Есть такая верная краухардская примета: коль проснулся в ребёнке Источник (не важно, чёрный ли, белый ли) — первыми всегда страдают кошки. И, наверное, всё же чёрная детвора добрей к домашним мурлыкам: ну, застроит животное так, что то со двора сбежит — и только. Белые опасней: тащат в дом и больных, и здоровых котов, помочь пытаются… по неразумению, дай им волю, могут и до смерти залечить.

Томасу восемь, он будущий чёрный маг — теперь-то, когда самый опасный период позади, об этом можно сказать вслух. Чёрный — ведь других в Краухарде (Тамирони не в счёт!) считай что и не водится. Чёрный — ведь он сын своего отца. Обоих отцов, и родного, и приёмного.

Родного отца мальчишка, кстати, совсем не помнил, и это верно: негоже чёрному знать, что более сильный, старший, тот, кого слушаться нужно было, не справился. Контроля над пробудившимся Источником не будет. А вот приёмного каждый день видит, хоть и приходится порой на работу к нему наведываться, напоминать о себе.

Так вот, возвращаясь к кошкам. Усатых-полосатых обитало в бухте Транка немало — как минимум по несколько штук если не в каждой семье, то в тех семьях, в которых рос ребёнок с пробуждающимся Источником. Причинами столь странной для чёрных любви к животным с Ларкесом никто не делился — за тот недолгий по местным меркам срок, что они с Томасом здесь обитали, к ним успели привыкнуть, но до признания их своими было ещё далеко. К тому же, откровенно говоря, необычное краухардское кошколюбие Ларкеса совсем не интересовало.

Да и у них дома примерно год назад появилась пара котят. Вроде бы одного подарила госпожа Соммерс, как только узнала что Томас не такой уж и тихоня, а вполне нормальный чёрный пострелёнок. Второго, кажется, несколькими неделями позже, шалея от собственного нахальства, принёс эмпат Тамирони. Он сменил место работы, но старался навещать своего бывшего подопечного как можно чаще.

Кстати, сам Тамирони, несмотря на все пересуды, шепотки за спиной и даже насколько заключённых пари на то, как скоро «белый слабак», сверкая подошвами, сбежит из такого страшного Краухарда, неожиданно прижился. По несколько часов в день работал на основной работе, с удовольствием возился с детьми помладше, пару раз в неделю вёл какие-то уроки у школьников — и при всей своей немалой загруженности успевал ещё потихоньку благоустраивать выделенный ему домик на окраине.

Правда, кумушки потихоньку начинали шептаться, что, дескать, не только для себя он тот дом в порядок приводит. Есть, мол, девушка из местных, которая на него глаз положила, причём с самыми серьёзными целями. Вот в личности заинтересовавшейся эмпатом краухардки мнения сплетниц расходились: то упоминалась местная учительница младших классов Меган, то дочь Харлика Рита, то кто-то из работавших в местной больнице медсестричек, а то и вовсе Дора Фокс, ещё совсем недавно успешно верховодившая оравой местных пострелят, а теперь с тем же успехом испытывавшая на них же, только подросших, свои девичьи чары. В последнее, кстати, Ларкесу не очень верилось. Насколько ему было известно, вплоть до последнего времени все попытки свести воедино чёрных и белых оказывались провальными: слишком велика была разница в характерах, склонностях, поведении. У них банально не было тех качеств, чтобы заинтересовать друг друга. Ну, а в общем, если исключить самые нелепые и нежизнеспособные варианты, то почему бы и нет?

О том, что у Томаса пробудился Источник, Ларкес узнал отнюдь не одним из первых, да и то почти случайно, когда об этом говорила уже чуть ли не половина местного надзора. Просто, задумавшись, остановился случайно в холле недалеко от лестницы, так, что его не сразу было заметно спускающимся, и очнулся, лишь услышав краем уха произнесённые негромко «Источник», «шеф», «кошки» «чёрным» и «строем» в одной фразе. К сожалению, больше ничего узнать не удалось — заметившие его подчинённые тут же оборвали разговор и почти, неуловимо напоминая нашкодивших школьников, хором поздоровались и постарались как можно быстрее проскользнуть мимо.

Ларкес, интуиция которого буквально вопила, что всё услышанное как-то связано с Томасом, хотел было начать «копать», настраиваясь на настоящее расследование, но… получил достаточно полный и исчерпывающий ответ после первого же заданного вопроса.

Судя по словам Харлика, его заместителя из местных, кошки были в Краухарде своего рода индикатором. Ни один маг, даже самый талантливый, не мог ещё сказать, что у ребёнка просыпается Источник, а местным жителям это оказывалось вполне под силу. Кошки бежали от своих маленьких хозяев — но неизменно возвращались, ластясь к ним как никогда прежде. Кошки ходили строем, подчинялись командам, пытались выполнять какие-то не свойственные животным действия — но никогда не вели себя спокойно, как бывало в обычных семьях.

Вся эта кошачья чехарда продолжалась в среднем около полугода, заканчиваясь так же неожиданно, как и начиналась. Иногда, правда, кошки задерживались сверх положенного на несколько месяцев, а то и лет, и тогда местные говорили, что в семье сильный маг растёт.

Но обласканные кошками юные маги не имели в будущем проблем с контролем Источника.