«Да если кто-нибудь раньше сказал бы мне, что я буду сравнивать работу на спецслужбы и жизнь в Триаде, — Хэй сделал шаг в сторону, избегая столкновения с каким-то немолодым европейцем и ловко балансируя подносом с шампанским. — А, собственно, что бы я сделал? Посмеялся бы? Не та тема для шуток. Убежал бы с криками? Вряд ли, я даже в детстве был не особо… — ещё один вираж — и он миновал сразу две пары, направлявшиеся к центру зала, — …пуглив. Скорее всего, я бы усомнился в возможности появления у меня подобного опыта».

Зазвучала музыка, и у фуршетных столов народу стало ощутимо меньше. Ещё полчаса — и можно будет приступать к основной части задания, его отсутствия всё равно никто не заметит.

Насколько бы нелепо ни звучали подобные предположения, но Хэй действительно не видел разницы. И там, и там нужно было убирать неугодных, долгие часы сидеть в засаде, вживаться в роль, меняя маски, или прибирать к рукам то, что плохо лежит. Даже от полиции скрываться приходилось одинаково!

Вот и это задание было до отвращения обычным, из разряда «двенадцать на дюжину»: проникнуть, не привлекая внимания, в здание, незаметно найти искомое, так же тихо забрать и принести. Как в старые добрые времена. Хэю даже на мгновение показалось, что через мгновение из-за угла скользящим шагом, поправляя на ходу рукав, чтобы из-под манжет не выглядывали бинты, выйдет Вэй, бывший напарник… Картинка была настолько яркой, что Хэй встряхнул головой, прогоняя видение. Что это с ним сегодня, неужели это всё только из-за того, что небоскрёб принадлежит Чэнь Лун Тан? Гонконгская триада в Японии, ну надо же! Они бы ещё мафией себя назвали! И когда теперь нам ждать появления представительств якудзы в том же Гонконге или, к примеру, в Макао?

Между тем, приём потихоньку набирал обороты. Уже исчезли хозяева приёма — для них светская часть вечера плавно перетекала в деловую. Основная часть гостей постепенно разошлась по залам — звучала музыка для желающих танцевать, игроков манили карточные столы, многочисленные парочки потихоньку исчезали где-то в недрах здания… У сервированных столов почти никого не было, разве что немногочисленные группки, явно уделявшие основное внимание не столько еде, сколько общению.

Определённо, пора было начинать.

Ещё по старому опыту Хэй помнил, что униформа работника службы кейтеринга сама по себе является неплохим пропуском. Даже несмотря на то, что небоскрёб Ван Шаотана имел охрану, не сильно уступающую сотрудникам государственных структур, тихий скромный парень с тележкой, полной грязной посуды, не привлекал особого внимания. А куда не было ходу Ли Шэньшуню, тихому студенту на подработке, туда с лёгкостью мог проникнуть Чёрный Жрец.

* * *

«Мысли материальны». Наверное, стоило написать эту фразу на шёлке в лучших традициях каллиграфических школ и повесить на стену. Или сделать татуировку на руке — чтобы постоянно была перед глазами.

Не стоило вспоминать прошлое. Мысли материальны.

Хэй в очередной раз порадовался, что за маской не видно лица — не из-за того, что он не хотел встречаться с бывшим напарником (хотя он действительно не хотел — в этом месте и в этих условиях!), а скорее потому, что хвалёная контракторская бесчувственность в этот раз ему изменила. Годами тренируемая способность испытывать эмоции в этот раз обернулась против него самого, и в душе гнев и застарелая обида мешались с радостью встречи, недоумением и решимостью. Задание было почти забыто, а мысли о нём, зудевшие где-то на краю сознания, растворялись в бурлящем потоке чувств. Хэй не знал, чего больше сейчас было на его лице — но категорически не хотел, чтобы его эмоции были видны кому-то, даже бывшему напарнику. Особенно бывшему напарнику.

Сквозь прорези маски Хэй смотрел на то, как медленно — кольцами — змеятся чуть тронутые кровью бинты с запястья, как тонкий ручеёк крови стекает в сложенную горстью ладонь… Хэй знал, насколько опасны капельки крови Вэй Чзицзюня, но до последнего не мог заставить себя пошевелиться, за что и поплатился несколькими мгновениями позже, когда, по щелчку пальцев, кровь Вэй Чзицзюня сдетонировала.

Боль отрезвила, заставила немного прийти в себя. Выронив добычу — цель сегодняшнего задания — лунно сияющий и мелодично звеневший на одной высокой ноте странный камень-цветок, реликт Врат — Хэй спасся бегством, радуясь тому, что его раны были незначительными.

Однако новых повреждений избежать не удалось: те годы, что они не виделись, бывший напарник провёл не обрастая жиром на диване перед телевизором, а в гораздо более беспокойной обстановке. Даже знание старых уловок не помогло: к уже известным Хэю приёмам добавились новые, а опыт бывшего напарника — вот беда-то! — ничуть не уступал его собственному опыту. Так что личную оранжерею Ван Шаотана бывшие напарники громили с особым размахом. Осколки бронированного стекла, фрагменты светильников, мелкое крошево бывших ламп и даже стальные балки перекрытий — для мелких рубиновых капелек, казалось, не было преград. А некогда ухоженный зимний сад в пентхаузе превратился теперь в руины с медленно оседающими клубами пыли. Как после бомбардировки.

Уйти удалось буквально в последний момент — перед боем-танцем у края многоэтажной пропасти Хэй улучил момент и незаметно резанул себя по предплечью. Этой незаметной почти-царапины, скрытой рукавом плаща, оказалось достаточно, чтобы измазать край маски уже собственной кровью.

Дождавшись щелчка пальцев и падая спиной вперёд, Хэй лишь порадовался, что бывший напарник не пожертвовал ещё несколькими каплями своей крови — чтобы с гарантией «законтролить» якобы поверженного противника. Раньше Вэй Чзицзюнь подобных ошибок не допускал.

* * *

Этой ночью они встретились ещё раз, двумя часами позже и многими этажами ниже, ведь задание Синдиката оставалось не выполненным. В кабинете Ван Шаотана и так было полно изувеченных микровзрывами мертвецов — включая и тело хозяина кабинета — в основном компактно упакованных в закрытые гостиничные тележки. Хэй подумал, что это достаточно символично: здесь, в кабинете, начался в этот вечер передел власти в одной отдельно взятой Триаде, здесь же он сегодня и закончится. Прошлое должно оставаться прошлым, а трупом больше, трупом меньше — для залитого кровью кабинета уже невелика разница.

Положительно, здешние обитатели, не ожидавшие вторжения со стороны улицы, были потрясающе беспечны — окно было открыто. Дождавшись, пока смежная с кабинетом комната опустеет, Хэй неслышно проник в помещение и переместился к двери. Сквозь небольшую щель он краем глаза отслеживал происходящее в соседней комнате, дожидаясь подходящего момента. Вот рухнула с дырой в груди несостоявшаяся наследница Триады, красотка в белом — то ли дочь Ван Шаотана, то ли жена, то ли любовница. Вот, прикрывая своим телом лейтенанта Кирихару, покатился по полу Сайто, добродушный тюфяк-полицейский… чудак-человек, чьи чувства по отношению к начальнице были заметны всем, хоть немного его знавшим — за исключением объекта этих самых чувств. Вот картинно — как в театре, право слово! — поднялась рука, изготовленные к щелчку пальцы на мгновение замерли, словно давая будущим жертвам насладиться последним вздохом… Какая нелепая поза! Нельзя же быть таким пафосным ублюдком!

Пора!

Грохот выбитой двери (не ради поддержания имиджа, а отвлечения для!) и звон стекла (даже самой тяжёлой и громоздкой мебели, если приложить смекалку, можно найти подходящее применение!) отвлекли не только палача, но и жертв (как же беспечны эти полицейские, нет, чтобы воспользоваться моментом!). Первый короткий разряд Хэй отправил по электрике, напрочь вырубая освещение, выигрывая этим такие необходимые мгновения — пока ещё глаза бывшего напарника приспособятся к полутьме после яркого света. Удар — и Вэй Чзицзюнь, успев в последний момент немного сгруппироваться, кубарем полетел в сторону двери, к тележкам с трупами.

Дальше было совсем легко. В кровавые игры можно играть и вдвоём — кровь отличный проводник, а свежих, едва заветрившихся кровавых луж на полу кабинета было предостаточно. И Вэй Чзицзюнь как раз лежал в одной из таких луж. Точнее, уже даже не лежал, а потихоньку начал подниматься. Длинный разряд заставил Вэй Чзицзюня оставить эти попытки и забиться в судорогах, а после его окончания тело, просто отказавшись повиноваться командам мозга, мешком свалилось на пропитанное кровью ковровое покрытие.

Этот раунд — как и сам бой — остался за Хэем.

Хэй подошёл к поверженному противнику — удивительно, бывший напарник всё ещё не потерял сознания, хотя, кажется, уже умирал — и поднял выпавший во время короткой схватки кристалл. Камень-цветок уже не звенел, но, даже напитавшись кровью, по-прежнему будто источал лунный свет.

Хэй на мгновение замер, то ли любуясь бликами, то ли прощаясь с бывшим любовником — и шагнул к окну.