В Королевской Гавани никто не рад долгому присутствию «чёрных» при дворе. Алисента до сих пор задаётся вопросом, что им здесь нужно. Рейнира с Деймоном давно сами отлучились от своей семьи, ей нечего им теперь предложить. Если бы она только знала, почему они никак не могут отбыть на Драконий Камень, то была бы в ужасе. Хелейна слишком много времени проводит рядом с дядей и сестрой, но никого, кажется, это вовсе не смущает. Деймон в ночи практически выкрадывает её из комнаты, невольно показывая все потайные ходы Красного Замка. Стража рядом с дверью принцессы даже носом не ведёт, и Рейнира честно этому очень поражается. Здесь, в этой цитадели богопоклонения, происходящее между ними выглядит ещё более греховным, чем есть на самом деле. Семеро бы точно ничего, что между ними происходит, не одобрили.
Хелейна смеётся, пряча смущение в вороте дядиной рубахи, пока Рейнира устраивается позади них. Ей нравится наблюдать. Никто никогда не превозносил её так, как делает это Деймон. В его глазах и она, и Рейнира неприкасаемые богини. Рейнира пододвигается к изголовью кровати, перехватывая дрожащие руки Хелейны, и касается губами костяшек её пальцев. Деймон замирает, склоняя голову, пока Рейнира тянет сестру на себя, укладывая на подушки. Хелейна наблюдает за действиями Рейниры из-под опущенных ресниц. Эйгон никогда бы не превозносил её настолько. Для мужа она не более, чем живая кукла.
— Он тебя совсем не ценит, — печально замечает Рейнира, замечая синяки на запястьях сестры. Она бы обрубила Эйгону руки за такое, если бы могла. Хелейна спешно натягивает рукава платья, скрывая позорные увечья.
— Хорошо, что у неё есть мы, — мягко успокаивает жену Деймон, поглаживая по волосам, а затем кидает взгляд на младшую племянницу. — Полетели с нами, Хелейна. Там, на Драконьем Камне, с нами, никто не посмеет даже взглянуть в твою сторону.
На секунду Хелейна даже думает согласиться, но тут же отметает эти мысли прочь. У неё есть своя роль в этом замке. В конце концов, у неё есть и семья, какой бы она ни была. Рядом с «чёрными» она чувствует себя по-настоящему живой, но даже это не исправит их ужасное будущее. Хелейна мягко отстраняется от Рейниры, поднимаясь с подушек, и в глазах её собираются слёзы. Дед учил их ненавидеть Рейниру, потому что она — угроза. Только Хелейна не может её ненавидеть. Она всегда во всём отличалась от братьев.
Вот бы всё было также просто, как в детстве, — думается ей в одно мгновение.
Дядя впервые выглядит так потерянно с их первой встречи. Завтра они улетают. Хелейна понимает это по отчаянию, плескающемуся в глазах Рейниры. Они итак позволили себе слишком долго задержаться. Её сказка подходит к завершению. Хелейна грустно улыбается, сжимая в своих ладонях чужие. Была бы её воля, она бы давно сбежала из Королевской Гавани. Порой в этом замке ей трудно даже дышать. Рейнира с Деймоном разукрашивали своим присутствием её здешнее существование. Даже Эйгон заметил, что она менее безумна, чем обычно. Рейнира сжимает её ладонь в своей. Деймон, каким бы бесчувственным он ни казался, больше не ищет с ней зрительного контакта.
Завтра всё закончится, — вдруг осознаёт Хелейна, — и я их больше не увижу.
Раньше, когда отец был ещё жив, именно он объединял всю семью. Теперь же Хелейна не уверена даже в том, что её братья и племянники не перегрызут друг другу глотки голыми зубами, если просто столкнутся в одном коридоре. Кажется, Рейнира также понимает это, и именно поэтому покидает Королевскую Гавань. Хелейна поворачивается к сестре и, не раздумывая, впивается в её губы отчаянным поцелуем. Рейнира отвечает столь же яростно. Деймон впутывается в их беспорядок спустя пару секунд, скинув с себя рубаху. В его руках Хелейна покрывается мурашками, откидывая голову на плечо сестры. Ей так будет их не хватать.
— Ivestragī's sōvegon qrīdrughagon, Helaena, kostilus, — мольбы Рейниры сливаются с её стонами в одну симфонию. Хелейна хочет согласиться, правда, но не может. Перед её глазами горят жестокие видения, которые не изменит ничто. У них нет никаких прав вторгаться в будущее в попытках его изменить.
— Agree, jorrāelagon, — шёпот Деймона настигает её с другой стороны, как продолжение слов сестры, — se nyke jāhor ossēnagon anyone qilōni gets isse īlva ñuhoso.
Хелейна тонет глубоко в море запретных чувств. Если бы матушка знала, чем она занимается, то просто бы пришла в ужас. Её семья никогда не одобрит этот странный союз. Она знает лишь то, что невозможность увидеть Рейниру и Деймона сведёт её с ума. Она так сильно к ним привязалась за это время. Пламенная Мечта вдалеке подхватывает страдания своей наездницы громким рёвом.
— Ao gīmigon, nyke kostagon't, — Хелейна произносит это едва слышно, но и Деймон, и Рейнира улавливают её дрожащий голос в тишине.
— Ты никому ничего не должна, — произносит Рейнира, наблюдая, как её муж пальцами зарывается в чужих волосах, а затем тянет Хелейну на себя. — Слышишь, никто не вправе указывать, что тебе делать. Ты дракон. Как и я. Как и Деймон. Нам суждено быть вместе.
Ей и противопоставить нечего на эти слова. Война грядёт, но сейчас Хелейна готова закрыть на это глаза, чтобы просто быть рядом с ними. Она тоже заслуживает быть счастливой. Хелейна знает, в этом чёртовом замке-склепе никто не будет счастлив. Она видит этот исход в своих самых страшных кошмарах, которые рано или поздно станут явью.
Рейнира ластится к ней, везде губами касаясь, и шепчет отчаянные мольбы. Хелейна закрывает глаза лишь бы ничего не видеть и чувствует, как дядя аккуратно смахивает с её щёк непрошенные дорожки горьких слёз. Она готова раствориться в этих двух просто для того, чтобы никогда не расставаться. Деймон оттаскивает жену от неё, убаюкивая в своих руках, и Хелейна не знает, что теперь делать. Он понимает, что всё теперь зависит только от неё, и поэтому больше не просит.
— Иди, — Деймон кивает в сторону, принуждая её к выбору, — иди, если думаешь, что так должно быть.
Рейнира сворачивается на кровати, отказываясь слышать то, что не хочет. Деймон выжидающе смотрит, но не выдерживает и отворачивается тоже. Хелейна не говорит ничего. Хелейна поднимается, доходит до заветного потайного хода из чужих покоев, а затем оборачивается и смотрит на них. И это становится ошибкой.
— Nyke jāhor va moriot iderēbagon ao lanta, kesrio syt avy jorrāelan lanta, — валирийский мягко срывается с её губ, обволакивая дорогих ей людей теплом. — Nyke'll sōvegon rūsīr ao lanta hemtubis.
— Ты видишь то, что произойдёт, Хелейна, — вдруг произносит дядя, вызывая кучу вопросов и у неё, и у Рейниры, — но это вовсе не значит, что ничего нельзя исправлять. Никто не умрёт. Я даю тебе слово.
Хелейна даже не совсем осознаёт, как вновь оказывается на кровати в их объятиях. Рейнира хватает её ладонь и сжимает в своей, словно всё ещё не верит. Деймон же просто тянет их обоих на подушки, укладывая подле себя, и мысленно клянётся, что никогда не позволит, чтобы им причинили боль.