Переступив порог кабинета, я чуть было не столкнулась лоб в лоб с кем-то, ужасно спешившим, напротив, оказаться там внутри.

— Ох, извини! — Я удержала за плечи чуть было не потерявшего равновесие Юлиана, но через мгновение, видя, что падать или даже запинаться он вовсе не собирается, я неловко убрала руки. Кажется, мои представления о человеческой неуклюжести были довольно эгоцентричны и основывались исключительно на собственном опыте.

— Все в порядке. — Вежливо улыбнувшись, он поправил темно-бордовый пиджак. — Здравствуй. Людмила Степановна там?

— Да, но, — я на мгновение задумалась. Я уже смирилась, что ни в морге, ни в новом проекте, связанным с программированием без нее не обойтись, но факультет философии?.. затем я все-таки вспомнила, что с Юлианом ее связывало родство, а не работа. — Она сейчас занята. Наверное, это займет не больше пятнадцати минут, но прямо сейчас Людмила Степановна тебе вряд ли поможет.

Слова вырвались сами собою. Я не могла знать, ни с каким вопросом он пришел, ни как Людмила Степановна отреагирует на то, что он прервет обсуждение. Однако что-то во мне немедленно решило, что нужно задержать Юлиана на пару минут и поговорить с ним.

— Ничего, я подожду. — Он вздохнул. — А ты все еще работаешь с тем устройством?

— Да, я, кажется, еще долго буду с ним работать. — Практическое использование нейровизуализатора было темой моего диплома и многих других работ.

— Это гораздо интереснее, чем просто программировать, да? Регулярные осознанные сны, миры, которых нет, ты, должно быть, счастливый человек.

— Пока мы в стенах университета, будет лучше, если ты будешь обращаться ко мне на «Вы», я все-таки преподовательница. — Сказала я, совершенно не зная, что ответить на его слова.

— Разумеется, Зинаида Евгеньевна. — В его очередной улыбке мне привиделась насмешка, но она была настолько прозрачной, что даже обидеться или придраться было бы грубо.

— Как твоя дипломная работа?

— Продвигается, как и должна была. — Юлиан пожал плечами, затем с прищуром посмотрел на меня. — Вы, Зинаида Евгеньевна, одна из немногих, кто всерьез задумался над моим вопросом, так что, должны понять. Выбор тем был невелик, а большую часть времени я, само собой, пишу и без того всем известную информацию, без которой можно было бы обойтись, но тут ничего не поделаешь, такой порядок. Понимаете, я хотел бы выжать из этой темы все, что возможно, но заранее знаю, что и комиссия, и мой научный руководитель только покрутят пальцем у виска. На меня наложено слишком много ограничений. – Он изящно тряхнул головой, откидывая пряди волос с лица. – Я бы хотел раздвинуть границы общепринятых понятий, за которые одни люди не заходят от страха, а другие просто по привычке.

— О чем ты? — Его странные изречения вызывали только недоумение, неужели он все время так разговаривает? — Тебе запрещают развивать какие-то теории? Не думала, что такое может встретиться в нашем университете.

— Не обращайте внимания, я что-то разговорился… — От Юлиана не ускользнуло мое смущение, и он потупил взгляд, махнув рукой.

— Нет-нет, продолжай, мне интересно! — Тут же попросила я. В его жесте было что-то деревянное, отчего я почувствовала себя неуютно, но старалась не выдать хотя бы это на своем болтливом лице.

— Как скажете. — На губах его снова расцвела вежливая улыбка. — Мне и правда несколько раз запретили проводить интервью, на которые я очень рассчитывал. Анализировать одни лишь труды титанов философии — зто довольно пресно, не находите? Я также хочу осветить обывательский взгляд на некоторые проблемы. Впрочем, с этим трудностей не возникало. Мне твердо отказали, когда дело дошло до полутораумных сказали, нарушает врачебную этику.

Я уже открыла было рот, чтобы в очередной раз уточнить, что он имеет в виду. Но за спиной Юлиана распахнулась дверь:

— Юльчик! — Людмила Степановна хлопнула его не то по пояснице, не то чуть ниже. — А вот и ты!

Он едва не подпрыгнул на месте, резко оглянулся и сначала на Людмилу Степановну, затем на меня — я уже успела тихо засмеяться, глядя на его растерянное лицо. Через секунду Юлиан яростно покраснел, но уже в следующее мгновение взял себя в руки.

— Вы меня напугали. — Заявил он Людмиле Степановне. Обернулся ко мне, глаза его блеснули, и он на прощание кивнул. — До встречи.