Томасу десять, и хотя период первичного становления Источника уже позади, кошки у них дома по-прежнему ходят строем.

Ларкеса он, как и раньше, видит каждый вечер. Даже на работу за ним заходить не приходится. Томас чувствует, что когда-нибудь, совсем скоро, всё изменится, но здесь и сейчас всё хорошо.

Томасу десять, и эмпат Тамирони, каким-то невероятно знакомым жестом комкая в руках платок, почти навытяжку стоит перед Ларкесом, с трудом подбирая слова.

— Понимаете… он очень хочет быть на вас похожим. Но лицо… Дети пугаются. Да и взрослым не по себе.

Томасу десять, и он застаёт однажды своего отца корчащим рожи перед зеркалом. Кажется, это странное почти судорожное подёргивание губ должно было означать улыбку… Вечер они оба проводят, свернувшись в креслах в три погибели и держась за болящие от смеха животы, зато Рэм Ларкес научился смеяться.

Томасу десять, и истории про некроманта по прозвищу Чарик собирают вокруг него всю окрестную ребятню. Пересказанные его приёмным отцом байки чистильщиков на глазах обрастают новыми подробностями, теряя попутно часть хвастливой шелухи. Истории о храбром некроманте кругами по воде расходятся от бухты Транка по всему Краухарду, и вот уже мальчишки в отдалённых деревнях спорят, кому из них быть сегодня Чариком, а кому — жаждущим крови гоулом, а девочки, собравшись в кучку, наперебой обсуждают, какая она будет, невеста некроманта.

* * *

Томасу двенадцать, и он за несколько секунд знает, когда учитель математики, господин Фелпс, собирается вызвать его к доске. Конечно, для того, чтобы успеть повторить хоть что-нибудь, этого времени недостаточно, но его вполне хватает для того, чтобы собраться с мыслями.

Томасу двенадцать, и тот же господин Фелпс, проработавший, надо сказать, несколько лет в аналитическом отделе НЗАМИПС, вызывает его не только тогда, когда Томас, заигравшись с друзьями, не выполнил домашнее задание.

Томасу двенадцать, и порой он слышит, как взрослые спорят, из какого же кантона был родом отважный некромант. Истории (многие из которых он, кстати, слышит впервые) любят и дети — за невероятные приключения и за героя-чёрного, мотивы и поступки которого понятны любому краухардцу, и их родители — в них простым и доступным языком рассказывается не только о видах проявлений потустороннего, но и о том, как их выявить и различить, не подвергая опасности себя и окружающих. Да и вообще, Чарик же настоящий краухардец!

Томасу двенадцать, и он уже несколько лет зовёт Рэма Ларкеса отцом, но видит с недавних пор гораздо реже. Спроси у него, чем сейчас занимается отец — и он затруднится с ответом, но по-прежнему уверен, что Ларкес делает что-то необходимое и важное.

* * *

Томасу четырнадцать, и первый мопед в его мыслях соперничает с первой же любовью. Мопед пока лидирует, но Тина, средняя дочь уже не заместителя, но шефа Харлика, медленно набирает очки.

Томасу четырнадцать, и примерно год назад у Джонатана и Риты Тамирони родились близнецы Лючиано и Эндрю, названные так в честь дедушек. Джо по-прежнему много возится с детьми, но в НЗАМИПС на постоянной основе уже не работает, хотя и числится консультантом.

Томасу четырнадцать, и постаревшую, но готовящую не менее вкусно госпожу Соммерс он видит каждый день, тогда как отца хорошо если раз в неделю. К Джо Тамирони он всё так же испытывает необъяснимое доверие, а Рита на днях научила его правильно держать младенца. К чести сказать, Томас даже не пытался сбежать в процессе. Ну, почти.

Томасу четырнадцать, и его способности к анализу соперничают с его же страстью копаться во всяческих железяках, а намерения окружающих ясны и понятны. Впрочем, он, как и раньше, не может угадать, что же в следующий момент сделает Тина.

* * *

Томасу шестнадцать, и Тина уже полгода как не с ним. Она собирается после школы выскочить за его тёзку с соседней улицы, сына местного механикуса. Или всё же за Адама, сына недавно переехавшего в Краухард врача? Но Томасу, в общем-то, всё равно.

Томасу шестнадцать, и Гордон уже год как провёл телефон — хватило и одного раза, когда Томас забыл предупредить, что останется у него ночевать. Он говорит, что не выдержит ещё одного визита чистильщиков краухардского отделения надзора: заначки спиртного с прошлого раза не восстановились.

Томасу шестнадцать, и он научился вполне сносно готовить — госпожа Соммерс всё ещё присматривает за ним, но уже просто по-соседски, сил и здоровья на то, чтобы заниматься внуками и одновременно работать кухаркой, у неё уже не хватает. Первое время Томас боялся даже пробовать собственноручно приготовленное, но дяде Гордону, у которого он остаётся ночевать примерно через две ночи на третью, вроде бы даже нравится. Во всяком случае, в последний раз Томасову стряпню он даже похвалил. Кажется.

Томасу шестнадцать, и отца он видит даже реже, чем пару лет назад. Ларкес оформил документы, и в случае его смерти опекуном Томаса станет Джо Тамирони, но Томас даже думать об этом не хочет. Лючик и Энди виснут на нём, как на дереве, а маленькой Эмми он рассказывает сказки про некроманта по прозвищу Чарик.

Томасу шестнадцать, и в ближайшее время их ожидает переезд. Отец говорил, что, вроде бы, его должны назначить главой всего Северо-Западного региона, так что поступать Томас будет в Редстонский университет. Может, хоть после переезда они с отцом будут чаще видеться.