Едва Хэй закрыл за собой дверь — распрямляя спину, как немного тесноватую одежду снимая с себя шкуру прилежного студента Ли Шэньшуня, — как мощный удар почти сбил его с ног и отбросил к стене. Присутствие кого-то чужого он обычно даже не чувствовал, а скорее ощущал телом, каждой его клеточкой, так что проникший в крохотную квартирку был или неизмеримо сильнее — или это был кто-то из своих.

Сильный удар выбил дух, на то, чтобы отреагировать, требовалась хотя бы доля секунды, но как раз времени-то у Хэя и не было. Миг — и рука оказалась заломлена, а чужое тело впечатало его в стену, не позволяя вырваться.

— И всё-таки мы поговорим. Ты не против? — знакомый голос не позволял усомниться в личности его обладателя.

— Вэй Чзицзюнь, — прозвучало не вопросом, а скорее констатацией факта.

— Ты не ответил, — слова прозвучали почти с укоризной, а следующий удар вскользь пришёлся по стянутым бинтами треснувшим днём ранее рёбрам. — И потом. Ты. Мне. Должен. Не находишь?

Каждое слово сопровождалось ощутимым тычком, тупой болью отдававшимся во всём теле.

— Против. Но тебя ведь не это волнует?

— Щенок! Идиот! — Вэй Чзицзюнь яростно дёрнул его за немного отросшие волосы на затылке, одновременно проехаться лицом по стене. — Какого тебе в Гонконге не сиделось, мальчишка?! — голос его сочился ядом. — Я вернулся через три недели, а тебя уже и след простыл! Почему не пересидел заварушку?!

— Пересидел? — от ярости Хэй зашипел не хуже иной змеи. — Уже на второй день твои же парни начали потихоньку подсчитывать, за какую сумму они смогут продать меня подороже! Думаешь, мне так уж хотелось оказаться в цепких руках МГБ? Ты-то знаешь, как они относятся к контракторам!

— Ой ли? — за завесой недоверия чувствовались нотки сомнения, и Хэй решил продолжить бить в ту же точку, намеренно расширяя брешь.

— Очнись, Чзицзюнь! Я тайванец! Да они же терпеть меня не могли — боялись, словно демона, но плевали вслед! Для них я чужой, даже не совсем человек! Да мне в Южной Америке было безопаснее, чем с ними после твоего ухода!

Рука на затылке ослабла, и Хэй слегка перевёл дыхание.

Встреча «старых друзей» явно удалась.

* * *

— Так ты теперь работаешь на Чэнь Лун Тан? — Вэй Чзицзюня следовало отвлечь: пусть он и расслабился, но держал по-прежнему крепко. Заломленная рука уже не просто ныла, она горела огнём. Ещё немного — и даже если вдруг появится шанс освободиться, то Хэй просто не сможет им воспользоваться.

— Я работаю Чэнь Лун Тан, — Вэй Чзицзюнь выделил второе слово интонацией. Против воли Хэй хмыкнул: уничтожение группировки не стояло в списке его задач. Как, впрочем, и её сохранение. — А ты теперь работаешь на Синдикат? — название организации в его исполнении было буквально пропитано ядом.

— Я работаю Синдикат, — Хэй максимально точно скопировал ответ бывшего напарника. И, пока тот, замерев, приходил в себя, пытаясь осознать масштабы задачи и несоизмеримую разницу в весовых категориях противников, извернулся на пределе человеческой гибкости — и высвободился из захвата.

Он отскочил в сторону, готовясь к бою, но… Вэй Чзицзюнь стоял неподвижно, глядя в одну точку и слегка шевеля губами. Затем он медленно поднял голову и посмотрел в глаза Хэю.

— Силён.

Хэй понял, что сражаться сегодня ему придётся разве что с самим собой.

* * *

Они лежали на татами плечом к плечу, чувствуя тепло, но не касаясь — или не решаясь прикоснуться? — друг друга. На улице тихо шептал о чём-то своём мелкий ночной дождик, изредка в его говор вплетался тихий рокот мотора проезжавшего мимо автомобиля или тихий стрёкот одинокого сверчка, спрятавшегося от дождевых капель где-то под стрехой или за краем подоконника.

Они смотрели на асфальтово-серую пелену туч, подсвеченную снизу красноватыми городскими огнями — и говорили-говорили-говорили до пересохшего горла, до потрескавшихся губ…

Вэй Чзицзюнь рассказывал — о каких-то мелочах, о том, как дробится солнечный блик на воде, как бирюзой отливает море у острова Грин — но там, за паутиной слов, получалось почему-то о том, о чём более привычно было молчать, не переплетая единой нитью прошлое и настоящее.

Хэй отвечал — как багровеет бразильская ночь, а деревья шумят под малейшим ветерком — и за его словами Вэй видел, как искусственные болиды расчерчивают, пластают на куски отражение неба в зеркалах крохотных озёр. И как скошенными снопьями, поднимая мельчайшую рябь и множа метеорные следы, ложатся противники, лишь коснувшись водной глади.

— Как ты спасся? — этот вопрос отвлекал, зудел над ухом настойчивым комаром.

— Никак, — Хэй усмехнулся: темнота скрыла движение губ, но позволила услышать. Он повернул голову набок, пытаясь в подсвеченной далёкими огнями и оранжевым сумраком неба комнате разглядеть хотя бы силуэт лица. — Я не спасся, Чзицзюнь. Я остановил эту бойню. Это становилось уже слишком… утомительным.

Последнее слово Хэй буквально выдохнул — и следом за этим отвернулся лицом к стене, явно не намереваясь продолжать разговор.

Вэй Чзицзюнь медленно повернул голову, двигаясь так медленно, как будто с каждым движением выдирался из удушающего плена придонного ила — он слышал, но всё ещё не мог поверить сказанному. Затем повернулся всем телом к бывшему напарнику, притянул того поближе и уткнулся лицом в напряжённую спину.

Под его ладонями скованные мышцы потихоньку отпускало.