Мариусу больно смотреть на то, как Изоль Белая Сова днями и ночами бьётся над природой пугающего — во всех смыслах — сна. Ведьма с Севера раздражительна, на любое обронённое слово в ответ бросает проклятье. Но что печальнее, она забывает их развеивать, когда минует буря в сердце.

Он поднимается по лестнице старого особнячка на окраине города, наводку на который любезно предоставила Зольве Хозяйка Чащ — ведьма, знающая ругательств больше, чем существует заклинаний в головах престарелых магистров златошпильной Сорбоны. Особнячок не знает прислуги — паутина кружевом ложится на стены, а все поверхности намертво сроднились с пылью. Что больше вызывает вопросы у старого вампира, так это перья: бело-серые, чёрные, коричневые. Вероятно, не только он один пытается вразумить ушедшую с головой в работу Изоль.

Крик. Удар. Пауза. Новый грохот, громче предыдущего.

Мариус подпрыгивает и устремляется к источнику беспорядка. Зная эту пернатую отмороженную, ожидать можно всё, включая наложение сонного заклятия на весь город.

— Трутень! Книжный слизень! — Голос Белой Совы скатывается в хрип, бессвязные и неумелые ругательства звучат почти не слышно. — Мышиная отрыжка... блоха. Безголовый ученик, что способен лишь бездумно копировать мысли наставников.

Мариус видит, как от бессилия Изоль опускается на колени посреди разлетевшихся книг, бумаг и свитков, как обхватывает себя руками и кричит так, что хочется бежать в Сорбону и спешно осваивать телепортацию. Но вампир поступает совершенно не логично для подобной ситуации: подхватывает с пола книгу, уворачивается от брошенного проклятья и, буквально, в один шаг преодолевает те доли лиги, что отделяют его от обезумевшей ведьмы.

Перехватить руку, чтобы не получить икоту, как комплимент от заведения и...

— Да как ты... — последнее, что успевает произнести Изоль, явно не осознавая, кто перед ней стоит.

Хлёсткая пощёчина обрывает готовое сорваться ругательство. Удар вышел такой силы, что гордая и обезумевшая ведьма с Севера лишь смотрит в никуда и бездумно открывает-закрывает рот.

— Смею, дорогая Изоль Белая Сова, — жёстко заканчивает за неё фразу Мариус, — и посмею ещё раз. И буду сметь ещё много... очень много-много раз. Достаточно, чтобы вколотить в твою одержимосноходческую светлую головку довольно простую и почти незначительную мыслишку...

Он отпускает успевшее посинеть тонкое запястье и морщится, замечая огромную чернильную лужу, что щедро успела пропитать край плаща.

— Изоль. — Вампир шумно выдыхает, отпуская раздражение. — Ты убиваешь себя. В попытке вытащить ответ здесь и сейчас — ломаешься. Ломаешься с хрустом. Ломаешься с треском. Ломаешься до безумных хрипов и шальных проклятий. Ломаешься...

Слова застревают в горле. Заканчиваются не граничащие с ругательствами варианты. Мариус закрывает глаза, вновь выдыхает и принимается собирать разбросанные по полу свитки. «Сны и видения», «Практические советы по трактовке ключ-знаков во снах не-магов», чьи-то авторские очерки. Вероятно, Белая Сова в поисках ответов на свои вопросы опять наткнулась на копирку из научных работ тех, кто считает сноходство шарлатанством и лже-наукой, а затем...

— Ломаюсь... — хриплым эхом повторяет Изоль, держась за горло.

Происходит то, что происходит.

Некоторые книги и свитки осыпаются проклятиями так щедро, что вскоре их потребуется убрать в свинцовые ящики и спешно тащить в храм Мёртвых Богов. Впрочем, больше всего достаётся первоисточнику: дурацкому сну, который Мариус имел несчастье посмотреть от начала и до конца. Слишком подробный, чтобы не обращать на него внимания. Слишком непонятный, чтобы не задавать вполне закономерные вопросы. Слишком пугающий, чтобы оставить попытки предотвратить надвигающуюся проблему.

Когда в этом дурацком сне за секунду Старый Ярнам вспыхивает спичкой, поводов для беспокойства добавляется даже у таких как Мариус - вечных путешественников и скитальцев.

— В какой-то момент некому будет тебя остановить, — Мариус поднимает с пола книгу и с холодным равнодушием наблюдает, как она осыпается на пол цветными невразумительными ошмётками. — И что? Может это из-за тебя город вспыхнет? Может эта искра — это ты?

Он специально давит на больное, бьёт по уязвимым местам.

— Вздор. — в один момент на место сломанной чернильной замарашки Изоль приходит величественная Белая Сова. — Сноходец никогда не видит в вещих снах плодов своих решений.

— Что тебе, дорогая Изоль Белая Сова, мешает увидеть эти плоды в моих снах? — Мариус вопросительно вскидывает бровь.

Внутри же у него клокочет раздражение, что так старательно вызывает одна ведьма своей узколобостью и нежеланием смотреть на вещи шире.

— То, что моя даже самая пропащая ученица знает о звёздных договорах и их последствиях! — Изоль вновь начинает повышать голос.

— Как жаль, дорогая Изоль Белая Сова, - слова вампира сочатся подобно яду. — Как жаль, что я не твоя самая пропащая ученица.

Свитки уложены неприглядно грязной горкой на столе, а Мариус лишь устало смотрит на побелевшую от напряжения ведьму. Эти плотно сжатые губы и чернильные пятна в волосах. Она забывается. Слишком часто и слишком много. Перестаёт быть той Изоль, которую все знают и к которой прислушиваются.

— Иногда нужно просто постоять и послушать, — Мариус стряхивает с рук чернильные капли. — Если сон — это действительно отражение реальности, то ответ мы найдём не в миллионах ключ-знаков, — он видит, что ведьма пытается что-то возразить, и добавляет в голос металла. — Нет, дорогая Изоль Белая Сова, нет. Ответ наверняка будет крыться в слухах, сплетнях и громких событиях. Нам нужна точка отсчёта и твёрдый фундамент, а не гадание на книжных ошмётках, обрамлённое россыпью домыслов. Нельзя замыкаться на одном странном сне.

Мариус с плохо скрываемым разочарованием смотрит на так и оставшуюся глухой к его словам ведьму. Изоль ставит сама себе сроки, а потом с остервенением и каким-то мазохистским удовольствием уничтожает себя, когда всё идёт наперекосяк.

— Когда закончишь сжигать себя в горниле работы — я вернусь, и мы продолжим искать решение.

Развернуться и уйти — это всё, что может сейчас позволить себе Мариус. Годы и века жизни преподносят довольно жёсткие и жестокие уроки. Один из которых — нельзя спасти того, кто сам этого не хочет.

И запущенная Белой Совой в вампира книга — яркое тому подтверждение.