выглядишь как пингвин.

— зато тепло.

всë под падающими с неба большими хлопьями снега. ветра почти нет, а солнце почти село. ацуши шмыгает носом, надеясь, что запомнит этот момент во всем его очаровании.

все встречи с рюноске оставались уникальными.

под ногами не очень весело хрустит снег, уже много раз перетоптанный за день. где-то впереди, судя по крикам, играют дети, за ними точно должны смотреть родители. темнеет.

рюноске протягивает ему бумажный платок и получает в ответ благодарную улыбку. насморк на холоде надоел.

— уверен, что дойдешь?

— это насморк, а не воспаление лёгких, — закатывает глаза накаджима и ойкает, хватая рюноске за плечо руку в непонятном захвате. — держи меня, тут скользко.

рюноске цыкает, но держит. тут гололëд.

хлопья кружатся так медленно, падают вниз явно нехотя.

они молчат, наслаждаясь видом и уютной для них тишиной. ацуши держится за рюноске, рюноске идёт за ацуши, ведь в том кафе был только он.

огромная аллея вся засыпана белым. её можно уже называть сквером или парком, но карты и название упорно говорят о том, что это аллея.

лавочки уже напоминают сугробы с спинками и это сравнение заставляет ацуши хихикнуть, а рюноске приподнять уголок губ. около каждого сугроба стоят большие уличные фонари, от которых идёт мягкий жёлтый свет, похожи на стражей для этих сугробиков.

ацуши говорит вслух и это.

рюноске предполагает, что это когда-то было гномье царство, которое охраняли большие деревья, но с приходом индустриализации те поменяли свой вид. ацуши не может сдержать смеха.

снег падает и падает.

в небольшом китайском ресторанчике, который раньше явно был каким-то промышленным зданием, высокие потолки, поэтому этаж поделён на условные первый и второй: обычный пол и балки под потолком, где сделали ещё ряд для посетителей.

нос не перестаёт течь, ацуши снова сморкается и чувствует, как острые ароматы специй и ядреных соусов буквально пробивают его насморк своей резкостью. рюноске заказывает чай и что-то с трудно-выговариваемым названием, пока ацуши берёт кофе и десерт. у него нет сил на серьёзные блюда. правда, от тарелки лапши не отказывается. видимо, пробьёт не только насморк, а в принципе выжжет собой всю простуду.

теперь уже рюноске усмехается и не сдерживает смешков. ацуши ворует у него кусочек курицы из тарелки.

за окном, около которого они сидят, продолжает падать снег, пока не превращается в один большой снегопад, сквозь который пробивается свет уличных фонарей.