~~神~~ 

Ощущения неправильные. Нил не должен был этого видеть, но почему-то видел. 

Видел маму, которая, держась за руку Натана, гордо поднималась на корабль с округлённым животом. Видел её улыбки, которые она давала своему мужу, так жутко похожему на Нила, исключая рост и телосложение. Видел, как Натан уделял внимание её животу больше, чем ей самой, но Мэри не была зла или обижена. Она радовалась, что муж так заботливо относится к ребёнку. Она очень юная, даже Нилу уже больше, чем ей в этот момент; и он так же видит в ней свои черты, больше, чем помнил при жизни. 

Нил узнал порт, даже если он выглядел немного не так, как помнил он. Более оживлённый. Солдаты народа огня не выглядел варварами, они разгуливали у лавок местных торговцев, они ходили так вольно, что едва ли можно было сказать, что произошла оккупация территории. Хотя если учитывать, что Голунбия одна из первых сдала свои территории под воздействием влиятельных семей, которые хотели больше наживаться, было неудивительно. 

Нил видел, как Натан переговаривался с молодым человеком, в котором Нил с ужасом узнал Тэцуджи. Что он тут делал? Когда они вместе вообще посещали Голунбию? 

Затем Нил моргнул и перенёсся в какой-то дом. Он слышал крики, громкие женские стенания и рыдания. Натан стоял рядом, пока какая-то женщина помогала Мэри, лежащей на полу и с раздвинутыми ногами. Было видно, что Натан держал под контролем кровь и возможно даже помогал в каком-то смысле, но Нилу было слишком тревожно, чтобы смотреть. Он понимал, что это, поэтому отвернулся к окну. От прежнего спокойствия не осталось и следа на улицах города. Люди бежали или прятались, и когда Нил хотел опереться одной рукой, чтобы посмотреть ближе, то провалился через стену, оказываясь снаружи. 

Крики стали громче. Он оглянулся, чтобы посмотреть на мать через окно, но решил, что вернётся, когда поймёт, было ли это то самое время. 

Летать он не мог, как и пользоваться магией, но нетрудно было найти источник хаоса. Им оказались два мага, один из которых швырялся молниями, а другой отбивался всеми возможными стихиями, но больше всего землёй. Вживую он был заметно более похож на близнецов. 

У Тэцуджи уже была повреждена нога. А вокруг никого, кто мог бы ему помочь. Кость торчала из голени, но злости в нём оставалось, чтобы продолжать бороться. Пока в один момент Абрам не двинул землёй так, что Тэцуджи упал со своего небольшого выступа. Можно было бы подумать, что он умер, но Нил знал, что это не так. 

Абрам, тяжело дышащий, выдохшийся, двинулся к нему, и Нил уже знал, что произойдёт дальше. Только вот он не думал никогда, что хвалебное убийство Аватара произошло так грязно. 

Его убила не магия, не огонь и не молнии. Простая человеческая подлость. Абраму не следовало быть таким наивным. Клинок вонзился в его тело насквозь, Тэцуджи приложил немало сил, чтобы сделать такой манёвр, который наверняка убьёт противника. Невозможно было отвести взгляда, столь потерянного и шокированного, даже боли не было заметно в карих глазах.

Затем Нила снова вернули к той картине, которую он оставил в доме. Мэри больше не кричала, лишь лежала почти позабытая, пока Натан держал на руках свёрток. Гордо, счастливо. Кажется, Нил никогда не видел его таким по отношению к нему. А ведь всё могло пойти совсем по-другому, прояви его отец хоть немного больше таких же чувств, когда Нил вырос. 

Женщина, что помогала Мэри рожать, протянула ей черпак воды, и дверь в дом вдруг резко открылась, заставив всех замереть. Нил был слишком шокирован тем, что увидел… Ваймака, не в силах поверить в это. Тот держал в руке одного плачущего ребёнка, пока второй толкал женщину впереди себя. 

— Простите, нам нужно укрыться, — сказал Ваймак, видимо, не посчитав никого из здешних угрозой. И чем больше Нил смотрел на него, его молодую версию, ту, что всего пару лет назад покинула свой родной дом, тем больше видел в нём черты Кевина. Особенно, когда татуировка на голове была скрыта платком. Если Ваймак и испугался вида мужчины в красной форме, то не подал виду. — У нас дети. 

И только сейчас Нил понял, кто это был. 

— Отпусти меня к нему, отпусти! — пыталась вывернуться девушка, чьи волосы были грязно рыжими, удивляя Нила тем фактом, что Тильда была не похожа на остальных жителей Королевства Земли. 

— У нас дети на руках, прекрати, он справится сам, думай об их безопасности, — усадил её на ближайший стул Ваймак, пока второй ребёнок в руках Тильды ворочался, хныкая. 

Слыша такой шум, младенец на руках Натана, тоже начал плакать, притягивая внимание новых людей. Взгляд Ваймака был сочувствующим при взгляде на младенца, на Мэри, которой пришлось рожать в таких обстоятельствах. А потом он нахмурился, когда Тильда, чуть не уронив ребёнка, подорвалась с места. 

— Стоять, — протянул одну руку Натан, моментально останавливая её. В миг на лице Ваймака отразился ужас, когда он понял, кто перед ними, и было заметно, как он почти что был готов применить свою магию, пока Тильда не начала бессвязно говорить. 

— Абрам. Абрам, Абрам! Отдайте его мне! 

Мэри тут же напряглась, требуя, чтобы Натан вернул ребёнка, и он передал его сначала повитухе, а затем младенец оказался в руках Мэри, прижавшей его к себе. 

— Это мой Абрам! Абрам! 

Ребёнок на её руках стал кричать громче, как и второй на руках Ваймака, превращая всю эту комнату в сцену из детских плачей. Натан мог бы убить их, избавиться, но не делал этого. Тяжело было принять, что он не был таким беспощадным монстром, в которого Нил всегда верил. 

—  Забирай свою женщину и уходи отсюда, — приказал он Ваймаку, готовый защищать собственную семью от чего бы то ни было. 

Ваймак тут же закивал, вставая и подходя к Тильде. Он схватил её за ткань платье сзади и потянул на себя. Натан, очевидно, прекратил контролировать её тело, и она попыталась сорваться к Мэри и младенцу, повторяя всё то же «Абрам». Натан не мог ведь не знать, чьё это было имя, даже если оно и могло быть распространённым, всё это не могло быть совпадением. Хотя Нил уж точно не ожидал, что всё сложится именно так, что все эти люди пересекутся друг с другом в этот день. Что он в первые минуты своего рождения находился в комнате вместе с Эндрю. 

— Прекрати, Тильда, прекрати, — тянул её Ваймак на себя, очевидно, не понимая, что с ней произошло. Но он должен же был осознать, что Абрам мёртв. Какая бы связь ни была между Аватаром и его любовью, Тильда почувствовала это на каком-то уровне. Она осознала, что её любимый погиб. И каким-то невероятным образом сразу поняла, что младенец перед ней станет следующим Аватаром. Это то, что Нил никогда не понимал — все эти духовные связи, которые невозможно объяснить логикой; они просто существовали. 

Ваймаку удалось увести Тильду, кажется, сходящую с ума всё больше и больше, и Нил даже частично ощутил укол вины за это, глядя на её потерянное лицо, на маленьких кричащих мальчиков, которых ждала совсем не лёгкая судьба. И понимал, что всего этого никто бы из них не избежал. Так должно было произойти. 

Абрам должен был умереть, а его мать должна была родить раньше срока. Ваймак обязан был здесь появиться, ровно как и Тильда с детьми, которые в последствии через года стали для Нила толчком в спасении простых людей. 

— Абрам, — Мэри попыталась примерить имя на младенца, воспринявшая это внезапное помутнение другой девушки по-своему.

— Даже не думай, — возразил Натан. — Это мой сын. Его не будут звать как всех этих жалких бедняков. Его имя Натаниэль Веснински.

Натаниэль. 

Абрам. А ведь мама называла его этим именем в бегах. Возможно, всерьёз верила, что должна была сама дать ему имя. Винила ли она себя, что не отстояла свой выбор? Считала ли, что всё могло пойти по-другому, если бы она не позволила Натану распоряжаться собой и дальше? Теперь Нил никогда не узнает. 

Он смотрел на этого крошечного ребёнка в её руках, смотрел на её бледное и счастливое лицо, когда она прижимала его к себе, и испытывал боль. Она никогда не обнимала его из любви, лишь когда видела угрозу. Неужели его родителям было так сложно проявить чуть больше любви к нему? 

~~神~~ 

Очередной кошмар заставил подорваться на рассвете и проморгаться от непрошенных слёз. 

Эти сны начались с тех пор, как они с Жаном разрушили портал. И стоило Нилу хоть на немного провалиться в небытие, его тут же начинали давить абсолютно разные воспоминания, которых и не должно было быть. Его аватарская сущность пыталась справиться с тем, что по сути он остался единственным проводником между мирами, и теперь Нил отчётливо это понимал. 

Он медитировал. Много. Он снова оказывался в мире духов, он говорил с Абрамом, он пытался найти выход, как всё вернуть, пытался сделать хоть что-то, чтобы остановить тот кошмар, к которому привели его действия. Его и Жана. 

Ладонь легла на плечо. Конечно, он разбудил Эндрю. 

С тех пор, как обе стороны разошлись по своим королевствам, Нила и всех остальных, с кем он был связан, держали во дворце. В конце концов с Эндрю они поговорили. Нил не плакался, как Эндрю ему предвещал, но был очень близок к этому. Жалел, что не послушал. Что не позволил Эндрю надавить на Жана ещё сильнее, чтобы Нил хотя бы на секунду усомнился в его мотивации. 

Глаза ощущались свинцом, потому что даже во сне Нил не спал. Он постоянно что-то видел, что-то ощущал. Он устал. 

Ладонь мягко потянула его назад, и когда голова вновь коснулась подушки, Нил не мог оторваться от чужого лица. Теперь он отчётливо видел зелёно-золотые глаза Тильды, светлые волосы как у Абрама, форму губ женщины, которую Эндрю даже никогда не видел лично, челюсть как у мужчины, которому не было суждено растить собственных детей, потому что Натаниэлю нужно было родиться в тот самый день. Но было в Эндрю и то, что принадлежало только ему: кривоватый от частых потасовок нос, мелкие шрамы на виске, на бровях и взгляд — обещающий защиту в любое время суток. После долгих недель лицо также было испещрено мелкими царапинами, но у Дэн было достаточно нагрузки сейчас, чтобы ещё и с этим к ней обращаться. 

— Что на этот раз? 

Нил помотал головой, точнее попытался, но прикрыл глаза, лишь потеревшись лицом о подушку, буквально кричащую своей мягкостью о том, как ему повезло быть здесь, а не среди погибших и лишённых крова. 

Рука Эндрю тут же зарылась в волосы и потянула на себя. Нил знал, что это не значило, что он обязан отвечать, но это давление на самом деле было необходимо; держать всё в себе было невероятно тяжело, учитывая, что он натворил. 

— Снова прошлое. День моего рождения, — отвечал Нил с закрытыми глазами. — Я видел смерть Абрама, — и Нил не называл его отцом Эндрю, потому что тот никогда и не помнил его. — Совсем не такая, как о ней нам рассказывал Тэцуджи. — Эндрю фыркнул на манер «ещё бы», но не прервал. — Мои родители тоже были в Голунбии. Я не уверен, почему. Неважно. Ещё там был Ваймак. — Нил сделал более глубокий вдох. — Он уводил Тильду подальше от боя и случайно вошёл в тот же самый дом, где укрывались мои родители. Я видел тебя и Аарона. 

Нил закусил губу, ощущая, как пальцы Эндрю замерли в одном положении, и молчал, давая ему время, чтобы осознать это. 

— Порой мне кажется, что всё, что я делаю, было предрешено. Каждая встреча, каждая ошибка. Но хуже всего, что я не могу понять, что будет дальше. И как перестать ошибаться, потому что я только сейчас вижу, как всё привело к тому, что есть сейчас. 

Пальцы вновь задвигались в его волосах, и Нил приоткрыл глаза, хотя раскрывать веки было достаточно тяжело, учитывая, что он едва отдыхал за время сна. Под глазами Эндрю тоже виднелись синяки как следствие усталости от проблем, с которыми им приходилось иметь дело. 

— Как это сопливо звучит, что мы продолжали пересекаться на протяжении жизни, — тихим глубоким голосом ответил Эндрю на манер шутки, но Нил лишь нахмурился. Он не понимал, что всё это должно было значить, на что должно было намекнуть, кроме того, что их жизни были прочно переплетены. — Ты вряд ли помнишь, но мы пересекались и в детстве. 

— О чём ты? — Нил распахнул глаза шире, ведь впервые Эндрю упоминал нечто подобное. 

Чужой взгляд был устремлён ему куда-то между ключиц, словно Эндрю подбирал слова. 

— Кэсс так хотела посмотреть на результат своих уроков этикета, что решила вывести меня в люди, — начал он. — Это было какое-то мероприятие, куда приглашали влиятельные семьи, и я точно помню, как вокруг шептались либо о её доброй душе, либо о том позоре, который она привела с собой. Помню, как не хотел подвести её и делал всё, чему она меня учила, хотя ненавидел ни эту дрянную тесную одежду в красных цветах, ни взгляды других. 

Эндрю сделал перерыв, а Нил с замиранием сердца ждал продолжения, когда пальцы немного сильнее сжали его пряди.

— Она хотела, чтобы я развлекался с другими детьми, а я не хотел от неё отходить, потому что… — Эндрю слегка поморщился, и Нил уже понимал, о чём шла речь. — Дрейк уже начал свою учёбу у твоего отца, и не переставал практиковаться и вне занятий, когда у него был шанс.

Лежащей между ними рукой Нил сжал ткань простыни, ощущая ненависть к человеку, гниющему где-то под землёй как раз из-за его действий. Который раз Нил жалел, что не причинил ему ещё больше вреда, не заставил прожить такие же мучения. Но каждый раз эта мысль, заходящая слишком далеко, словно давала ему пощёчину, напоминая, что он ни за что не должен был думать о том, что являлось гнусным преступлением, которое нельзя было рассматривать как месть. И это не только потому, что Эндрю стал жертвой таких действий, это в целом не должно было рассматриваться как возможное применение силы, будь то магия или нет. 

— Я не доверял другим детям, но наблюдал за ними. Не видел твоей семьи, но ты был там. И наблюдал за тобой, потому что из всех них ты выделялся, — и пальцы вновь слегка потянули волосы, словно намекая, чем именно Нил выделялся среди других детей знатных семей. — Видел, как ты стащил с фуршетного стола какой-то десерт и всучил его прислуге, который ходил за тобой. 

Воспоминание ударило сильнее, чем Нил хотел бы. Это был не просто прислуга, а Джексон, которого в качестве какого-то наказания приставили к нему на целый вечер. В то время Малкольмы, которые воспитывали его почти так же, как и Спиры Эндрю, то есть на правах прислуги, который мог бы быть полезнее обычных людей, ведь имел отличительную магию, могли наказывать его таким образом, а отец не был против, проверяя насколько преданны его союзники. Тогда ещё Нилу было немного жалко Джексона, поэтому он принёс ему что-то сладкое, что было запрещено есть прислуге.

А теперь Джексон жаждет его смерти. Интересно, что из всех них он стал единственным, кто выжил, хотя изначально считался ниже по рангу. Натан мёртв от рук своего сына. Его правая рука, Димаччио расплавился где-то в вулкане. Лола погребена на заброшенном острове, а её брат был убит Нилом тем же способом, которому Ромеро его и учил. Можно считать, что Нил непосредственно приложил руку к смерти каждого из них, и вопрос времени, когда придётся разделаться с Джексоном. Будет ли Бэтси горевать о нём, учитывая, что она является ему родной матерью, пусть никогда и не имевшей шанса воспитать его и хотя бы сказать, что у неё не было шанса дать ему детство, которое бы не превратило его в то, что вышло в итоге. 

— Когда Кэсс заметила, что я за тобой наблюдаю, она предложила познакомить нас. Сказала Дрейку, что он может это сделать, ведь вы оба маги крови и знаете друг друга. 

Но учитывая, что Нил не помнил такого знакомства, этого не произошло.

— Всю любопытство сразу отпало, когда я узнал, кто ты такой. 

Конечно, ведь Эндрю тогда приходилось сталкиваться с ужасами магии крови. И откуда взяться желанию знакомиться с ещё одним её обладателем. 

— Потом, когда ты помогал красить мне волосы, — вспомнил Нил, — как ты не догадался? 

— Я не встречал больше магов воды, понятия не имел, нормально ли для вас иметь такую внешность, это могло быть совпадением. 

Нил кивнул, что выразилось в лёгком движении головой по подушке. Можно было не раздумывать о том, что было бы, если б Эндрю сопоставил все факты раньше; кто ведь знал, что жизнь уготовила им встречаться из раза в раз, чтобы прийти к тому, что было сейчас. В любом случае прошлое не знает сослагательного наклонения, и бессмысленно думать о невозможных сценариях их взаимодействий, которые никогда не произойдут. Нил лишь боялся, что это могло значить для него в будущем. Ведь должна была быть какая-то цель для того, чтобы держать их с Эндрю рядом. Нил не хотел думать о том, что Эндрю в один момент придётся пожертвовать собой ради него. 

Мысли об этом были прерваны запрыгнувшей на кровь Цунэ, которая плюхнулась у него за спиной, придавив к Эндрю ещё ближе. 

— Научи свою живность мириться со сном на полу, — пробурчал Эндрю, на что Нил фыркнул, пытаясь отодвинуться, но Эндрю не позволил, держа так близко рядом с собой, заставив тем самым посмотреть в глаза. 

— Она спала со мной рядом раньше тебя, так что у тебя нет права требовать это, — возразил Нил, за что получил щипок мочки уха, когда Эндрю провёл рукой вниз по его голове. Ответом он явно не был доволен, но это заставило Нила на пару мгновений забыть, что творилось за дверьми спальни, дворца. 

Они валялись так, лениво пререкаясь из-за Цунэ, которая решила перелечь между ними, словно подыгрывая этому желанию отвлечься от происходящего, пока не услышали беготню за дверьми. Никаких панических криков, но это всё равно заставило напрячься. Нил первым накинул на себя робу, вставая с кровати и открывая двери. 

— Что происходит? — остановил он одну из торопящихся служанок. 

— Принцесса рожает, — быстро сказала она и побежала дальше с тазом за водой. 

Нил нахмурился, понимая, что это могло значить. Он обернулся на Эндрю, когда закрыл дверь, видя, что тот уже одевался. 

— Тебе не нужно идти за мной, — сказал тихо Нил, прислонившись спиной к закрытым дверям. 

Эндрю лишь поднял одну бровь и продолжил одеваться. Нил без всякого пыла, лишь задумчиво наблюдал за тем, как тот сменял ночную одежду на обычную и морщился, когда нужно было опираться на правую ногу. 

Когда Нил с Жаном вернулись, армия народа земли во всю пыталась бороться с наступлением. Люди прятались где могли, но успокаивало хотя бы то, что заранее всё же были сделаны для них магами спасательные ложи под землёй. Город, некогда великий, выглядел не лучшим образом, но люди отчаянно боролись за него, и кажется, это выходило за рамки задуманного Ичиро. Нил заставил Жана принять участие в процессе дачи отпора, потому что это меньшее, что мог сделать Жан после того, во что втянул Нила. На тот момент ещё никто не знал, что убийство магами друг друга было худшим, что могло произойти после уничтожения возможности магии перерождаться. Но для разговоров времени не было. Времени почти ни на что не было; целую неделю они просто пытались отстоять город. Это было грязно, некрасиво и забрало столько сотен ненужных жизней, пока наконец новая проблема, ставшая последствием уничтожения портала, не настигла абсолютно всех, поставив все конфликты на паузу. 

— Кто-то должен будет тебя остановить, если ты решишь оторвать бошку самому королю, — сморщился Эндрю, чья хромота стала последствием перелома ноги во время всех этих боёв. К счастью, перелом был лёгкий, лишь небольшая трещины в кости. Дэн сделала что могла, но сращивать кости она не умела, поэтому это заняло время. Эндрю совсем не нравилось лежать первую неделю в постели, но восстанавливался он из-за магии исцеления достаточно быстро. Хотя хромота ещё присутствовала. Нил был одновременно счастлив и нет, что это произошло, когда он был на пути возвращения в Тя Чжоу; ведь было неясно, смог бы он предотвратить это или бы только больше сходил с ума из-за того, что это произошло. 

— Я не стану этого делать, — скрепя зубами, произнёс Нил, хотя ему хотелось бы. Очень хотелось.

— Именно за этим я и прослежу.

Пришлось согласиться, потому что… Нил действительно был очень близок к тому, чтобы лишить Королевства Земли её молодого короля тупицы. 

Да, поступок и сокрытие лжи Жаном были непростительны, и его следовало закинуть под стражу сразу же, когда все сражения прекратились. Но Джереми сделал не только это, когда Нил прояснил ситуацию. 

Сначала Нил мог его понять — он ощущал такое же предательство, — но Жан ведь значил для Джереми нечто другое. Тяжело было представить, насколько глубок был его траур по тому, что у них было, когда пришло осознание, что любимый человек стал виной тому, что магии в мире больше не будет существовать. Джереми вынужден был арестовать Жана, и он вёл себя достойно, когда велел страже сделать это, хотя и было видно, как ему больно. Когда он перевёл взгляд на Нила, внутри поселилось осознание, что если бы моральные принципы не были бы так высоко поставлены для его титула, он бы с радостью обменял судьбу Жана и Нила, бросив последнего гнить в темнице до конца жизни. Но король должен был быть мудрым, особенно перед лицом более важной проблемы. И тем не менее это не значило, что у Джереми было право сделать то, что он сделал, когда они убедились, что всё происходящее не совпадение.

По всему миру начало происходить одно и то же. 

Сначала солдаты докладывали о тех женщинах, что должны были скоро родить в спасательных ложах под землёй, как о последствии стресса из-за войны и атаки на город, но младенческая смертность оказалась выше обычной, и дело было далеко не в стрессе или отсутствии докторов. Не составило труда выявить закономерность, что женщины рожали мёртвых детей только в случае, если они или их партнёры были магами, либо же имели в роду магов. И если соотнести это с тем, что концепция перерождения магии, как ранее указывал Жан завязана как на биологическом, так и на духовном уровне, то естественно новые маги должны были рождаться у тех людей, у кого в роду были маги. Беременные девушки начинали терять детей всё больше, даже если их срок не был близок. И никто не мог это остановить, потому что вот что на самом деле означало прекращение рождаемости магов. Дети, в которых изначально была заложена способность к магии, просто умирали внутри матерей, так и не успев родиться. Ичиро, очевидно, столкнулся с такой же проблемой в своём собственном королевстве и впервые сделал первый умный ход, отозвав своих людей, очевидно, поняв, что значило уничтожение последнего портала в мир духов. Не мог не понять, в конце концов, раз хотел обратного. 

Они разобрались в причинах две недели назад. И две недели назад Джереми Нокс должен был наказать Жана за то, чему тот стал виной. Это ведь было не просто одно поколение детей. Это последующие долгие годы предрассудков и страхов заводить семьи у магов. Это долгие годы, когда немаги будут всячески сторониться любых связей с магами из-за страха, что их дети могут никогда не родиться. Это будущие годы предубеждений и недоверия, которое может разъединить людей больше, чем что-либо прежде. Немаги станут спасением человечества, но это не будет значить, что маги не станут притеснять их, ведь так оно и происходит: имеющие привилегии не привыкли, что к ним самим могут относится с мнительностью, и они могут заставить более слабых подчиняться разными способами. Всё, что случилось из-за жажды Жана защитить один мир, может так же уничтожить и другой. И ему впервые было не всё равно, когда он понял, что забрать у людей магию значило лишить потенциальных магов жизни. И всё это не прекратится, пока последний маг не умрёт, на что уйдёт минимум полтора века. 

Жан был слабостью Джереми, это очевидно для всех, служивших королю, и если бы не Нокс, Жана бы приговорили к смерти. Ведь теперь всё равно на наследие магов, которых никогда больше не будет существовать. Ваймак и Жан уже не были единственной вымирающей культурой. Но Джереми, как бы сильно ни хотел не причинять Жану боли, он должен был что-то сделать. И вот эта часть Нилу совершенно не нравилось. Даже если Жан стал причиной всего, это не повод избавляться от ещё одного мага. Мага, с которого Нил всё равно собирался стрясти как можно больше информации, ведь, к сожалению, Жан был единственным, кто имел настолько глубокие познания о мире духов. А что сделал Джереми? Для отвода глаз он выполнил первую угрозу, которую когда-то успел сказать Жану во время их знакомства. 

Нил понимал, что король должен был сделать хоть что-то в качестве наказания, но это было безумием в их реалиях — избавляться от, возможно, последнего представителя духов в их мире. 

Закрыв глаза, Нил всё ещё мог слышать мольбы Жана не делать это, когда Джереми вынес вердикт, напомнив о своей давней угрозе. «Если Жан сделает что-то не то, то его ворону не поздоровится». И сначала Риманн должен был выполнить это, но затем Джереми, прекрасно понимая, насколько это чудовищно, не мог заставить своих людей взять на себя столь жестокий поступок. Он — король, и он обязан выполнять свои обещания, даже если это значило причинить боль любимому человеку. Закованный в цепи Жан, осознав, что должно было послужить наказанием, едва не выкрутил себе руки, пытаясь дотянуться до Хэ Ньяо, которого держал в руке Джереми. Нил тоже не успел сорваться с места под крик «Джереми, пожалуйста, не надо, Джереми!».

Всё произошло слишком быстро. Хэ Ньяо не стоило оставаться в мире людей. В тот момент Нил полностью прочувствовал ненависть Жана к людям. Неважны были ни обещания короля, ни то, что требовалось, чтобы удержать уважение и власть, ведь народ уже начинал проявлять нетерпимость к тому, что с приходом нового короля их жизнь значительно ухудшилась. Дело было даже не в Джереми, а в том, что составляли из себя эти ебучие обязанности. 

Жан таки вывихнул себе плечо — с такой силой он дёрнулся вперёд в последней попытке остановить Нокса. И затем моментально упал на колени, с неверием и катящимися по щекам слезами смотря на недвигающееся тело птицы. Нилу было плевать, что лицо Джереми было таким же мокрым от слёз, абсолютно плевать на все его чувства, когда он поднял руку и заставил Нокса замереть, подняв его на воздух. И он почти убил его. Его и всех, кто находился в этой комнате, если бы не вовремя схвативший его за плечо Кевин. Нилу даже показалось, что Нокс всё же готов умереть, когда страх схлынул с его лица. Ненависть бушевала внутри абсолютно ко всему, ко всем, кто только и делал, что использовал его, и всё, во что это выливалось, становилось ещё одной причиной для траура. 

Кевин привёл его в чувства ровно за пару секунд до того, как Нил бы сжал своей магией глотку короля настолько, что это привело бы не только к удушению, но и забрызгало бы кровью все ближайшие стены. Джереми упал, задыхаясь, но сумел выставить руку перед своими людьми, чтобы они не кинулись на Нила. Благородный уёбок. 

Жан продолжал невидимым взглядом таращиться в пол, не обращая внимания ни на что. Нил никому не дал тронуть мёртвое тело Хэ Ньяо, забирая его с собой. Теперь это была обычная птица, мёртвая птица, и рядом не было никаких людей, которые бы были связаны с этим духом так, как мать Мэтта с духом Луны. Хэ Ньяо умер. Был убит как часть грёбаного акта публичного наказания, потому что у Джереми не хватило смелости лишить жизни того, кого любил он; и вместо этого он отобрал у Жана единственное, что могло остаться для него смыслом. 

С тех пор когда бы Нил ни приходил к Жану за ответами, за вопросами, за советами обо всём, что касалось мира духов, чтобы найти лазейку и исправить продолжающиеся смерти нерождённых детей, он натыкался лишь на оболочку человека. Жан не смотрел на него, не реагировал, смотрел в одну точку, и казалось, ему оставалось несколько недель, пока он не заморит себя до полного истощения. Может, убить его и было бы милосерднее, но если Нокс после сегодняшнего попытается, Нил убьёт его прежде. Он причинил Жану достаточно боли, но жизнь его он не отнимет, чем бы ни закончились роды его сестры. 

У неё всё ещё был шанс родить здорового ребёнка, потому что её муж не был магом. Нил оделся быстро, потрепал Цунэ по макушке, слушая её недовольные поскуливания, когда она поняла, что с ней больше не будут валяться в постели, и отправился туда, куда шли слуги. Эндрю следовал за ним.

Они остановились рядом с одной из комнат, из которой издавались крики, пробирающие до мурашек. Во сне, где можно было сбежать от картины родов, звуки были не такими жуткими. Кевин уже тоже подошёл сюда с Теей. Они переглянулись и кивнули друг другу в приветствии, но сохраняли молчание. Мэтт тоже стоял, наспех одетый. Наверняка Дэн уже была за дверьми, её магия исцеления будет очень кстати. Принцесса вновь закричала, что заставило поёжиться. Нил поджал губы, ощущая себя не лучшим образом. Они все были здесь для того, чтобы в очередной раз убедиться, что маги больше не будут перерождаться, но многие хотели верить, что всё это закончится. В конце концов, у принцессы не случился выкидыш, и ребёнок мог быть живым. 

Кроме её криков за закрытыми дверьми и шума в виде голосов повитух, которые нельзя было разобрать, стояла тишина. Никто не мог найтись со словами в такой тревожный момент. Крики постепенно начали сходить на нет, и сердце пропустило удар из-за волнения. 

А затем полный отчаяния крик, переходящий в рыдания. 

— Мой малыш! Нет! Мой малыш! 

Мэтт прижал ладонь ко рту, жмурясь. Кевин лишь опустил голову, качая головой, а Тея продолжала смотреть себе под ноги, держа руки скрещенными. Стража у дверей пыталась сохранять невозмутимые выражения лиц, но было видно, что душераздирательные крики матери, потерявшей ребёнка, задевали и их. А затем ещё больше шума, когда крики стали затихать. Принцессу больше не было слышно, что вызывало только больше мурашек.

Смерть не обходит стороной никого, она берёт и берёт всё больше, несмотря ни на ранги, ни на титулы, ни на справедливость. 

Дверь открылась через ещё почти десять минут ругательств и криков, среди которых не была слышна принцесса; вышли пара перепуганных слуг и Дэн, которая тут же ринулась в объятия Мэтта, что-то говоря ему. Нил смотрел на них и думал о том, что возможно, это станет и их горем в какой-то момент. У них никогда не будет детей. Если только каким-то чудом их ребёнку бы не передалась потенциальная мёртвая магия воды. Нил сомневался, что они станут проверять это в будущем столь жестоким способом как возможное рождение мёртвого младенца. 

Следом из дверей вышел Джереми, заставив Нила напрячься. Он не обратил внимания ни на кого, сдерживая эмоции, когда Лайла и Альварес сопровождали его в другую комнату. Нил тут же последовал за ними, не доверяя тому, что король не захочет выплеснуть эмоции на Жане. Он слышал, как Эндрю шёл за ним. Альварес повернулась первой, когда заметила.

— Если ты сейчас же не уберёшься отсюда, я восприму это как покушение на короля, — пригрозила она ему, сверкая глазами от сдерживаемых слёз и ярости. За эти безумные недели её волосы успели слегка отрасти, делая её голову пока не полностью лысой, словно бы напоминая, что у них больше не было возможности замедлиться и вести тот образ жизни, к которому они привыкли, ведь теперь было столько других забот.

— Я хочу убедиться, что твой король не будет покушаться на чью-то ещё жизнь, — коротко ответил ей Нил, видя, как она сдерживает себя от того, чтобы не сделать что-нибудь с ним. 

— Имей совесть, маленький говнюк, — тыкнула она в него пальцем, и Нил сразу отвёл её руку от себя, двинув головой и видя, что Лайла с осуждением смотрела на их заминку, но продолжила уводить короля. — Он только что потерял племянника и сестру.

Нил вздрогнул от этой новости, что не укрылось от Альварес, которая сморщилась будто от отвращения. 

— Рождение с самого начала было неправильным, учитывая, что ребёнок уже не был живым. Так что уйди. У короля личное горе, и не делай вид, что ты знаешь его, считая, что он пойдёт мстить в первую очередь. По-хорошему этот ваш Жан должен был быть уже мёртв, но Джереми слишком его любит, чтобы сделать это. 

— Но недостаточно слишком, чтобы убить единственное, что было Жану дорого. 

— Радуйся, что никто, дорогой тебе не умер заодно, — и она тут же посмотрела ему за спину, моментально заставив Нила сдвинуться, чтобы она вновь смотрела лишь на него. — Вы оба ответственны перед всем миром за миллионы разрушенных и отнятых жизней. Мне плевать, знали вы ли нет, всем плевать на самом деле. Вы уже сделали это. Так что даже не смей сейчас лезть к Джереми. Можешь сам пойти к своему дружочку, если так за него волнуешься, а моему королю нужно побыть наедине со своим горем.

И с этими словами она выпрямилась, вновь бросив презрительный взгляд на Эндрю, который готов был вмешаться, если бы она попыталась причинить Нилу боль. 

И всё же Нил не стал идти за ними дальше, провожая лишь взглядом. Он не мог представить себе, что такое потерять членов семьи, которых любишь настолько сильно. Он любил свою мать настолько же, насколько иногда и желал, чтобы у него была другая мама или вовсе не было её. И чем больше по ночам его закидывало куда-то в прошлое, тем больше он понимал, насколько его родители были далеки от того, чтобы на самом деле быть родителями. Кажется, если воспринять их как обычных людей, такого же возраста, как и он, было проще понять, проще представить, как бы он мог взаимодействовать с ними, ведь выходя замуж, Мэри была того же возраста, что и он. Хотя нет, даже младше. Теперь младше. Нил стал причиной смерти их обоих в конце концов. 

— Птичку навестить собираешься? — всё же задал вопрос Эндрю.

Нил обернулся, уставившись Эндрю за спину. Переговаривающиеся Дэн с Мэттом в объятиях друг друга, и как бы Нил ни был с ними близок на Северном полюсе, он уже давно потерял ту самую связь между собой и ними. Кевин, который держал осанку и всем своим видом говорил о том, что он готов куда сильнее, чем раньше, положить конец тому, что стало всему виной в первую очередь. 

Нил знал, что они вели какие-то переговоры с Ичиро, но ему ничего не говорили пока. Вряд ли хотели вовлекать теперь, когда последнее его вмешательство положило конец рождению магов самым трагичным способом. Ему всего раз удалось обговорить с Кевином их примерные цели — заставить Ичиро отступить, капитулировать. Джереми уже сделал объявление перед своим народом, насколько мог, и те солдаты народа огня, что остались у них как в качестве пленников, так и в качестве переговорщиков, ровно как и его люди, плавающие туда-сюда, чтобы передавать условия двух сторон, — все они знали (даже если не верили до конца), что без желания Ичиро вмешаться в мир духов, этого бы не произошло. Его в какой-то мере сделали козлом отпущения, хотя всё было куда и куда запутаннее. 

— Не думаю, что ему это нужно, — в конце концов ответил Нил. 

Он не хотел защищать Жана, просто он и Кевин были единственными, кто должен был это сделать. Он мог представить, как мир ненавидел всех, кто был замешан в этом деле, и его, и Жана, и Ичиро и даже самого короля Нокса; обычным людям, познающим горе, понимающим, что они не смогут заводить семьи со своими любимыми, или же имеющим родных, которые будут переживать утрату и возможное одиночество, всем им было плевать на титулы, которыми обвешались люди, из-за которых и произошло всё это. Трагедия мирового масштаба, которая будет длится долгие и долгие годы. И всё же продолжать убийства магов и дальше было бы наитупейшим исходом событий. 

Но и пересиливать себя, очередной раз видя забившегося в угол, не реагирующего ни на что Жана, Нил не хотел. Не он — тот, кто сможет вернуть хоть каплю жизни в него. Не он — тот, кто хотел это сделать самостоятельно, потому что ему всё ещё было больно от предательства человека, которому решил таки дать шанс и впустить ближе в свой круг. И после всех этих мерзких планов и использований его в своих целях, Нил хотел побыть немного эгоистом. 

Он помотал головой, ощущая, как пара прядей спали на лоб, прикрывая левую сторону лица. 

— Давай вернёмся в постель, — предложил он, глянув на Эндрю в надежде, что тот поймёт, что это была просьба спрятаться.

Нил ощущал, что осталось не так уж много времени, прежде чем обе стороны наконец встретятся, и тогда — он не сомневался — ему снова придётся сделать что-то как Аватару. 

А пока он решил провести немного времени так, как хотелось ему. Рядом с Эндрю и Цунэ.

~~神~~ 

Раньше только от одной мысли о тюрьмах и клетках лицо морщилось от представления грязи под ногами, запаха отходов в воздухе, и невозможности вести обычную жизнь. Жан считал себя выше этого, не желая иметь дело с допросами, хотя Ичиро иногда предлагал, когда на территории королевства находились шпионы или те, кому не нравился нынешний порядок. Кенго вверил своему сыну заботу о таких делах, и Ичиро справлялся блестяще, но Жана вовсе не прельщала мысль находится несколько часов в вонючей дыре и слушать оскорбления или рыдания пойманных людей. 

А теперь у него самого руки стянуты железом, и он был посажен в такую же клетку, где единственным светом служили кристаллы, освещающие это подземелье, а звуками — журчание воды из фонтана, находившегося неподалёку, откуда всем, кто тут находился, черпалась вода для питья. И на эти условия было теперь абсолютно плевать. Ничто больше не имело смысла. И он должен был быть готовым, что когда завершит задуманное, так и случится, ведь тогда он закончит с тем, к чему шёл так долго. 

Но он поверил Нилу, который так усердно пытался доказать, что он ещё может помочь людям и искупить вину, хоть и не изменил бы ничего из того, что произошло. Поверил Кевину, который называл его своей семьёй, несмотря ни на что. Поверил Джереми, ранее так много улыбавшемуся ему, даже несмотря на то, что Жан никогда не лгал ему о том, что являлось его приоритетом. Жан думал, что все они дадут ему что-то новое, за что можно было бы держаться и не оборвать свою жизнь за неимением ничего дельного среди людей. Но люди доказали в очередной раз, что он был прав. Больнее всего, что этим самым человеком, оказавшимся последним доказательством, стал именно Джереми. 

Хэ Ньяо был разборчив в людях, но даже он не увидел в Джереми угрозы для себя. Стоило приказать Хэ Ньяо вернуться в свой мир, и в ту же минуту, как Нил навсегда закрыл возможность для людей попытаться проникнуть в мир духов, убить себя, чтобы оказаться там, где Жан всегда и хотел. 

Хуже всего, что он считал, что Джереми поймёт, почему он это сделал. Жан рассказал ему так много, так много, как никто больше не знал, и всё равно стал тем, кто решил забрать жизнь Хэ Ньяо в знак мести. После этого не осталось ни капли сил, чтобы делать хоть что-то. Люди были отвратительны.

Он был отвратителен. Он ведь такой же человек. И теперь смерть Рене стала ещё более бессмысленной. 

Он ведь знал, что не нужно было брать её с собой, он знал, что она может узнать что-то, что ей не следовало бы. И всё же он согласился. 

Работа генерала Риманна по поимке шпионов народа огня была хороша, но всё же не идеальна. Жан же не горел желанием указывать на ошибки, потому что знал некоторых людей лично. Как и тех, кого Морияма засылали Королевство Земли очень давно. Они не один вечер обсуждали с Ичиро, как всё должно проходить, Жан не раз использовал Хэ Ньяо как передачу секретных посланий и сообщений. Дух мог за очень короткое время на листке бумаге передать новые приказы, так что можно было сказать, что Жан раньше принимал непосредственную роль в том, чтобы найти какие-то слабые места в охране и прочем. Он не мог сказать Ичиро нет, чтобы не вызвать подозрение, тем более, что на судьбы королевств ему было всё равно. Хэ Ньяо тоже ни разу не попадал в беду, ведь люди не знали, что это был не просто ворон. 

И всё же это не та информация, которую Жан хотел, чтобы Риманн знал. Джереми, ох, влюблённый в него Джереми бы понял, точнее, Жан был раньше уверен, что тот понял бы. Но не его подчинённые. Поэтому Жан совсем не желал, чтобы кто-то из людей Морияма бы попался, признавшись, каким именно образом они получали приказы. Ставить под угрозу жизнь Хэ Ньяо Жан не собирался. Но это произошло.

Они приземлились с Рене у горящего кратера, где из-за взрыва провалилась земля. Он всего лишь хотел понять, было ли это то самое место, где могли строится дирижабли или нет, и принялся тушить то, что мог. Рене тем временем за ним ходила и помогала выбраться из-под завалов людям, которые смогли выжить. А затем Жан увидел его — одного из тех, кто — он знал — работал на Ичиро. Не самый приятный тип, и Жан сразу понял, что всё это значило. Его ошибкой стало попытаться поговорить с этим человеком, понять, что ещё запланировали их люди, ведь, возможно, эти шпионы ещё не знали, что он окончательно прервал связь с Ичиро. 

Жану нужно было выяснить, станет ли это вторжение настолько глобальным, ведь если да — ему нельзя было больше тянуть с планом по разрушению портала. И в тот самый момент, когда это неприятный тип начал в грубой форме докладывать ему, что «уже давно пора было прижать этих зелёных зажравшихся ублюдков» (на которых он работал половину своей жизни в прикрытии), это услышала Рене. Тот мужчина первым её заметил, глянув Жану за спину. И когда Жан осознал, что она всё слышала, пути назад не было. 

— Рене, — начал он, уже слыша, как этот самый шпион Морияма убегает. Жан сделал шаг, а она — назад. — Не делай поспешных выводов. 

Рене молчала, стоя настороже, и если секунду назад у Жана была ещё надежда, что можно попытаться её убедить и объяснить весь запутанный ход его мыслей, то когда они услышали звуки воды, которые явно были следствием чьей-то магии, и Рене дёрнулась, пытаясь увернуться и убежать от Жана, стоило ему отвлечься, то вся надежда пропала. 

Рене нравилась ему. Искренне нравилась, как человек, понимающий его, разделяющий его стремления и которого ему не хватало всё это время. Но одного взгляда на Хэ Ньяо хватило, чтобы напомнить о приоритетах. Если Рене расскажет кому-то, он может потерять драгоценное время, неизвестно ведь, как отреагируют остальные, и вдруг не удастся убедить их в том, что он не работает больше на Ичиро. Другая сторона твердила, что можно отпустить её, что не факт, что она сможет выбраться отсюда живой сама, но мог ли Жан рисковать? 

Все эти мысли пронеслись в голове как молния. В реальности же Рене успела только развернуться, когда руки Жана уже встали в стойку. Сильный поток ветра сбил её с ног и заставил с силой врезаться в ближайший камень. Жан моментально замер, опуская руки, глядя, как кровавый отпечаток оставался на стене, когда Рене падала на землю. Неподвижно, мёртвым грузом. Глаза расширились от ужаса, потому что ему хватило всего одной секунды, чтобы оценить риски и принять решение. Он даже не осознавал, что делал, пока не увидел красное пятно на камне, куда устремилась голова Рене из-за него. Он… 

Он стоял, не в силах пошевелиться, когда Хэ Ньяо первым подлетел к ней, будто… будто хотел проверить, что она ещё могла жить. Он так легко и быстро доверился ей. Жан так легко и быстро доверился ей. Он видел её боль, он знал, как ей помочь, он искренне хотел, чтобы у неё всё получилось. Но. Но… он не мог рисковать тем, чтобы его план сорвался. Это просто одно большое неудачное стечение обстоятельств. Рене не должно было быть тут. Рене человек, люди неважны. Неважны. 

Он кажется, твердил это вслух, когда рядом неожиданно оказался Кевин. Люди неважны. Кевин подошёл к ней ближе, беря на руки. Люди неважны. Не должны были стать важны. 

Подруга? Разве друзей убивают? Люди ужасны. И Жан человек. 

Её смерть была напрасной, и он стал тем, кто отнял её жизнь. Но он не думал, что за этот ужасный поступок ему придётся расплатиться жизнью Хэ Ньяо. 

Помимо уже приевшихся звуков журчания воды начали раздаваться шаги. Не такие, когда приносили еду, не такие, когда приходил Нил и требовал ответов, которые Жан не мог дать. Шаги поспешные, резкие. 

Магия земли открыла каменную дверь, но Жан продолжал смотреть в один и тот же угол стены. Он не хотел говорить ни с кем. Возможно, этот кто-то пришёл, чтобы наконец покончить с жалким остатком его жизни. 

Но человек ничего не говорил и не приближался. В конце концов он сел у двери, но Жан так и не посмотрел на него. 

— Как сильно я хочу, чтобы тебе было так же больно, как и мне сейчас, — раздался знакомый голос. Такой надломленный, но такой родной.

Жан сам удивился тому, что не дрогнул. Но он лишь сильнее отвёл голову в сторону, не желая даже мельком смотреть на Джереми. Это первый раз после убийства Хэ Ньяо, когда он навестил Жана. 

— Худшее то, что я ведь уже сделал тебе больно. 

Это не просто «больно». Хэ Ньяо спас Жана от смерти буквально, и продолжал спасать каждый день, служа его постоянным спутником в этом мерзком мире. По большей части именно из-за него Жан и пришёл к выводу, что мир духов нужно огородить от людей. Если бы Ичиро удалось осуществить свой план, то магия, забранная у духов, привела бы их к смерти, и выбирая между ними, теми, кто по природе своей были мирными, и людьми, с начала времён знаменитые своими войнами, выбор был очевиден. И Джереми убил его. 

— Блять, — тот выругался тихо и всхлипнул, на что Жан только ближе прижал к себе ноги. — Я не хотел этого делать, но должен был. Как должен был убить и тебя, но не могу. Я не могу, как бы сильно ни ненавидел за то, что ты натворил. 

Жан мог бы сказать ему то же самое. Он ненавидел Джереми. Но убивать его? Это было бессмысленно. Он достаточно напортачил с Рене, превращаться в ещё более мерзкого человека, которым двигала месть, он не собирался. Он просто хотел уже умереть, чтобы прекратить иметь дело со всеми этими утомляющими людьми. 

— Не могу перестать задаваться вопросом, что я мог сделать по-другому, чтобы этого не случилось? 

Ничего. Абсолютного ничего. Джереми стал опасно дорог ему, но Жан бы ни за что не пожертвовал своей целью ради него.

— И ты ведь предупреждал меня с самого начала, — продолжал злиться на себя Джереми. — Ты говорил мне, что люди никогда не были твоим приоритетом. А я… был таким глупым, что посчитал, что могут доказать тебе обратное. Видимо, это стало бы ударом по самолюбию, что меня, ёбаного короля, могло быть недостаточно, чтобы остановить тебя. 

Худшая часть, что Джереми было достаточно. Жан хотел быть с ним. Хотел представлять, что у них могло бы быть, ведь он не знал о том, что Ичиро нападёт так скоро. Жан планировал доставить Нила к порталу и сделать всё это позже. Он думал, Джереми в конце концов поймёт его. Что, несмотря на выполненную цель, Жан может попробовать дать людям шанс. 

Джереми собственными руками свернул шею этим надеждам. Тоже наивным и глупым, ведь Жан прожил так долго, уверенный в низкой природе людей, и почему же он решил, что Джереми станет исключением? 

— Аннализа умерла при родах, — добавил Джереми. — Её сын родился мёртвым. 

Жан тихо сглотнул, ощущая как противно сухо было во рту. 

Когда ему сообщили о новых последствиях разрушения портала, он искренне удивился. Ведь понятия не имел, что всё будет происходить именно так, думая, что дети просто будут рождаться обычными людьми, без магии. Но даже когда охранники ему это сообщили, ударив пару раз по рёбрам ногами, прежде чем швырнуть еду, Жан осознал, что не поменял бы прошлого, если бы у него был шанс. Он всё равно велел бы Нилу это сделать. 

Но по какой-то причине слышать о смерти одной из Ноксов всё равно было неприятно. Жан даже не пересекался с ней много, но знал, как семья была дорога Джереми. 

— Глупо — надеяться на твоё раскаяние? Что тебе жаль? Что ты не хотел этого, что не знал, чем это закончится? 

Да. Потому что Жан бы не поменял своего решения, хотя внутри всё болюче кололо, и он не мог это контролировать. 

— Нет, — послышался вздох Джереми. — Глупо, что даже после всего я всё равно хочу… хочу, чтобы всё было как раньше. Хотя бы на пару минут. Чтобы ты вновь позволил мне оказаться рядом, хочу обнять тебя и отпустить весь контроль. Хотел бы я тебя просто ненавидеть. 

Просто оставьте его в покое. 

Джереми делал хуже им обоим, неужели он не понимал? Просто пусть уже возьмёт какой-нибудь камень и добьёт его. Или нож. Или своими же голыми руками прервёт его жизнь, как он сделал с Хэ Ньяо. Что угодно, лишь бы прекратить очередную пытку, которая что-то внутри Жана таки заставляла его жалеть. А он не должен был. Он всё сделал правильно. Люди ожидаемо не поняли бы, и ему не следовало об этом забывать. Но вот эта человеческая его часть, от которой он не мог избавиться, жалела его и упущенные шансы. 

— Тебе, наверное, проще, — продолжал Джереми. — Ты заботился лишь об одной вещи, и поэтому тебе легко ненавидеть меня. А я всё ещё тебя… — послышалось шуршание, — неважно. У меня нет права на такую роскошь как чувства. Не нужно было этого забывать 

Просто пусть он уйдёт. И никогда больше не появляется. 

— Блять, зачем я всё это… 

Было слышно, что Джереми поднялся, и Жан поджал ноги ещё ближе к себе, стараясь отгородиться от него. Он не доверял себе посмотреть на Джереми сейчас. Боялся, что сорвётся и подведёт Хэ Ньяо. Джереми убил его, Жан не имел права прощать. 

— Но я пришёл сказать не только это, — поменялся его тон с такого знакомого и родного, хоть и надломленного, на «королевский», отчего в груди всё неприятно сжалось. — Одно из условий капитуляции Ичиро — увидеться с тобой без свидетелей. Я говорю это, чтобы ты не удивлялся. 

Капитуляции? Ичиро действительно сдаётся? 

Каменная дверь выпустила Джереми и закрылась обратно до того, как Жан успел повернуть голову. Делать это было больно, всё тело затекло от одного положения. 

Жан не мог поверить, что Ичиро опустил руки. Они оба были очень тверды в своих планах, и тяжело было представить, чтобы Ичиро, даже при разрушенном портале, решил не искать новые пути. Их не было, но Ичиро вряд ли бы в это поверил. Если только уничтожение смысла его собственной жизни не сломало и его.