йен снова в своей манере вытягивает из него слова, даже не пытаясь. Нечестно. — Ты думаешь, мне нравится то, как всё это дерьмо складывается? Это ёбаный... это отстой, чувак.

Йен ничего не ответил. В груди у Микки всё потеплело и заныло.

— Но я, эм... — Микки махнул рукой между ними, снова вытягивая из себя слова, — это... что бы это, блядь, ни было, я даже не знаю. Чёрт побери... ты был прав, ясно? Обо мне. О тебе. О... о нас. Ты был прав.

Вот. Он сказал это. Вслух.

— И ты думаешь, что у тебя не может этого быть, — заключил Йен тихим, немного уставшим голосом.

На хуй всё это. Микки снял кусок своей брони и предоставил Йену возможность хорошенько рассмотреть, что находится под ним.

— В шестнадцать отец застукал меня трахающим одного парня, — вздохнул Микки. — И он... этот ублюдок так сильно избил меня и отхлестал ремнём, что я... — он замолчал и покачал головой, отгоняя воспоминания. — Я даже думать не хочу о том, что произойдёт, поймай он меня, когда меня трахают, понимаешь? Вот как обстоят дела.

Он трахнул парня и оказался в больнице. Быть тем, кто трахает — меньшее из двух зол, по мнению Терри. Быть выебанным другим парнем, принимать, быть сукой... являлось страшнейшим из грехов. И речь шла о всего лишь ебле. Но отношения? Быть с другим парнем... быть неравнодушным к другому парню... Микки уверен, что ему не сойдёт это с рук.

— Господи боже, — выдохнул Йен.

— Ты должен понять, он не трогал этого паренька, когда всё случилось, — сказал Микки, чувствуя, как глаза начинает покалывать и щипать. — Но это было... это был просто трах. Это было не по-настоящему. И эм... дело в том, что ты...

Микки чувствовал себя так, будто его сейчас стошнит. Йен вздохнул и беспомощно кивнул. Глаза рыжего стали остекленевшими и грустными, и это убило Микки. Это чертовски несправедливо, и он уже давно не чувствовал себя таким открытым и уязвимым. Он просто вскрыл все эти раны для Йена, только чтобы быть вынужденным зашить их снова.

Странно, да? Быть таким взвинченным и расстроенным из-за того, что никогда даже не случалось. Это. Никогда. Даже. Не случалось. Они даже никогда не трахались. Они поцеловались всего один раз. У них ничего не было. Так ведь? Ничего.

Так почему же это ощущалось, как потеря всего?

── ⫷⫸ ──

[Мэнди 16:00] Чтоб ты знал, ты грёбаный идиот.

── ⫷⫸ ──

Микки пролистал альбом для рисования, тот, в котором запретил себе рисовать Йена, но всё равно рисовал. Всего три страницы. Хотя Микки мог заполнить целую книгу, если бы действительно захотел.

Но эти три страницы испещрены: открытые глаза и закрытые глаза; сжатые руки и ладони с разведёнными пальцами; едва приоткрытый рот, губы, изогнутые в усмешке, ямочки, высунутый, чтобы облизать эти губы, язык; ракурсы распрямлённой спины, ракурсы сгорбленной спины и расслабленной спины тоже; линии, мышцы и плоскости. И эти волосы во всех наблюдаемых им вариациях, как они менялись и двигались, представления Микки о том, как они будут выглядеть между его пальцами с FUCK на костяшках.

Наброски заходили друг на друга, и он смотрел на них дольше, чем кому-либо признается. Лёжа на животе и подмяв под себя подушку, Микки вздохнул, уткнувшись в неё губами. Его пальцы пробежались по эскизам, по линии позвоночника Йена, по изгибу между указательным и большим пальцами.

Он никогда ничего не вырывал из своего альбома для рисования, это была работа Терри. Микки снова вздохнул, зажал угол страницы между пальцами и потянул, пока она не оторвалась от блокнота. Он проделал это трижды, со всеми тремя страницами. А потом скомкал листы и швырнул в мусорное ведро в углу спальни.

Он промахнулся.

── ⫷⫸ ──

[Колин 13:15] Заляг на дно, братишка.

[Микки 13:17] Что происходит?

[Колин 13:19] Похоже, отец получил условный срок. Вероятно, потеряет работу.

[Колин 13:19] Он в неистовом бешенстве. Довольно сильно избил Игги.

[Микки 13:20] Бля. Он в порядке?

[Колин 13:21] Ты же знаешь Игги. Проклятый таракан переживёт что угодно. Он в норме.

[Колин 13:21] Двигай на наше место. Встретимся там через пару часов.

[Колин 13:23] Просто убирайся из кампуса, пока этот ублюдок тебя не нашёл.

── ⫷⫸ ──

Игги крикнул:

— Эй-эй-эй! Успокойся, Терминатор!

Банки давно сбиты, но Микки продолжал стрелять. Он разрядил обойму в землю перед бревном, на котором они когда-то стояли, стреляя в почву, будто это она была виновата. Всё было так хреново.

С тяжёлым вздохом Микки опустил пистолет, челюсть болела от того, что он стискивал её так сильно и так долго. Он вспотел и запыхался, сжимая пистолет так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Что с тобой происходит, твою мать?

— О, я даже не знаю. Может, то, что ублюдок Терри охотится за мной, чтобы выбить из меня дерьмо... потому что попал в неприятности за то, что, опять-таки, выбил из меня дерьмо, — сказал Микки, оглядываясь на своего тоже избитого брата.

Игги покачал головой, покрытое синяками и наполовину распухшее лицо исказила ухмылка, когда он выдохнул облако дыма.

— Не-а, чувак, дело не в этом.

— Ага, выглядишь так, будто кто-то пнул твоего щенка, — вмешался Колин, щелчком открывая пиво.

Микки вскинул фак, выуживая пиво из мини-холодильника.

— Наверное, это как-то связано с рыжим. — Игги подпихнул Колина локтем. — С этим симпатяжкой. Ты же знаешь, он любит симпатичных мальчиков.

— Игги, богом клянусь, тебе охуенно повезло, что папаша уже надрал тебе задницу, — рыкнул Микки на брата.

— Думаю, это и есть ответ на наш вопрос, — хмыкнул Колин. — Так что же происходит, Мик?

Он только покачал головой. Ни за что на свете он не станет обсуждать с братьями это дерьмо. Он просто сделал то, что должен был сделать. Конец истории. Да, это отстой. Да, он допустил оплошность, позволив Йену поцеловать себя. Невъебенно сильную оплошность. Но он позаботился об этом, вернув всё на круги своя. Он просто хотел, чтобы не было так пиздецки больно.

— Тебе нужно, чтобы мы надрали ему задницу? — предложил Игги.

— Мне нужно, чтобы ты заткнулся на хуй, — ответил Микки. — Вот что мне нужно.